Какой-то пограничник Гусаров заставил его, профессора Морге, потерять
все!
Профессор безвольно выпустил из пальцев газету, и она бесшумно
опустилась на пол.
По странной иронии судьбы он жил сейчас в том же номере гостиницы, в
котором жил первые дни после бегства из Берлина. Он сидел в том же кресле,
в котором сидел тогда, и, как Гамлет на череп, смотрел на стеклянную
ампулу. Жить или не жить. Профессор Морге горько усмехнулся и сунул пальцы
в жилетный карман.
Вот она!
И он положил на стол перед собой крохотный стеклянный цилиндрик.
Почему же он не сделал это тогда?.. Очевидно, у него оставалась
какая-то надежда. Он считал себя сильнейшим бактериологом мира. Он думал,
что только случай, злая судьба помешали ему это доказать. И вот он получил
эту возможность. Он бросил русским ученым вызов...
И был разбит.
Господин Эксон, конечно, прочитал статью... Профессор Морге представил
себе его взбешенное лицо и брезгливо передернулся.
Он сумеет защититься от его оскорблений...
...Господин Эксон ворвался в номер, как ураган.
- Где этот ученый! - ревел он, потрясая скомканной газетой.- Где этот
шарлатан!
Он захлебнулся злобной слюной и плюнул на ковер.
Профессор Морге неподвижно сидел в кресле. Господин Эксон кинулся к
нему... и остановился. Притронулся к его руке.
Рука была еще теплая, но профессор Морге был уже мертв.
Прошло полгода
Байдаров прочитал краткое и дружески теплое письмо. Опустил его на
стол и старательно разгладил загнувшийся уголок бумаги.
За окном медленно падали пухлые хлопья снега. Они уже покрыли
мостовую, тротуары и загладили все выбоины и уродливые шрамы на земле -
следы сапог и колес автомашин.
Тонкая липка под окном оделась в белоснежную фату. Рассеянно глядя на
нее, Байдаров вспоминал, как совсем недавно, под холодным ноябрьским ветром
она, жалостно и безвольно покачиваясь, прижималась к его окну тонкими,
поникшими веточками. Сейчас она стояла гордая и красивая... и чем-то чужая
в своем подвенечном наряде.
"Как невеста!" - пришло в голову Байдарову старое, как мир, но
единственно подходящее определение.
- Как чья-то невеста! - повторил он уже вслух.
С ласковой симпатией оглядел стройную липочку, сунул письмо в карман и
прошел в соседнюю комнату.
Однако Березкина у себя не оказалось. На его столе лежали коротенькие
удилища для подледной рыбной ловли. Байдаров повертел в руках несуразное
кургузое удилище и прошел на кухню.
Березкин мазал лыжи, разогревая их над электрической плиткой.
- Это куда вы собрались? - притворно удивился Байдаров.
- За окунями.
- Далеко, осмелюсь спросить?
- Да нет, тут километров за тридцать.
-- Хорошенькое "недалеко".
- Зато приеду с рыбой.
- Ты приедешь с насморком, Сережа,- заключил Байдаров, Он шутливо
вздохнул и потащил из кармана письмо, Березкин отставил лыжи в сторону и с
подозрением уставился на Байдарова.
- Яша, опять?
- Что опять?
- Опять хочешь сорвать рыбалку? Я не поеду!
- Да о чем ты?
- Ты принес командировочные?
- Нет, на этот раз простое письмо. От Григорьевой.
- От Григорьевой? - переспросил Беоезкин и потянулся за лыжей.- Что-то
не помню такой.
- Вот как? - Байдаров укоризненно покачал головой.- А она еще просит,
чтобы я поцеловал тебя за нее.
Березкин ожег себе пальцы о плитку и выронил баночку с лыжной мазью.
- Это... от Тани Майковой?
- Да, от Тани Григорьевой. Это одно и то же...
Закончив чтение, Байдаров увидел, что Березкин мрачно разглядывает
цветную этикетку на баночке с лыжной мазью.
- Тебе не понравилось ее письмо?
- Нет, почему же, письмо хорошее... Мне ее новая фамилия не
понравилась.
- Татьяна Григорьева?.. По-моему звучит неплохо.
- "Татьяна Байдарова" звучало бы лучше,- упрямо возразил Березкин.
Молча и сосредоточенно Байдаров сложил письмо.
- Видишь ли, Сережа,- сказал Байдаров задумчиво,- я еще в Институте
витаминов заметил, что Григорьев... ну, как это говорят романисты...
неравнодушен к Тане. А когда она поехала на конференцию, он прислал мне
письмо. Он писал, что любит Таню, что без нее жить не может, чтобы я берег
ее там... ну и все такое. Мне кажется, я честно выполнил его просьбу...
- Ну, а ты? - перебил его Березкин.- Ведь ты... ведь тебе тоже
нравилась Таня?..
Он с сочувствием смотрел своими темными глазами в лицо товарищу,
ожидая ответа. Байдаров ласково обнял его за плечи.
- Знаешь, Сережа. Мне хочется...- Байдаров улыбнулся.- Мне хочется
поехать с тобой за окунями. У тебя найдется лишнее удилище?..
Всегда наглухо закрытые железные створки ворот клиники были широко
распахнуты. Холодный ветер с моря гнал по двору мусор, рваную бумагу,
упаковочную стружку. Во дворе суетились люди, разгружая грузовики.
В двери главного подъезда вносили кровати, ящики с медикаментами,
шкафы, медицинскую аппаратуру.
У каменного устоя, на котором висели створки ворот, усердно трудился
рабочий. С силой ударяя ломом, он пытался оторвать От устоя доску с
надписью "Свидания с больными запрещены". Доска была заделана крепко, лом
звенел от ударов, летели крошки цемента.
На ступеньках пустой проходной будки лежала новая доска: "Рабочая
больница".
У главного подъезда стояли Роберто, в теплой куртке, наброшенной на
белый халат, и О'Патли. Лицо редактора уже приняло свои прежние очертания.
Ветер с моря трепал задорные рыжие кудри.
- Не туда, не туда! - закричал Роберто носильщикам.- Операционная у
нас в главном корпусе! - он повернулся к О'Патли, продолжая разговор.- До
сих пор не пойму, как это в министерстве согласились отдать клинику под
рабочую больницу.
- В министерстве были рады отделаться от клиники. Все очень
сконфузились, узнав, что у них под боком творились такие уголовные дела.
Пользуясь случаем, я намекнул через газету, что рабочие Пригорода своими
жизнями заплатили за право иметь такую больницу. Сколько их здесь погибло.
- Уже после того, как судили доктора Крейде, пришлось похоронить еще
двоих,- вставил Роберто.- Кстати, сегодня увезли на кладбище то, что
осталось от прежнего доктора Шпиглера. Бедняга рассчитался за прошлые
прегрешения тем, что вовремя умер.
- Да, вовремя,- согласился О'Патли.- Когда я под его видом пробрался в
клинику, то очень боялся, что нас случайно заметят вместе. Но в этот день
Шпиглер вообще не выходил из своей каморки. Я нашел его в постели. У него
что-то случилось с сердцем, он умер на следующие сутки, не приходя в
сознание. Мне пришлось оторвать доски в полу и целые сутки копать могилу.
Хорошо, что в клинике никто не интересовался идиотом-уборщиком...
О'Патли внезапно оборвал фразу. Выражение его лица стало серьезным.
Роберто взглянул на двери подъезда.
По ступенькам лестницы, с мусорным ведром в руках спускалась женщина,
одетая в синий халат и грубые парусиновые туфли. Рукава ее халата были
закатаны до локтей, обнажая красивые руки с длинными пальцами.
Светлые волосы, небрежно заколотые гребенкой, взвихривались над ее
бледно-синеватым отекшим лицом.
Женщина шла тихо, не поднимая глаз, не глядя ни на кого. И те, мимо,
кого она проходила, поспешно отступали в сторону, не говоря ни слова.
Казалось, что это идет по. двору страшный призрак, одним своим видом
сковывающий мысли, парализующий сознание. Мусорное ведро, покачиваясь,
стукало о ее колено.
- Она пока живет здесь,- негромко сказал Роберто,- но на днях мы
направим ее в больницу для душевнобольных.
- Это у нее навсегда? - спросил О'Патли.
- Да, на всю жизнь... Вам ее не жалко?
- Нет! - коротко и жестко бросил О'Патли.- Нет не жаль,- повторил он.-
Но я бы с большим удовольствием увидел ее с веревкой на шее, чем с мусорным
ведром в руках. Ее не стали судить только потому, что она стала
душевнобольной.
- Так это же вы ее сделали такой, - Все произошло случайно. Когда она
застала меня в своем кабинете, у меня в руках была ампула с вирусом. Мне
некуда и некогда было ее прятать, и я сунул ампулу в графин. Очевидно,
ударившись о дно, она разбилась... А вам, Роберто, я вижу, жаль ее.
- Нет,- просто ответил Роберто.- Мне жаль не фрейлейн Морге, мне жаль
человеческий разум, пропавший без пользы; ведь она была сильным и умным
человеком, а на что потратилa все свои таланты. Так же и ее отец. Хорошо,
что им успели помешать. Вы представляете, О'Патли, что было бы...
- Представляю...- заключил О'Патли.- Отсюда и вывод, нужно добиться
такого положения на земле, чтобы только гуманные идеи могли руководить
наукой. Нельзя, чтобы наука попадала в грязные руки, тогда она и порождает
такие страшные вещи, как вирус "В"-13.
Рабочий у ворот клиники уже оторвал одну доску. Но вторая с надписью
"Клиника © 11" все еще держалась.
Он подсовывал под нее лом, однако железные шпильки доски крепко
впаялись в цемент и не поддавались его усилиям.
- Давай-ка я помогу,- заявил О'Патли.
Вдвоем с рабочим они налегли на ручку лома и выворотили доску вместе с
кусками цемента. О'Патли повертел ее в руках и забросил в кусты.
Полковник Сазонов вложил присланную ему из Москвы вырезку из
зиттинской "Рабочей газеты" в папку с надписью: "Дело о витаминах
профессора Русакова".
Взглянув на календарь, после слова "закончено" написал: "..." декабря
194... года. Затем нажал кнопку звонка и сказал вошедшему дежурному: - В
архив! - и передал ему папку.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 27.08.2003 20:13
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг