Барк с ужасом, не в силах шевельнуться, смотрел, как Шелла начала вдруг
таять, растворяться в воздухе, затхлом воздухе полутемной комнаты, куда
они случайно попали и которая оказалась ловушкой.
- Шелла! - что было мочи закричал Артур.
Он проснулся оттого, что кто-то сильно толкнул его в бок.
- В вагоне спать не положено, - назидательно произнес над самым ухом
добродушный старческий голос.
Придя в управление, Барк поспешил в отдел экспертизы. По счастью, там
дежурил его приятель, прозванный сослуживцами Варваром. Обычно он не
отказывал Артуру в мелких просьбах, если только они не были связаны с
деньгами.
Однако, к удивлению Барка, его просьба немедленно проверить оттиск с
пишущей машинки вызвала у Варвара сильное раздражение.
- Сговорились вы, что ли! - брюзжал Варвар. - За один сегодняшний день
- десятки, сотни тысяч оттисков. Отдел с ног сбился. Вот объясни-ка мне,
Крепыш: если даже найдут машинку, на которой этот прохвост напечатал свое
послание, что толку?
- Если найти машинку, это сузит круг поисков, - сказал Артур.
- И без тебя знаю, что сузит! - вдруг рассердился Варвар. - Поменьше бы
эти физики с атомом копались. Рубят сук, на котором сидят. Уровень
радиации в городе такой, что... Говорят, близ Ядерного центра пройти
опасно.
- Сказки.
- Ладно, - вдруг остынув, спокойным тоном сказал Варвар. - Давай-ка
сюда свой оттиск.
Он повертел в руках листок, поданный Артуром.
- Сам, что ли, печатал?
- Сам.
- Оно и видно: больно осмысленный текст, - ухмыльнулся Варвар. -
Знаешь, мне сегодня попадались любопытные образчики, так сказать,
полицейского творчества. Один даже высказал просьбу о прибавке жалованья.
Так что у тебя еще шедевр искусства. Правда, абстрактного. Ну-ка,
посмотрим. Авось тебе повезет больше, чем другим.
Пока Варвар, что-то бурча под нос, возился у рабочего стола, Барк сидел
на стуле.
- Должен тебя разочаровать, Крепыш, - через несколько минут прогудел
Варвар. - Ты попал пальцем в небо.
- Не та машинка?
- Ничего похожего. Вот буква "У" крупным планом. Видишь, разные
хвостики?
- Сам ты хвостик, - сказал Барк и поднялся.
Честно говоря, Барк испытывал разочарование. Рушилась стройная версия,
которую он успел соорудить.
А выглядело убедительно: видный ученый. У него честолюбивый помощник,
пользующийся полным доверием шефа. Помощник мечтает возглавить учреждение,
но на пути стоит шеф. Помощник пишет ему грозную анонимку, предлагает
убраться подобру-поздорову. Чтобы, как говорится, не торчали рога, в
письме, конечно, ничего не говорится прямо. В письме напущено туману с
помощью разных высокопарных сентенций. Шеф, по замыслу помощника, струсит
и сойдет со сцены. Либо, того лучше, старика хватит инфаркт.
Психологический расчет помощника точен: в самом деле, кому придет в
голову проверять собственную машинку шефа? На ней, всем известно, никто,
кроме него самого, не печатает. Не станет же Гуго Ленц сам на себя клепать
анонимку?
Версия с помощником казалась основательной. Разве не является
конкуренция законом жизни общества? Эту истину агент Артур Барк усвоил с
младых ногтей.
И надо же - построение Барка погибло, едва народившись на свет.
Впрочем, не нужно спешить с выводами. Не такой Имант Ардонис дурак,
чтобы оставлять концы. Он мог преспокойно отпечатать письмо где-нибудь в
другом, еще более безопасном месте. Рано снимать с него подозрения.
Перед Барком возникло красивое надменное лицо, холодный немигающий
взгляд, презрительный прищур.
"Мы еще схватим тебя с поличным, железная рука", - подумал Барк.
- Послушай-ка, Варвар, - сказал Артур, остановившись в дверях, - а что
если письмо написал не человек?
- А кто, если не человек? - удивился Варвар.
- Машина.
- Не думаю.
- Умеют же киберы сочинять разные тексты. И даже стихи, - сказал Барк.
- Ты уж загнешь. И цветок, по-твоему, придумала машина? Нет, на такую
пакость способен только человек, - убежденно сказал Варвар.
- Как сказать.
- Пусть даже автор письма - машина, - сказал Варвар. - А кто же в таком
случае будет приводить угрозу в исполнение?
- Тоже машина. В виде, например, кота.
- Какого кота?
- Обыкновенного, с четырьмя лапами и хвостом, - пояснил Артур.
- Тьфу! - с сердцем сплюнул Варвар. - Тебе бы все шутки шутить.
- А я не шучу.
- Тогда обратись к медикам. Я же говорю - радиация, - сказал Варвар и
покрутил пальцем у своего лба.
Покинув Варвара, Барк направился к шефу, чтобы доложить результаты
первого дня, проведенного в Ядерном центре. Однако по пути он встретил
Жюля, который сообщил, что шеф только что убыл.
- Улетел?
- Ушел, - поправил Жюль.
Рина любила смотреть, как Гуго работает. Она забиралась с ногами в
кресло, Гуго садился к секретеру, откидывал его, раскладывал бумаги в ему
одному ведомом порядке. Он колдовал, священнодействовал. В этот миг могли
грохотать пушки - Ленц и глазом бы не моргнул. Для него не существовало
ничего, кроме карандаша да листа бумаги, по которому торопливо струилась
вязь интегралов.
Вдруг с грохотом валился на пол отброшенный стул, Гуго подхватывал Рину
и кружил ее по комнате, напевая Штрауса.
Их совместную жизнь можно было сравнить с хорошо налаженным механизмом.
Мелкие ссоры не могли разладить его. Если Гуго Ленцу по работе приходилось
вдруг мчаться на испытательный полигон, приткнувшийся где-нибудь в
потаенном уголке страны, они ехали вместе. Их тяготил даже
один-единственный день, проведенный в разлуке.
Когда Гуго стал знаменитым, они начали часто и помногу разъезжать: ни
один крупный физический конгресс или симпозиум не обходился без участия
Ленца.
Только однажды случилось так, что на съезде ядерщиков в Японии Гуго
Ленц был без Рины. Приехал он необычно хмурый, малоразговорчивый, и в
ответ на расспросы Рины о стране Восходящего солнца сказал:
- Хиросима - это рана, которая никогда не затянется. Хорошо, что ты
этого не видела.
С домашними делами Рине помогал управляться Робин, белковый робот,
который давно уже стал как бы третьим членом их семьи.
Так проходили дни и месяцы, незаметно стыкуясь в годы. И вдруг что-то
нарушилось в отлично налаженной машине.
Все началось третьего дня. События той ночи врезались ей в память
настолько, что Рина могла бы воспроизвести их в мельчайших деталях.
Они уже легли спать, и Рина успела задремать, когда Гуго вдруг вскочил.
- Есть одна идейка! - сказал он. - Пойду, набросаю, а то улетучится.
Спи!
Гуго торопливо поцеловал ее и поспешил в кабинет.
Рина погасила бра.
Долго лежала в темноте с открытыми глазами.
Она давно привыкла к идеям, которые приходили к Гуго в самое
неподходящее время. Когда Туго осеняла идея, он становился невменяемым:
отодвигал в сторону еду, или выскакивал из ванны, наскоро обернувшись
полотенцем, или бросал шахматную партию, чтобы схватить лист бумаги и
погрузиться в размышления.
В первые годы совместной жизни Рину удивляли и немного сердили такие
вспышки, и она пыталась вывести супруга из состояния отрешенности.
- Скоро ты? - спрашивала она.
- Минутку... - рассеянно отвечал Гуго.
"Набросать идею" было, однако, непросто, и минуты вырастали в долгие
часы.
С годами Рина научилась относиться уважительно к идеям, приходившим к
Гуго. Разве не они выдвинули ее мужа в число первых физиков мира?
Любимым занятием Рины и Гуго в редкие минуты свободного времени были
шахматы.
В свое время Рина была чемпионкой колледжа. Она играла солидно и
достаточно сильно, однажды даже участвовала в небольшом мужском турнире.
Гуго называл себя рядовым любителем, в шахматных турнирах никогда не
играл. Да и какой регламент разрешил бы ему бросать партию на середине и,
к вящему недоумению партнера, погрузиться в омут теоретической физики,
позабыв обо всем на свете?
Подобный конфузный случай произошел во время партии со шведским
королем, которая состоялась между двумя пышными церемониями, связанными с
вручением доктору Гуго Ленцу Нобелевской премии.
Впрочем, король оказался весьма выдержанным: он терпеливо ждал Гуго
целый час.
Рина тогда едва не сгорела со стыда.
Все это она перебирала в памяти, лежа в темноте с открытыми глазами.
Незаметно Рина уснула.
Потом вдруг проснулась, как от толчка.
Гуго в спальне не было. Мерцающие стрелки показывали третий час.
Сердце сжалось предчувствием беды.
Рина пошла в кабинет. Остывший пластик пола холодил босые ноги.
В кабинете было пусто.
Она обошла весь дом. Заглянула даже в оранжерею. Потом в мастерскую,
где любил иногда послесарить Гуго, но его нигде не было.
Остаток ночи Рина не спала.
С рассветом вышла на веранду. Окрестные дома тонули в весеннем тумане,
поглотившем окраину.
И вдруг каким-то шестым чувством скорее угадала, чем почувствовала: к
дому приближается машина Гуго. Она узнала бы с завязанными глазами его
орнитоптер среди тысячи машин. Сколько миль налетали они вместе на
старенькой машине, которую Рина ни за что не хотела обменить на новую.
Рина поспешно вбежала в спальню и легла в постель, натянув одеяло до
подбородка.
- Спишь? - тихо спросил Гуго, осторожно прикрывая за собой дверь
комнаты.
Рина открыла глаза.
- Как твоя идея?
- Все в порядке. Будешь кофе?
- Не хочется.
В тот день Гуго улетел в Ядерный центр, так ничего и не сказав.
А потом почта принесла письмо с фиалкой.
Гордость не позволила Рине вступать в расспросы. Молодая женщина всегда
считала, что она выше ревности.
Пусть лучше все скажет. Только сам. И честно. Узлы надо не распутывать,
а рубить.
Кто же ее соперница? Мало ли... Студентки пишут сорокачетырехлетнему
доктору Ленцу записки. Пишут и совсем незнакомые люди, лишь раз увидевшие
Ленца на экране телевизора. А может быть, его секретарша? Шелла Валери?
Пусть. Кто угодно, лишь бы ему было хорошо. Наверно, Гуго мечтает о
ребенке. О сыне. Он никогда не говорил об этом, но она знает. Что ж,
навязываться она не станет. И мешать не будет.
Та ночь легла в их жизни невидимым водоразделом.
Рина совсем собралась уйти от мужа и ушла бы, если б не злополучное
письмо. Она не могла оставить Гуго в беде.
Чувство к Гуго, глубокое, как любовь к единственному ребенку, Рина
таила под маской насмешливости, порой переходящей в язвительность. Вокруг
Рины всегда кружился рой поклонников. Что касается Гуго, то он к
воздыхателям молодой жены относился равнодушно.
- А как насчет ревности? - спросила у него однажды Рина, когда Имант
Ардонис пригласил ее в театр и Гуго кивком головы выразил согласие
остаться на весь вечер дома.
- Жена Цезаря выше подозрений, - ответил Гуго.
- Кому нужна такая жена, которая выше подозрений? - рассмеялась Рина.
Прийти к мысли о том, что Гуго обманывает ее, было горько, но все
померкло перед новой бедой. И вот прошел первый день в новом качестве,
один день из скудного запаса в три месяца. Еще на вершок сгорела свеча,
сжалась шагреневая кожа. Гуго нервничает, потерял аппетит. Отказался от
ужина. Рина опять лежит с открытыми глазами, мучительно думает. Гуго
сказал, что пошел работать к себе а кабинет. А может, его уж и след
простыл? Не было сил подняться и пойти посмотреть.
Не все ли равно?
Что до нее, то она не оставит его до тех пор, пока не минует беда.
Все радовало глаз ранним апрельским утром: и чистое небо,
просвечивавшее сквозь ажурные переплетения верхних горизонтов, и
новорожденная листва проплывавших внизу деревьев, и послушная машина.
Но жизнь шефа полиции полна сюрпризов. Едва Арно Камп вошел в свой
кабинет и углубился в донесения, поступившие в течение ночи, как в двери
появился Жюль.
- Разрешите, шеф? - произнес он.
Арно Камп молча кивнул, взяв двумя пальцами статуэтку арабского
скакуна.
- К вам посетитель, - сказал Жюль и протянул визитную карточку
посетителя.
"Ив Соич. Директор национального центра геологических и археологических
исследований", - вслух прочел Арно Камп.
Визитная карточка легла под арабского скакуна.
- Зови, - сказал Камп.
В кабинет вошел тучный, но тем не менее подвижный человек. Он с
достоинством представился и опустился в кресло, указанное Кампом. Затем
вытер клетчатым платком обильный пот и подождал, пока за Жюлем закроется
дверь.
- Чем могу служить? - спросил Арно Камп.
- Вот, - сказал толстяк и протянул шефу полиции вскрытое письмо.
Уже беря конверт, Камп догадался, в чем дело.
Соич следил за выражением лица Кампа. Дочитав письмо, Камп аккуратно
сложил блокнотные листки, затем встряхнул конверт, На стол выпал цветок.
- К...когда вы получили письмо? - спросил Камп, слегка заикаясь, что
иногда с ним случалось в минуты сильного волнения.
- Сегодня с утренней почтой!
- Дома?
- На службе.
Сомнений не было; знакомый стиль! Анонимщик не утруждал себя
разнообразием.
Текст письма отпечатан на машинке.
Время жизни, остававшееся адресату, вписано от руки. Правда, различие
все-таки было. Единственное, оно состояло в том, что таинственный автор
письма почему-то отмерил Иву Соичу не три месяца, как его предшественнику,
а целых полтора года.
- Что вы думаете по поводу письма? - спросил Арно Камп.
- Если письмо - шутка, то она в высшей степени глупа! - с негодованием
произнес толстяк.
- Боюсь, что не шутка, - покачал головой Арно Камп.
- Я гибели не боюсь, - неожиданно сказал Ив Соич. - Но вы только
подумайте, какие глупые требования выдвигает автор письма. Прекратить
глубинное бурение! Закрыть проходку скважин на морском дне! А мотивы?
Занимаясь бурением земной коры, мы, видите ли, тем самым разрушаем нашу
планету! - от возмущения толстяк задохнулся. - Из глубинных скважин может
излиться магма, уничтожая все живое!
- А разве не так?
- Детские сказки, - махнул рукой Соич. - Я, знаете, кажется начинаю
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг