отдает предпочтения, что бы об этом ни говорили. Потому что и Ей нужен
новый опыт - свой в каждом Времени и в каждом Пространстве. Иначе Она
перестала бы быть активной. Нет, она не станет ограничивать Резерв.
- Но и нас тоже, я прав?
- И нас тоже. Это - наш с тобой мир, и у нас есть право самим принимать
решения - и нести за них ответственность. Тем не менее, туда не пойдешь ты
и не пойду я. Потому что у нас здесь нет замены.
- Я только что хотел это сказать. Значит, один из эмиссаров?
- Да. И срочно. Нам нужно знать положение Резерва Разума на сегодня,
чтобы понять - что еще в наших силах.
- Пошлешь ее?
Мастер медленно покачал головой.
- Нет. Для нее это было бы, пожалуй, легче - как для всякого человека
Космоса. Но на месте обстановка может оказаться слишком сложной для
женской структуры.
- Никодим?
- Нет. Он справится с препятствиями, но не сможет, боюсь, точно оценить
то, что увидит, услышит и ощутит.
- И я так считаю. Структура разума ведь сохраняется и в Космосе. И не
его вина, что он не в состоянии... - Фермер вздохнул. - Значит - послать
планетарного?
- Да. Но, конечно, дав ему все, что мы можем.
- Догадываюсь, - сказал Фермер. - Это будет Ульдемир?
- Ты не согласен?
- Я возразил бы - если бы видел другой выход. Хочешь вызвать его сюда?
- Если окажется возможным. Я не уверен в этом: там все сейчас слишком
сложно. Придется наделять его умениями отсюда.
- Всего таким способом не передашь...
- Сколько сумею. Ты поможешь, я надеюсь?
- Всем, что в моих силах. Кстати... у Резерва ведь тоже есть свои
Ведущие? Такие, как мы с тобой для этой Вселенной?
- К счастью, сейчас, по-моему, нет. Ты ведь помнишь Охранителя?
- Конечно. Но разве это был он? Мне показалось, что он слишком слаб для
такой деятельности. Иначе с ним не так просто было бы справиться.
- Ты забыл. Мы были такими же - пока Человеческий Разум не набрал силу.
Если бы Резерв вышел на простор - Охранитель ничем не уступал бы нам. И он
обретет полную мощь, как только Резерв начнет реализоваться.
- Он знает об этом?
- Сейчас - нет. Ты ведь помнишь: тогда удалось лишить его Силы. Но он
все вспомнит - если Резерв выпорхнет из гнезда.
- Грустная перспектива. Как ты считаешь: там, внизу, в этом, как ты
говоришь, "гнезде" - эмиссар сможет уничтожить его? Или хотя бы замедлить
его реализацию?
- Нет, конечно. Самое большее - определить степень готовности. Только.
- Не очень-то утешительно.
- Других возможностей нам не дано.
Фермер даже не кивнул в ответ, а просто насупился. Он не хуже Мастера
знал, что такое - Резерв Разума. И лишь после паузы заметил:
- Нужно справиться и предотвратить. Сколько бы сил это ни потребовало.
Даже если...
- Это самое я и скажу им.
- И о Резерве Разума?
- Пока - нет, - ответил Мастер не сразу. - Людям, занятым делом, не
нужны лишние волнения. Уровень ответственности, если она чрезмерна,
подавляет. Хватит им и своих тревог.
Мы прошли тогда сквозь пояс спутников - тех немногих, что еще не сошли
с орбит, но представляли собой лишь кучи лома, доживавшие скорее всего
последние сотни, а то и десятки витков. Лишь три аппарата показались нам
исправными. Они висели на стационарных орбитах в плоскости экватора,
охватывая своим излучением всю поверхность Ассарта. Мы опознали их: то
были спутники глушения, вывешенные в пространстве Десантом Пятнадцати,
чтобы лишить Ассарт связи и с кораблями этой планеты, ушедшими к другим
мирам, и с самими мирами, и между отдельными источниками на поверхности
атакованного мира. Они почему-то уцелели. Случайно скорее всего.
А когда мы, на одном из посадочных витков, проносились над Сомонтом,
столицей, то нам показалось, что город этот, хорошо знакомый, сделался
центром нескольких концентрических кругов, каких нельзя было бы увидеть ни
на одной из довоенных карт.
Собственно, центром являлся даже не весь Сомонт, но та группа строений,
что называлась - официально и неофициально - Жилищем Власти. Война
пощадила его, как известно, не случайно. И нападавшим, и оборонявшимся
было важно сохранить в целости и сам Храм Глубины, расположенный глубоко
внизу, и все подходы к нему.
Жилище Власти было охвачено нешироким кольцом уцелевших строений. Оно
примерно совпадало с Первым городским поясом - по принятому в Сомонте
делению.
Второй, Третий и прочие пояса - до самой зоны пригородов - лежали в
развалинах. Снаряды, ракеты, бомбы и лазеры обеих сторон усердно
потрудились на ниве разрушения.
Далее шло кольцо пригородов. Радиус его был небольшим: ни в одном месте
он не достигал и двадцати километров.
А за ним начиналось уже Мертвое кольцо, ширина которого местами
достигала двухсот километров. Именно сюда были выброшены основные силы
Десанта Пятнадцати миров - и здесь встречены теми войсками, какие Ассарт
еще смог собрать для своей защиты. Битвы начались на внешней границе этого
кольца и прокатились до нынешней внутренней. Кроме других средств
уничтожения, здесь поработали огнеметы - опять-таки с обеих сторон. Не
осталась в стороне и химия. Она применялась не против людей, но уничтожала
растительность, чтобы обеспечить сторонам свободу маневра. Трудно было
сказать, сколько еще лет здесь не проклюнется ни один росток, не пролетит
ни одна пчела или бабочка. Лишь немногие уцелевшие дороги пересекали это
кольцо, но и по ним никто не ездил.
Последнее из воображаемых мною колец оставалось более или менее целым,
как и те четыре донкалата, что граничили со столичным. Вообще-то он
именовался Великим донкалатом Мармик. Он издавна принадлежал роду Мармик,
из которого происходила и нынешняя династия. Великий донкалат Тамир, из
которого происходила Ястра, Жемчужина Власти, располагался далеко отсюда
на северо-западе, в горах, там в предгорьях до войны усердно качали нефть.
С донкалатом же Мармик соприкасались: Великий донкалат Плонт, а также
Окроб, Шорк и Калюск. Они не понесли значительного ущерба; однако, как и
более отдаленные края, имели большие потери в людях, ушедших на Большую
войну и до сих пор не вернувшихся. Это не могло не отразиться на
производстве - и отразилось. На планете стало голодновато. А в Мармике и в
самой столице - просто голодно. Далеко не всякий предприниматель решался
пересечь Мертвое кольцо с грузом продовольствия. Да и на чем? Добывающие и
перерабатывающие топливо предприятия, похоже, надолго вышли из строя - во
всяком случае, других сведений не было; может быть, что-то и уцелело в
Саморе, где тоже промышляли нефть и где множество людей под командой донка
Яширы ушло с приближением войск Десанта в леса. Эти леса, покрывавшие весь
Самор, и не позволяли разглядеть сверху, как там обстояли дела сейчас.
Все виды транспорта, похоже, бездействовали. Во всяком случае, мы не
увидели ни одного поезда, корабля, локаторы не зафиксировали ни одного
аграплана в воздухе. Разве что несколько куцых транспортных колонн на
разных дорогах; все они следовали, похоже, к столице. На войска это не
было похоже, и на продовольственные караваны - тоже. Видимо, властям не
удалось ничего поправить за те месяцы, что успели пройти после формального
окончания битвы до нынешнего дня.
Топливо - электричество - связь. Вслед за первым звеном этой цепи
неизбежно должно было выпасть и второе, а за ним с неизбежностью
последовать и третье.
Отсутствие связи означало отсутствие единой Власти.
Правда, когда я размышлял обо всем увиденном, нам еще не было известно,
что в Великих донкалатах и просто донкалатах начали подниматься
склонившиеся некогда, но не утратившие фамильной гордости головы.
Единого военного командования на Ассарте сейчас просто-напросто не
существовало - потому что не существовало и самой армии, сильной и
организованной. Причина была той же: многие военачальники, пользовавшиеся
в войсках авторитетом, пали на планетах или погибли на кораблях;
бомбардировки и обстрелы разрушили систему связи, а уже замеченные нами
сверху спутники-глушилки и вовсе парализовали работу приемных станций на
поверхности. Так что если где-то и сохранились подобия гарнизонов, то
связи с ними не было.
Остававшиеся на планете, а также немногие вернувшиеся солдаты, лишенные
командования и знавшие лишь, что война кончилась и надо добираться до
дома, нередко не могли сделать этого из-за развала транспорта. И люди,
пробиравшиеся к родным местам пешком, лесами и разбитыми городками и
поселками, - идти открыто многие опасались, полагая, что местные власти
могут схватить их и заставить работать на себя или же вернуть в армию,
чего мало кто хотел, - люди эти чаще всего приставали к лесным и степным
шайкам, не разбирая более, кто тут свой, ассарит, а кто - пришлый:
солдатам всегда не трудно понять друг друга, все армии устроены на один
манер, независимо от цвета знамен и языка команд. Одним словом, в мире
сейчас царило неустройство. А винят в любом неустройстве именно Власть -
потому что, вернее всего, так оно и есть.
Но это все нам только еще предстояло узнать.
Однако мы-то - мы свое дело сделали? Кто мог бы поспорить с этим?
Оставался, правда, у меня маленький повод для недовольства самим собой.
В суматохе боев за Сомонт, а когда они смолкли - спешно собираясь покинуть
планету и составляя свое прошение об отставке, я просто забыл сделать одно
дело: передать Бриллианту Власти - Изару или, может быть, Жемчужине Ястре
- кое-что такое, что могло заинтересовать их, когда они придут к
необходимости как-то делить Власть между собою - а может быть, и еще с
кем-то другим. Я забыл - и это так и осталось, помнится, в одной из уютных
комнаток Жилища Власти, - не в тех, разумеется, что я занимал, будучи
Советником Жемчужины, но там, где - рассчитывал я - на оставленное никто
не наткнется случайно. Были в Жилище Власти такие местечки - кстати, вовсе
не те, в которых хранились, если верить слухам, Сокровища Ассарта.
Кстати, как там Ястра? Родила благополучно, это было уже - сколько?
Два? Нет, скорее три месяца тому назад. Тогда я находился на Земле, как и
весь экипаж; считалось, что мы отдыхаем. Я не успел еще выяснить, получили
ли удовольствие мои друзья от посещения родных некогда краев. Их вид вовсе
не свидетельствовал об этом. Похоже, ни один не был в претензии, что нас
отозвали и снова забросили дела в эти, уже знакомые места.
Хотя - кто в конце концов одержит победу в борьбе за верховную Власть в
Ассарте - или же такая Власть вообще более не восстановится - для судеб
Вселенной не имело ровно никакого значения.
В этом я был уверен.
Властелин Изар был хмур и озабочен. Дела в его великом государстве
складывались не лучшим образом.
Все было плохо. Но хуже всего, пожалуй, - предстоящее собрание всех -
или почти всех донков Ассарта, впервые за десятки, даже сотни Кругов
времени решившихся выступить единым фронтом против всепланетной Власти,
какую представлял он, Изар.
Намир, Великий донк Плонтский, любезный сосед, наверняка играл в этой
затее главную роль.
Сейчас донки находились в пути, и не сегодня завтра следовало уже
ожидать их прибытия.
Но столкнуться с ними лицом к лицу и победить можно было лишь при одном
условии: имея за спиной силу не меньшую, но большую, чем у них. Да и не
только у них. В донкалате, да и в самом Сомонте, бродило множество
иноземных солдат - тех, кто, лишившись кораблей, не смог покинуть Ассарт и
вернуться на свои планеты.
У Изара - сейчас, здесь - таких сил не было. И все это понимали.
Однако это еще не означало, что их вообще не было на планете. Они были,
и надо было только найти их, предстать перед ними и повести за собой.
Такое решение Властелин и принял.
Он вызвал капитана Черных Тарменаров, своей гвардии и личной охраны.
- Мы выезжаем, капитан, - сказал он.
Офицер, казалось, не удивился.
- Каким способом, Бриллиант?
- По дорогам. Или вы считаете, что воздухом - лучше?
- Нет, Бриллиант, я так не думаю.
- Возьмем Карету Власти - и два боемобиля.
- Сколько воинов взять?
- Столько, сколько уместится. Топлива - максимум, вооружение - самое
серьезное.
- Слушаюсь, Бриллиант Власти!
Капитан отдал честь, повернулся и вышел.
- О-О-О-У-У-У-Ы-Ы-Ы...
- Питек! - крикнул я. - Да уймись ты хоть ненадолго! Уши вянут!
- И в самом деле, - поддержал меня Уве-Йорген. Голос его, более
звонкий, чем обычно (сказывалось выпитое, а может, и не только оно),
донесся от костра. - От твоей арии наши дамы, чего доброго, в монастырь
запросятся, а они тут для другого времяпрепровождения.
Два женских голоса поддержали его, два других воспротивились:
- Не мешай ты, хмурый!
- Пусть веселится! Всем - веселиться! Во имя Веселой Рыбы!..
Вой все же стих. Через несколько секунд Питек появился передо мной -
первобытно-голый, из всей одежды на нем оставались даже не слипы, а лишь
набедренная повязка - для нее было использовано полотенце; растрепанные
волосы свисали на глаза, на груди виднелись многочисленные следы поцелуев:
завербованные им дамы явно пользовались дешевой помадой. Он глубоко дышал,
в густой шерсти на его торсе застряла сухая хвоя, и черный блестящий жук
старался выкарабкаться из волосяных зарослей на волю. В каждой руке Питек
держал по стакану. Один протянул мне.
- Не грусти, капитан. Выпей. Не пристало тебе отставать от экипажа. И
прости: в такую ночь песня сама просится наружу.
Это называлось у него песней, и в его репертуаре было множество
подобных. Как объяснял Питек, в его времена для каждого дела и события
существовала своя особая песня, и он помнил все их до последнего звука.
Правда, нам, людям других эпох, все эти звукоизвержения казались
совершенно одинаковыми; вероятно, мы не обладали первобытной остротой
слуха. Может быть, если бы Питек исполнял свои номера почаще, мы бы и
научились разбираться; но он пел только под очень большим градусом. Тем,
кто представляет, как много он мог выпить, не пьянея, легко понять, что
сольные концерты его случались крайне редко. Сегодня был как раз такой
случай, и он стоял передо мною и даже чуть покачивался. Но рука его,
сжимавшая стакан, не дрожала.
- Выпей, капитан, - повторил он.
Я принял угощение. Это было местное деревенское пойло - не лучше и не
хуже всех других такого же рода. Я выпил. С таким же успехом я мог бы
выпить просто стакан воды: меня сегодня не брало. У меня был день
воспоминаний, день грусти и печальных размышлений о тщете надежд и
бессмысленности жизни. Такое накатывает на многих, начиная с определенного
возраста. С того, через который я давно уже перешагнул, сделав, по моим
прикидкам, предпоследний шаг. С возраста, когда главное в своей жизни
можно увидеть, лишь оглядываясь назад, но никак не всматриваясь в будущее.
И когда примиряешься с тем, что один из основных периодов твоего
существования - планетарный - приближается к концу. Может быть, даже не
только примиряешься, но и начинаешь ждать исхода с легким нетерпением.
Хотя бы потому, что люди, дорогие тебе, уже далече, и хочется поскорее
пуститься им вдогонку. А те, кто останется здесь, и без тебя обойдутся...
Мне казалось, что, улетая, с планетой я расстался без сожаления. Да,
здесь была Ястра; но выбирая между мною и властью, она остановилась не на
мне - и поступила правильно. Власть не старится, как люди, она всегда
молода - или, точнее, ее всегда можно омолодить, если только знать рецепт.
Правда, кроме Жемчужины был теперь еще и ребенок; мой, никуда не денешься.
И, может быть, он и служил одной из причин моего смутного настроения. Оно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг