Едва стало темнеть, как прибыло подразделение ОМОН, и хорошо знающий
местность капитан Тригорьев совместно с командиром подразделения развел
людей на посты.
Внутреннее кольцо составилось из первоклассных оперативников с Лужайки.
Двор был пуст: жителей давно не осталось, они получили новые квартиры,
кто в Бирилеве, кто где, в зависимости от социального и всякого иного
положения.
К десяти вечера стали подъезжать машины.
Первыми прибыли три черные волги с Лужайки. Седоки вылезли, спустились
в подвал, все внимательно осмотрели и снова вышли во двор и стали
поджидать остальных.
Чуть позже подъехали три мерседеса с частными номерами. Из одного вышел
Седой, из других - его соратники, а также несколько молодых и крепких
людей. Тот, что возглавлял их, на миг подошел к Тригорьеву и сказал ему:
"Привет, Паша", на что капитан ответил: "Привет, Витя". Все вели себя
серьезно и сосредоточенно.
И наконец подплыли три длинных лимузина отечественного производства,
высшего класса. Из одного вышел Б.Ф.Строганов, из другого товарищ
Домкратьев, из третьего - военный человек; Приехали они тоже не в
одиночку, так что тесновато стало во дворе.
Прибывшие недолго постояли во дворе, поговорили. Потом Б.Ф.Строганов
глянул на часы и сказал:
- Ну что же, товарищи - видимо, пора.
И, сопровождаемые частью охраны, стали спускаться. В лаборатории
вполголоса поздоровались с находившимся там Земляниным и заняли места там,
где он каждому указал. Чтобы им удобно было наблюдать, но чтобы и не
мешали.
И наступила тишина. Оборудование новой лаборатории, закупленное за
валюту или за нее же изготовленное по землянинским заказам, работало
бесшумно. Казалось, все спит, только приборы перемахиваются стрелками да
сменяют друг друга на дисплеях какие-то тут - надписи, там - линии, еще
дальше - символы какие-то... Тишину же нарушил только шелест бумаги:
Б.Ф.Строганов проверил, удобно ли лежит в кармане бумага с текстом
приветственного слова. А товарищ Домкратьев при этом звуке обернулся -
поглядел, не забыли ли внести пакет с мундиром и брюками в лампасах. А
вообще непонятно было и жутковато, припахивало чертовщиной, хотя все и
понимали, что тут дело чистое, наука и техника, убедительное
доказательство преимуществ социалистического все еще строя.
Вязко текло время. Но текло все же. И все ждали. И однако когда
прозвучал сигнал - не грубый, не резкий, а мелодичный, но показавшийся
неуместно громким, все вздрогнули. Даже Землянин.
Он приблизился к средней ванне. Всего в этом ряду стояло их теперь три,
и все три были под нагрузкой. Товарищ Сталин возникал в средней. А в
крайних были люди по землянинскому выбору, он на этом настоял, говорил,
что вхолостую гонять оборудование невыгодно, если можно заодно выполнить
еще два заказа. С ним поспорили, но не очень. Приходилось с ним считаться,
пока работа еще не была завершена. Кто лежит в крайних, никто толком не
знал. Говорили, что в одной вроде бы - некий академик и депутат, в другой
же - какое-то духовное лицо, иерарх, почивший еще в двадцатые годы; иные,
впрочем, говорили, что во второй не иерарх, а наоборот, писатель, при
жизни знавшийся с нечистой силой и очень убедительно о ней писавший.
Однако эти двое должны были выйти не сегодня, а лишь через два дня.
Нынешний же день был целиком отдан товарищу Сталину. Который прибывал.
Или правильнее сказать уже - прибыл?
Потому что крышка над средней ванной только что начала медленно
приподниматься, отходить все дальше... Все невольно шагнули, приблизились,
сталкиваясь плечами и животами и не обижаясь на это: великий миг Настал,
судьбоносный, тут не до мелочей.
Уже заканчивал шептать насос, раствор быстро уходил из ванны, нагретой
до нормальной температуры человеческого тела, и обсыхали стенки; плеснула
в воздухе белая крахмальная простыня, и накрыла лежавшее в ванне тело -
нагое, как и подобает приходящему в этот мир; но словно бы при теле что-то
все же было, ему собственно не принадлежащее - серое такое, с рыжинкой?
Нет, вернее всего, это просто тень так легла; разглядеть же не удалось:
простыня скрыла тело, оставив на виду только голову - с закрытыми глазами,
со спокойным, хотя и несколько брюзгливым выражением лица. Тело еще не
дышало, и Землянин, склонившись над ванной, постепенно багровел от
напряжения. Шел, по его гипотезе, самый сложный и научно не объясненный
этап восстановления: одушевление, и Землянин в один узел стянул все свои
странные способности, призывая душу. Сеня, непременный ассистент с
некоторых пор, часто-часто дышала за его плечом. И множество взволнованных
дыханий сталкивалось сейчас в лабораторном пространстве.
И тут раздался визг. Истошный, вызванный ужасом.
Потому что простыня в ванне шевельнулась. И не успели еще зрители
счастливо вздохнуть, как из-под края ее вылезла крыса. Обыкновенная
крупная крыса серой масти. Очень живая.
А Сеня до ужаса боялась крыс. И завизжала.
Крыса же, как ни странно, от этого визга не шарахнулась, как ей
полагалось бы. Примерившись, она вспрыгнула на край ванны, уселась там и
немного побыла в неподвижности, медленно поворачивая голову, переводя
взгляд с одного человека на другого. Потом, не усмотрев, видимо, ничего
интересного, она пошевелила усами, мягко спрыгнула на пол и неспешно, с
неоспоримым достоинством направилась к двери. Так уверенно топала она
ножками по плиткам пола, что все невольно посторонились, хотя сейчас любой
мог бы размозжить ее каблуком. Крыса достигла двери, на миг задержалась,
оглянулась - шмыгнула, и исчезла. Крысы вообще хорошо ориентируются в
подвалах.
После этого легкое волнение вокруг ванны улеглось, и взоры вновь
обратились к телу.
Тело же не дышало и не жило.
А ведь не менее пяти минут прошло. Дальше же в мозге, лишенном притока
кислорода, начинаются, как известно, необратимые изменения.
Все глаза перешли на Землянина, и взгляды начали медленно ввинчиваться
в него.
Багровый то ли от усилий, то ли от стыда, а может быть, и по обеим
причинам, он старался казаться спокойным.
- Ну, где же результат? - неприятным голосом поинтересовался
Б.Ф.Строганов.
Землянин лишь развел руками.
- И как же вы оцениваете свои действия? - спросил Домкратьев.
Землянин пожал плечами:
- Техника сработала нормально. Но вот - души не хватило.
- То есть - чего?
- Души. Разве непонятно? Очень маленькой душа оказалась, да и
выветрилась за прошедшие годы, истаяла. Вот на крысу ее хватило, крыса и
ожила. А на человека оказалось мало.
- Значит, вы хотите сказать, что в этой крысе... душа... его?
- Так получается.
- И теперь она где-то здесь... в подвале?
- Покойный любил уединение. Ну, все, - сказал Землянин, отошел к
пульту, что-то нажал - и крышка стала медленно опускаться, накрывая ванну
вместе с телом.
- Что вы собираетесь делать? - спросил кто-то.
- Растворить, что же еще? Попытка не удалась. Очень жаль.
Можно было ожидать, что сейчас посыплются упреки, угрозы... Но все
присутствующие были людьми сдержанными и словами не бросались. Они просто
повернулись и двинулись наверх. Захлопали дверцы машин. Приглушенно
заурчали моторы.
Через полчаса во дворе снова было пусто и безмолвно. Землянин вышел из
лаборатории. Во дворе к нему присоединился А.М.Бык, а еще через минуту -
Федор Петрович.
- Вот так, - сказал А.М.Бык, - проходит слава мира. Знаете, всю жизнь я
мечтал разбогатеть. И сейчас уже казалось - вот, вот. Так нет. - Он пожал
плечами. - Не судьба.
- Лучше было бы вообще не браться, - сказал Федор Петрович. - Этого нам
не простят. Пожалуй, пора мне сосредоточиться на моей основной работе.
- В чем же мы виноваты? - спросил Землянин.
- Кого это волнует? - спросил в свою очередь А.М.Бык. - Когда рушатся
надежды, под их обломками гибнут люди - те, кто стоял ближе всего к
надеждам. М-да. Знаете что? Пойду-ка я сейчас ко Льву Толстому, выпью со
стариком водочки... Кто со мной?
- Я - пас, - сказал Федор Петрович поспешно. - У меня дела.
Он прислушался. По переулку ехала машина.
- Вот уже и за нами, - сказал Федор Петрович вполголоса. - Меня здесь
нет, и где я - вы не знаете. Всего!
И он исчез так же бесследно, как крыса полчаса назад.
Машина действительно въехала во двор. То была черная "волга". Из нее
вылез молодой человек и подошел к Землянину.
- Мне приказано забрать у вас запись, - сказал он деловито.
- Какую? Его?
- Другие нас не интересуют.
Землянин чуть заметно усмехнулся.
- Думаете, она вам пригодится?
- Вы выдадите добровольно? - спросил молодой человек.
- Да ради Бога! - сказал Землянин. - Идемте со мной.
Они оба спустились.
- Интересно, - сказал Землянин через несколько минут безуспешных
поисков. - Вот же сюда она была заложена, вот даже обрывок остался под
валиком...
Они проискали еще полчаса. Потом молодой человек сказал:
- Советую найти. У вас могут быть крупные неприятности.
Кивнув на прощанье, он сел в машину и уехал.
- Жулье увело, - сказал А.М.Бык. - Мафиози. Они на ней еще заработают,
будьте спокойны. Так как насчет выпить водки? Как говорится, на росстанях?
- Вы тоже уйдете?
- Все мы уйдем. Думаете, нам после этого дадут жить?
- Куда же? - спросил Землянин.
- Мир велик, - задумчиво ответил А.М.Бык. - Так идете?
- Раз мир велик, то пошли, - сказал Землянин. - Сеня! Сеня!
Отклика не прозвучало.
20
Буквально на следующий день после описанных выше событий автору
настоящего повествования пришлось уехать из Москвы по делам, никакого
отношения к Землянину не имеющим. Поездка затянулась, и только через два
месяца мы смогли навестить места, где происходило все, описанное на
предыдущих страницах.
Едва сойдя с троллейбуса, мы уже встретили знакомого. Лев Толстой,
поскрипывая протезом, медленно шагал, отягощенный хозяйственной сумкой, в
которой краснели пачки пельменей. Мы радостно с ним поздоровались.
- Ну, что у вас тут нового? - поспешили мы спросить.
Лев Израилевич махнул рукой.
- Кто знает, что ново и что - нет? - ответил он неопределенно. - Царь
Соломон говорил по этому поводу, что...
Но нас терзало нетерпение.
- Как Землянин? Работает? Успешно?
Лев Толстой переложил сумку в другую руку, чтобы удобнее было
жестикулировать. - Так вот, - сказал он. - Если вы войдете в этот
переулок, что вы увидите?
- Наверное, дома, машины...
- Нет. Вы увидите забор. Что за ним, вы не увидите, потому что он
высокий и без щелей, и вход совсем с другой стороны. Но я вам скажу, что
там. Развалины.
- Постойте, постойте. Это что же - там, где был кооператив?
- Ну, а я вам что говорю? Он был, да. Но он сгорел. Дотла. На следующий
же день после... ну, вы понимаете, о чем я говорю. Потом поставили забор,
чтобы было прилично, а сейчас уже расчищают, тут собираются строить что-то
большое.
- Отчего же возник пожар?
- Я знаю? Никто не знает, кроме тех, кто знает - но они об этом в
газетах не пишут. Сгорел - и все. Его тушили, приехало много пожарных, но
они, по-моему, немного опоздали. Хотя на часы я не смотрел, и вообще была
ночь...
- А сейчас строит кто: кооператив?
- Кооператив? - переспросил Толстой и пожевал губами. - А кого вы,
собственно, имеете в виду? Тот, старый? Так его нет.
- Куда же девался Землянин?
- Откуда я знаю? Я не был так уж близко знаком с ним. Говорят - уехал.
Секретность вроде бы у него кончилась... Во всяком случае там, где он жил,
теперь совсем другие люди. Они его даже не знали. Квартиру получили через
жилотдел.
- Куда же он уехал?
- Одни говорят - в Германию, другие - в Израиль, третьи - в Америку,
четвертые - куда-то под Норильск... Какая разница? Уехал. И Бык тоже
исчез. Может быть, тоже уехал в другую страну. Или в другой город. Может
быть, где-нибудь он все-таки разбогатеет? Дай ему Бог. Он хороший человек.
- Тут Лев Толстой как-то опасливо огляделся. - И знаете что? Люди, которых
он воскрешал, тоже... Их как-то не видно. Люди болтают всякое. Что он их
делал из наших скверных материалов, и все они оказались недолговечными.
Хотя я в это не верю: ну, а все мы из чего сделаны? Из импорта? Едим
импорт? Дышим импортом? И все же живы... Я думаю, что они просто ходят по
другим улицам. Мне ведь ходить трудно, я только до гастронома и обратно, а
так - сижу дома и ставлю набойки и рубчики... У нас старую обувь теперь
уже больше не выбрасывают, как привыкли одно время, а отдают снова в
починку. Нет, сапожнику еще можно жить.
- Значит, о кооперативе больше ничего не говорят?
- Вы же знаете, в какие мы живем времена: каждый день что-нибудь новое,
а о том, что было вчера, позавчера, завтра уже и не вспомнят. Сейчас о чем
говорят? Где давали масло, где - колбасу по два двадцать... Нет, тогда,
конечно, говорили... Например, что в одном учреждении, не стану говорить,
в каком именно, поставили такие же аппараты, или те же самые... Потому
что, видите ли, перед пожаром кооператив же ограбили - разве я не сказал?
Годы, склероз. Я думал, что сказал. Да, вывезли все, прямо среди бела дня.
Ну да, так вот, эти машины поставили и пробовали-таки воскресить этого...
да. И как будто даже не один раз пробовали. Но ничего так и не получилось.
Хотя эта девочка, помните, которую Землянин обучал...
- Конечно, помним! Что же она?
- Она, говорят, больше всех там старалась. Такая видная, знаете, стала,
вся в погонах, в пуговицах... Но, видно, плохо училась, или не хватает у
нее каких-то способностей.
- Вот как. А мы подумали, что она уехала с Земляниным...
- Видите - она с ним не уехала. А вообще - я не знаю, это же все слухи.
Мы, старики, иногда сидим на скамеечке и разговариваем, один знает одно,
другой другое, но кто поручится, что все это так и было?
- Да, действительно, - согласились мы. - Ну, спасибо, Лев Израилевич.
Может быть, нам удастся встретить Тригорьева...
Уже тронувшийся было Толстой остановил свою ногу.
- Вы хотите повидаться с Тригорьевым? Так это вам надо ехать к нему в
больницу, знаете - их ведомственная. Хотя к нему, кажется, еще не так и
пускают.
- В больницу? Он болен?
- Да, но теперь говорят, что выживет. Собственно, он не столько болен,
сколько ранен. Он же был старательный, знаете, а за этим кооперативом
особенно присматривал, заботился о нем.
- Мы помним: там его друга восстановили.
- Друга, да. Вот этот друг в него и стрелял. И попал, иначе Тригорьев
не лежал бы в госпитале. Дело в том, что, когда приехали грабить,
Тригорьев бросился туда и хотел помешать. А этот его друг, бывший
милиционер, был среди тех. Тригорьев был один, а тех - много, все крепкие
ребята... Хулиганье, знаете.
Мы с ним внимательно посмотрели друг другу в глаза.
- Конечно, - согласились мы. - Хулиганье, кто же еще. И как же, нашли
их?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг