Мы вышли в коридор, миновали две двери. Третья показалась мне знакомой;
она была пошире тех двух, с вычурной ручкой - почти такая же, как та
дверь, что вела в рабочую комнату Соправительницы. В эту дверь Ястра и
постучала. Словно бы наносила визит кому-то, кто выше нее. Я только пожал
плечами. Из-за двери отозвались:
- Кто стучит?
- Мать Властелина! Время кормления.
Створки приотворились - сначала чуть-чуть, потом достаточно, чтобы
можно было пройти по одному. Я пропустил Ястру вперед. За дверью оказалась
узкая прихожая, и в ней, загораживая путь, стоял тарменар; ствол его
оружия был направлен прямо в мою грудь. Он наверняка узнал меня, но и
бровью не повел.
- Советник со мной, - сказала Ястра. - Ветра нет.
Последние слова означали, видимо, что она свободна и действует без
принуждения. Когда они были произнесены, часовой отступил, прижавшись
спиной к стене и подняв ствол, словно шлагбаум:
- Можно войти.
Только после этого мы вошли в детскую - наверное, другого названия этой
комнате было не придумать.
На пороге я остановился, пытаясь вспомнить, что же здесь находилось
раньше, когда я еще жил в этом доме. И тут же усмехнулся: я входил сейчас
в собственный кабинет - рабочее место Советника Жемчужины. Правда, тамбура
тогда не было - его выгородили уже после. Ну что же: разумное
использование освободившейся площади. Можно было только надеяться, что
хоть жилые апартаменты мне сохранили.
Здесь находился еще один солдат, вернее - Острие стрелы. Ястра кивнула
ему:
- Разрешаю выйти. Позову, когда понадобится.
Унтер отсалютовал и вышел. Слышно было, как в коридоре щелкнула
зажигалка, и я подумал, что передышка лишь обрадовала охранника. Ястра
затворила дверь, что вела в прихожую. И только после этого кивнула мне,
как-то непривычно для меня улыбаясь:
- Ну, иди. Да смотри же!..
И откинула кружевной полог.
Младенец безмятежно спал. Я на его месте вел бы себя точно так же - при
такой-то охране. Ястра оказалась заботливой матерью. Минуту-другую мы
постояли молча, любуясь. Я, во всяком случае, изо всех сил делал вид, что
любуюсь. Меня и на самом деле охватило давным-давно уже не испытанное
чувство; я затруднился бы точно охарактеризовать его, но это было нечто,
подобное медленному растворению в сахарном сиропе, обладающем, однако,
крепостью матросского рома. Что же касается зрительных ощущений, то
младенец был как младенец, все у него, по-моему, было на месте - во всяком
случае то, что я мог увидеть. Упитанный младенец и, я бы сказал,
миловидный. Мой сын. Чертовски трогательно это было, ей-Богу.
Я нагнулся пониже, стал протягивать руки, чтобы извлечь его из
гнездышка. И был немедленно отвергнут - не мальчиком, конечно, его
мамашей, - с такой силой, что чуть не впечатался в противоположную стену.
- Ты с ума сошел! Весь в заразе!..
Господи! Да, я основательно успел забыть, как это бывает.
- Не спросил даже, как его зовут, и лезешь!
Правильно, не успел. Как-то не подумал.
- Извини, ты права, конечно. Как всегда. Как же его зовут?
- Ну спасибо, что поинтересовался наконец. Запомни: Яс Тамир. По
традициям Династии и моего рода, в имени должны быть элементы имени
матери, отца и рода. Тамир Третий, кстати, был великим завоевателем. Он
семьдесят лет возглавлял наш род - великий род горных Тамиров. Запомни это
навсегда!
Прочтя эту нотацию, Ястра сама, с великой осторожностью, извлекла
младенца из его уютной норки. Он открыл глаза. Я испугался, что сейчас
заревет, - я этого не люблю, - но он, похоже, понял меня и промолчал.
Видимо, родственная связь между нами и в самом деле была достаточно
крепкой. Ястра же, держа ребенка на руках, уселась на мягкий табурет...
- Ты что... ты что?!
- Собираюсь кормить, естественно; я не признаю кормилиц: потом
властелинам приходится разбираться с молочными братьями. И вот обхожусь
своими силами, - заявила Правительница безмятежно, не выказывая ни
малейшего смущения. - Ты забыл, как это делается? Или тут есть что-то
такое, чего ты раньше не видал?
Она явно имела в виду свою грудь - ту, что извлекла сейчас из
соответственно сконструированной одежды. Ребенок разинул рот, не дожидаясь
команды, и принялся за работу. Ястра глядела то на него - с прямо-таки
рекламной улыбкой (при помощи таких вам стараются всучить зубную пасту или
жевательную резинку), то на меня - взором победительницы.
Я и в самом деле чувствовал, что позиции мои слабеют. Я успел
основательно забыть ее, да и дела не способствовали размышлениям о любви.
Но сейчас она была перед моими глазами, и...
- Убери руку! - Это было озвучено голосом разгневанной кобры.
Пришлось отдернуть пальцы.
- Я только хотел убедиться, что это не мираж...
Она усмехнулась - совсем как раньше:
- Ты, кажется, не против?..
- Полностью - за.
Черт, у меня даже голос сел.
Она же из змеи превратилась в горлинку - или какие там еще бывают
воркующие птички:
- Я тоже...
Я уже стал оглядываться в поисках удобного приспособления; честное
слово, я охмелел, не найду другого слова. Она вовремя вернула меня к
реальности:
- То, чего тебе хочется, милый, ты получишь в соответствующей
обстановке, а не на глазах у всех подсматривающих. Но может быть, ты
хочешь идти по стопам Изара? Тебе нужны зрители?
- Да я вовсе не имел в виду...
- Помолчи, помолчи. Итак - даю тебе семь часов, чтобы ты привел себя в
порядок. Не слишком много, по-твоему?
- Меня это устраивает. Смогу хоть немного отдохнуть. Только - где?
- Кабинет твой я, как видишь, заняла. Но личные апартаменты Советника
по-прежнему в твоем распоряжении.
Это и в самом деле было очень кстати.
- А теперь, - сказала она, - официальная часть. Не исключено, что
кому-то все же удалось заметить твой приход. Пусть все наушники Изара
знают, для чего ты прибыл, и делают вывод, что ты немедленно и убыл. - Она
усмехнулась.
- Я готов.
- Советник! - произнесла она громко и четко, так, что слова ее,
пожалуй, можно было бы услышать едва ли не во всем Жилище Власти даже и
без подслушивающих устройств. - Я сердечно благодарю вас за все услуги,
оказанные вами Власти в дни вашего пребывания на посту. С искренним
сожалением должна сказать вам, что изменившиеся условия делают вашу
дальнейшую деятельность в этом качестве излишней. Вам будет выплачено
установленное вознаграждение, мне же остается лишь пожелать вам всяческих
успехов в делах, которыми вы станете заниматься в дальнейшем.
И она протянула мне руку для поцелуя. Я снова опустился на колено.
- Сердечно благодарю Жемчужину Власти и мою повелительницу за все
благодеяния, оказанные за время моего пребывания на посту Советника, и за
ту высокую оценку, какую ей угодно было дать моим скромным усилиям. Желаю
править без забот многие циклы и десятки циклов. Дни службы Жемчужине
останутся счастливейшими в моей жизни. Низко преклоняюсь.
Теперь все формальности можно было считать совершенными. Те, кого это
интересовало, получили возможность с облегчением перевести дыхание: моя
отставка прошла без всяких неприятных неожиданностей.
Так, во всяком случае, они должны были думать.
Что же касается меня, то мне и в самом деле не мешало поспать если и не
в свое удовольствие, то хоть несколько часов.
Распрощавшись с Жемчужиной Власти согласно всем требованиям этикета,
так что даже самый строгий блюститель ритуалов не нашел бы, к чему
придраться, я покинул ее приемную и безмятежно направился по длинному и,
как всегда, полутемному коридору по направлению к моим комнатам.
Все шло нормально. Даже до удивления. Дверь, что вела в мои покои,
оказалась незапертой. Внутри все было, похоже, в том же состоянии, в каком
осталось, когда я в последний раз - кажется, уже очень давно - выходил
отсюда. Я раздвинул створки шкафа. Мой гардероб не понес никакого ущерба,
так что можно было выбрать наряд по своему вкусу. Я достал халат и
направился в ванную.
Теплый душ помог расслабиться. Предвкушая несколько часов полного
ничегонеделания - блаженное, давно уже не испытываемое состояние, - я
переместился в спальню, разобрал постель, с удовольствием отметив, что
белье оказалось свежим, и сразу же провалился в радужную неразбериху
сновидений.
Сперва я подумал, что это очередной сон, которых я успел уже увидеть уж
не знаю, какое количество. Снова был лес, в котором мы только что
праздновали новую встречу друзей на Ассарте, передо мною стоял Риттер фон
Экк. Он говорил:
- Капитан, эти парни засунули нас в машину и везут куда-то. Мы не
сопротивлялись, хотя они, конечно, для нас не противники. Если у тебя все
в порядке - откликнись и решим, что нам сейчас предпринять для пользы
дела. Мы нужны тебе сейчас - рядом с тобою? Или, может быть, сразу
уточним, кому куда направиться и в какой роли? Чтобы не терять времени.
Он вопросительно смотрел на меня. Я с интересом ждал, в какую сторону
сон повернется дальше. Но сон не поворачивался. А Уве-Йорген, обождав,
снова начал:
- Капитан, вызывает Рыцарь. Слышишь меня? Нас тут подхватили эти
парни...
Слово в слово он повторил уже сказанное. И только тут я сообразил, что
это вовсе не сон. Хотя и по-прежнему лежал в мягкой постели, на свежих
простынях. Это был вызов по нашей местной связи, которая не нуждается в
приборах и устройствах, не боится никакого глушения, а передача идет из
головы в голову. Сколько я успел проспать? Три часа. Бедные тарменары. Они
не понимали, как легко любой из нас мог бы стряхнуть их с себя - не
труднее, чем заползшего на сапог жучка.
- Рыцарь, здесь капитан. Слышу, все понял. Приказ: пока что
сопротивления не оказывать. Потому что они везут вас сюда, в Сомонт. А я
тем временем подумаю - кому что. На "Алис" никто не наткнулся?
В его голосе прозвучало удивление:
- Хотел бы я знать, как это может случиться.
- Да нет, это я так... спросонья. Хорошо. Вызовешь меня, как только
прибудете на место.
- Понял, капитан. А если в дороге станет опасно?
- Разберетесь сами. И найдете меня. Нахожусь в моем официальном месте.
Если будут изменения - сообщу этим же способом.
- Принято к исполнению. Конец связи.
- Успеха.
Я снова расслабился. Прекрасно: можно было доспать никак не менее трех
часов. Если, конечно, еще кому-нибудь не придет в голову помешать человеку
с толком использовать заслуженный отдых.
6
В тесной кухоньке уединенного домика на окраине Сомонта на полпути от
плиты к столу Леза остановилась: в комнате маленький Растин снова заплакал
в своей постельке; кормить его было еще не время - просто он не терпел
одиночества. "Он не очень здоров, - тоскливо подумала она, - да и что
удивительного при такой жизни: у нас слишком мало витаминов, одни
консервы, хотя Миграт и старается. А потребности у маленького Растина,
похоже, уже соответствуют его происхождению. Такой же властный, как его
отец. О котором он никогда ничего не узнает". Это Леза решила твердо.
Ценой этого незнания будет спокойная, мирная и долгая, как она
надеялась, жизнь; ничего другого для своего сына - он ей принадлежал,
только ей! - Леза не желала. И верила, что и Миграт с нею согласится. Она
как-то привыкла к мысли, что Миграт всегда будет рядом с нею и ребенком.
Они, правда, не были семьей. Тело ее отвергало этого мужчину. Магистр же,
явно неравнодушный к ней, не требовал близости; но ведь это - искренне
полагала Леза - не главное, духовно же, ей казалось, они едины. Он никогда
не говорил о своем отношении к ней, но слова тут и не были нужны, она
чувствовала это всем своим существом. Она была благодарна ему за то, что
он, после единственной и неудачной попытки, до сих пор не требовал от нее
ничего, как от женщины, хотя - казалось ей - временами снова был очень
близок к этому. Отсутствие физической близости не тяготило ее: в глубине
души она понимала, что Изара ей никто не заменит, только к нему она, как
ей казалось, до сих пор испытывала подлинное влечение. Случайный эпизод с
историком - ночью в архивной каморке Жилища Власти - только убедил ее в
этом. Но оказалось, что теперь, когда в жизнь пришел Растин, она отлично
обходится без постельных отношений. Может быть, и Миграт стал таким же?
В остальном же он вел себя безупречно. С той поры, как она, не
рассуждая, позволила брату Изара увезти себя с родной планеты, те
несколько месяцев, что они находились на Инаре, и вот теперь, когда он,
точно так же ничего не объясняя, велел ей собираться и привез назад, он не
пытался с нею спорить! Быть может, потому, что она и не пробовала ему
противоречить, понимая, что он куда опытнее и лучше знает, что нужно
делать для ее благополучия. В ответ она вела хозяйство - и там, и здесь,
на Ассарте, в этом окраинном, удаленном от другого жилья домике.
Странно, но в часы одиночества, когда Миграт в очередной раз уходил
надолго по своим делам, она почти не думала об Изаре, об их прошлом. Не то
чтобы старалась прогнать подобные мысли; они просто не приходили. Однажды,
подумав об этом, она сама удивилась: она ведь любила Изара, сильно,
по-настоящему, насколько она могла об этом судить. Тогда любила. Наверное,
думала она, то была просто другая жизнь, совсем другая. Леза прожила ее с
начала до конца - и жизнь кончилась, началась новая, а всякому свойственно
жить интересами именно теперешнего своего существования - даже если в
памяти и сохраняется что-то от предыдущего: в том, минувшем бытии жил
совсем другой человек и все, что происходило с ним, не имело к нынешней
Лезе никакого отношения, не должно было волновать ее - и на самом деле не
волновало. Именно поэтому даже ребенка она теперь воспринимала только как
своего сына, как если бы в его зарождении никто больше не участвовал.
Наверное, такое восприятие выработалось подсознательно - чтобы не
позволить никому влиять на судьбу сына с момента его рождения. Это она
будет решать сама. Тут никто ей не указ. В остальном же она готова была
жить так, как ей скажут. Кто? Сегодня - Миграт, а завтра? Но о завтрашнем
дне она и не думала. Люди, - предполагала молодая женщина, - все скорее
всего одинаковы, а то, что кто-то из них обладает Властью, а кто-то другой
подметает улицы, никакой роли, по ее мнению, не играло. Долг всякого
мужчины был - обеспечивать женщине и ребенку пищу и безопасность, вот и
все.
...Обед был готов, но сегодня Миграт почему-то задержался; обычно он
поспевал к обеду вовремя, с удовольствием ел дома, когда она сидела за
столом напротив него и с легкой улыбкой смотрела, с каким наслаждением он
поглощал немудреные яства, приготовленные ею. Она еще раз окинула взглядом
кухонный стол, на котором уже были расставлены тарелки - не такие,
конечно, из которых она угощала Властелина, но сейчас выбирать не
приходилось. Кажется, действительно все готово...
Но тут она нахмурилась. Приготовлено было действительно почти все. Но
именно - почти. Не хватало свежей зелени; а Миграт говорил, что привык к
ней с детства. Как же она ухитрилась забыть, что последние веточки
сельдерея и укропа были съедены еще вчера? Обычно зелень, как и все
съестное, приносил в дом сам Миграт. Доставал где-то в городе.
Подробностями Леза не интересовалась, принимала это как должное. Но
сегодня что-то задержало его, и вряд ли у него останется время, чтобы
разыскивать травки.
Раньше все решилось бы просто: она успела бы добежать до ближайшей
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг