Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
сплошными белыми полосами.  Алешкин терпеливо ждал - со стартовой площадки
поднимался корабль, он постепенно набирал скорость,  звук  ушел  в  зенит,
постепенно затих, и Алешкин опять увидел лицо Бухова.
     - Значит, космонавт? - спросил Алешкин.
     - Ну, космонавт.
     - Так он же ко мне не пойдет.
     - Как это не пойдет? Скажу, и пойдет.
     - Ему отдыхать положено, два месяца.
     - А чего ему отдыхать.
     - Как чего? Не железный же он.
     - Не железный, это верно...
     Экран мигнул, еще раз мигнул. Бухов повернулся к селектору.
     - Слушай, меня тут <Сатурн> вызывает,  ты  извини,  я  отключусь.  Ты
приезжай завтра, <Селена> прибывает  как  всегда,  в  двадцать  ноль-ноль.
Бывай здоров.
     Алешкин выключил звуковизор.  Подумал. -  Потом  попросил  справочное
Космопорта сообщить, кто работал на станции <Луна-50>.  Ему назвали четыре
незнакомые фамилии.


                                    4

     Потрепанный <Кентавр> Алешкина не торопясь катился  по  автостраде  к
Космопорту.  Электромотор  тянул  плохо,  аккумуляторы  давно  требовалось
заменить, ходовая часть нуждалась в основательном осмотре: вообще  машиной
надо было заняться всерьез.
     - Сапожник без сапогов, - говорила Мей.
     - Без сапог, - поправлял Алешкин.
     На возню с  <Кентавром>  все  не  хватало  времени.  Можно  попросить
ремонтников Бухова, они сделают, но мешало самолюбие: что,  разве  он  сам
белоручка?
     Опускающееся  солнце  слепило  глаза,  Алешкин  включил  поляризаторы
переднего стекла, и солнечный диск стал походить на  раскаленную  докрасна
сковородку.
     Когда он  подъехал  к  стоянке  Космопорта,  <Селена>  уже  совершила
посадку, ее бело-голубой конус виднелся на поле, от него поднимался легкий
дымок.  Алешкин прошел к Бухову. Тот, как  всегда,  сидел  за  селектором.
Увидев Алешкина, Бухов кивнул, продолжая  разговор.  Алешкин  опустился  в
кресло, нащупал под рукой кнопки  управления,  опустил  у  кресла  спинку,
убавил упругости и расположился поудобнее.
     - Ну, вот и посылайте его сюда, - говорил Бухов. - Найдет дорогу, что
он - маленький? Он же у меня был.
     Бухов отодвинулся от селектора.
     - Мой-то техник, - сказал он, - дома автощетку установил.
     - Не работает?
     - Еще как работает.  Как заходишь, эта щетка кидается на тебя, словно
дикая кошка.  На непривычного  человека,  знаешь,  действует...  Я  уж  ее
выключаю, а то соседи и заглянуть боятся.
     Алешкин услыхал, как за его спиной  открылась  дверь,  кто-то  вошел.
Алешкин медленно поднялся с кресла.
     У дверей стоял ТУБ.
     Тот самый, Алешкин узнал бы его из сотни других, даже если бы не было
номера на его плече.  Оспины метеоритных  ударов  покрывали  его  плечи  и
массивную голову, и стоял он чуть завалившись на  правую  ногу,  ту  самую
ногу, которую вывернул,  когда  вытаскивал  танкетку,  спасая  жизнь  ему,
Алешкину, и Мей.
     - Старый знакомый? - сказал Бухов.
     Алешкин шагнул вперед.  Он постеснялся Бухова, а ему захотелось  даже
обнять  ТУБа,  хотя  это  была    всего-навсего    машина,    полмиллиарда
микротранзисторов и две сотни моторов и рычагов.
     - Здравствуй, ТУБ!
     Он протянул руку, и ТУБ ответно поднял свою ручищу. Алешкин ощутил на
пальцах тихое пожатие.
     Но сказать в ответ ТУБ ничего не мог, только хрипнул и замолчал.
     - Бедняга. Совсем голос потерял. Досталось ему там, за эти годы.
     - Досталось, - согласился Бухов. - Поработала машинка.  Даже  с  Луны
списали по негодности. Вон акт лежит. Пижоны, я смотрю, там, на <Луне-50>,
возиться с ним не хотят. Подай им новенькое. А ему присмотр нужен.
     - Он ему еще и в мое время нужен был.
     - Вот я и говорю. Теперь ему куда, только на разборку. А с присмотром
еще работал бы да работал.
     Вот тут Алешкин, наконец, понял Бухова.
     - Вот ты о чем... - протянул он. - А постановление?
     - А чего - постановление? Оно про исправные машины написано.  А  этот
списанный.  Можно считать, что его нет. А потом, ты мне скажи, будут у нас
когда-нибудь на Земле роботы работать?
     - Будут, конечно.
     - Вот и считай, что мы начали первыми этот эксперимент.  А акт я  вот
сюда положу, тут у меня ящик длинный.  Давай забирай свою уборщицу, а то у
меня вон с Марса грузовик на подходе.
     - Как его у меня еще Евгения Всеволодовна примет.  Ты  знаешь,  какая
она.
     - Ну, уж это твоя забота.
     - Мне бы инструмент кое-какой, проверить его. Тестеры там, микрощупы.
     - А я уж  распорядился,  мои.  мальчишки  все  это  в  твой  тарантас
положили.
     ТУБ с трудом забрался на заднее сиденье  <Кентавра>.  Двери  явно  не
были рассчитаны на его массивную фигуру и правая нога никак не  перелезала
через порог.
     Алешкин только вздохнул  сочувственно  и  помог  просунуть  в  машину
поврежденную ногу.


                                    5

     С линией звука пришлось повозиться, но на второй день  ТУБ  уже  смог
вполне внятно отвечать на вопросы.
     - Хрипеть ты, конечно, будешь, - сказал ему Алешкин.  -  Подожди,  не
шевелись, я еще  последний  шуруп  заверну...  Тебе,  если  по-настоящему,
говорители нужно новые, а у меня их нет. И нигде их нет. Только на заводе.
А на завод нам с тобой показываться нельзя.  Ну ничего, тебе  не  петь.  И
хромать будешь, тут тоже я  ничего  сделать  не  смогу.  Но  на  ногах  ты
держишься неплохо.  Да и биоблокировка у тебя  работает,  а  это  главное.
Хотя, самое главное у тебя еще впереди...  Дай-ка я еще стопор  на  колене
подверну... вот так...  А главное для тебя - это Евгения  Всеволодовна,  и
она технику не любит. Женщина она, понял?..
     - ...понял... женщина... - неожиданно ответил ТУБ.
     - Вот как? - усомнился Алешкин. - Понял, что такое женщина.  А что ты
понял?
     По паузе он догадался, что ТУБ включил блок условных понятий.
     - Ну, ну, - подбодрил его Алешкин.
     - ...о женщины... ничтожество вам имя...
     - Вот это да, - опешил Алешкин.  -  Ай-да  программисты!  Слушай  ты,
этого Евгении Всеволодовне не скажи. Она хотя Шекспира, как я знаю, любит,
но с такой цитатой ты вряд ли ей больше понравишься.  Ох, боюсь я за тебя,
ТУБ. Трудно тебе там будет. А мне все же хочется, чтобы ты ей понравился.
     - понял... нужно понравиться... - хрипнул ТУБ.
     - Вот именно.  Тогда все будет хорошо.  Давай-ка  я  тебя  от  копоти
очищу.
     Пока Алешкин чистил  и  мыл  ТУБа,  наступил  вечер.  Но  откладывать
знакомство с Евгенией Всеволодовной у Алешкина уже не хватило терпения...
     - Садись в машину, - сказал он ТУБу.


     Космика собиралась ложиться спать.  Она уже  разделась  и  сидела  на
стуле, болтая ножками, дожидаясь, когда Евгения Всеволодовна приготовит ей
постель.
    - Б'уш, - (так Космика сокращенно называла бабушку), - а у меня всегда
такое брюхо будет?
     И Космика похлопала ладошками по голому животику.
     - Какое брюхо?
     - Ну живот, видишь, какой толстый. Никакой фигуры нет.
     - Какую еще тебе нужно фигуру?
     - Вот такую... - Космика показала в воздухе руками.  -  Как  у  нашей
хореографички. Чтобы - красивая. Я хочу нравиться.
     - Ты мне и такая нравишься.
     - Ты - это не  считается.  Я  хочу  всем  нравиться.  Чтобы  за  мной
ухаживали.
     Евгения Всеволодовна искоса взглянула на Космику.
     - Знаешь, посмотри-ка там, который час.
     Космика слезла со стула.
     - И смотреть нечего, - сказала она. - Сейчас ложусь.
     Она забралась под одеяло и закинула руки за голову.  Некоторое  время
разглядывала потолок, потом зевнула.
     - Б'уш, ты мне опять гипнопедию на ночь включишь?
     - А что?
     - А не хочется. Надоела мне твоя гипнопедия.
     - Должна же ты  знать  иностранные  языки.  Французский  ты  выучила.
Теперь нужно учить английский.
     - Не интересно во  сне  учить.  Вот  ложусь  спать  и  не  знаю,  как
по-английски стол или дверь.  А утром просыпаюсь и уже знаю:  <тейбл>  или
там <доо>. Скучно.
     Она повернулась на бок и положила под щеку ладошку.
     - Ладно уж, я сейчас засну, только ты сразу не включай. Может быть, я
сон какой-нибудь интересный успею посмотреть.


     В оранжерее горел свет.  Алешкин оставил  ТУБа  возле  двери,  а  сам
спустился  вниз.  На  него  пахнуло  влажным  теплым  воздухом.  Автощетки
высунулись  из-под  ступенек  и  быстро  обмели  ему  ботинки  -   Евгения
Всеволодовна боялась не пыли,  а  посторонней  цветочной  пыльцы,  которую
случайно могут занести в теплицу на ногах.
     - Смотрите, какая прелесть! - сказала она.
     На невысокой подставке стоял большой цветочный  горшок,  из  которого
торчал зеленый шар, усыпанный длинными рубиновыми колючками.
     - Красавец, не правда ли?
     Алешкину пришлось согласиться.
     - Из Англии получила.  Из ботанического сада.  Гибридный  кактус,  не
буду называть его по-латыни: и длинно, и все равно не поймете.  Редкость в
нашем мире.  Скоро зацветет, видите. А цветет раз в пять лет... Но  вы  ко
мне не затем, чтобы смотреть на кактус, конечно.
     - Да. И я не один.
     Евгения  Всеволодовна  повернулась  к  дверям,  вздрогнула  и    даже
отступила на шаг.
     - Мой бог! - сказала она.
     Конечно, это был тот же старый Шекспир... однако такое начало  совсем
не понравилось Алешкину.
     - Не пугайтесь, что вы, - сказал он. - Это же обыкновенный ТУБ.
     Широкоплечая прямоугольная  фигура  закрывала  весь  просвет  дверей.
Евгения Всеволодовна встречалась с ТУБами только по телевидению и  никогда
не относилась к ним серьезно, считая их чем-то вроде заводных кукол, почти
игрушек для космонавтов. Она всегда была невнимательной к технике.
     - Я не боюсь, - сказала она.  -  Просто  эта  подделка  под  человека
вызывает у меня неприятное впечатление.
     - Жаль.  А мне так хотелось, чтобы эта, как вы назвали, подделка  вам
хоть чуточку понравилась.
     - Зачем, Алешкин?
     - Так, - уклонился Алешкин. - Нужно же  вам  привыкать  когда-нибудь.
Ведь это наши будущие помощники.
     - Я думаю, это произойдет не скоро.
     - Кто знает. Можно, я приглашу его сюда?
     - Он ничего не раздавит?
     - Нет. Он аккуратнее, чем я. ТУБ!
     - ...я слушаю... - хрипнул ТУБ.
     Евгения Всеволодовна чуть вздрогнула.
     - Подойди! - сказал Алешкин,
     ТУБ переступил порог,  он  Прихрамывал  и  волочил  правую  ногу,  но
спустился неторопливо и аккуратно.
     - Познакомься, ТУБ, это - Евгения Всеволодовна
     - ...здравствуйте... - сказал ТУБ.
     Он сделал еще шаг вперед и протянул  руку.  Алешкин  смутился  -  ТУБ
никогда не протягивал руку первым И потом только разглядел в пальцах  ТУБа
цветок
     - Что это, Алешкин?
     Пожалуй, Алешкин удивился цветку больше, чем Евгения Всеволодовна.  А
он-то  считал,  что  знает  пределы  сообразительности   ТУБа.    Ай    да
программисты!
     - Он дарит вам цветок... и знаете, Евгения Всеволодовна, хотя,  может
быть,  стыдно  в  этом  признаться,  но  я  здесь  ни  при  чем.  Это   не
инсценировка, поверьте.  Я только сказал ему, что мне хотелось,  чтобы  он
понравился одной женщине.  Кто-то когда-то научил  его  этому,  ну...  что
женщинам дарят цветы.  И он сорвал этот цветок, очевидно, еще у меня дома.
Клянусь Ганимедом, что это так.
     Евгения Всеволодовна взяла цветок.  Она прикоснулась к пальцам ТУБа и
удивилась - пальцы были теплые.
     - Спасибо! - сказала она. - Спасибо, ТУБ.  Да, это цветок  из  вашего
садика. Я сама давала семена Мей. Лилия, лилиум кандидум.
     И Алешкин с изумлением уставился на ТУБа. Ну и ну! Надо же...
     Решив, что ТУБ успел расположить к себе Евгению Всеволодовну, Алешкин
подумывал, что пора начинать главный разговор...
     Она сама пошла ему навстречу.
     - А все же зачем вы его ко мне привели?
     - Вы не догадываетесь?
     Тогда она догадалась. Она только не могла в это поверить.
     - Вы сошли с ума, Алешкин. Вы забыли, что у нас дети.
     - Вот о них я только и думал все эти дни. Если бы не наши детки, я бы
за него и не беспокоился.  Да, да, я беспокоился только за него.  Сам  ТУБ
безопасен, он никому не причинит вреда, он так сконструирован.  У него две
ступени биозащиты.  Он никого не толкнет, не наступит на ногу и никого  не
обидит...
     - Вот как.  Вы боитесь, что его могут обидеть дети. Неужели его можно
обидеть?
     - Ну, в переносном смысле, конечно.  Он предельно правдив и предельно
доверчив - если можно применить  эти  слова  к  машине,  которая  сама  не
понимает их смысла.  Эту доверчивость легко использовать ему во вред.  Вот
этого я и боюсь.  Но, говоря от его имени, у него больше  нет  выбора.  Он
списанный.
     - Как списанный?
     - Очень просто, как негодный для дальнейшей эксплуатации.  Это же  не
живое существо, а техническая поделка, и на него распространяются  строгие
технические законы.  По этим законам он подлежит разборке  и  уничтожению,
как некачественный механизм.  Только мы и сможем... фу,  чуть  не  сказал:
спасти ему жизнь.
     Алешкин нашел верный ход.  Евгения Всеволодовна задумчиво повертела в
руках цветок, осыпавший ее пальцы желтой пыльцой.
     - Вам не следовало так  говорить,  Алешкин,  -  сказала  она.  -  Это
нечестный прием.
     - Что вы...
     - Хорошо, мы попробуем, - перебила она. - Я мало  знаю...  вернее,  я
совсем ничего не знаю о ТУБах, но  на  самом  деле,  -  и  она  улыбнулась
задумчиво, - нельзя же отправлять в разборку машину, которая умеет  делать
то, что забывают делать живые  люди  -  дарить  женщинам  цветы...  Ладно,
ладно, не благодарите меня за вашего протеже.  Лучше помогите  унести  вот
этот кактус ко мне домой.
     - Возьми это, осторожно.
     - ...понял... осторожно...

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг