- Опять письмо с тюльпаном? А ты мне ничего не сказал, - с упреком
произнесла Рина и потянула письмо. Гуго сделал движение, но Рина успела
заметить имя, выведенное на конверте крупными буквами: "Оре Дер..."
- Не бойся, меня не интересуют твои тайны, - бросила Рина, поспешно
оторвав пальцы от письма, словно обжегшись.
Гуго начал что-то говорить, но Рина его уже не слушала. В душе ее
мигом пробудились демоны ревности. Итак, он продолжает общаться с ней,
своей новой пассией. Его прежние оправдания ложь, ложь... Он любит ее,
полуженщину-полуробота, проклятую фурию с ослепительной улыбкой и
киборгеничным лицом!
Рина резко соскочила с ручки кресла, подошла к стене и повернула
выключатель.
Глубокой ночью Арно Кампа разбудил сигнал видеофона. Шеф полиции
очнулся от короткого забытья, хрипло бросил:
- Слушаю.
- Докладывает агент 17. Гуго Ленц мертв, - сообщила мембрана.
Обсуждая причины смерти Гуго Ленца, медицинская экспертиза не смогла
прийти к единому мнению.
Факты были таковы: доктор Ленц скончался вскоре после полуночи.
Каких-либо признаков насилия на теле Гуго Ленца обнаружено не было.
Непохоже было и на отравление ядом, хотя здесь мнения разошлись. Во
всяком случае, в организме Ленца не было обнаружено ни одного из известных
медицине ядов.
Гуго Ленц угас, как гаснет костер, в который забыли подбросить
хворосту.
От жены Ленца ничего нельзя было добиться. На вопросы она не
отвечала, лишь исступленно, не отрываясь, смотрела на Гуго и судорожно
крутила перстень на пальце.
Дом Ленца оцепили.
Медики под наблюдением агентов трудились до утра. Но, как было
сказано, к единому мнению прийти так и не смогли.
- Чудовищное переутомление, сердце не выдержало, - говорили одни.
- Доктора Ленца свел в могилу невроз, развившийся за последние три
месяца, - утверждали другие и добавляли, защищая свою точку зрения: -
Попробуйте-ка девяносто дней прожить под угрозой смерти, под дамокловым
мечом, висящим над вами.
Вероятно, дни ожидания гибели психологически сломили волю к жизни.
По распоряжению президента была создана комиссия для расследования
обстоятельств смерти доктора Ленца. Председателем комиссии была назначена
Ора Дерви, начальник Медицинского центра страны.
* * *
Смерть физика Ленца, последовавшая точно в предуказанный срок,
потрясла Ива Соича.
Значит, тюльпан, полученный Ивом Соичем, таит в себе отнюдь не пустую
угрозу.
Пойти навстречу требованиям автора грозного письма? Свернуть работы в
Акватауне, пока не поздно? Законсервировать скважину?
Остановить машины - дело нехитрое. А потом? Шумиха вокруг тюльпана
спадет, конкуренты подхватят начатое Ивом Соичем и брошенное им дело, и
главный геолог останется в дураках.
Нет, отступать поздно. Он вложил в Акватаун все свое состояние.
Достаточно хотя бы немного замедлить темпы проходки глубоководной
скважины - и он банкрот.
Не отступать надо - атаковать! Ускорить проходку. Взвинтить темпы как
только можно. Не останавливаться перед новыми затратами. Закончить
проходку раньше срока, отмеренного ему убийцей. Поскорее сорвать куш,
купить спутник и перебраться на него. Там-то уж Ива Соича сам дьявол не
достанет. Соич будет стрелять в любой корабль, который вздумает
приближаться к спутнику - его священной собственности.
Там, на спутнике, он вволю посмеется над прежними страхами.
Сделает оранжерею. И непременно устроит клумбу с тюльпанами. Именно с
тюльпанами, провались они пропадом!
В невесомости цветы растут хорошо...
К счастью, и он переносит невесомость неплохо в отличие от некоторых
людей, которые в невесомости и часа не могут прожить.
По распоряжению Ива Соича в Акватауне был введен жесткий режим,
сильно смахивающий на военный.
Геологи, проходчики, инженеры, киберологи, ядерщики не имели права
подниматься на поверхность и вообще удаляться за пределы Акватауна.
Ив Соич запретил даже обычные походы акватаунцев за свежей рыбой. И
вообще Ив Соич решил свести к нулю непосредственные контакты акватаунцев с
внешним миром до тех пор, пока геологическая программа не будет полностью
выполнена.
Работа в Акватауне шла днем и ночью. Впрочем, понятия "день" и "ночь"
были весьма условны под многомильной океанской толщей, в царстве вечного
мрака. Суточный цикл регулировался службой времени. "Утром" тысячи реле
одновременно включали наружные панели на домах-шарах, прожекторы
выбрасывали вдоль улиц ослепительные пучки света, тотчас привлекавшие
глубоководных тварей, давно привыкших к возне под водой, ярче вспыхивали
пунктирные лампочки, окаймлявшие дорогу к скважине.
Ровно через двенадцать часов все освещение, кроме дорожного,
выключалось.
24 часа в сутки на дне впадины полыхало зарево. Время от времени из
него вырастал оранжевый гриб, и потрясенную толщу воды насквозь
пронизывала дрожь. Каждый направленный ядерный взрыв означал еще один шаг
вперед, в глубь Земли.
Ив Соич координировал работу проходчиков, знал поименно и в лицо чуть
не каждого из трех тысяч акватаунцев.
Презирая опасность, он часто опускался на дно скважины, появлялся на
самых опасных участках проходки. Толстый, отдувающийся, ежеминутно
вытирающий пот, он мячиком выкатывался из манипулятора, проверял, как
работают механизмы, часто оттеснял оператора и сам садился за пульт
управления.
Для акватаунцев оставалось загадкой, когда спит Ив Соич. В любое
время суток его можно было застать бодрствующим, обратиться к нему с любым
делом.
С полной нагрузкой работала аналитическая лаборатория, исследуя
образцы породы, непрерывным потоком поступающие из скважины.
Под огромным давлением даже обычные минералы, давно изученные вдоль и
поперек, приобретали новые и необычные свойства.
Вскоре температура в стволе шахты повысилась настолько, что даже
термостойкие комбинезоны перестали спасать проходчиков.
По распоряжению Ива Соича были смонтированы и пущены в ход криогенные
установки. У проходчиков появился мощный союзник - жидкий сверхтекучий
гелий, охлажденный почти до абсолютного нуля. Циркулируя по змеевику,
пронизывающему стенки шахты, гелий гасил жар развороченных земных недр.
Земля, рыча и огрызаясь, уступала людям милю за милей.
* * *
Ора Дерви долго не смела признаться самой себе, что впервые в жизни
полюбила. Так случилось, что ее избранником оказался Гуго Ленц.
Она влюбилась в него как девчонка, влюбилась с первого взгляда, с той
самой минуты, когда Ленц впервые появился в клинике святого Варфоломея. Ей
сразу запали в душу его бледность, клиновидная бородка и глуховатый голос.
Но внешне Ора ничем не проявила себя, и Гуго Ленц едва ли о чем-либо
догадывался. Он вообще не отличался догадливостью.
Теперь, после таинственной смерти доктора Ленца, Ора Дерви вновь и
вновь мысленно возвращалась к их взаимоотношениям, столь коротким и так
трагически оборвавшимся.
Что, собственно, влекло ее к Гуго?
С самого начала он поразил ее необычностью, непохожестью на
остальных. И то, что говорил Ленц, в чем старался убедить Ору Дерви, было
необычно и странно.
Слиться с природой! Человек - частица мироздания, только частица, и
он не должен пытаться искромсать всю вселенную, вывернуть ее наизнанку и
поглотить.
А его взгляды на киборгизацию?
Ора доказывала Ленцу, что отречься от всего, чего достигла наука, -
значит перечеркнуть весь пройденный ею тысячелетний путь.
- Как можете вы требовать такое, вы, физик, руководящий опытами по
расщеплению кварков? - сказала однажды Ленцу Ора Дерви.
Слова Оры Дерви, видимо, смутили Ленца. Он долго молчал, затем поднял
взгляд на Ору и проникновенно произнес:
- Ора... Я должен сказать вам много... Но сейчас не могу: слишком
рано. Придет время - вы все узнаете. И относительно расщепления кварков
тоже...
Теперь Ора Дерви часто задумывалась над словами Ленца, пытаясь
расшифровать их скрытый смысл.
Оре Дерви как председателю вновь созданной комиссии по расследованию
обстоятельств смерти Гуго Ленца много приходилось заниматься материалами,
так или иначе связанными со знаменитым физиком.
В основном здесь были официальные документы, переписка доктора Ленца
с дюжиной университетов и крупнейшими физическими центрами, копии заказов
различным фирмам, рекламации на приборы. Была здесь и переписка со многими
физиками планеты, из которой Ора Дерви впервые поняла во всей полноте,
каким непререкаемым авторитетом среди них пользовался покойный доктор
Ленц.
Из переписки явствовало, что были у Гуго Ленца и противники, но и
последние глубоко уважали его. Предположить, что кто-то из них мог убить
доктора Ленца? Чистая нелепица. И потом, каким образом?..
Всесторонние медицинские исследования тканей, лимфы, крови Ленца
ничего не дали.
О, как казнила себя Ора Дерви, что не настояла в свое время на том,
чтобы Гуго Ленц лег в клинику святого Варфоломея! Он был бы жив. Она не
допустила бы его смерти.
А теперь в память о Гуго Ленце ей только и осталось, что тоненькая
пачка писем да еще голос Гуго, записанный на пленку, - повесть о том, как
король вручал ему премию. Когда Гуго рассказывал об этом, нельзя было
удержаться от смеха, и Ора с разрешения Ленца включала магнитофон.
Кроме писем Ленца и магнитной ленты с его голосом, у Оры Дерви
оставались еще воспоминания. Она часто перебирала в памяти свои встречи с
Гуго и все, о чем они говорили.
Письма и ленту Ора берегла как величайшую драгоценность.
Со дня смерти Гуго Ленца шеф полиции не знал ни минуты покоя.
Чья теперь очередь? Кого умертвит тюльпан? Иву Соичу убийца отмерил
определенный срок. А ему, Арно Кампу, - нет. Значит, он может быть
умерщвлен в любое время. Тем более думать об этом бесполезно - надо
действовать. Пока он жив, ответственность за общий порядок в Оливии лежит
на нем.
Большие надежды возлагал Камп на разоблачение Ардониса. Но
филигранная слежка агентов пошла прахом: ничего подозрительного в
поведении помощника доктора Ленца обнаружить не удалось.
Впрочем, Имант Ардонис по распоряжению Кампа продолжал оставаться под
наблюдением. Арно Камп не так-то просто расставался со своими
подозрениями.
...Поставив полуувядший цветок в стакан с водой, Ора Дерви еще раз
внимательно перечитала только что полученное с утренней почтой письмо. По
стилю оно, на ее взгляд, не отличалось от того, которое три с небольшим
месяца назад получил Гуго Ленц.
Гуго, обладавший феноменальной памятью, несколько раз цитировал ей
наизусть большие куски из полученного им письма, и Ора Дерви в конце
концов тоже запомнила их. Ей врезались в память обороты вроде: "общество
Оливии неизлечимо больно", "оно катится в пропасть", "земная жизнь -
плесень, которая легко может погибнуть", "киборги не люди, но они..."
В письме, полученном Орой Дерви, были другие слова, но смысл
оставался прежним.
Анонимный автор хотел от Оры Дерви, чтобы она "навела порядок" на
своем участке общественной жизни - в медицине. Автор требовал, чтобы Ора
Дерви своей властью запретила пересадку органов. "Такие пересадки
чудовищны, недостойны человека, наконец, неэтичны, - негодовал автор. -
Человек - не машина, у которой можно по произволу заменять детали".
Испугалась ли Ора Дерви, получив письмо с тюльпаном? Нет, чувство
страха было чуждо ее атомному сердцу. Просто Ора безмерно удивилась - не
самой угрозе, а философскому содержанию письма. На какой-то миг Оре Дерви
показалось, что с ней со страниц письма беседует воскресший Гуго Ленц.
Она некоторое время перебирала четыре листка, отпечатанных на
машинке, всматривалась в цифру 1, вписанную от руки. Ровно один год
отмерил ей автор письма для выполнения обширной программы, изложенной на
листках; повсюду закрыть пункты пересадки органов, уничтожить фабрики,
выпускающие хирургические инструменты для трансплантации, закрыть в
медицинских колледжах факультеты киборгической медицины, предать огню всю
литературу по проблемам киборгизации.
Ора Дерви закрыла глаза. Она сидела одна в пустой ординаторской
клиники святого Варфоломея. Покачиваясь в кресле, размышляла.
Кто бы ни был автор письма, он наивен в высшей степени. Он хочет,
чтобы она, Ора Дерви, своей волей сделала то, и другое, и третье. Как
будто в ее власти закрыть, например, фабрики, производящие хирургическое
оборудование по киборгизации. Да управляющий "Уэстерна" вышвырнет ее на
следующий же день за двери клиники.
В чем-то и автор письма, и Гуго правы. Буржуазный порядок вещей в
Оливии довольно гнусен. Но вот как изменить его? Тут их идеи против
торгашества вызывают лишь улыбку.
Если говорить всерьез, только коллективные усилия могли бы что-либо
изменить в обществе. Но на кого можно опереться?
Незаметно для себя Ора склонилась к мысли, что надо действовать - не
для собственного спасения, а во имя светлой памяти Гуго Ленца.
Гуго рассказывал ей о рабочих, с которыми встречался на заводах,
когда наблюдал за производством приборов для Ядерного центра, о студентах,
с восторгом ловящих каждое живое и свободное слово, слетающее с кафедры.
Но как ей найти тех, кто умеет мыслить и действовать? Стать с ними в
одном строю.
Надо сделать так, чтобы Гуго, будь он жив, был доволен ею.
Работы - непочатый край. Одного года может не хватить.
Значит, для начала нужно все-таки подумать о письме с тюльпаном.
"Сначала послушаем, что скажет шеф полиции Арно Камп", - подумала Ора
Дерви, протягивая руку к видеофону.
Разбирая документы Гуго Ленца, Ора Дерви рассчитывала, что, возможно,
какие-нибудь записи смогут пролить свет на обстоятельства дела, которое
она расследует. Черновики следовало разобрать, зачеркнутое восстановить -
нелегкая и кропотливая работа.
Хорошо было бы привлечь на помощь жену Гуго Рину Ленц. Но она после
смерти мужа до сих пор не могла оправиться, хотя прошел месяц. Ни с кем не
разговаривала, была почти невменяемой.
Среди черновиков Ора нашла несколько листов бумаги, исчерканных вдоль
и поперек. Здесь были в основном мысли о себе и для себя. Автор, видимо,
не предназначал их для чужих глаз.
Все, что удалось разобрать, Ора перепечатала на машинке.
"...Итак, мне остается жить три месяца. Всего три. Нелепо все и
неожиданно. А жизнь вчера еще казалась бесконечной.
Живой не думает о смерти. Он может планировать свое будущее,
прикидывать, что будет с ним через год, три, а то и через двадцать лет.
Математик сказал бы, что двадцать лет для человека равносильны
бесконечности. Естественно: для мотылька-однодневки бесконечность равна
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг