недели, то Альвару необходима была среда. Та среда, без которой человек не
может дышать, а птица - подняться в небо...
Если не считать некоторой тесноты жилого купола, смонтированного
киберами-манипуляторами, Альвар устроился неплохо. Он получил все, что
хотел. Микрореактор работал исправно, на остальные приборы тоже жаловаться
не приходилось.
Иное дело - быт.
После того, как Альвар запретил Исаву прилетать в Воронье гнездо, ему
пришлось перейти на хлореллу - пищу космонавтов. Синтезатор ему привез
Исав во время своего последнего рейса в Воронье гнездо.
- Мне показалось, что тебе нужна эта штука, хозяин, - сказал Исав,
выгружая из орнитоптера громоздкий куб синтезатора пищи.
Альвар кивнул.
Он давно уже махнул рукой на то, что Исав упорно называет его хозяином.
Отрываясь от работы на время завтрака, обеда или ужина, Альвар с
отвращением смотрел на маленькие аккуратные кирпичики, которые синтезатор
исправно выплевывал на поднос.
Экспериментаторы открывали новую элементарную частицу, и Альвар
старался втиснуть ее в уравнения. К помощи приборов, для того чтобы
проверить какую-нибудь каверзную формулу, он прибегал редко.
- Орудие физика-теоретика - карандаш и бумага, - любил повторять Марк
Нуш, его учитель.
Об открытиях новых частиц Жильцони узнавал от Исава - тот передавал по
радио содержание статей из физических журналов.
Шли дни, похожие друг на друга, как близнецы. Даже в самую жаркую
погоду в ущелье было прохладно, а в сырые дни, в холода Альвар включал до
отказа костюмную термоткань, да и купол имел обогрев.
Ничто здесь не должно было мешать тому, чтобы гений Альвара Жильцони
развернулся во всей полноте. На всякий случай по приказу Альвара
манипуляторы смонтировали над ущельем магнитную защиту, так что и шальная
птица не смогла бы сюда залететь. Но невидимая оболочка предназначалась,
конечно, не для защиты от птиц. Альвар слишком хорошо запомнил
предупреждение Мензи. Магнитная защита должна была способствовать
абсолютной изоляции гениального мыслителя. По идее Жильцони, защита должна
была отразить чью-нибудь случайную альфа-волну, если бы таковая, хотя и в
ослабленном виде, вдруг доплеснулась до Вороньего гнезда.
3. УРАВНЕНИЕ МИРА
С осветительных панелей единственной комнаты купола струился неживой
свет. По расчетам Альвара, был вечер, но проверить в свое предположение он
медлил. Не хотелось выходить наружу.
Что-то нездоровится сегодня. Знобит. Альвар расправил куртку, небрежно
брошенную на спинку стула, и накинул ее на плечи. Похоже на малярию. Но
откуда? Ведь он, как и все остальные, прошел полипрививку. Еще в
интернате.
А интересно, может ли комар проникнуть сквозь магнитную защиту?
Этого не очень глубокомысленного вопроса оказалось достаточно, чтобы
выбить Альвара из седла. Он дернул себя за бороду, отложил в сторону
карандаш и задумался. Смотрел на математические символы, но мысль его
витала далеко.
Сегодня юбилей.
В этот самый день ровно пятнадцать лет назад прилетел он сюда.
Старенький, неоднократно чиненный орнитоптер доставил его с Исавом в
Скалистые горы, в точку, которую Альвар перед этим долго и тщательно
выбирал по стереокарте.
У него было мало багажа и много надежд.
Чего же он достиг за годы каторжного труда?
На первый взгляд Альвар сделал немало. Он сумел связать в систему
добрых три десятка элементарных частиц, от позитронов до гиперонов. Он
свел воедино результаты тысяч экспериментов, изложенных в тысячах статей.
Электронный мозг с такой задачей справиться никак не мог бы.
Дело в том, что многие данные не очень-то хорошо согласовывались между
собой, а иной раз и просто противоречили друг другу. Как выяснить, -
почему? Некорректно поставлен эксперимент? Неправильно производились
измерения? А может, статью писал недобросовестный ученый, подтасовывая
факты, чтобы вызвать минутную сенсацию?
В этих адских джунглях разобраться было почти невозможно.
Альвар сверял, сличал, уличал, прежде чем сделать крохотный шаг вперед.
Поручи такую работу электронному мозгу, и он сгорит на первом же
логическом противоречии.
Жильцони выдержал искус - человек крепче машины и обладает гибкой
логикой. Ему удалось доказать, что все тридцать элементарных частиц
представляют собой не что иное, как одну и ту же прачастицу, только в
разных энергетических состояниях. Так умелый актер может перевоплощаться с
помощью грима в десятки различных лиц.
Физики, наверно, с восторгом встретили бы его результат. Но Альвар не
обольщался: до единой теории поля, до уравнения мира было по-прежнему
далеко...
Всего-навсего несколько "странных" частиц не желали укладываться в
схему, которую разработал Жильцони. Пустяк? Он знал уже цену подобным
пустякам. Один мелкий экспериментальный факт, поначалу кажущийся
случайным, может взорвать стройное здание теории.
Он встал из-за стола, сделал несколько шагов, пытаясь согреться.
Выращиватель пищи тихонько гудел. Проходя мимо, Альвар старался не
глядеть на него. Всякому терпению есть предел. Иногда он испытывал
непреодолимое желание схватить молоток и разбить вдребезги ненавистное
брюхо эллипсоида, в котором неутомимо выращивалась проклятая хлорелла.
Наконец-то догадался глянуть на часы: скоро полночь.
Подошел к столу рассеянно переложил несколько листков, вздохнул:
- Не вижу берега.
- Какого берега ты не видишь, Жильцони? - раздался внезапно голос. Его
голос! Он не сразу сообразил, что это говорит "озвученный" инфор.
- Почему ты без команды заговорил? - строго спросил Альвар. До сих пор
инфор только отвечал на его вопросы.
- Потому что ты сказал нелепицу: ближайший отсюда берег расположен на
расстоянии две тысячи триста двадцать четыре...
- Замолчи, - с досадой прервал его Альвар, и инфор послушно умолк.
Очевидно, инфор перестроился: накапливая из года в год информацию о
человеке, который с ним общался, аппарат приобретал новые качества.
Альвар лег на койку.
- Инфор!
- Да, - с готовностью откликнулся аппарат.
- Давай тебе имя придумаем?
- Имя бывает у людей.
- Не только. Любой корабль, любой ракетоплан тоже имеет имя, - заметил
Альвар.
- Согласен.
Альвар закинул руки за голову.
- Назовем тебя... скажем, Чарли. Был у меня когда-то приятель с таким
именем. Хорошо?
- Тогда уж лучше Нильс.
- Почему Нильс?
- Так звали физика, который впервые предложил планетарную модель атома,
сыгравшую...
- В честь Бора, - расшифровал Альвар. - Будь по-твоему. Нильс, так
Нильс.
- Скажи, Жильцони, в чем сущность единой теории поля? - спросил
неожиданно инфор.
- Если б я мог ответить на этот вопрос, нам с тобой, Нильс, здесь
нечего было бы делать, - улыбнулся Альвар.
Поболтав с инфором, Альвар почувствовал себя немного лучше. Сейчас он
встанет, сварит кофе и выпьет ароматный, обжигающий напиток.
На днях ему удалось решить задачу, представляющую важное звено в общей
теории. И хотя берега по-прежнему не видно, он заслужил нынче право на
отдых.
Можно с Нильсом поговорить. Он нафарширован информацией, как десяток
крупнейших энциклопедий мира, а кроме того, ежедневно обогащается с
помощью Альвара все новыми и новыми знаниями.
Жильцони понимал, что на определенной ступени накопления фактических
знаний у кибернетической системы такого типа, как Нильс, должны
образовываться какие-то новые логические связи. Диалектический закон
перехода количества в качество универсален. Но каким будет это новое
качество?
Вполне могло оказаться, что Нильс мыслит на уровне семилетнего ребенка.
Ведь логика Нильса - в той мере, в какой она уже выкристаллизовалась, -
возникла самостоятельно, без руководства людей-программистов или других
логических машин.
"Ну и что ж, - размышлял Альвар, доливая кофе. - Пусть мыслительные
способности Нильса примитивны, а логика - наивна. Это тоже интересно".
Назавтра работа снова остановилась. Это вызвало у Жильцони приступ
ярости, и он поймал себя на мысли: если для решения задачи нужно было бы
убить человека, он сделал бы это.
В следующую минуту Альвар ужаснулся. Отшельничество, что ли, так
ожесточило его? Или кровь и пот, с которыми достается каждый шаг?
В этот день абстрактный человек, придуманный воспаленным воображением
Альвара, все время носился перед его умственным взором, принимая каждый
раз обличье какого-нибудь давнего знакомого. Убил бы или нет? "Нет, нет",
- исступленно шептал он вслух, разделываясь с интегралами, словно с
личными врагами. "Но перед самим-то собой, перед собой можешь не
лицемерить", - твердил свое внутренний голос.
В конечном счете Альвар постарался утешить себя соображением, что для
блага всего человечества никакая жертва не является чрезмерной.
Что значит одна человеческая жизнь в сравнении с миллиардами?!
И потом, не жалеет же он собственной жизни в этом чертовом Вороньем
гнезде. О, он с радостью прыгнул бы в пропасть, если бы после него на
клочке бумаги осталось то, что он искал.
Альвар часто вспоминал Шеллу, хотя настрого запретил Исаву разузнавать
что-либо о ней. Где она сейчас, с кем дружит, чем занимается?
Когда они расстались, ей было двадцать. Значит, сейчас - тридцать пять.
Невеселая арифметика.
Но ничего, осталось немного. Он завершит единую теорию поля и вернется,
разыщет ее.
А что если он не справится с грандиозной задачей?.. Не осилит всего
урагана фактов, связанных с превращениями материи? И жизнь растрачена
впустую?
От этой мысли Альвара бросило в жар. До сих пор он верил в свою звезду.
Уверенность подкреплялась авторитетным заключением Мензи.
Но мог же старик ошибиться?..
Через мгновение Альвар справился со своей слабостью, но неприятный
осадок остался. Это мешало сосредоточиться, потом - отдыхать, потом -
уснуть.
- Жильцони, что такое элементарная частица? - среди ночи ровно
прозвучал его собственный голос.
Альвар ухватился за вопрос, заданный Нильсом, как за якорь спасения.
- Элементарная частица, Нильс, это та ступень, которой достиг человек,
спускаясь в глубины вещества.
- Только ступень?
- Да.
- И за ней последуют другие, ведущие еще глубже? - продолжал
допытываться Нильс.
- Безусловно.
- Этот процесс бесконечен?
- Да, потому что материя неисчерпаема вглубь.
- Если так, то не думаешь ли ты, что занимаешься бессмыслицей? Что
задача, которую ты поставил перед собой, не имеет решения?..
"Нильс не так глуп, - отметил про себя Альвар. - Разве не те же
сомнения терзают меня?".
- Если твоя теория - всего лишь ступень, то как может она претендовать
на абсолютность?
- Она и не претендует на абсолютность.
- Тогда зачем она?
- Видишь ли, Нильс... Я, как физик, уверен, что законы природы просты в
своей сущности. А сложность формулировок отражает неточность, недостаток
нашего знания. И единая теория поля, которую я завершаю, должна послужить
прожектором, освещающим путь познания сущего - от микромира до галактик.
- Но сам-то путь бесконечен?
- И что же?
- Значит, цель недостижима, - сделал Нильс вывод, безупречный с точки
зрения формальной логики.
- Стремление к цели столь же ценно, как сама цель, - вспомнил Альвар
одно из любимых изречений Марка Нуша.
Вероятно, если бы Нильс мог, он пожал бы плечами.
- Физики продолжают открывать все новые микрочастицы, - сказала машина.
Альвар невесело усмехнулся:
- Знаю.
- Не сметет ли лавина новых частиц твою теорию единого поля?
- Нет.
- Почему ты так думаешь?
- Всем новым, еще не открытым частицам должно быть место в моей теории,
- пояснил Альвар. - Точно так же, как в таблице, которую создал Дмитрий
Менделеев, были свободные клеточки для еще не открытых химических
элементов. Эти вещества еще искали в колбах и ретортах, а Менделеев уже
знал, какими свойствами будут обладать вновь открытые элементы.
- Значит, твоя теория должна иметь силу предвидения для микрочастиц,
которые еще не открыты?
- Да.
Нильс долго молчал, что-то обдумывая. Через продолжительное время,
когда Альвар уже засыпал, машина произнесла:
- Химические элементы - одно, элементарные частицы - другое. Ты не
сумеешь решить свою задачу.
- Ты ограничен, Нильс.
- Вспомни историю познания микромира, - возразила спокойно, как всегда,
машина.
Голос Нильса журчал, добросовестно излагая информацию, записанную в
блоках памяти. К трем часам утра он добрался до неясной - до сих пор! -
природы ядерных сил, тесно связанных с характером светового излучения, не
преминув при этом привести афоризм из студенческого фольклора, почерпнутый
в какой-то из предыдущих бесед с Альваром: свет - самое темное место в
физике.
- Да что там свет! - продолжал Нильс развивать свою мысль. - Даже в
классической физике, которая считается давным-давно завершенной, есть
неясные места. Зачем далеко ходить? В обычной ньютоновской механике до сих
пор нет удовлетворительного определения понятия силы... Сила - самое
слабое место в механике, - заключил Нильс.
Альвар вяло возражал Нильсу.
Под утро машина изрекла:
- Теперь ясно, что ты взялся за непосильное дело.
- Замолчи! - взорвался Жильцони, но Нильс продолжал:
- Задача твоя не имеет решения. Дело не в несовершенстве человеческого
ума.
- А в чем же?
- В природе вещей. Нельзя измерить, бесконечность в милях и дюймах.
Альвар вскочил и выключил машину. Но мог ли он выключить охватившие его
сомнения?..
Можно ли разобраться в хаосе микромира, где так называемый здравый
смысл, выработанный человеком в течение тысячелетней эволюции, становится
нелепым и смешным? И как может этот диковинный мир непрерывных взрывов и
катастроф служить основой нашего, по виду такого благополучного мира?
Каждое мгновение в каждой бесконечно малой ячейке пространства рождаются и
бесследно гибнут в неуловимо быстрых вспышках мириады частиц. Как же может
в результате получаться картина логически связного мира, в котором мы
обитаем?
Может быть, эта задача и впрямь неразрешима? Может быть, Нильс прав?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг