оказывались вдруг арестованными. В общем, за Акимовым укрепилась слава
этакого международного разоблачителя. Наверняка зна чительная часть
рассказывавшегося относилась к слухам; но дыма без огня, как известно, не
бывает. И поэтому когда кто-то упоминал эту фамилию, к нему всегда
внимательно прислушивались.
- ...Акимову, - сказал я.
И Батистов задумался. Он наверняка подозревал, что я блефую. Но
настаивать на своем не решился. Раздумья его продолжались ровно полминуты.
- Ладно, - сказал он. - Предлагаю компромисс. Мы все сейчас едем на
поминки. Будут еще кое-какие люди. У Ольги покойной - тесно, и мы сняли
зальчик в центре, на Пресне, в одном из ресторанов. Присоединяйся к нам.
Там и поговорим. Спокойно, без эмоций.
Я перевел взгляд на Наталью. Она кивнула и даже попыталась
улыбнуться:
- Правда, поедем. Пожалуйста...
- Согласен, - кивнул я.
- Вот и хорошо. Машина, как я знаю, у тебя своя...
- Ну еще бы не знать, - усмехнулся я.
Кажется, он принял это за похвалу.
- Так что поезжай за нами.
- Идет, - сказал я.
- Наташа, приглашаю в мою машину. Там удобнее, чем в автобусе.
- А я, к сожалению, с вами попрощаюсь. Увы, дела... - Это были первые
слова, сказанные Севериным.
Я кивнул и взял Наталью под руку. Она не противилась.
Народу в арендованном зале оказалось не много. Садясь, Наталья
показала мне на место рядом с нею; сесть во главе стола она наотрез
отказалась.
Батистов поместился рядом со мной - слева. Его ребята сидели
напротив.
На другом конце стола поместились в основном какие-то ветераны -
наверное, сотоварищи еще покойного генерала, Ольгиного отца. Пили, как
полагается, не чокаясь. Стол был богатый. Наталья почти не ела, я тоже.
Очень хотелось сказать ей что-то утешающее, но присутствие этих
"друзей" мешало мне.
Постепенно, по мере выпитого, голоса стали громче, даже ребята
напротив немного разогрелись. Кто-то, чтобы поднять настроение, даже стал
рассказывать старые анекдоты. И тут полковник легко тронул меня за плечо:
- Выйдем покурим?
- Я на минутку, Наташа, - сказал я, не забыв взять свой маленький,
прихваченный из машины кейс. Она слабо улыбнулась.
Мы вышли из зала. Я послушно следовал за Батистовым. Ему лучше знать,
какие углы здесь не прослушиваются.
- Ну, - начал он. - Какие у тебя вопросы?
- Как с тем стрелком, который хотел на мне потренироваться? Взяли
след?
- Ну, - он помедлил, - кое-что есть.
- А если детальнее? Пуля.
- Нашли?
- Пошарили там, где ты принимал грязевую ванну.
- Пылевую, - поправил я. - И что она?
- Деформирована, сам понимаешь. Но пуля обычная. Вид оружия
приблизительно предположить можно.
- А место, откуда он стрелял?
- Нашли без труда. Могу сказать: вторым он бы тебя достал. Но его
вспугнули. Помешали. Да ведь, наверное, кто-то из твоих сработал?
- Я покачал головой:
- Моих там и близко не было. Да и какие ту у меня могут быть свои?
- Ну-ну, - сказал он, нимало мне не поверив. - Но и не наши тоже.
- А может, это он был ваш?
- Нет, - сказал он твердо, и я поверил. Обычно я без труда угадываю,
когда человек врет. - Побеседовать с тобой серьезно мы собирались, да, мы
и сейчас этого не исключаем. Но о нейтрализации вопрос не стоял. Не мы, -
повторил он. - Однако кроме нас ведь...
Мне показалось, что я его понял. Но решил уточнить.
- Ты хочешь сказать, что в Службе безопасности есть и другие
подразделения и это могло быть делом их рук? Он покачал головой:
- Есть, например. Особый отряд. И о нем я знаю не больше твоего.
Интересная информация. Повод для размышлений - только не сейчас.
- И на том спасибо, - сказал я. - Так что же насчет пули?
- А что еще? Совпала она?
- С чем?
- Брось придуриваться, полковник. С той пулей, что убила Ольгу.
- Ага, - сказал он. - Значит, ты все-таки был там. Об этом я и хотел
тебя порасспросить.
Я задумчиво посмотрел на него. Он сказал:
- Дело это ведем мы, не Петровка. Так что все останется в узком
кругу.
- Ну ладно, - сказал я. - Только сперва скажи: на чьей я стороне, ты
знаешь?
- Естественно.
- А сам ты?
Он внимательно досмотрел на меня, как бы стараясь заглянуть в самые
потаенные уголки моего мозга. Похоже, это у него не получилось, и он
перевел взгляд на мой кейс. Явно предполагал, что наше беседование
пишется. И в самом деле он не удержался:
- Фиксируешь для потомства? Нехорошо.
- Нет, - сказал я честно. - Мне интервью тобой не нужно. Хочешь -
могу предъявить. У меня там предметы личного обихода.
Ему, конечно, очень хотелось заглянуть в кейс он сдержался.
- Верю тебе.
- Но ты так и не ответил на вопрос. Он лишь пожал плечами:
- Это длинный разговор и на свежую голову. Давай отложим. Пока скажу
только одно: я на службе и выполняю свои обязанности. Думать могу как
хочу, но делать - нет.
Ясно было, что сейчас продолжать разговор нет смысла. И я уже
повернулся было, чтобы вернуться к столу, но Батистов удержал:
- Ты вот что... Учти: это все-таки на тебя была охота, не на Ольгу.
Раз уж оружие совпало. Так что будь поосторожнее. А что касается стрелка,
то могу тебя уверить: он не мой. Но повторяю: мы ведь не единственная
служба в стране. И что у кого на уме мне знать не дано и не положено.
Соображаешь?
- Как-нибудь, - сказал я.
- Теперь скажи вот что. "Реан". Что это такое?
- "Реанимация", - ответил я.
- "Реанимация монархии"? Почему не реставрация? Так вроде было бы
правильнее.
- Нет. "Реанимация России".
Он помолчал, переваривая.
- И еще один вопрос. Что ты все крутишься около Натальи? Она в эти
дела никак не замешана.
- А я и не думаю, что замешана, - сказал я.
И пошел обратно в зал. Наталья уже искала меня глазами. Я заметил,
что за окнами темнело. Когда слегка поддаешь в ресторане, время почему-то
летит очень быстро. Я сел на свое место.
- Устала?
- Очень, - сказала она откровенно. - Хорошо хоть, что посуду не мыть.
- А коли так - может быть, сбежим?
Наталья мгновение колебалась. Потом кивнула:
- Согласна. А то...
Она не договорила, что "а то", но я и так понял. Тут покойная Ольга
уже не существовала, едоки, группируясь по интересам, толковали о делах
или хохмили, на том конце стола кто-то визгливо смеялся. Наталье от этого
было грустно и, наверное, слегка противно. Да и любому было бы.
Мы встали. Проходя мимо отдельного маленького столика, на котором
стояла рюмка перед Ольгиной фотографией с черной ленточкой на уголке,
Наталья протянула руку, взяла фотографию и отдала мне:
- Положи в карман. Здесь это больше не нужно.
Никто не позвал нас, ничего не крикнул вдогонку.
- Ты сильно подрос, - сказала она, пока мы шли к машине. На мне все
еще была маскировочная обувь. - И таким модным выглядишь сегодня...
- Я под дождем сразу вырастаю.
И в самом деле, накрапывало. Мы уселись. Я запустил мотор, надеясь,
что сегодня не придется сдавать анализ на содержание алкоголя. За езду не
боялся: согрешив, всю жизнь ездил очень осторожно.
Тронувшись с места, я сказал Наташе:
- Заедем куда-нибудь поужинать? Она расхохоталась неожиданно звонко:
- Точно по тому присловью: "А ваши что делают?" - "Пообедали, теперь
хлеб едят".
- Может быть, это смешно, но в таких застольях чем больше на столе -
тем мне меньше хочется. Даже не закусываю. А сейчас вот почувствовал, что
голоден.
- Я тоже, - призналась Наталья. - Только я предпочитаю есть дома.
Кстати, я неплохо готовлю.
- Значит, это наследственное, - проворчал я. - Выходит, мне придется
насыщаться одному?
- Отчего же? Приглашаю вас.
Снова, значит, перешла на вежливую форму обращения.
Но я не стал отказываться. Не хотелось оставаться в одиночестве. Да и
соображения безопасности требовали в ближайшее время не показываться там,
где меня могли ждать. Батистов все-таки смутился - до некоторой степени. И
наконец - нашел я самый убедительный для себя довод, - надо проверить, как
там лежат мои пленки...
- Принято с благодарностью. Тогда заедем купим что-нибудь.
- Хорошо. Вы лучше знаете свои вкусы.
Я объехал квартал - просто так, для очистки совести. Хвоста не
заметил.
Из всех мест, где можно было сделать хорошие закупки, сейчас в голову
пришел только Елисеевский. Наташа не стала возражать. До нее мы добрались
через час. Уже стало совсем темно.
Мы остановились на площадке перед ее дверью. Пока она нашаривала в
сумочке ключи, у меня здруг возникло странное, спокойное и радостное
чувство: словно это не в первый и даже не в сотый уже раз стоим мы так, и
все на свете давно уже произошло, и еще не раз будет происходить; все
твердо, все надежно и хорошо.
Когда я пришел к такому выводу, она подняла на меня глаза и чуть
улыбнулась. И немного покраснела.
Она отперла дверь, и тут я совершил нечто, абсолютно неожиданное для
меня самого. Я опустил пакет с покупками на пол, поднял Наташу на руки и
так переступил через порог. Так вносят в дом новобрачную. Сам не ожидал,
что у меня еще найдется столько силы и решительности. Впрочем, она и
весила самую малость.
Кажется, даже во сне - а он пришел той ночью очень нескоро - я не
переставал удивляться тому, что случилось. Человеку свойственно считать
себя умным и предусмотрительным. Мне казалось, что я предвидел многое из
того, что могло со мною произойти сегодня и в ближайшие дни. Включая
снайперский выстрел, автомобильную катастрофу, похищение или даже
официальное задержание по состряпанному поводу; но того, что у меня
случилось с Наташей, я не то что не предвидел - теоретически вообще не
допускал; полагал, что все поезда давно ушли. Да вот, оказывается, пустили
дополнительный состав, подали, можно сказать, прямо к порогу...
Проснувшись, я убедился, что еще рано. И позволил себе долго смотреть
на лицо спящей рядом женщины, смотреть с нежной радостью. И вспоминать еще
раз, как неожиданно просто все получилось - как будто тысячу раз уже с нею
это было. Но ведь не зря говорят, что все великое - просто. А это событие
было для меня великим - независимо от того, получит ли оно продолжение или
здесь и закончится. Я ведь Наталью совершенно не знал и сейчас мог бы
сказать о ней очень немного: только то, что дышала она бесшумно даже во
сне, и еще - что опыт у нее, конечно, имелся. Да и что удивительного: была
замужем, а чувственна так, должно быть, от природы.
В соседней комнате - той, что побольше - хрипловато и негромко
пробили часы - восемь раз. Да нет же... Я взглянул на свои: конечно, на
самом деле было только семь. Можешь еще поспать, Наташа. Хотелось бы
думать, что это я так утомил тебя; увы, прошли те времена. Просто
вчерашний день оказался достаточно нервным и для тебя, и тело требует
отдыха. Ну а мне пора приниматься за дела - их и на новый день хватит с
избытком.
Я выбрался из-под одеяла, стараясь не разбудить ее - и в этом
преуспел.
Не сразу, но собрал все свое барахло, что раскидал вчера, и оделся.
Телефон у нее было длинным шнуром; я взял его, вынес в соседнюю
комнату и набрал номер. Надо было установить, прослушивается ее номер или
нет.
Для моей связи это никакой роли не играло, моя аппаратура по-прежнему
покоилась в кармане. Но таким путем можно было установить, держат ли уже
это обиталище на прцеле, и попытаться выяснить - кто именно.
- "Реан".
- Фауст. Проверьте линию.
- Последовала десятисекундная пауза.
- Грязно.
- Спасибо. А какая грязь?
- Там немного помолчали.
- Не табельная. Третья степень сложности. Попробуем проследить.
- Благодарю. Конец.
Я положил трубку. Призадумался ненадолго. Оперативно работают мои не
опознанные пока оппоненты: уже выяснили, где я ночую, определили номер и
присосались к телефонной линии. Хотя накануне я никого и не засек. Но
такие вещи как раз были заранее предусмотрены, это был нормальный элемент
работы.
Однако придется выйти. Подслушивание - это одно, а засада или даже
осада - уже другой разговор. Выйти отсюда просто. Но желательно и попасть
обратно. Может быть, Наташа еще не проснется, а будить ее мне ни в коем
случае не хотелось бы. Интересно, есть у нее вторые ключи? Наверное, но
сейчас некогда искать. Придется воспользоваться ее комплектом. Я раскрыл
ее сумочку. Запустил туда пальцы и довольно быстро нашарил кошелечек с
ключами. На всякий случай проверил, приотворив дверь. Те самые.
Я вышел, при помощи ключа закрыл дверь без щелчка. Прислушался.
Похоже, лестница пуста. Я не стал вызывать лифт. Спускаясь или поднимаясь
в кабине лифта, ты почти совершенно беззащитен против тех, кто может
поджидать тебя в конечной точке маршрута. Пойдем пешком. Я и пошел - но не
вниз, что было бы логично, а вверх. Конечно, не стопроцентная гарантия, но
все же... С последнего этажа металлическая лесенка вела к чердачному люку,
запертому простым висячим замком. От пацанвы он, быть может, и
предохраняет, но опытному репортеру... М-да, вот именно... репортеру...
Замок держался восемь секунд, и я оказался на чердаке. Неудача:
чердак в этом многоподъездном доме делился на глухие отсеки, пробраться на
другую лестницу было невозможно. Ну и ладно; на что же существует крыша?
Она-то уж не разгорожена. Отворил дверку - и вышел, и всего делов.
Крыша, к счастью, была плоской и сухой. Я миновал четыре подъезда,
остановился около пятого. Без проблем проник на чердак. Фигушки: люк и
здесь был заперт, изнутри его было не открыть. Я задумался. Вчера, когда я
проезжал вдоль дома, заметил около одного из подъездов валявшийся
здоровенный маховик с канавками для троса - значит, основательно
ремонтировали лифт. Если мастера в этом подъезде, уходя, заперли за собой
чердачный люк - значит, я ошибся адресом и нахожусь в какой-то другой
стране. Какой то был подъезд? Один, два... Третий с того конца.
Ладно, не станем терять времени.
Россия не подвела. Люк оказался распахнутым. Лестница и здесь была
пуста. Я немного постоял внизу, в подъезде, потом не спеша вышел и
зашагал. Телефон-автомат, как я запомнил, находился за углом, направо.
Если Наташин подъезд действительно под наблюдением, то, возможно,
меня и упустили. Телефон, надо надеяться, в столь ранний час окажется
свободным. Хотелось бы также, чтобы он оказался исправным.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг