же, наперекор всякой логике, билось, трепетало маленькое: а вдруг? Бывают
же чудеса!!! А вдруг?..
- Зоя! - крикнул он в самое ее ухо. - В корабль! Бегом!
Не поднимая глаз, Зоя покачала головой. Он решил, что она не поняла.
- Будь что будет, Зоя! Но здесь все равно - гибель! А там, может быть,
хватит того, что я успел...
Он услышал, как Зоя пробормотала:
- Нет... А если нет? Все погибнет, и ты... Я не хочу.
Он рывком поднял ее на руки - Зоя с неожиданной силой вырвалась,
мертвой хваткой вцепилась в штангу амортизатора:
- Юниор, милый, спеши!.. Ты - человек, не забудь! А меня... Ты ведь
говорил, что меня можно повторить еще раз!
Юниор на миг оцепенел. Этого мгновения достаточно было, чтобы Зоя
рванулась и исчезла, выскользнув из прожекторного луча в темноту. Не
раздумывая. Юниор бросился за нею. Едва слышный в грохоте голос Умника из
внешних динамиков кричал:
- Корабль... Устойчивость... амплитуда!..
- Умник! - крикнул он - уже в параполе, иначе тому не услышать бы. -
Уменьши высоту купола на двести метров!
Он знал, что тогда не сможет больше попасть в корабль. Но он и не хотел
больше. Он должен был найти Зою, на остальное наплевать! Юниор пробивался
сквозь толпу пляшущих кустов, хлеставших, царапавших его ветками.
Спятившее дерево кинулось на него - Юниор шарахнулся в сторону. Он не
знал, куда бежать: под куполом оставалось все еще достаточно места, чтобы
спрятаться. Юниор несколько раз останавливался и звал. Но вряд ли
кто-нибудь мог бы услышать его и в двадцати шагах: рев ветра, удары песка,
треск деревьев - все это плотно забивало уши.
- Умник! - крикнул он прежним способом. - Поверни проже... - Он не
договорил. Перед глазами ярко вспыхнуло. Рвануло. Толкнуло в грудь.
Оглушило. Он упал. Ударился затылком. Потерял сознание.
Юниор медленно открыл глаза. В голове стояла боль. Превозмогая ее, он
приподнялся. В отдалении ревел ветер. Светили корабельные прожекторы.
Корабль по-прежнему стоял. Юниор автоматически отметил это. Корабль стоял
на черном песке. Не было ничего: ни травы, ни кустов, ни деревьев. Был
черный песок и несколько тяжелых механизмов, от которых местами отражались
лучи. Юниор закрыл глаза и снова открыл. Ничего не изменилось. Песок. Все.
Конец.
- Умник! - хотел он сказать, но слово не проговорилось, а как-то
прошипелось. Он откашлялся. - Умник! - На этот раз получилось лучше. - Что
случилось? Комбинатор выключился?
- Комбинатор сгорел, - ответил Умник безмятежно: для него в этом не
было никакой трагедии. - Главная схема.
- Так... - сказал Юниор. - Понятно... - Он встал на четвереньки, потом
на ноги, пошатнулся, в голове отчаянно стучало. Все же он устоял,
напрягся, сделал шаг, снова качнулся, снова постоял, переводя дыхание.
Значит, меня в тот самый момент, - понял он. - Комбинатор сгорел. Если бы
свертывал мир, то постепенно уменьшал бы мощность, и все понемногу таяло
бы. А он сгорел и отключился сразу. И все взорвалось. Все...
За этим "все" была Зоя, но он не хотел, не позволил себе думать о ней
так. Ее больше не было. Погибла. Даже сейчас он не хотел ставить ее на
одну доску с сумасшедшими деревьями и искусственной травой.
Медленно, шаг за шагом одолевая расстояние, он шел к кораблю. Ноги
вязли в песке. Хорошо, что купол держится, - равнодушно думал Юниор. -
Хорошо, что воздух не Комбинатор сделал, а старые, честные механизмы. Но,
в сущности, и это сейчас не имело значения. В душе было пусто. Одна из
машин, водолей, стояла на его пути, пришлось ее обходить. Юниор обошел,
придерживаясь за металлический корпус. За машиной лежала Зоя. Лицом вверх.
На виске был кровоподтек. Глаза открыты. Лицо было серьезным, печальным и
прекрасным.
Я сошел с ума, - безразлично пронеслось в голове. - Зои нет, она
исчезла. - Он пошатнулся. На сей раз ему не удалось устоять. Он опустился
на песок рядом с телом Зои. - Зоенька, значит, вместе? Значит?..
Через какое-то время он снова очнулся. Вновь приподнял голову. Зоя была
рядом. Юниор закрыл глаза, сильно потер пальцами веки, виски. Посмотрел
снова. Зоя была. Он взял ее за руку, пытаясь нащупать пульс. Пульса не
было. Он расстегнул на груди Зои свой комбинезон - тот, что она носила с
последнего вечера в доме, - прижался ухом. Холод и тишина. Юниор сел и
долго сидел с закрытыми глазами, машинально гладя Зою по голове. Взгляд ее
был устремлен вверх, где был купол, и за ним - звезды.
Какой-то голос все время мешал ему на чем-то сосредоточиться, чтобы
что-то очень важное понять: голос надоедал. Наконец Юниор не выдержал.
- Ну, чего тебе?
- Ветер стихает, я повторяю все время.
- Что?
- Ветер стихает.
- Какой ветер? А, ну да...
Какой-то ветер стихал; ну, стихнет - разве Зоя встанет после этого?
Нет. Не встанет. Ее больше нет. Хотя она не исчезла вместе с миром
Комбинатора. Хотя...
Почему же она не исчезла? - он соображал с большим трудом. И должна
была исчезнуть. Но осталась. А раз осталась, значит, она и не была создана
Комбинатором. Потому что все, что он сделал, исчезло. А Зоенька - вот...
Мысли заметались, потом их какое-то время вообще не было.
Кто же она, если ее не создал Комбинатор? - снова возникли мысли. -
Тогда она может быть только человеком. Вот меня не создал Комбинатор.
Следовательно, я - человек. И ее тоже. Следовательно, она - человек. А это
значит, что могла находиться на корабле в такой же безопасности, как
Юниор. Могла. Он не пустил ее. Потому что не знал, что она - человек...
Юниор снова сильно, до боли потер лоб пальцами. Новая мысль вертелась,
ускользала. Очень простая, естественная. Вот... Нет... Ага: откуда же она
взялась здесь, если не из программ Комбинатора? Другого пути ведь не было?
А? Не было ведь?..
Он встал, с минуту постоял, покачиваясь, утверждаясь в вертикальном
положении. Надо было идти в корабль, отдаться на попечение Умника с его
медициной. И еще что-то нужно было сделать, черт, забыл... Медленно,
загребая ногами песок, Юниор пошел к кораблю. Подойдя, остановился. Нет,
не сюда надо было идти. В какое-то другое место. Куда же? Голова работала
с великим трудом, с болью, с неслышным скрежетом.
- Умник! - позвал Юниор по параполю. - Наверное, надо восстановить
купол до первоначального размера.
Умник не удивился, гриб никогда не удивлялся, он ответил лишь обычным
кратким: - Понял.
- Так, - Юниор повернулся спиной к кораблю и пошел много раз хоженым
путем - только сейчас не было тут травы, а значит, и протоптанной тропки,
лежал песок, а впереди не виднелись деревья, и позади них не возвышался
дом, в котором жила и ждала бы женщина. На месте дома поднимался сейчас
холмик осевшего песка, оказавшийся теперь внутри восстановленного купола.
Здесь стоял дом? Правее, левее? Никакого следа. Все испарилось,
взорвалось, улетело. Это понятно. Но если... Юниор опустился на колени;
никаких инструментов не было, он начал разгребать песок просто так,
руками. Сразу взмок от пота, унизительного пота слабости; передохнул, стал
рыть снова, не очень хорошо понимая даже, зачем это делает. Потом пальцы
наткнулись на что-то чуждое песку, постороннее. То была банка консервов.
Юниор внимательно посмотрел на нее, повертел перед глазами. Банка была не
из его запасов, не с корабля, он хорошо помнил, что приносил сюда. Он
продолжал копать. Еще несколько банок, коробок, пластиковых пакетов,
убереженных упавшим песком от ветра. Ему тут принадлежало меньше половины.
Остальное было Зоино. Настоящая пища. Не сотворенная Комбинатором. Почему
же Зоя ни слова ему не сказала, почему согласилась с ним, если понимала?..
Больше рыть было, наверное, незачем, да и сил совсем не осталось. Он
побрел назад, к кораблю, потом свернул туда, где лежала Зоя, потом - снова
к кораблю, приказал Умнику приготовить чистый постельный комплект - для
Зои. Постоял. Залез на платформу, поехал вверх. Остановил платформу на
уровне трюма-один. Вызвал Умника, приказал открыть трюм. Умник отказался.
Юниор не стал спорить. Поднялся в рубку и открыл трюм рычагом аварийного
открывания - при аварии все запреты снимались. Захватил под мышку
приготовленные простыни. Спустился вниз, подошел к Зое, накрыл ее.
Вернулся, поднялся к трюму. Люк теперь был распахнут. Юниор вошел. В
обширном шестиэтажном трюме тонко пахло гарью, стояла тишина. Юниор
осмотрелся, не испытывая ни малейшего любопытства. В другое время его
наверняка заинтересовала бы многокрасочная мозаика пластин, кожухов,
кабелей, из-за которых не было видно переборок; сейчас он равнодушно
прошел мимо. Юниор не сразу понял, куда идет, лишь на полдороге сообразил.
Георг в свое время попросил - вот тут, стоя в этом самом трюме, - попросил
конструктора "Анакола" оставить ему парочку кабин, смонтированных тут
раньше для перевозки людей, выведенных из активного состояния. Где
остались кабины? Если человек проснулся только в доме, то от кабины до
дома кто-то должен был его доставить. Какой-то механизм. Юниор пожал
плечами: механизм, вынувший человека из кабины, можно было и не искать: он
наверняка был создан тут же на месте Комбинатором в числе других
вспомогательных устройств по реализации программы, а на следующем этапе
той же программы - свернут, уничтожен. Но сами кабины существовали
независимо от Комбинатора... Юниор поэтому не удивился, наткнувшись на
них: две кабинки стояли рядом, те самые, раньше их было здесь великое
множество. Крыша одной из них была распахнута, внутри было ложе с
подушкой, на крышке - множество каких-то патрубков, спиралей, микроантенн.
Светилась слабая лампочка. Юниор нагнулся, увидев на подушке что-то: то
была заколка для волос. Он взял ее, спрятал в карман. Закрыл глаза. Втянул
воздух. Пахло духами, теми самыми, запах гари тут отступал. Ну вот, больше
искать было вроде нечего. Что и как - было понятно. Почему? Этого Юниор не
знал. Да и важно ли было - почему? Зои больше не существовало - вот что
было важно. А ведь она с самого начала была уверена в своей подлинности.
Это Юниор не верил. Он знал; что Зоя должна появиться из рукава фокусника.
Поверил во всемогущество великой технической эпохи с ее великими
конструкторами.
- Будь ты проклят! - сказал-он. Всего себя вложив в эти слова. Он даже
не знал, адресовалось ли проклятие Георгу, или себе самому, или всему
миру, всей великой цивилизации, которая позволяет и даже заставляет думать
о живом человеке как о произведении техники - и не более того, и не только
думать, но и заставить самого человека поверить в то, что он - не более
чем продукт техники, продукт идеи, как говорил Георг, а не результат
любви.
- Будь все мы прокляты! - сказал Юниор, покидая трюм.
Кажется, содержавшаяся в проклятии ненависть придала ему сил. Он
спустился, подошел к Зое и не сразу, но все-таки смог поднять ее на руки.
Сейчас это было трудней, чем раньше: она не помогала, не обхватывала его
за шею. Хрипло дыша. Юниор донес ее до платформы подъемника. Поднялся с
нею наверх. Внес в тамбур. Переведя дыхание, сказал:
- Умник, тут человек. Погиб. Надо сохранить.
- Понял, - отозвался Умник.
Когда медицинский автомат на тележке уже подкатил и уложил Зою, Юниор
хотел помочь, но автомату помощь не требовалась и он попросил Умника:
- Ты проверь внимательно. Конечно, я понимаю, что невозможно - слишком
долго... Но все же... Ты же у нас все умеешь!
Гриб ответил как всегда невозмутимо:
- Все анализы будут сделаны здесь и на Земле.
- Спасибо, - поблагодарил Юниор, не зная, что делать дальше. Снова
спустился. Снизу посмотрел на повисшие беспомощно антенны Комбинатора. Но
они не были жизнью. Всего лишь орудиями фокусника. Юниор сплюнул,
отвернулся. Все было как и полчаса, и час назад. Лежал черный песок,
стояли машины. Из раструба водолея вытекала тонкая струйка воды. От другой
тянуло легким, едва уловимым ветерком: обновлялся воздух. Сияли
корабельные прожекторы. По сторонам их световых конусов сгущалась мгла.
Он брел, вспахивая башмаками песок. Все, что осталось от маленького,
славно придуманного мира. Не было мира. Потому что мир - это жизнь. А
здесь не было жизни. Имитация ее, не более. Привет тебе, цивилизация
имитаций! - кричала его душа. - И когда в тебе появляется настоящая жизнь
- ты позволяешь даже не заметить этого. А в результате здесь осталось
единственное живое существо. Пока.
Потом он остановился.
В боковом свете прожектора вдруг почудилось внизу, под ногами, что-то.
Маленькое, хрупкое, на что он едва не наступил башмаком.
Он наклонился. Потом лег, приблизил лицо и стал рассматривать это в
упор.
Просто удивительно, как смог он заметить. Такую мелочь, ерунду. Может
быть, лишь потому, что цветом эта мелочь резко отличалась от песка. Мелочь
была светло-зеленой.
Крохотный, тоненький, хрупкий, едва поднявшийся над песком стебелек. И
на конце его - только-только раскрывшиеся два листочка.
Юниор долго лежал и смотрел на росток, дыша в сторону, чтобы ненароком
не повредить его.
Нет, это не было, не могло быть остатком мира Комбинатора. Все бывшее в
том мире исчезло. Все, что осталось, было настоящим. Корабль. Механизмы.
Юниор. Тело Зои в реаниматоре.
И еще - стебелек и два листка.
Жизнь. Настоящая. Самостоятельная. Пусть бесконечно уязвимая, но жизнь.
Откуда? - разглядывал это чудо Юниор, все еще не веря глазам.
И понял: семечко могла занести сюда одна из машин. С Земли, где они
испытывались. Или с Анторы, где эти машины крушили и перемалывали сотни
тысяч растений. Не таких, а мощных, царственных. Семечко застряло где-то.
Перенеслось через сверхпостижимые пространства. Здесь выпало. Оказалось в
среде, где есть воздух, вода, свет. И вот проросло...
- Оказывается, нас здесь двое живых, - сказал Юниор вслух, словно
стебелек мог понять его. - И тут уж тебе-то я погибнуть не дам!
Господи, - подумал он затем, - сколько же мы: отец, я сам, все другие -
уничтожили грубо, жестоко, безжалостно, глупо вот таких, да не только
таких - всяких жизней! Воображая, что мы вправе вынести им приговор и
привести его в исполнение, раз они мешают достижению какой-то нашей
сиюминутной и часто никому не нужной цели. Наши цели - так ли нужны они
миру?
Нет, я тебя выращу. К чертям все. Я останусь тут до тех пор, пока здесь
не зазеленеют леса. Потом мы снимем купол. И вы начнете переделывать
атмосферу. Оживлять планету. Потому что всякая жизнь - жизнь, и мы ставим
себя выше вас только потому, что мы умеем убивать вас куда успешнее, чем
вы - нас. Но ведь без вас мы околеем сами, мы без вас не можем и порой
лишь забываем об этом. Забываем, что жизнь - это то, что не предает, не
исчезает внезапно, если вдруг разладятся какие-то контуры...
Я тебя выращу, стебелек. Есть энергия, есть вода, свет. Есть великий
Умник, который, наверное, знает не только, как истреблять леса, но и как
растить их. Если захвораешь - вылечим. Неужели такая масса металла и
кристаллов да еще толика нормального рассудка не в состоянии сохранить
жизнь одному стебельку? Ведь мы умеем - если захотим. Нам только трудно
бывает понять. Слишком уж мы настроились за целые столетия - заменять
естественное искусственным...
Я выращу тебя. Ничего, Земля подождет. Обойдется без своего сгоревшего
Комбинатора. Кто-то сказал хорошие слова о слезинке одного-единственного
ребенка. Что такой ценой нам не нужно счастье. Раньше я думал, что это -
слюнтяйство, ерунда. Теперь я думаю: если для чего-то надо всего лишь
наступить каблуком на такой вот, как ты, совсем незаметный стебелек с
двумя листками - я не сделаю этого. Сперва постараюсь понять: а может
быть, вреда, пусть и отдаленного, от такого действия произойдет больше,
чем пользы - пусть даже немедленной? Мы привыкли думать, стебелек, что
если сейчас и вредим, то потом, в этом благословенном "потом" у нас
останется достаточно времени, чтобы все исправить, возместить и воздать.
Но у нас не будет этого времени, потому что не настанет блаженное "потом",
когда останется только исправлять ошибки: они ведь тоже живут своею
жизнью, наши ошибки и жестокости, они сходятся и размножаются, плодятся и
прорастают вдруг там, где мы их вовсе и не ждем, нередко - в наших
собственных костях, в нашей плоти и крови, а еще прежде - в нашем разуме.
Вот как обстоят дела, стебелек...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг