бы единой грудью выдохнул; и это означало, что историческое заседание
съезда азо-россов наконец-то приблизилось к апогею.
- ...Если, конечно, гражданам России угодно будет избрать меня своим
государем... - так говорил, стоя на трибуне, Искандер, наш претендент.
Овации успели стихнуть, и его внимательно слушали.
Я перевел свою камеру на Искандера. На мониторе перекрестие прицела
лежало прямо на его груди. Навести аппарат можно было очень точно. Он
обладал прекрасной механикой. Я быстро вернул прицел камеры на балкон.
- Завтра состоятся референдум и избрание, - продолжал претендент. -
Если вам хоть в какой-то мере близко то, что я говорил, если судьба
державы волнует вас - сделайте правильный выбор. Я буду говорить еще и
еще, отвечать на все вопросы, какие люди захотят мне задать; мне нечего
скрывать, нечего стыдиться. Все мои желания - в том, чтобы достойно
продолжить дом Романовых на российском престоле - с пользою для великой
страны, для великого народа. Иншалла.
Я удовлетворенно кивнул. Уверенность в том, что Россия выберет себе
наконец-то достойного правителя, была почти полной.
Я включил увеличение и приблизил лицо Наташи. Она сидела по-прежнему
неподвижно, словно бы внимательно слушала речь. Но смотрела она вовсе не
на Искандера. На Долинского! Я заметил в ее глазах тревожный блеск. И
направил камеру туда, куда был направлен ее взгляд.
Лицо профессора заняло весь экран. Оно показывало, что Делийский
волнуется. Были отчетливо видны капли пота. Он беспрерывно двигал
челюстями, словно жевал резинку. Раз и другой посмотрел на часы.
Я понимал его. По его расчету, сейчас должно было произойти нечто.
После этого "нечто" автобусик должен был сорваться с места и затеряться в
московских улицах, заметая следы, Долинский же наверняка остался бы, чтобы
принять участие в неизбежной всеобщей суете.
Он ждал; но ничего не происходило. И когда истекли те минуты, что он
отводил на какие-то легкие неурядицы, он понял, что ожидаемого события не
произойдет.
Тогда он начал открывать "молнию" на лежавшей в соседнем кресле
сумке.
Я взял средний план. Наташа чуть шевельнулась, Долинский мгновенно
глянул на нее и так же сразу отвернулся. Наташа тоже полезла в свою сумку
и достала пистолет - подарок Филина. Но я надеялся, что ей не придется
пустить его в ход.
Долинский еще раз посмотрел на часы и, очевидно, пришел к
окончательному решению. Перекрестье моего прицела оказалось у него на
груди.
У Наташи что-то не заладилось: видимо, взвод пистолета заело.
А Долинский встал во весь рост. Было похоже, что он гордится своей
отвагой. Мой палец лежал на нужной клавише.
Долинский глубоко вздохнул. И его руки, сжимавшие автомат, начали
подниматься...
Но клавиша уже подалась под нажимом моего пальца.
Тонкий прут света вырвался из второго, сверхнормативного объектива
задранной кверху камеры и ударил Долинского в грудь. Поразить его
оказалось даже проще, чем противника в какой-нибудь компьютерной игре.
Падая, он успел еще изогнуться и опустился на соседнее кресло первого
ряда. И это было все.
Я видел еще, как Наташа медленно убрала оружие в сумку, встала и
пошла к выходу.
А заседание продолжалось. Кажется, никто так и не понял, что
случилось.
Только Искандер на миг вскинул глаза - но продолжал свою речь без
единой запинки. У него были крепкие нервы.
- Ладно, Изя, - сказал я. - Раз уж ты подрядился помогать мне, то
оставайся тут и наблюдай. А мне надо поспешить туда.
- Я на месте претендента устроил бы хороший банкет - не в его, а в
твою честь, - пробормотал Изя Липсис. - Если бы не ты...
Я махнул рукой. Я верю в благодарность, но только не со стороны
вышестоящих. Да и потом - какой, собственно, благодарности мог я ожидать?
У нас не было, конечно же, никакого письменного контракта.
Я ничего не просил. Просто я издавна был заряжен именно на эту
работу; я ее сделал - и теперь чувствовал внутри лишь пустоту.
- Хотя думается, - сказал Липсис задумчиво, - что теперь там и без
тебя могут обойтись.
- Обойтись без меня, конечно, могут, - сказал я в ответ, - но очень
надеюсь, что не все. Или, точнее, - я без них всех проживу. А вот без нее
- наверное, не смогу больше.
- Престарелый Ромео, - сказал Изя, оскаливая рот до ушей.
Я бегом ворвался в театр и бросился по лестнице на балкон. Навстречу
мне двое парней тащили на носилках тело человека, прикрытое простынкой. Я
понял, что это труп Долинского, и уступил им дорогу. Наташа сидела в холле
на банкетке. Я улыбнулся ей, подошел и сел рядом, крепко сжав ее холодные
пальцы, упавшие на узкое красивое колено.
Сюда из зала транслировалось выступление Искандера:
- ...Необходимость тяжелого выбора для большинства из вас миновала.
Потому что не одним россиянам приходят в голову благие идеи и
намерения, не одни лишь они жаждут порядка и определенности на многие и
многие годы. И в благодатной, одновременно счастливой и несчастной, Грузии
народ тоже возжелал восстановления своего древнего строя. Это столь
естественно для древней Сакартвело. И вот совсем недавно его императорское
высочество, великий князь Алексей Михайлович, прежде претендовавший на
российский престол, потомок, как вам известно, не только российского, но и
грузинского царского рода, получил приглашение занять престол своих
предков. А сегодня мы получили известие о том, что великий князь
соблаговолил дать свое согласие. Знаю, мы были слишком заняты своими
собственными делами, и весть эта многих из вас застала врасплох. Однако
тут, на нашем собрании, присутствует полномочный представитель Грузии,
прибывший специально, чтобы объявить нам об этом событии. А посол этой
страны в Москве подтвердит его полномочия. Посему позвольте мне сейчас
пригласить его на эту трибуну...
- Сейчас пойдем, - шепнул я Наташе. - А то тут начнется
столпотворение.
А я устал, как последняя лайка. Жажду тишины и покоя. Хорошо, что
претендентов выдвигают не каждый день...
- Разве приема не будет? - так же шепотом спросила она.
- Позже. Вечером. Последний привал перед предстоящей дракой, что
наверняка состоится при голосовании на референдуме. Как сказано - "Вот
представлены были ему вечером легко стоящие, благородные".
- Это откуда?
- Фу, не знать таких вещей! Коран, сура "Сад". Айят тридцать первый.
- Ты читаешь в оригинале?
- Разумеется.
Пока мы спускались, мой грузинский коллега успел сказать все, что ему
полагалось, и народ хлынул в нижнее фойе. Сразу стало очень шумно, но
голос по трансляции все же перекрыл все прочие шумы:
- Генерала Акимова просят незамедлительно прибыть к
престолонаследнику и претенденту, великому князю Александру!
Некоторые стали оглядываться, чтобы увидеть генерала, о котором
многие слышали, но не видел его никто. Что было по меньшей мере странно.
Потому что узреть его мог любой. Кроме разве что меня - поскольку в данный
момент зеркала от меня заслоняла толпа. Я вздохнул и сказал Наташе:
- Если кто думает, что царская служба - мед, пусть попробует сам...
- А кто этот генерал? - спросила она.
- Плохо смотришь, - сказал я. - Пошли. Вот случай представить тебя
завтрашнему государю. Что называется - ко двору. Будет ли другая такая
возможность - неизвестно. Государи - народ своендравный...
Глава двенадцатая
Вот наконец последний документ, переданный мне из "Реана" в тот
памятный день 1 мая 2045 года в Художественном театре на Тверском
бульваре. Это документ особого рода. О происхождении его я не хочу
распространяться.
Это магнитная запись разговора, сделанная при помощи последних
достижений электроники конца прошлого века. Собеседники, надо полагать,
надеялись, что их не слышат, и были достаточно откровенны. Известно, что
политический ранг участников этой беседы - самый высокий в своих странах.
Так что, по всей вероятности, запись сделал человек, принимавший в ней
участие. По каким-то причинам ему было нужно иметь такую запись. Никому
рангом пониже это оказалось бы не под силу.
Идентифицировать голоса я, к сожалению, пока не смог; займусь этой
увлекательной работой на досуге - когда он у меня появится. Разговор тут
воспроизводится, естественно, в переводе с английского на русский. Вот
такая интересная запись: "- Господа, боюсь, что назрела наконец
необходимость кардинально решить вопрос, который долгое время
откладывался. Как вы, безусловно, догадываетесь, речь идет о судьбе нефти.
Если в ближайшее время добыча и продажа крови земной не будет
сосредоточена в одних руках, строжайше квотирована, если не будет
установлен нормальный порядок в ценообразовании, то предсказания
пессимистов о скором истощении залежей - во всяком случае, поддающихся
сколько-нибудь рентабельной разработке - окажутся весьма недалекими от
истины.
Второй голос - в нем ощущается раздражение:
- Чистой воды чепуха. Нам не грозит истощение. Гораздо актуальнее -
всемирный потоп вследствие глобального потепления. Пока еще не найден
способ выбрасывать излишки тепла в мировое пространство - производство
энергии на планете необходимо регулировать. И это действительно можно
делать лишь при сосредоточении всего контроля за добычей нефти в - условно
говоря - одних руках. В этом смысле я совершенно согласен с
глубокоуважаемым коллегой.
Третий голос - негромкий и, я бы сказал, вкрадчивый:
- Думаю, что не ошибусь, если скажу, что возможна глобальная
катастрофа пострашнее тех, какими нас тут только что пугали. Это, как вы
понимаете, мировая экономическая катастрофа. А она неизбежно наступит,
если мы начнем искать какие-то силовые решения экономических проблем.
Первый:
- Не помню, чтобы я или кто-либо другой говорил о силовых методах. Ни
в коем случае. Все должно развиваться естественным - или как бы
естественным - путем.
Новый голос - с некоторым оттенком сварливости, принадлежащий, судя
по тембру, человеку явно немолодому:
- Иными словами, вы предлагаете создать нефтяную - даже не монополию,
а сверхмонополию? Это самоубийственно!
- Не надо бояться слов. Когда больной ложится на операционный стол,
хирург становится сверхмонополистом во всем, что касается здоровья
пациента. Но это не пугает людей, нуждающихся в такого рода вмешательстве.
В нашем же случае больна планета; болезнь носит экономический характер,
лечение же не обойдется без политических методов, поскольку нефть сама
давно уже стала политикой. Но такой политикой, которая основана на
применении силы. Я не исключаю, разумеется, отдельных эпизодов, я говорю
об основе.
Второй:
- Я с интересом услышал бы, каким способом вы попытаетесь лодчинить
одной дирижерской палочке нефтяные источники Америки, России и Ближнего
Востока. Меня очень огорчает, что сам я не вижу такой возможности.
Третий:
- И где будет находиться дирижер: в Вашингтоне? Москве? Или,
допустим, в Эр-Рияде?
Первый:
- Что касается способа, то он крайне несложен, хотя и потребует
определенных усилий. Все осуществимо при помощи так называемых курковых
реакций. Иными словами - при помощи минимальных воздействий уже
существующие весьма значительные силы направляются в нужную сторону. Так
строятся, скажем, гидростанции. Человек не создает водного потока - он
лишь отводит его в нужную точку и в дальнейшем - регулирует. Глобальные
силы в мире есть. Остается только приступить к их регулированию.
Сварливый:
- Любопытно было бы узнать - какую силу уважаемый коллега имеет в
виду?
Первый:
- Обозначу ее одним словом: ислам".
- При первом прослушивании я подумал было, что на этом запись и
кончилась - настолько продолжительной оказалась пауза. И хотел уже было
выключить воспроизведение, но тут голоса зазвучали снова. Видимо, время
понадобилось совещавшимся для того, чтобы основательно обдумать
услышанное.
"Второй голос:
- Если я правильно понял, вы хотите передать мировое руководство
Ближнему Востоку?
Первый:
- Ничего подобного я не предлагал - и не собираюсь.
Второй:
- В таком случае боюсь, что я вас не понял.
Третий:
- Не вы один.
Сварливый:
- Надеюсь, что не Вашингтону? Его влияние в мире и так уже превысило
пределы разумного. Тем более что в мире Америку не любят: по сравнению с
прочими она вызывающе сильна, богата и эгоистична.
Первый:
- Совершенно с вами согласен. Но Дяди Сэма я в этой роли не вижу.
Кроме прочего, хотя бы потому, что в наступающем столетии у него возникнет
много новых и усилится множество старых собственных проблем, которыми ему
и придется заниматься.
Второй:
- Вы же не хотите сказать, что рассчитываете на Москву?
Третий:
- Надеюсь, что нет. Строить на руинах всегда сложнее и дороже, чем на
новом месте. Россия сегодня - это руины великой державы. Тогда уж лучше
Китай...
Первый:
- Я думал над этим. Исламизация Китая потребует столетий. Китайцев
много, и кроме того - они весьма консервативны в массе. В политической и
экономической области все последние столетия Китай лишь более или менее
удачно все перенимал. Россия же создавала свое, и во многих случаях очень
удачно.
Несчастье русских в том, что у них много воров и мало опытных
организаторов и реформаторов. Но уж во всяком случае они не консервативны,
хотя порой и кажутся такими. А что касается нынешнего их положения, то оно
как раз такое, какое нас устраивает. Они с удовольствием ухватятся за
протянутую руку, в особенности если ощутят, что рука эта крепка и
протягивают ее без злого умысла.
Сварливый:
- Но тут умысел как раз налицо.
Первый:
- Но не злой - поскольку результат в конечном итоге будет в их
пользу.
Второй:
- Я все же не вполне понимаю: почему для решения этих проблем нужно
привести весь мир или большую его часть к одному знаменателю?
Первый:
- Потому что для решения глобальных задач нужно прежде всего если не
всеобщее духовное единство, то, во всяком случае, единство большинства. Я
не вижу иного способа добиться его.
Третий:
- Ну хорошо, допустим, с Россией как-то можно уладить...
Первый:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг