Все кончилось бы благополучно, не окажись у Бузивса столь скверный
характер...
Цепочка событий была такова.
Когда Зарика протянула руку, чтобы погладить Бузивса, шимпанзе укусил
ее. Борца ударил обезьяну. В кулаке у него был зажат табак, который от
удара частично просыпался. Несколько крупинок его попало в ранку на руке
Зарики. Этого оказалось достаточно...
Уже к полуночи вирус вошел в силу. Отныне каждый глоток воздуха в
квартире таил смерть. Не для всех, правда: новый вирус оказался весьма
прихотливым в выборе очередного "хозяина", но, уж выбрав, расправлялся с
ним по-свойски.
Первой жертвой оказался Бузивс: мозг обезьяны не смог оказать
серьезного сопротивления атаке врага.
Потом, перед рассветом, уже пораженный Борца вышел из лаборатории, в
которой ночевал. Его выгнало внезапное недомогание. Теряя сознание, падая,
он вышиб оконное стекло, и в гостиную хлынул холодный воздух, вытесняя
комнатный.
Ветер в это время дул в северную сторону...
Борца и Зарика, заболевшие первыми, выжили. Долгое время они находились
между жизнью и смертью. Их поместили в летающую клинику, где лечили в
условиях невесомости.
Общее страдание - болезнь протекала мучительно - сблизило их. Зарика
все время рвалась к работе, на биостанцию, до которой она так и не
долетела.
- Твое поколение стало слишком беспечным, - часто говорила она Борце. -
Мы окружены космическим морем враждебности. Человечество должно быть все
время начеку. А вдруг история с эпидемией повторится?!
- Не повторится, - решительно мотал головой, утыканной датчиками,
Борца. - Слишком уж извилист и невероятен был путь, по которому пришли на
Землю возбудители новой болезни. Рассуди сама. Медики рассказывали, что
табакерка должна была обрабатываться космическими лучами строго
определенное время. Неделей меньше - и возбудители не приобрели бы свои
грозные свойства. Неделей больше - и они бы утратили их. Потом - я должен
был встретить тебя... Ну, и так далее. Словом, такая цепь совпадений может
осуществиться раз в сто лет!
- Раз в сто лет - этого достаточно, - отрезала Зарика.
- Не лови меня на слове. Расскажи лучше о полете "Альберта", - попросил
Борца.
Придерживаясь за поручни, они висели в прозрачной сфере - одном из
отсеков госпиталя, который был выведен на околоземную орбиту.
Ни Зарике, ни Борце не приходилось заново привыкать к состоянию
невесомости. Зарика вообще большую часть сознательной жизни провела в
царстве невесомости - на "Альберте" не было установок искусственной
гравитации. Что такое тяжесть, девушка узнала, только когда корабль
приступил к торможению; это произошло вблизи границ Солнечной системы, за
несколько месяцев до того, как "Альберт" достиг Земли.
Что касается Борцы, то и он во время карантинного досмотра кораблей,
возвращающихся из космоса, долгие дни и недели проводил в невесомости.
Когда дело пошло на поправку, любимым занятием Борцы и Зарики в
свободное от лечебных процедур время стало наблюдать Землю, неутомимо
проплывающую под спутником-госпиталем. Плоскость вращения спутника
непрерывно менялась, и внизу открывались все новые и новые картины.
Это было зрелище, к которому невозможно привыкнуть.
Теперь Зарика и Борца отдыхали после очередного переливания крови.
Глубоко под ними проплывала ночная Земля.
Борца посмотрел вниз:
- Точно школьный глобус, правда?
Зарика глядела на роящиеся огоньки городов. Кое-где пространство плавно
прочерчивали ракеты, похожие на равномерно светящихся рыб, - почтовые,
грузовые, пассажирские... Девушка вдруг подумала, что аппарат, в котором
они летят, удивительно вписывается в общую гармоничную картину земной
жизни. В тихие ночные минуты с высоты в несколько сот километров эта
картина представилась ей размеренной, исполненной глубокого смысла.
- Люблю обозревать ночью Землю с такой высоты, - нарушил паузу Борца. -
А ты любишь наблюдать ночную Землю, Зарика?
- Я Землю люблю всякую. Но мне больше по душе Земля днем, -
откликнулась Зарика.
Борца посмотрел на нее.
- Ночь скрадывает детали. А днем - все как на ладони, - пояснила
Зарика.
Внизу показалась однообразная темная пустыня, лишь изредка кое-где
оживляемая сгустками огоньков.
- Это пустыня? Я думала, на Земле уже не осталось пустынь...
- Это не пустыня. Это Тихий океан, - сказал Борца, присмотревшись.
Вид Земли сверху - что днем, что ночью - был для него открытой книгой.
Во время карантинных досмотров, вращаясь вокруг Земли, он изучил ее во
всех подробностях.
Борца любил повторять, что он выучил Землю наизусть, как любимое
стихотворение. И это была правда.
В глубине тихоокеанских вод показалось светящееся пятно. Даже отсюда, с
космической высоты, оно представилось Зарике огромным. Казалось, будто
кто-то подсветил снизу толщу воды. Зрелище выглядело феерическим.
- Что это. Борца? - спросила Зарика, зачарованно разглядывая пятно.
- Угадай.
- Ты все время, с момента нашей встречи у ворот Гостиницы "Сигма",
задаешь мне загадки! - воскликнула Зарика. - Это, наверно, подводный
вулкан, да?
Борца покачал головой.
- Неужели пожар на судне?
- Каким бы большим ни было судно, с такой высоты оно выглядело бы еле
заметной точкой.
- Ну, тогда не знаю... - Зарика на несколько мгновений задумалась, не
отрывая взгляда от светящегося пятна, которое медленно уплывало назад. -
Может быть, подводное испытание ядерного горючего для звездных кораблей?
- Все такие испытания выведены в космос, за лунную орбиту, - сказал
Борца. - А ну-ка, пофантазируй еще.
- Огненные декорации? Праздник огня на воде? Да мало ли чего можно
придумать за сто лет!
- Ну, уж ты скажешь - огненные декорации... Это был всего-навсего
подводный город.
- Подводный город? - восторженно переспросила Зарика. - На дне океана?
- Нет, это плавучий город. Он держится на небольшой, заранее заданной
глубине.
- А кто там живет?
- Те, чья профессия связана с водной оболочкой Земли.
- Рыбаки, что ли?
- Не только. В таких городах живут океанологи, китоводы, - пояснил
Борца.
- Китоводы?..
- Они обслуживают китовые фермы в океане.
- А зачем строить город под водой? Не проще ли его строить на воде?
- Не проще. Под водой строения не подвержены ни качке, ни тайфунам, ни
штормам.
- И на дне океана есть города? - спросила Зарика, вглядываясь в воду.
- Есть.
- Найди, пожалуйста!
- Отсюда они не видны.
- А мы побываем в городе на океанском дне, когда выйдем отсюда?
- Непременно побываем, Зарика, - ответил Борца и взял девушку за руку.
В клинике невесомости был свой, особый режим, ничего общего не имеющий
с быстрой сменой дня и ночи, обусловленной вращением спутника вокруг
Земли.
Корабль совершал полный виток за полтора часа. Таким образом, световой
день - и соответственно ночь - составляли всего-навсего 45 минут.
Режим в госпитале невесомости - как, кстати сказать, и на любом
космическом корабле - соответствовал обычному земному ритму жизни.
Исходной единицей его служили сутки, состоящие из 24 часов, поделенные на
день и ночь.
Физиологи давно, еще со времен первых космических полетов,
осуществленных во второй половине XX века, установили, что именно такой
режим является наилучшим для человеческого организма, особенно в условиях
длительного полета.
Зарика и Борца говорили в госпитале обо всем, но больше всего друг о
друге.
- Я открыл тебя, как астроном открывает звезду, - сказал однажды Борца.
Счастливые, они сидели, прижавшись друг к другу, и смотрели вниз.
Ночь, эфемерная сорокапятиминутная ночь, шла на убыль.
Они посмеялись, глядя, как проснувшийся в клетке попугай - вестник
солнца - принялся смешно подпрыгивать, хватаясь клювом за прутья: бедняга
никак не мог привыкнуть к невесомости.
- Зари...
- Что, милый?
- Ты обещала рассказать о полете "Альберта", - тихо напомнил Борца.
- Целью полета "Альберта" была звезда Алголь, - ровным голосом начала
Зарика.
- Алголь, или иначе - Бета Персея, - кивнул Борца. - Слышал об этой
звезде.
- Ты знаешь отчет "Альберта"?
- В общих чертах...
- Кроме машины синтеза да еще карантинной службы, для тебя ничего в
мире не существует!
- Неправда, существует.
- Что же?
- Ты.
- Куда мне! - засмеялась Зарика. - Я ведь не машина, а только человек.
Некоторое время они молча смотрели на родную планету, окутанную
предутренней мглой, которая быстро редела: через несколько минут
спутник-клиника должен был пересечь плоскость терминатора, отделяющую день
от ночи. Глубоко внизу, отдаленная от них сотнями километров, угадывалась
ночная Атлантика.
Среди волн брызнула горстка ярких огней.
- Корабли? - спросила Зарика.
Борца покачал головой.
- Остров Энергии, - сказал он.
- Не помню такого.
- Не мудрено: когда ты улетала, его еще не было.
- Искусственный остров?
Борца кивнул.
- Его смонтировали недавно. Собрали с помощью белковых роботов, -
сказал он. - У подножия острова, на дне Атлантики, - подводный город.
Корабль без перехода влетел в день. В черном небе воцарилось мохнатое
яростное солнце, потоки света хлынули во все уголки отсека. Борца поднялся
и опустил полупрозрачную шторку.
- Персей. Красивое имя, - сказал он, садясь поближе к Зарике. Она не
отодвинулась. - Знаешь, Зарика, в детстве я больше всего любил легенду о
храбром Персее. Помнишь?
- В общих чертах... - улыбнулась Зарика.
- А еще в гости к Персею летала.
- Расскажи легенду, - попросила Зарика.
- Дело было, как положено в легендах, в некотором царстве, в некотором
государстве, - начал Борца.
- Почему в некотором? - перебила Зарика. - Это было Аргосское царство,
и правил в нем царь Априсий.
- О женское коварство! - воздел руки Борца. - Ты знаешь легенду о
Персее лучше меня, так зачем же заставляешь меня рассказывать ее?
- Мне нравится, как ты рассказываешь.
- В таком случае, продолжаю. Научным прогнозированием в те далекие
времена еще не занимались, а царь интересовался своей судьбой. Поэтому
призвал он оракула и спросил: "Что сбудется со мною?" Оракул прикинул
царскую судьбу и выдал весьма невеселый прогноз: оказывается, в будущем
Априсия должен убить его собственный внук, которого еще и на свете нет.
Царь решил предотвратить беду домашними средствами. Он заточил свою
единственную дочь Данаю в башню. Прошу обратить внимание - башня была
выкована из чистой меди. Ни один посторонний не мог проникнуть в башню, и
Априсий торжествовал. Но, как выяснилось, слишком рано радовался царь.
Дело в том, что сценарий развития событий начертан богами, которые в своих
расчетах учли все вероятные увертки хитрого царя. Громовержец Зевс
поступил просто: он превратился в золотой дождь и проник к заточенной
Данае. В результате у нее родился сын Персей. Он-то и дал название звезде,
еще не зная, что к ней полетит красавица Зарика... Ну, а теперь твоя
очередь.
- Рассказать о Бете Персея?
- Да.
Зарика прикрыла глаза.
- Как сейчас вижу перед собой эту удивительную звезду, - тихо сказала
она. - И не мудрено: "Альберт", выходя из последней пульсации, вынырнул
слишком далеко от цели полета - пульсатор у нас был потрепанный,
чиненый-перечиненый, и капитан со штурманом решили не рисковать. Так что
мы, войдя в трехмерку, шли к Алголю на обычной ионной тяге целых четыре с
половиной года.
Борца присвистнул.
- Экипаж немного роптал из-за вынужденной задержки, а я об этом не
жалела, - продолжала Зарика. - Все свободное время я проводила в
обсерваторном отсеке, у телескопа, который был нацелен на голову
дьявола... - Зарика перехватила недоуменный взгляд Борцы и пояснила: - Так
переводится название звезды Алголь.
- С греческого?
- С арабского.
- А зачем вы летели к Бете Персея? - спросил Борца.
Зарика задумалась.
- Тут двумя словами не ответишь, - сказала она. - Надо сделать прыжок в
глубокую историю.
- История - моя страсть.
- А что ты знаешь, Борца, об этой звезде? - спросила Зарика.
- Видишь ли, звезды - не моя стихия... - замялся Борца.
- Но ты же окончил Звездную академию? - удивилась Зарика.
- Верно, - согласился Борца. - Но я был там, можно сказать,
исключением.
- Которое подтверждает общее правило?
- Примерно. Ребята меня прозвали Изобретатель, и недаром: я с первого
курса возмечтал о машине синтеза, потом увлекся еще историей, только вот к
звездам оставался равнодушным.
- Почему же ты пошел в Звездную академию?
- Ошибся, могу тебе признаться, - вздохнул Борца. - Думал, полюблю
звезды. Презираешь?
Зарика погладила руку Борцы:
- Глупый, я люблю тебя. Ну, а что касается того, что тебя к звездам не
влечет... - Зарика подумала и закончила: - В конце концов, и Солнце - тоже
звезда.
- Хорошо сказано, - задумчиво произнес Борца. - Солнце тоже звезда. К
сожалению, иногда люди забывают об этом.
- Знаешь, звезда звезде рознь, - сказала Зарика. - В полете я
убедилась: звезды - как люди, каждая на свой манер. Не бывает двух похожих
звезд, как и двух одинаковых людей.
- Ты обещала рассказать о Бете Персея, - напомнил Борца.
- Координационный совет недаром направил нас к этой звезде, -
продолжала Зарика. - Она давно волновала землян. Тем, что отличалась от
соседок. Те сияли ровно, а эта то меркла, то вспыхивала снова. Монтанари
открыл, что Бета Персея периодически меняет свой блеск, еще в 1672 году. В
ту пору все делали не спеша. Больше сотни лет прошло, прежде чем астроном
Гудрайк - это произошло в 1782 году - исследовал таинственную звезду
Алголь. Оказалось, что Бета Персея - двойная звезда. Люди к тому времени
знали, конечно, двойные звезды, но Бета Персея была двойной звездой
особого рода: обе ее половины были настолько тесно прижаты друг к другу,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг