Но сравнения навертывались только обидные, и Колину не захотелось
употреблять их даже мысленно.
Он осторожно вынес рест из машины - возня с зажимами отняла немало
времени - и положил на землю, усыпанную сухими сосновыми иглами.
- Вот, - сказал он. - Это сгорело. Остались считанные ячейки. Видите -
одна, две, три... семнадцать. Из ста двадцати. Остальные - пепел. Дать мне
новые ячейки - если не рест целиком - вы, к сожалению, не можете. А иного
пути нет.
Предок молчал, размышляя. Затем медленно проговорил:
- А больше таких обломков у вас не сохранилось?
Колин удивился.
- Один лежит в багажнике. Но там уцелело еще меньше...
- А если отремонтировать?
- Что вы имеете в виду?
- Ну те, уцелевшие, переместить сюда. Вы что, не понимаете, что ли?
Ремонтировать: взять два сгоревших реста и пытаться сделать из них один
новый. Очевидно, этим предкам приходится туго с техникой. А идея
остроумна; только, к сожалению, бесполезна.
А впрочем, почему бы и нет? На тридцати ячейках, понятно, не уедешь. Но
если взять их еще из маленького реста в хроноланге - там их еще тридцать,
- то уже можно рассчитывать... нет, не на то, чтобы спастись самому и
догнать Сизова. Но хотя бы на то, что машина - пусть лишь скелет машины -
доползет до института и доставит письмо и пленки.
- Вы молодец, - сказал Колин. - Знаете, мне это не пришло бы в голову,
у нас ремонт - нечто иное. Что же, поработаем.
Да, раз уж маскировка не помогла, раз этот предок знает, кто ты и
откуда, надо держаться до самого конца. Предки должны быть высокого мнения
о потомках, о людях будущего. Такой человек здесь в особом положении.
Своего рода пророк, хотя бы он и не старался становиться в позу. Пока это,
кажется, удавалось. И, во всяком случае, удалиться надо будет с библейским
величием - когда придет к концу энергия экранов. Чтобы предок не подумал,
что ты просто гибнешь. Пусть думает, что спасаешься. Зачем предкам знать,
что ну нас - бывает - гибнут люди.
Он вынес второй рест и инструменты. Спокойно взглянул на часы. Человек
из прошлого засучил рукава: наверное, это по ритуалу полагалось делать
перед тем, как приступить к работе. Потом Колин незаметно забыл о времени.
Ячейка за ячейкой покидали раму реста, сожженного Юрой, и занимали место
по соседству с уцелевшими семнадцатью. Ну что ж, даже увлекательно... Тихо
пощелкивал выключатель батарейки, в возникавшем пламени мгновенно
сваривались с трудом различимые глазом проводнички. Пепел от сгоревших
ячеек падал на землю и, вспыхивая мгновенными, неслышными искорками,
исчезал. "Модель моей судьбы, - мельком подумал Колин. - Модель гибели. Но
что возможно, я сделаю".
Через час привинченный рест стоял на месте. Все выглядело бы совсем
благополучно, если бы не шестьдесят ячеек вместо ста двадцати. Предок,
подняв брови, покачивал головой - то ли сомневаясь, то ли удивляясь
степени риска, на который надо было идти, то ли осуждая - уж не самого ли
себя? Колин медленно собрал инструменты, тщательно уложил их в
соответствующую секцию багажника, обстоятельно, очень обстоятельно
проверил, хорошо ли защелкнулся замок секции. Потом он решил, что надо
проверить и остальные секции. Он проверял их медленно-медленно...
Потом прикинул: что еще можно будет выкинуть из машины, которая уйдет в
современность одна, без человека? Оказалось, что в хронокаре очень много
оборудования, ставшего вдруг лишним. Вся климатическая система, например,
баллоны с кислородом, кресла, мало ли что еще.
Как знать - может быть, машина и дойдет. И донесет то, что будет ей
поручено. Теперь осталось только написать письмо, положить его вместе с
пленками Арвэ на пульт, включить автоматику дрейфа и выскочить из машины.
Самое тяжелое будет - выскочить. Не поддаться искушению остаться в ней.
Потому что лишних семьдесят килограммов нагрузки приведут к тому, что рест
сгорит на первых же секундах пути. Не останется даже той минимальной
мощности, необходимой, чтобы спастись, выскочив из субвремени.
Ничего, с этим он справится.
Он вышел из машины. Было совсем светло, но солнце еще не поднялось над
деревьями. Предок стоял, прислонившись к стволу, и насвистывал что-то
задумчивое.
- Спасибо, - сказал Колин предку. - Вы мне очень помогли.
Предок отвел глаза в сторону и промолчал. Наверное, он тоже не до конца
верил в отремонтированный рест. Пели птицы. Предок вздохнул.
- Ладно, - сказал Колин. - Давайте посидим немного, отдохнем... - Он
чувствовал, что ему нужны несколько минут покоя. - Я бы пригласил вас в
машину, там неплохо, но вы, к сожалению, не можете существовать там - в
ней течет наше время, а у вас нет защиты от него. - Он извиняюще
улыбнулся. - А потом мне снова потребуется ваша помощь: придется выгрузить
кое-что.
Предок кивнул.
- Посидим, - сказал он. - Может, разложим костер?
- Костер? Это будет славно...
Древний огонь - простое открытое пламя, - возникнув над электродом
колинской батарейки, охватил ветки; Колин устремил взгляд на огонь.
Человек уселся, стал подкладывать сучья.
- Чайку вскипятить, что ли, - сказал он. - Или вы не откажетесь - у
меня тут есть... А может, у вас но принято?
Колин не услышал его. Костер разгорался все ярче. Странно: ночью в
машине Колин думал о костре, но совсем о другом - о враждебном,
угрожающем... Наши представления о прошлом, решил Колин, в значительной
мере не опираются на опыт, а проистекают из легенд, нами же созданных. А
может быть, неправильно, что мы не бываем в обитаемом минусе? Это нужно,
нужно - погрузиться порой в прошлое. Даже не для того, чтобы встретиться с
его обитателями и заинтересовать их рассказом о будущем, которое,
несомненно, представится им сверкающим и достойным зависти; но в будущем -
в нашей современности - встречаются свои сложности, и вовсе не каждый раз
ты видишь правильный путь и знаешь, каким должен быть следующий шаг.
Иногда ты теряешь ясность и самообладание. И вот в таких случаях
опуститься в прошлое и увидеть такого вот предка - спокойного,
уравновешенного, умелого - будет очень полезно. Им ведь живется труднее,
но они не теряют мужества. Значит, уж совсем стыдно терять его нам.
Наверное, Колин сказал это вслух; предок едва заметно улыбнулся. Голоса
птиц смешивались с потрескиванием костра. Потом еще какой-то звук
примешался к ним.
Это был негромкий хруст сухого сломавшегося сучка. Оба сидевшие у
костра оглянулись. Звук донесся из-за густой массы соснового молодняка, в
правильности рядов которого чувствовалось вмешательство мысли и руки.
Треск повторился. Колин озадаченно взглянул на предка; лицо того было
спокойно, потом брови поднялись, выражая удивление. Но человек уже
вынырнул из чащи. Он шел к костру, и хворост потрескивал под его ногами.
Человек ступал свободно и неторопливо. Он почти не был одет, но, хотя
утро было прохладным, словно не ощущал холода - смуглая кожа его была
гладка, мускулы вольно играли под нею. В руке он нес прозрачный мешок,
пленка его играла радужными цветами, и сквозь нее было видно, что мешок
этот набит сосновыми шишками. Человек смотрел на сидящих, в его взгляде
была доброта.
"Какой рост, - невольно подумал Колин. - Просто великан! Откуда он?
Вышел из лесу - значит, принадлежит к той эпохе, в которой я сейчас
нахожусь; но почему-то трудно признать их современниками: пришедшего и
того, что сидит напротив меня у костра. И дело вовсе не в одежде, в чем-то
другом..."
Человек взглянул в глаза Колина, и минус-хронист понял, что смущало
его: взгляд.
Взгляд был доброжелателен. И все же, столкнувшись с ним, Колин в первое
мгновение ощутил, как по телу прошла легкая дрожь, словно от холода. На
миг он даже испытал головокружение. Но уже в следующее мгновение ему
сделалось тепло, легко, и он почувствовал, как возвращается утраченная за
последние часы ясность мысли.
Он медленно поднялся, чтобы встретить человека стоя.
Человек приблизился. Он наклонил голову, приветствуя, и опустился на
траву. Мешок он бережно положил рядом. Древним жестом человек протянул к
костру руки. Никто не нарушил тишины. Предок пошевелился, взял несколько
сучьев и подбросил их в огонь. И снова все замерло.
Колин почувствовал, как снова в нем все напрягается. Нет, не может
быть, чтобы человек этот подошел к ним случайно. Он вышел к костру
уверенно, словно заранее знал, что костер этот горит и люди сидят подле
него. Как знать, не сумел ли предок каким-то образом предупредить этого
великана?
Надо попасть в хронокар. Там, внутри, они ничего не смогут ему сделать.
Они даже не смогут проникнуть туда.
Колин мельком взглянул на предка-охотника. В его глазах минус-хронист
увидел жадное любопытство. "Ждет, что я предприму", - подумал Колин.
А что можно предпринять?
Нужно заманить их подальше от хронокара. Если я буду отдаляться от
машины, их это не обеспокоит: они понимают, что без меня она никуда не
денется. С другой стороны, я тоже знаю, что сейчас, в эту минуту, им не
удастся сделать с машиной ничего. Чтобы увезти ее отсюда, им придется
прорубать просеку.
Что же сделать? Пожалуй, вот что: скрыться - хотя бы в этой заросли
молодняка. И позвать их. Закричать, словно случилось что-то страшное.
Простое любопытство заставит их кинуться к нему. А пока они станут
искать в чаще, можно добежать до машины.
Колин встал. Резко повернувшись, он нырнул в густую поросль молодых
сосенок. Спиной он ощущал взгляды оставшихся.
Он пробирался, согнувшись; энергетический экран расталкивал ветки перед
ним. Но едва Колин сделал десяток шагов, как чаща кончилась.
Заросль шла, как оказалось, неширокой полосой. За ней обнаружилась
просторная поляна, и Колин мельком подумал, что именно здесь следовало ему
вынырнуть из субвремени. Тогда не произошло бы совмещения с деревьями...
Он отбросил эту мысль, совершенно лишнюю теперь. Огляделся. Пожалуй, можно
уже кричать, звать на помощь. И сразу же снова кинуться в заросль, только
взять левее, круто влево, чтобы не столкнуться с ними, а обойти. Описать
дугу.
Колин повернул голову, прикидывая, какую дугу надо описать, чтобы,
вновь продравшись сквозь молодняк, выйти точно к машине, выйти так, чтобы
не пришлось обходить ее, а сразу вскочить в дверь и захлопнуть ее за
собой. "Мое время - моя крепость", - промелькнуло в голове, и Колин
невольно усмехнулся.
В следующее мгновение он замер.
Поляна была по-прежнему пуста, никто не угрожал ему, ничто не вызывало
представления об опасности. Но в центре свободного от деревьев
пространства происходило что-то непонятное, что привлекло сейчас внимание
Колина.
Сначала ему показалось, что старые сосны на той стороне поляны,
колебнувшись, сделали шаг вперед, чтобы приблизиться к нему, и при этом
вежливо поклонились, согнувшись посередине. В следующее мгновение он
понял, что это не так. Деревья оставались на местах, они были спокойны.
Просто свет преломился в чем-то, что находилось на поляне, и облик сосен
исказился, словно это было изображением, которое кто-то проецировал при
помощи несовершенной оптики. Да, как будто громадная линза находилась в
середине поляны, невидимая, абсолютно прозрачная, но временами
преломлявшая лучи. Что это значит?
Колин вгляделся.
Не могло быть сомнений - там что-то было. Воздух в середине поляны чуть
дрожал, словно что-то постоянно подогревало его снизу, и он поднимался
вверх. Но на покрывавшей поляну высокой траве не было видно ничего. Хотя,
кажется, кое-где трава была слегка примята. Да, примята по кольцу
нескольких метров в поперечнике. По периметру этой фигуры и дрожал воздух,
и чуть колебался, так что трава внутри кольца, если вглядеться, чуть
шевелилась, словно там дул ветерок, которого здесь, в лесу, не было.
Колин сделал несколько медленных шагов, приближаясь к месту, где
происходило непонятное. Он глубоко втянул воздух. Пахло озоном и еще
чем-то незнакомым. С каждым пройденным метром шаги Колина делались все
медленнее; внезапно он поймал себя на мысли, что ему хочется идти на
цыпочках, словно не явление природы было перед ним, а какой-то из пещерных
хищников третичного периода. Он подошел вплотную к границе примятой травы;
запах озона стал резче. Колин нерешительно протянул руку и ощутил под ней
что-то упругое, хотя глаза по-прежнему не воспринимали ничего, кроме
легкого дрожания воздуха. Колин ладонью без труда определил ту грань, за
которой начинались эти колебания; ладонь, казалось, легла на что-то
теплое, едва ли не живое. Что же это?
Если бы он подумал над этим подольше, то не решился бы, пожалуй, на то,
что сделал в следующее мгновение. Что-то словно подтолкнуло его, и он
решительно сделал шаг вперед. При этом он бессознательно закрыл глаза.
Теплый ветерок словно провел мягкими пальцами по его лицу. Он открыл
глаза и ничего не понял.
Он находился в белом матовом куполе. Под ногами была не зеленая трава,
а такой же белый матовый пол, над головой - полукруглая кровля. Купол был
наполнен едва слышным мелодичным гудением. Больше в нем не было ничего.
Колин убедился в этом, совершив полный поворот внутри купола.
Что все это значит?
Быть может, это ловушка?
В следующую минуту часть матового купола, находившаяся на уровне его
глаз, стала светлеть. Круг с диаметром около метра. За ним что-то
возникло. Не поляна, не сосны. Даже не предки. Колин протяжно свистнул.
Это же...
Это был он сам. Хотя и не совсем такой, каким привык видеть себя в
зеркале, но ведь известно, что зеркало не дает нам точного изображения.
Да, это был он сам, и он стоял, глядя прямо перед собой; поодаль
располагался лес, но не этот лес, в котором он находился сейчас, а
какой-то другой, а между лесом и Колиным стояли хронокары. Их было три, и
возле них возились люди.
- Невероятно! - сказал Колин.
Он узнал мезозойский лес; тот самый, где экспедиция задержалась перед
тем, как разделиться на группы. Все три хронокара. И все люди налицо.
Значит, их спасли все-таки?
Чепуха. Взорвавшийся хронокар спасти никто не в силах. Кроме того,
Колин сейчас здесь, это уж точно. И в то же время он видит себя там. Вот
он, именно он, а не кто-нибудь еще.
Что же получается? Можно не путешествовать в прошлое? Его можно просто
наблюдать, словно на телеэкране?
Наблюдать, просто подумав об этом? Потому что Колин ведь только что
подумал о людях в Глубоком минусе. И едва он подумал о них, кто-то - или
что-то - показало ему один из эпизодов экспедиции.
Хроновидение. Несомненно, хроновидение, то, о чем пока еще только
мечтают современники Колина. Потому что хроновидение может возникнуть лишь
после того, как удастся найти какие-то возможности связи в субвремени. А
их пока не найдено. В отсутствии связи - одна из самых больших трудностей
проведения экспедиций.
И вот оказывается, что хроновидение есть...
Где? В эпохе, в которой не могут восстановить самый простой хронокар?
Чепуха! Абсурд! Предки...
И вдруг его мысли запнулись.
Предки? А если не предки? Если...
Колин подошел к стене купола решительными шагами. На этот раз он не
опустил век.
На миг его охватила темнота. Затем ноги запутались в траве. Поляна. Он
огляделся. Ничего, только воздух дрожал рядом, пахло озоном и ладонью
можно было нащупать теплую, упругую поверхность.
...Он вырвался из чащи стремительно, как выносятся хронокары из
субвремени. Костер дружелюбно кивнул ему и снова устремил свое пламя к
небу. Сухая ветка сломалась под ногой. Сидевшие прервали беседу и
повернулись к Колину. Предок улыбнулся ему.
- Ну вот, - сказал он. - Вы боялись, что помощи не будет. Я тогда еще
подумал: как может статься, чтобы не пришла помощь? Уже у нас так не
бывает...
Колин остановился у костра и взглянул прямо в глаза третьему из них.
Они смотрели друг на друга, и Колин почувствовал, как ветры в его душе
утихают и беспокойство оседает на дно.
- Я был на поляне, - сказал он. - Я понял, кто вы.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг