Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
сопротивление  воздуха.  Обратите  внимание  на  скорость,  с  которой  мы
движемся.
   Степные пространства уплывали назад. Вдали, чуть ли не  у  самой  линии
горизонта, возникали и таяли диковинные химеры. Мираж? Или постройки людей
XXXII века? Но где же они сами, где люди?..
   Потрясения последнего часа вкупе с нелегкими  испытаниями  при  посадке
шлюпки вызвали неожиданную для капитана реакцию:  под  ровный  бег  машины
многие  орионцы  задремали.  Резкое  торможение  аппарата   заставило   их
встрепенуться.
   Пейзаж за стенами машины изменился. По  обе  стороны  дороги  Появилась
зелень - кусты и деревья. Главное же - справа появилась  стена.  Никто  не
заметил,  когда  это  произошло.  Высокая,  светло-зеленая,  она  тянулась
параллельно дороге, над которой скользил аппарат.
   Капля с орионцами подкатила к зеленым воротам и замерла у кромки шоссе.
Открылась дверца, и люди, неуверенно ступая, сошли на обочину.  Полдневное
солнце сияло, и к дороге подступала зелень.
   Дверца закрылась, и машина умчалась.
   Люди остались одни.
   С минуту длилось  молчание,  нарушаемое  лишь  пронзительным  стрекотом
кузнечиков.
   - Веселенькая история! - заметил Григо.
   - Пока мы не встретили ни одного землянина, - сказала Любава.  -  Может
быть, они видоизменились? Стали пигмеями с большими головами?
   - Они встретили нас, как врагов, - сказал Григо.
   - Ты в этом уверен, штурман? - посмотрел на него капитан.
   - Друзей так не встречают, - упрямо мотнул головой Григо.
   В этот миг ворота раздвинулись, как бы приглашая пришельцев войти.
   Арго  сделал  шаг  в  сторону  ворот,  остальные  двинулись  вслед   за
капитаном.
   - Стойте! - закричал Брок, и столько тревоги было в его голосе, что все
остановились, обернувшись к юноше. - Это ловушка,  -  срывающимся  голосом
сказал Брок. - Может,  на  Земле  и  людей-то  нет  и  мы  попали  в  лапы
захватчиков? Может, Земля теперь - это царство роботов? Бежим отсюда...
   Брок метнулся в сторону, но, отброшенный невидимым препятствием,  снова
отлетел к обочине дороги, едва удержавшись на ногах.
   - Ты совсем  еще  ребенок,  Брок,  -  покачал  головой  капитан,  снова
трогаясь в путь.
   - Но ты же не  станешь  отрицать,  капитан,  что  нас  теперь  окружает
невидимый барьер? - более спокойно произнес Брок.
   - Силовое поле - обычная штука, - сказал Арго. - Какой же карантин  без
изоляции?
   Когда прошел последний орионец, ворота затворились, слившись со стеной.
   Люди снова остановились, оглядываясь.
   - Какая огромная территория! - сказал Брага.
   Вдали, насколько  хватал  глаз,  тянулись  рощицы  и  перелески,  среди
которых возвышались разнокалиберные купола строений.
   От ворот лучами разбегалось несколько гравиевых дорожек. Рядом с  одной
из них возвышалась  мачта,  увенчанная  прибором  не  известного  орионцам
назначения. Штурман подошел  к  ней  и  похлопал  ладонью  по  серебристой
поверхности.
   - Это лишнее, Григо, - сказал капитан.
   И штурман, оставив мачту, присоединился к остальным.
   Экипажу казалось, что капитану известно нечто,  скрытое  от  остальных.
Джой Арго знал не больше, чем прочие. Мучительные сомнения одолевали  его,
но лицо оставалось спокойным. Он  знал  слишком  хорошо,  что  любой  шаг,
опрометчивый или просто необдуманный, в незнакомой ситуации может привести
к необратимым последствиям. Разве  не  по  этой  причине  погибли  четверо
орионцев там, в окрестности Проксимы Центавра?
   Экипаж должен видеть в  капитане  вожака,  верить  в  него.  Во  всяком
случае, так говорилось в Космическом уставе в те  времена,  когда  "Орион"
стартовал. Разве с тех пор устав изменился?..
   Пока в действиях машин или систем, черт его знает, как  их  назвать,  -
словом, во всем том, что аппараты землян проделывали с гостями, как  будто
бы не было ничего угрожающего жизни орионцев. Более того, действия  систем
казались капитану разумными: необходимость карантина  при  возвращении  из
глубокого космоса также была оговорена уставом. Капитана, как и остальных,
смущало только одно: до сих пор ни вблизи, ни издали,  ни  на  экране,  ни
каким-либо иным способом  они  не  видели  ни  одного  землянина.  В  этом
предстояло разобраться.
   Куда идти? Над этим долго раздумывать  не  пришлось:  снова  включилось
направляющее поле. Под его воздействием  группка  из  двенадцати  орионцев
двинулась в сторону ближайшего корпуса.
   Платаны сменились высокими растениями, резная листва  которых  отливала
синевой. Любава замедлила шаг,  рассматривая  листья.  Из  всего  экипажа,
кажется, лишь она  одна  сохраняла  настроение  безмятежной  доверчивости,
смешанной с наивным удивлением всем окружающим.
   - У нас на "Орионе" таких кустов с синими листьями не было. Что это  за
растение, Григо? - спросила она у штурмана, оказавшегося рядом.
   - Кажется, венерианский папоротник, - буркнул в ответ Григо.
   Вслед за остальными они вошли в просторное строение.



        2. ВЕК XXII

   Кличка "Изобретатель" закрепилась за Борцей давно, еще с первого курса.
В самом слове "изобретатель", разумеется, не было ничего зазорного, однако
не нужно забывать, что в стенах Звездной  академии  оно  носило  несколько
иронический, чуть отчужденный, что ли, характер.  И  действительно,  среди
учлетов, бредящих звездами. Борца слыл чем-то вроде белой вороны,  хотя  и
не забывал о звездах. Свой досуг он отдавал не старым космическим  лоциям,
не микрофильмам о прежних экспедициях, не отчетам о полетах, которые стали
классическими, наконец, не сочинению стихов о легендарном капитане  Федоре
Икарове - выходце из Звездной академии, который провел фотонный  пульсолет
"Пион" к Черной  звезде,  а  колбам,  реактивам,  биореакторам  и  прочему
реквизиту биокибернетиков. Не было для Борцы  большего  удовольствия,  чем
собрать  из  элементарных  белковых  ячеек,  собственноручно   выращенных,
диковинную логическую схему,  которая  поражала  воображение  однокашников
неожиданными решениями. Да и сам Борца мог  иногда  завернуть  такое,  что
приятели только головой качали, не зная, всерьез Изобретатель говорит или,
по  обыкновению,  шутит.  "Наша  цивилизация  с  самого  начала  пошла  по
неправильному  пути,  -  заявил  он  однажды.  -  У  нее   слишком   велик
технологический крен. Как только  наши  предки  спустились  с  деревьев  и
принялись за изготовление  орудий  труда,  они  чрезмерно  много  долбали,
обтесывали, сверлили, а потом, попозже, - плавили,  строгали,  шлифовали".
"А надо было?" - спросил  Петр  Брага,  его  друг.  "А  надо  было  больше
выращивать, скрещивать, высаживать. Словом, больше направлять природу, чем
уродовать ее", - пояснил Борца.
   В Звездной академии Борца слыл чудаком.
   Так, например, едва только успев очутиться в стенах этого единственного
на всю Солнечную систему учебного заведения, он успел всем уши  прожужжать
о том, что мечтает изобрести - и непременно  изобретет!  -  некий  аппарат
синтеза, который упразднит все машины, дотоле изобретенные  человечеством.
"Ну, а полеты  к  звездам?"  -  спрашивали  друзья.  "Полеты  не  цель,  а
средство", - отвечал Борца.  Иногда  добавлял:  "Средство  к  тому,  чтобы
сделать человечество более сильным,  знающим,  уверенным  в  себе,  а  это
значит - более счастливым".
   Вообще Борца был натурой увлекающейся. Любил  он  еще  историю.  Но  не
пыльные фолианты,  не  окаменевшие  обломки  -  реликвии  заповедников,  а
подлинные свидетельства отшумевшей жизни. Он мог часами бродить по  старой
посудине, стоящей на приколе в недавно образованном Музее звездоплавания -
для этого приходилось, выбрав  свободный  денек,  добираться  на  рейсовой
ракете до Австралийского континента,  а  уж  со  станции  -  автолетом  до
музейного космодрома.  Это  сложное  хозяйство  еще  совсем  недавно  было
последним словом космической техники.  Ныне,  после  изобретения  фотонных
пульсолетов,  космодром   сразу   же   превратился   в   частицу   истории
звездоплавания, а с ним и тяговые корабли, ставшие экспонатами.
   Бродя  внутри  корабля,  Борца  переносился  на  век  или  два   назад.
Разговаривал с капитаном и членами экипажа,  пил  в  кают-компании  чай  с
теми, кто сдал вахту, сочинял шарады для вечера  развлечений,  наблюдал  в
телескоп зрелые гроздья звезд, шел со всеми навстречу внезапной опасности.
Любая деталь оживала под мечтательным взглядом Борцы.
   Приятелей у Борцы было немало, но  больше  всего  он  дружил  с  Петром
Брагой, долговязым парнем, на котором элегантная серебристая форма  учлета
ухитрялась всегда сидеть неуклюже, топорщась, словно с чужого плеча.  Петр
обладал незаурядными математическими способностями, но тем не менее  решил
идти в Звездную академию, куда и попал, выдержав огромный конкурс.
   Их всегда видели вместе  -  высокого,  сутуловатого  Петра  и  ладного,
широкого в плечах и узкого в поясе Борцу.
   И на выпускном вечере  они  тоже  сидели  рядом.  Было  торжественно  и
чуточку грустно. Еще несколько дней  или  недель  -  и  дружная  их  семья
разлетится "в самом прямом  и  древнем  смысле  этого  слова.  За  большим
звездообразным  столом,  который  накрыли  в  актовом  зале,  было  шумно.
Преподаватели, известные всей Земле ученые и звездопроходцы, смешались  со
вчерашними  слушателями.  Каждый  получил   назначение,   по   возможности
отвечающее его склонностям  и  устремлениям.  В  распределении  слушателей
совету академии помог, как всегда,  компьютер,  который  терпеливо  изучал
характеры учлетов, курсовые работы,  качество  сдачи  зачетов,  начиная  с
первого дня учебы.
   - Не повезло тебе, дружище, - сказал слегка захмелевший Петр и  хлопнул
Борцу по плечу.
   - Я так не считаю, - ответил Борца,  накладывая  на  тарелку  салат  из
крабов.
   - А я считаю. Это надо же - на весь курс одно каботажное назначение,  и
компьютер  выбрал  именно  тебя!  Почему  ты  не   воспользовался   правом
несогласия?
   Борца пожал плечами.
   - Ну какие такие особые склонности откопала в тебе эта чертова  машина?
- продолжал Петр. - Влечение к карантинной службе?
   Закончив необычно длинную для него тираду, Петр принялся  рассматривать
вилку, словно видел ее в первый раз.
   - Ты угадал. Именно склонность к карантинной службе, - ответил Борца.
   - Темнишь, Изобретатель. Знаю, работа карантинщика опасная. И  мужества
требует и выдержки. Но где же, скажи мне, звездная романтика?
   - Ларчик открывается просто... - Борца не договорил: на них зашикали.
   На противоположном конце  стола  поднялся  их  однокурсник  Джой  Арго,
готовясь произнести тост. Плотный, как будто вырубленный из одного  куска,
он стоял, слегка расставив ноги, словно матрос на палубе во время качки, и
ожидал, пока уляжется застольный шум.
   - А знаешь, ему бы пошла бородка, -  шепнул  Борца,  бросив  взгляд  на
мужественное лицо и глубоко посаженные  глаза  Джоя.  -  Чистый  шкипер  с
пиратского судна получится.
   - Передам Джою твой совет,  -  ответил  Петр.  -  У  меня  будет  такая
возможность.
   Тост Джоя Борца слушал невнимательно: тот что-то говорил  о  звездах  и
людях, упомянул Орион или еще какое-то созвездие, -  видимо,  цель  полета
чьей-то экспедиции. Да разве мог медноволосый Джой говорить о  чем-нибудь,
кроме звезд!
   Когда Джой сел, приятели вернулись к прерванному разговору.
   - Работая карантинщиком,  я  первый  буду  встречать  корабли,  которые
возвращаются, - сказал Борца.
   - Спасибо, просветил, - хмыкнул Петр.
   - И не просто корабли, как было до сих пор, а фотонные пульсолеты.  Для
них эйнштейновский эффект времени  будет  такой,  что  дай  боже.  Словом,
каждый  из  таких  кораблей  будет  представлять  собой  как  бы  частичку
прошлого, лоскут протекшего века. А я,  переходя  с  корабля  на  корабль,
смогу как бы путешествовать во времени. Усваиваешь?
   Петр махнул рукой.
   - Ты всегда был фантазером. Изобретатель,  -  произнес  он.  -  Древний
мудрец сказал: человек создан для полета.
   - Не совсем древний... И не совсем так он сказал.
   - А как?
   - "Человек создан для счастья, как птица для  полета",  -  процитировал
Борца.
   - Вот именно! - подхватил Петр. - А что  такое  счастье  для  человека?
Полет. Усваиваешь?
   - Усвоил.
   - Ну вот. А ты говоришь - карантинная служба.
   - Но учти одну вещь, Петр: пока ты совершишь один полет, я  совершу  их
множество, - сказал Борца.
   - Переходя с корабля на корабль?
   - Хотя бы.
   Петр разгрыз клешню омара.
   - Тебя не переспоришь. Изобретатель, - сказал он. - Ладно, оставайся  в
карантинщиках. Только просьба одна к тебе будет.
   Борца улыбнулся:
   - Догадываюсь какая.
   - Ну-ка? - посмотрел на него Петр.
   - Ладно, так и быть, похлопочу, чтобы  и  тебя  взяли  в  карантинщики.
Математику у нас всегда найдется  место  -  проверять  старые  корабельные
калькуляторы...
   - Не угадал, дружище, - покачал головой  Петр.  -  У  меня  уже  другое
назначение имеется. - Он себя похлопал по карману. - Только  что  вручили.
Перед торжественной частью.
   - А просьба-то какая?
   - Будь другом, когда я вернусь из полета и попаду в твои  лапы,  ты  не
очень уж маринуй меня.
   Грянул оркестр, закружились пары. Роб поставил перед  ними  ведерко  со
льдом, из которого торчало серебряное горлышко бутылки с тоником.
   - Отчаливаешь, значит? - спросил Борца.
   - Отчаливаю.
   - Что за посудина?
   - "Орион".
   - Корабль глубинного  поиска?  Первый  фотонный  пульсолет?  -  спросил
Борца.
   - Он самый, - с деланной небрежностью кивнул Петр. - П-пульсолет.
   - Так что же ты мне голову морочишь, Интеграл несчастный! -  воскликнул
Борца. В этот миг оркестр оборвал свое форте, и на  них  оглянулись.  -  К
тому времени, когда ты вернешься, на Земле знаешь, сколько лет пройдет?
   -  Знаю,  что  много.  Изобретатель.  А  сколько  именно,  это   сейчас
неизвестно никому. П-подсчитаю на обратном пути,  когда  "Орион"  направит
стопы свои к Земле.
   Оба помолчали, подумав о барьере в  несколько  веков,  который  к  тому
времени разделит их.
   - Кто капитан "Ориона"? - спросил Борца.
   - Джой Арго, - кивнул Петр на своего  будущего  шефа,  который  посреди
зала самозабвенно отплясывал, потрясая огненным чубом.


   На следующий год после старта  "Ориона"  Высший  координационный  совет
решил выделить на Земле обширную территорию и создать на ней  нечто  вроде
городка для космических экипажей, возвращающихся на  Землю.  Решение  это,
принятое с прицелом на далекое будущее, было  продиктовано  самой  жизнью.
Чем совершеннее становились корабли, пронзающие пространство, чем ближе  к
световому  барьеру  приближалась  их  скорость,  тем  больше  замедлялось,
"замораживалось" в них -  по  сравнению  с  земным  -  собственное  время.
Поначалу этот эффект времени был настолько незначителен,  что  улавливался
лишь хронометром. Затем разница  стала  измеряться  сутками,  месяцами,  а
потом и годами, и  ее  уже  можно  было  уловить  на  глазок.  Тогда-то  и
случилась история, которая вошла впоследствии в школьные хрестоматии.
   ...Жили-были два  брата-близнеца,  настолько  похожие,  что  даже  мать
путала их. Братья росли вместе, дружили, но после школы их пути разошлись.
Один бредил космосом и ему посчастливилось попасть в только  что  открытую
Звездную академию,  другой  стал  инженером  -  преобразователем  природы.
Наступила минута прощания... Один уходил в пространство, другой пришел  на
корабль проводить его. Надо ли говорить о  том,  что  в  последний  момент

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг