аэродрома Власти - пятачка, уместившегося в стенах Жилища, - никак не
остался бы незамеченным. И если от злоумышленников на дороге всегда есть
шанс отбиться, а при ночной езде опасность взорваться на заранее
заложенном заряде тоже намного уменьшается, поскольку в темноте трудно
даже из недалекого укрытия определить мгновение, когда нужная машина
оказывается над фугасом, - то в воздухе никто не сможет спастись из
взорванного аграплана. Охрана советовала воспользоваться Каретой Власти,
боемобилями и ночной темнотой. Поразмыслив, Изар так и поступил.
Первая удача настигла его в пути: остатки наблюдательной агентуры
все-таки сработали - по сути дела, случайно, однако без везения не бывает
удачи, - и людей, прилетевших на втором из замеченных кораблей,
обнаружили. Правда, Ястрины горцы сумели схватить их первыми и сразу же
увезти одного, но для начала Изару хватит и четырех. Удача была хорошим
предзнаменованием и сулила обогатить его новой информацией, которой ему
так не хватало. Скорее всего это люди Миграта; станет наконец ясно - где
он укрылся и что замышляет.
И вот сейчас Властелин полудремал в раскрытом кресле машины, уносившей
его все дальше от Жилища Власти, и даже не старался увидеть что-то через
бронированное стекло, потому что ночь надежно укрывала от взгляда все
разрушения, которые сюда принесла так хорошо задуманная и так скверно
осуществленная им война.
- Не проскочите поворота направо, - на всякий случай предупредил он
сидевшего впереди генерала. - Там у нас первая встреча с народом, если
помните. В округе Ситан.
Это было на самой границе Пригородного кольца. Сразу за местечком Ситан
начиналось Мертвое кольцо.
- До него еще далеко, Бриллиант.
Изар закрыл глаза, чувствуя, как сон овладевает им. Странно - сейчас, в
дороге, он испытал неожиданное облегчение: как будто сделал что-то нужное
и удачное. Может быть, потому, что пока ему ничем другим не надо было
заниматься: связью в пути они решили не пользоваться из-за опасности
перехвата (хотя и постыдно было принимать такие меры предосторожности в
своей собственной стране). Так что оставалось только спать - хотя бы
впрок, потому что не известно еще, что придется делать следующей ночью.
Встреча в Ситане прошла благополучно - в том смысле, что охране не
пришлось вмешиваться, люди - человек около тридцати, заранее
предупрежденных гонцом и несколько часов дремавших в ожидании, - вели себя
спокойно, хотя особого восторга по поводу явления Властелина не проявляли.
Привыкли уже к послевоенной скудости - потому, наверное, что и до войны
жили не очень-то. Совершили полагающееся преклонение, потом слушали, не
прерывая. Под конец, в знак одобрения, помахали поднятыми над головой
ладонями, прокричали, как и полагалось: "Уу! Уу! Уу!" и спокойно стали
расходиться, ни на что даже не пожаловавшись. Быть может, их предупредили,
чтобы не очень-то досаждали Властелину. После чего можно стало двигаться
дальше.
Изару снова дремалось; за окошками медленно текла густая ночь. Потом
водитель стал притормаживать. Властелин встрепенулся, охрана еще раньше
изготовила весь свой арсенал. Но ничего опасного не случилось: просто
подъехали к границе населенной земли; дальше начиналось Мертвое кольцо.
Въехали в него как-то незаметно: дорога более или менее сохранилась, и
по ней и до Властелина ездили, так что один ряд оказался расчищенным для
движения, а время от времени попадались и места отдыха, освобожденные от
неизбежного в уничтоженной стране мусора; на этих площадках пережидали,
если приходилось, встречного - но то ли ночами тут никто не рисковал
ездить, то ли - и это было вернее - ездить стало не на чем, а может, и
некому. Так что можно было спокойно двигаться на небольшой скорости,
огибая кучи обломков, возникавшие то справа, то слева. В общем, оказалось
не столь страшно, как все ожидали.
Потом что-то все же засветилось впереди. Похоже было на фары встречных
машин. Всего возникло их шесть - вынырнули, одна за другой, из ложбины, в
которую впереди уходила дорога. Три встречных? Нет, вряд ли их было три:
светились они не попарно, а вереницей - одна за одной. Мотоциклы? Или
машины, у которых горела у каждой только одна фара? Водитель Властелина
ударил сразу всеми прожекторами, чтобы заставить тех хотя бы уменьшить
скорость, прижаться к валу мусора на обочине, пропустить караван
Властелина - три огня на крыше Кареты Власти, непрерывно менявшие цвета, и
над ними - голубая, ярко светящаяся Рыба были известны каждому на Ассарте,
хоть как-то связанному с дорогой. Встречные не отозвались никак, но
продолжали быстро приближаться, светясь по-прежнему не ярко, спокойно.
Капитан тарменаров скомандовал по рации остальным машинам открыть огонь.
Шутить он не собирался. Протянулись лазерные трассы. В первый, самый
ближний огонь было попадание, все видели. Он не погас; наоборот,
засветился ярче, налетая с прежней скоростью. Водитель пробормотал громко:
- Да они даже не по трассе идут. В стороне...
И в самом деле: и остальные увидели сквозь броневой пластик окон, что
дорога впереди была свободна - огни неслись прямо по бездорожью, по
целине, вернее - по слою пепла, покрывавшему ее, но без малейшего ветерка,
пепел не шевелился даже - а ведь от нормальной машины поднялось бы черное
облако, сквозь которое никакой, лазерный даже, луч не пробился, бы.
- Отставить огонь! - скомандовал капитан. - Прибавить скорости!
Машины пошли быстрее. Все яснее становилось, что огни скользят в
стороне, хотя и параллельно дороге. Еще несколько секунд - и они
промчались мимо. Все невольно повернули головы к заднему стеклу. Огни
улетали. Просто огни. Ни машин при них не было, ничего. И при взгляде
вслед им светились так же точно, как и спереди.
- Похоже на шаровые молнии... - сказал Властелин, ни к кому в частности
не обращаясь. - С чего бы? Грозы нет...
- После войны их стали замечать тут и там, - поспешил доложить капитан.
- Они, похоже, вреда не приносят.
- Сколько они в диаметре, как думаете? - поинтересовался Властелин.
Ответы были разными, потому что расстояние до них каждый оценил
по-своему, а значит, и величину: блюдце, игровой мяч, умывальный таз и
тому подобное. Все сходились лишь в том, что все шесть были одного
размера. Как по стандарту изготовлены.
Оставалось только пожать плечами и продолжать движение.
Только сон почему-то больше не шел.
4
Смириться с новым положением оказалось для Охранителя нелегко.
Ничто так не укореняется в душе, как привычка к власти. Словно корни
хрена в почву, она проникает глубоко-глубоко, и сколько потом ни вырывай
ее, ни выдергивай, ни выкапывай, ни трави - все равно какие-то корешки в
глубине уцелеют и сразу же или через небольшое время примутся пробиваться
наружу.
Охранитель же и не пытался хоть как-то бороться с этой привычкой - быть
может, потому, что даже не привычка то была, но потребность. Тот гормон,
без которого его организм нормально действовать не мог, а способен был
только на быстрое умирание.
Он сознавал, что потеряно очень многое. Из существа, причастного Силам,
владевшего Пространством и в какой-то мере даже Временем, он превратился в
рядового человека на заурядной планете. Но уверен был, что в недалеком
будущем сможет вернуть все и обрести еще большее. Уверенность его
основывалась на простой мысли: те, кто покарал его, после этого о нем
сразу или почти сразу же забыли. Он перестал существовать для них, как
реальный противник. У них всегда имелось множество других, более важных
для них дел. Сам же он забыть о себе никак не мог, и чего-либо другого,
более значительного, чем восстановление утраченного, для него не
существовало.
Можно было только радоваться тому, что его недооценили как противника и
ограничились лишь тем, что отняли у него статус Человека Сил. Правда, те,
кто судил его, на большее и не были способны, включая и Эмиссара Высших
Сил - того, кто и вынес ему приговор, когда война на Ассарте была уже, по
сути, проиграна. Но ведь они могли поступить куда хуже: обратиться к самим
Высшим Силам, для которых возможным было - перевести его в пассивное
космическое состояние и там уже обратить в кванты, в кварки, распылить,
сделать лишенной всякой индивидуальности частицей Величайшей Силы. Они
этого не сделали. Хвала Другому.
Он знал, что пока не потеряна личность - не потеряно ничто. И не
собирался тратить время на восстановление душевных и телесных сил. Сейчас
главным было - не медлить, действовать, пока о нем не начали вспоминать. И
действовать именно здесь, на Ассарте, где у всех хватало своих забот и не
до него было, - а не пытаться каким-то способом перебраться в любой другой
мир. Он понимал, что в каком угодно месте его встретят не просто
недоброжелательно; его сделают ответственным за безрезультатную и стоившую
многих трат войну, и поступят с ним наижесточайшим образом - чтобы отвести
всеобщий гнев от себя. Охранитель предпочитал не думать, что он и на самом
деле был если не единственным виновным (все-таки независимо от него и
Ассарт готовился к агрессии), то во всяком случае одним из них. Ему было
свойственно никогда не считать себя виноватым. Способность, необходимая
людям, жаждущим власти.
Поэтому он не стал пытаться покинуть не только планету, но и тот самый
Сомонт, где потерпел столь жестокое поражение. Изрядная часть столицы была
разрушена, и он без труда нашел себе пристанище в углу обширного подвала
под разваленным домом во Втором городском поясе. Прежде в этом строении
существовал завод, производивший пиво.
Подвал был населен крысами, навещали его также бродячие собаки. Они -
главным образом грызуны - и послужили ему пищей до тех пор, пока он не
почувствовал, что способен выйти на свет и активно действовать.
Но до того Охранитель больше месяца пролежал там в одиночестве,
залечивая раны от вонзившихся в него стрел способом, давно ему известным:
у него отняли силы, но знания сохранились, и своей планетарной плотью он
по-прежнему владел и управлял в совершенстве. Лишь почувствовав себя
совершенно здоровым, он вышел, чтобы запастись более нормальной едой и
питьем: краны в подвале были, но городской водопровод не действовал, и
первые несколько дней пить ему приходилось крысиную и собачью кровь,
однако она плохо утоляла жажду.
Потом же случилось то, на что он не переставал надеяться: пришла
помощь. Именно с той стороны, с которой он только и мог ее ожидать.
Его нимало не удивило, что то не были люди, но существа - или, может
быть, скорее сгустки энергии. Их можно было назвать шаровыми молниями,
пользуясь понятиями, известными в человеческой практике; среди Сил же они
носили имя энобов. Ему не раз приходилось общаться с ними еще на Заставе,
и он полагал, что они являются посланцами Другого, о котором у Охранителя
было лишь весьма смутное представление, но в которого он истово верил.
Энобы, естественно, не могли принести ему ни еды, ни питья. Но сделали
больше: снабдили его энергией, и благодаря этому запасу он смог более двух
недель существовать, не нуждаясь ни в какой вещественной пище. Когда он
снова начал слабеть, его навестили вновь.
Кроме энергии, они снабдили его самым, может быть, главным:
уверенностью в том, что на него еще надеются. И, следовательно, поддержат.
Позже, когда раны не только затянулись, но даже и следы их исчезли,
Охранитель стал заботиться о себе сам.
Создать запасы оказалось делом не сложным. По всему городу в эти первые
послевоенные дни, недели и месяцы (или доли малого цикла, как принято было
считать время на Ассарте) фактического безвластия шло постепенное
разграбление уцелевших складов и магазинов. Правда, в этом промысле ему
сразу же пришлось столкнуться с конкуренцией. На Охранителя напали в
первый же день, когда он, наполнив объемистый заплечный мешок наиболее
пригодными для него продуктами, возвращался в свое убежище.
Нападавших было четверо. Они были вооружены тем самым оружием, что еще
так недавно держали в руках воины, предводительствуемые им, Охранителем:
многоствольными пистолет-пулеметами типа "циклон". То были современные,
длинные, обладавшие большой дальнобойностью автоматы с лазерным
телеприцелом и термочувствительным искателем цели.
От него потребовали положить мешок наземь и убраться без оглядки;
иначе, сказали ему, его убьют тут же на месте. Охранителю показалось
смешным то, что обращались к нему на языке мира Вигул, а не по-ассартски;
грабители, следовательно, являлись солдатами разбитого войска - его
войска: Десанта Пятнадцати.
Это было, пожалуй, сразу же сообразил он, хорошо для него: здесь, в
чужом, враждебном для них мире они должны были чувствовать себя еще более
неприкаянными, чем лишившиеся крова граждане Сомонта и всего Ассарта; те
могли надеяться хоть на что-то в будущем, эти же не могли не понимать:
пройдет не так уж много времени, как здешний люд начнет приходить в себя,
и тогда их, чужаков, начнут усердно отлавливать, чтобы запереть в лагеря
для военнопленных и гонять на самые изнурительные работы или просто
отстреливать на месте.
Охранитель попытался прикинуть, сколько же в городе и его окрестностях
могло обретаться таких солдат. Получалось много. Счет шел на тысячи.
Внешне же его поведение выглядело, как нерешительность: он словно
сомневался, нужно ли выполнять команду.
- Ну шевелись, ты! - крикнул один из грабителей и угрожающе вскинул
"циклон".
Охранитель медленно выпростал руки из лямок рюкзака и бережно опустил
его на битые кирпичи перед собой. Так же неспешно разогнулся. И, мгновенно
приведя в действие вновь прекрасно повиновавшееся ему тело, взвился в
воздух.
Он не взлетел, как птица, конечно: летать он не мог, этого умения его
лишили. Но он прыгнул выше человеческого роста - и на какие-то мгновения
завис в воздухе, одновременно взмахом рук заставив себя вращаться вокруг
оси, проходившей через позвоночник. Один из солдат невольно помог ему:
палец капрала плотно лежал на спусковом крючке, и при неожиданном рывке
задержанного стрелок непроизвольно нажал - и пули поразили стоявшего
напротив товарища по разбою. В следующее мгновение и стрелок, и уцелевшие
двое его соратников оказались на земле, сбитые мощными ударами ног
начавшего опускаться Охранителя. И не сразу пришли в себя. Победитель же
не терял времени даром.
- Капрал, встать! Смирно! К но-ге! - рявкнул он во весь голос на том
же, понятном им языке. - Постройте группу!
Его расчет оправдался: сработал безусловный, годами вырабатывавшийся
рефлекс. Может быть, будь они резервистами, все не обошлось бы столь
благополучно; но это были кадровые солдаты, профессионалы, и это
Охранитель определил уже по тому оружию, какое они носили: запасников
вооружали куда хуже. И три таких автомата единозвучно ударили затыльниками
прикладов в кирпичную щебенку.
Теперь нельзя было терять ни мгновения: через долю секунды солдаты
придут в себя, и трудно сказать, чем ответят на выпад неведомого
оборванца, хотя и обладавшего командным голосом. Решат, вернее всего, что
над ними издеваются: Охранитель прекрасно знал, что на солдата он
совершенно не походит. И продолжил, пока двое, поднявшись, отряхивались и
подравнивались:
- Оказать помощь раненому!
Четвертый был не ранен; это опытному глазу было видно сразу. И
склонившийся было к телу солдат тут же выпрямился.
Доложит он, как полагается, или нет? То есть подчинится или...
Но солдат выбрал средний путь: доложил капралу:
- Готов, Луч.
Охранитель не дал им времени на раздумья:
- Его оружие! Ты!
И требовательно протянул руку. Он не должен был нагибаться сам. Им
следовало это понять. И таким властным был окрик, что капрал поднял
"циклон" и вручил его требовавшему. Охранитель умело вскинул оружие,
смахнул рукавом кирпичную пыль с затвора.
- Шляетесь по городу! - прорычал он еще более грозно. - Почему не в
расположении полка? Нарушаете приказ генерала Ги Ора?
Он, не раздумывая, назвал именно это имя - потому что генерал из мира
Агур был известен всему десанту, и прозвищем его, заслуженным во многих
локальных войнах, было "Победоносный".
- Капрал, ваше имя, часть, корабль? - напористо продолжил Охранитель.
Вот так и дальше надо было: не дав опомниться, заставить их
оправдываться. Солдат всегда должен чувствовать себя в чем-то виноватым.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг