повернул голову и привычно поцеловал Маму в губы. Сын хихикнул. Мама
покраснела, Папа вздохнул.
- Дети! - неестественно бодро сказала Мама. - Сейчас мы будем
обедать... А папы что, уже нет? - крикнула она из кухни.
- Да, - сказал Сын многозначительно, - уже нет.
- Ты хоть застал дядю, Марик?
- Врасплох, - съязвил было Папа, но спохватился. - В высшей степени
приятный человек.
- Ты так считаешь? - удивленно спросила Мама.
- А ты нет?
Мама смутилась и молча разлила кашу по тарелкам.
- Как Анюта? - неуверенно спросила она.
До сих пор Папа не интересовался мамиными родственниками. Он,
конечно, знал, что на Дальнем Востоке у Мамы есть сестра и даже видел ее
однажды, но это было давно.
- Потолстела, я полагаю, - раздраженно ответил он.
- Так о маме нельзя говорить, - строго сказал Сын.
- Дети, - сказала Мама, - почему вы не кушаете? Марик, а как Соня?
Кто такая Соня, Папа не знал. Поэтому он откусил большой кусок хлеба,
долго жевал, но так ничего и не придумав, угрюмо выдавил:
- Потолстела.
- А ты почему такой худой? - улыбнулась Мама.
- В семье не без урода, - буркнул Папа.
- Узнаю Анюту, - рассмеялась Мама. - Представляю, как она
расстраивается из-за того, что ты плохо ешь.
Папа покосился на Сына:
- Я никогда не расстраиваю маму, - с расстановкой произнес он. -
Съедаю все, что на тарелке. Просто у меня такой обмен веществ.
- Это у тебя от глистов, - парировал Сын.
- Почему ты так говоришь? - заволновалась Мама.
- Опять врешь! - возмутился Папа. - Пойди встань в угол!
- Правильно! - Мама облегченно вздохнула. - Не смей дразнить братика!
Иди в угол. А тебе, Марик, еще добавки.
Добавка оказалась больше порции. Папа лениво проглотил пару ложек,
сыто отвалился от стола и встретил взгляд Сына. Дверца в ловушку
захлопнулась. Глаза Сына светились любопытством и мстительной радостью.
Мама безмятежно улыбалась.
- Я не могу предаваться чревоугодию, когда брат мой стоит в углу! -
голос Папы прозвучал торжественно, но обеспокоенно.
- Кушай, кушай, братик! - протянул Сын. - Раньше мог и теперь
сможешь. Знаешь, как мой папа говорит: "Не можешь - научим, не хочешь -
заставим".
Папа отпихнул тарелку и рванулся из-за стола. Большая тяжелая рука
опустилась на его плечо, и Папа плюхнулся обратно. Покосившись на влажную
цепкую лапу, он тоскливо вспомнил маленькие изящные ручки жены.
- Ну давай, еще одну ложечку за маму... - с каждым словом его голову
все ниже пригибали к тарелке.
- И ложечку за папу! - радостно взвыл Сын.
Перед Папиными глазами расстилалось море молочной каши. Иногда по
нему пробегала рябь. То здесь, то там возникали и исчезали острова.
Сладковатая каша стояла уже в пищеводе.
- Я сейчас вырву, - предупредил Папа.
- Только попробуй! - возмутилась Мама. - Лучше давай еще ложечку за
тетю Соню.
- Плевал я на твою тетю Соню! - в знакомой роли Папа сразу
почувствовал себя увереннее. - Пусть эта корова сама ест за себя! Еще и
ешь за нее! Мне все эти родственнички уже вон где... Пошли отсюда! -
бросил он Сыну...
* * *
Народу во дворе прибавилось. Петя, проклиная отглаженные брючки,
тоскливо наблюдал за катавшимися с горки Наташкой и Фердинандом.
- Ну хватит, - ныл он каждый раз. - Ну пошли на качели!
- Наташка! - крикнул Сын. - Ко мне двоюродный брат с Амура приехал!
- Ах какой амурчик! - сказала Наташка и, подтянув великоватые джинсы,
полезла на горку. Папа смутился. Он только сейчас заметил, какая Наташка
красивая.
- Эй, Амурчик, ты хоть в футбол играешь? - крикнул с горки Фердинанд.
- Какая у вас там футбольная команда?
- "Амурские волны", - нашелся Папа.
- Дохлая команда, - небрежно сказал Фердинанд. - Плохо
взаимодействуют игроки разных линий. Не хватает умения завершить атаку.
Папа задумчиво погладил голову, Фердинанд, копируя его жест, погладил
футбольный мяч и продолжил:
- Оставляет желать лучшего морально-волевая подготовка игроков.
Все с уважением посмотрели на Фердинанда.
- Ты о каждой команде так говоришь, - обронила сверху Наташка и
съехала вниз.
- Дура, иди поиграй в куклы.
- А я Петя, - аккуратно обойдя лужу, подошел Петя Смирнов. - А у вас
что, занятия уже закончились?
- Завтра Амурчик пойдет со мной в школу! - захлебываясь от восторга,
сообщил всем Сын.
- Не говори глупости, - нервно дернулся Папа. - Я в эту школу не
записан.
- Не бойся, - сказала Наташка. - Я за тебя попрошу.
- Мама договорится, - уверенно произнес Сын. - Пошли скатимся.
Но на горке уже катался Стрельчихин Младенец.
- Куда лезете?! - закричала Стрельчиха, вставая со скамейки. - Не
видите, что ребенок катается? Катайся, катайся, ягодка, не бойся.
- Пошли, - сказала Наташка, - ну ее.
- Подожди, - в глазах Фердинанда блеснул огонек. - Ты ее боишься? -
спросил он Папу.
- Еще чего, - возмутился Папа. Наташка с интересом посмотрела на
него. - Я Амур переплываю, - неизвестно зачем добавил Папа под ее
взглядом.
- Тогда скатись. Слабо?
Папа усмехнулся и шагнул к горке. Стрельчиха кинулась ему наперерез.
- Ты куда? Не слышал, что сказала? Я тебе сейчас!
- Не имеете права, - холодно сказал Папа. - Горка общественная.
Отойдите.
- Право? - побагровела Стрельчиха. - Какое право? Вот тебе право!
Висеть на одном ухе, чуть касаясь носочками земли, было не только
непривычно, но и очень больно. И Папа жалобно кричал:
- Пустите! Пустите! Вы не имеете права, это насилие!
- Стерва, - через несколько секунд тоскливо сообщил Папа.
Стрельчиха раскрыла рот и разжала пальцы одновременно.
Обретя почву под ногами, Папа отскочил на безопасное расстояние и с
достоинством произнес:
- Сейчас я вынужден убежать, но я вернусь и вместе со мной придет
закон!
Стрельчиха и Папа рванулись одновременно.
- Куда, мерзавец? - задыхалась Стрельчиха.
- В юридическую консультацию! - кричал Папа, повизгивая, - мелкое
хулиганство, статья 206, часть первая...
- Ах, собака! - восторженно сказала Стрельчиха и остановилась.
- Сушите сухари, грузите апельсины бочками, волчица ты, тебя я
презираю! - гордо прокричал Папа и исчез в подворотне.
Остаток дня компания провела очень приятно - Папа завоевывал
авторитет: не жалея командировочных, покупал на каждом углу мороженое, а
Наташке преподнес губную помаду. Этой помадой Фердинанд сделал надпись на
двери Стрельчихи. Но конец получился скомканным - проходили мимо
"Пирожковой", и распоясавшаяся компания хором, в котором отчетливо
прослушивался голос собственного Сына, стала орать: "Лысая башка - дай
пирожка" - и орала минут десять, а Папа деланно улыбался, сжимая кулачки в
карманах, но пирожки всем все-таки купил.
* * *
Мама куда-то ушла. Объевшиеся мороженым дети были очень довольны, что
ужин откладывается. Вернулась Мама оживленная, с новой прической и букетом
роз.
- Дети, - сказала она, - быстро ужинать и по кроватям.
- Почему у тебя новая прическа? - агрессивно спросил Папа.
- А разве мне не идет?
- Интересно, для кого это? Муж уезжает в командировку, а она делает
новую прическу, - Папа повернулся к Сыну. - Как тебе это нравится?
Брови Мамы поползли вверх, и Папа спохватился.
- А вот моя мама, - быстро сказал он, - делает прическу перед
приездом мужа. Перед!
Покрасневшая Мама нервно теребила на пальце обручальное кольцо.
- Быстро ужинать и по кроватям! - наконец сказала она.
- Мы не хотим ужинать... - начал было Сын.
- Почему это не хотим? - Папа уверенно сел за стол и потер руки: -
Ну-с, из скольких блюд у нас сегодня ужин?
- Из трех! - наигранно бодро сказала Мама. - Яичница, хлеб и молоко.
- И это называется ужином? - отодвинутая Папой тарелка чуть не упала
со стола. - Стоило лететь за тридевять земель, чтобы съесть яичницу. У нас
на Амуре уже три часа ночи, а здесь считают нормальным, что я еще не
ужинал. Пренебрегая обязанностями хозяйки дома, делают новые прически, а
вместо обещанных мне дома фруктов на столе эти верблюжьи колючки! - Папа
обличительно указал на розы.
- Марик, детка, - тихо сказала Мама. - Ты только не волнуйся. С
завтрашнего дня все будет так, как ты хочешь. Мы ведь не ждали тебя
сегодня. Дети, - Мама тревожно посмотрела на часы. - Я вас очень прошу,
быстренько ешьте и по кроватям.
- Меня-то здесь явно не ждали, а вот кого-то определенно ждут! - Папа
уставился в потолок. - Кстати, - обратился он к Сыну, - ты не в курсе -
кого?
- Да ладно, - сполз с табуретки Сын. - Пошли спать.
- Марик, - голос у Мамы дрогнул. - Ты хоть понимаешь, что говоришь
ужасные вещи?
- Разве я не прав?
- Ко мне действительно должны прийти гости, - опустив глаза, сказала
Мама. - Но кем же ты вырастешь, если уже сейчас все видишь в таком
свете...
Мама как-то сникла, устало провела ладонью по лбу.
Папа с грохотом отодвинул табуретку и ушел в детскую. Раздеваться
Папа не стал. Он ходил в темноте из угла в угол и, не боясь разбудить
уснувшего Сына, пинал все, на что натыкался. В дверь позвонили.
- Здравствуй, Наденька, - раздался слащавый голос Брыкина. - Ты
прекрасно выглядишь. Отсутствие мужа идет тебе на пользу.
- Убью! - тихо прошептал Папа и уселся на пол возле двери. Слезы
текли по его щекам, а память услужливо выстраивала перед ним все
брыкинские рассказы о его похождениях - от четырнадцати лет до последней
командировки. "В коридоре поцелует ручку".
- Допусти к ручке, Наденька! - дурачась, но со значением сказал
Брыкин.
- Брыкин, это не дружеский поцелуй. Так чего это ты в гости
напросился?
Папа вытер слезы и облегченно вздохнул. Брыкин был еще в самом начале
своего привычного сценария. "Прошли в комнату. Так, а при мне Брыкина
принимали на кухне. Наверняка шампанское притащил. Полусладкое". В комнате
выстрелила пробка, раздался негромкий вскрик, потом смех. "Теперь тост про
три розы".
Интимное бормотание Брыкина постепенно набирало силу:
- ...Так выпьем же за женщин, которые разумно используют свои
лепестки!
- Какое вкусное шампанское, - сказала Мама.
- Полусладкое, - подсказал Брыкин.
"Сейчас Финдлея споет. Истасканный репертуар".
- А не спеть ли нам? - промурлыкал Брыкин. - Разучил специально для
сегодняшнего вечера.
- Так ведь дети спят.
- А спят? Это хорошо. Ничего, я тихо:
...О том, что буду я с тобой...
"Со мной!" - сказал Финдлей.
Молчи до крышки гробовой.
"Идет!" - сказал Финдлей.
Они рассмеялись.
- А ты все так же нагл и неотразим, - сказала Мама.
"Восхищается". Папа проглотил стоявший в горле ком и решительно
открыл дверь.
- Хочу писять! - требовательно произнес он и увидел торт. Это был
наполеон. "Часов шесть старалась. Ну-ну". - И торт тоже хочу! Это ты в
честь моего приезда испекла? Мама говорила, что в честь моего приезда
испекут торт. Положи-ка мне вон тот кусок. Нет, не этот, самый большой...
Очень вкусный торт. Мама была права. Когда ты говорила, что нет ничего
кроме яичницы, ты о торте просто забыла, не так ли? Что ж, это бывает. В
жизни вообще всякое бывает. А это кто? Сосед или кузен? Он мне меньше
нравится. А торт просто прелесть. Представь мне, пожалуйста, этого дядю...
Что-что? Нет, это слишком длинно. Я буду звать вас просто дядя Брыкин,
хорошо? Вы, я полагаю, тоже медик. Завидное постоянство. Женщины в нашем
роду завидно постоянны. Вы, я слышал, пели. Не откажите в любезности -
спойте "В лесу родилась елочка..." Значит, так, вы поете, она подпевает, я
танцую. Уверяю вас, втроем мы сможем чудесно провести время. Положите-ка
мне еще тортика. Не объемся. А вообще, если уж установились такие
доверительные отношения, то я тебя не понимаю. Тот, что был днем - такой
интересный мужчина...
Мама закрыла лицо руками.
- Занятный ребенок, - растерялся Брыкин. - Но и занятным детишкам уже
давно пора спать.
- Право же, пусть вас это не беспокоит. По амурскому времени уже
утро. А я как раз собрался обсудить с вами варианты проявления синдрома
Кандинского-Клерамбо.
Брыкин поперхнулся.
- А в какой области медицины вы подвизаетесь? - продолжил Папа. -
Косметолог? Скользкая профессия. Дурите нашего брата.
Внезапно Папа ощутил страшную усталость. Эти взрослые стали ему
совершенно безразличны. Папу мутило - то ли от сладкого торта, то ли от
нервного перенапряжения.
- А ну вас всех к черту! - Папа отшвырнул недоеденный кусок. -
Делайте, что хотите.
Папа, не раздеваясь, лег в кровать. Свет от фонаря бил в глаза. В
глубине двора, в беседке, расположилась компания подростков.
- Боб, ты козел! - послышалось оттуда.
"Господи, - подумал Папа, - кто же я?" Чем больше он думал об этом,
тем яснее становилось, что он стал ребенком не только внешне. Папа с
ужасом понял, что им овладевают детские чувства, и даже сохранившийся
взрослый интеллект уже не мог их сдерживать. Вспоминая свое сегодняшнее
поведение, он подумал, что подарить семилетней девочке помаду не придет в
голову ни взрослому, ни ребенку. Получался какой-то странный гибрид, даже
страшный в своей странности. Самое неприятное было то, что привыкший четко
планировать свою жизнь Папа не мог даже предположить, что выкинет в
следующую минуту. Папа по-прежнему хотел бы как можно скорее снова стать
взрослым, но сравнивая сегодня и вчера, не мог не признать - теперь жилось
интереснее и веселее. Он никогда не думал, что детские шалости могут
доставлять столько удовольствия. Испытанный им восторг от хамского
монолога перед Брыкиным нельзя было сравнить ни с чем. Но чувство какой-то
неудовлетворенности не покидало Папу. Брыкинское бормотание сменила тихая
музыка. "Ого, - подумал Папа, - добрался до танца при свечах. Форсирует!"
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг