Одна за другой, они оставались позади.
- Донк Советник, вы, кажется, ведете меня в спальню?
В следующей комнате, куда они вступили, сильно пахло лекарствами, а на
столах из розовых и оранжевых сортов дерева Раш, уже больше не
произраставшего на планете (один такой столик был ценнее современного
самолета) стояли какие-то медицинские приборы, аппараты, в углу возник
автоклав, не более уместный здесь, чем железный контейнер для мусора.
Автоклав огорчил Эфата, а остальное - встревожило.
- Властительница захворала? Серьезно?
- Властительница в добром здравии. Не задерживайтесь. Нас ждут.
- Но тогда зачем...
- Я сказал вам: увидите сами.
Наконец они подошли к последней двери.
- Донк Советник, но это же спальня Ее Всемогущества! Я надеюсь, вы не
ведете меня в спальню?
- Я веду вас туда, где вам следует находиться.
И Советник отворил дверь.
На кровати Жемчужины кто-то лежал. Но не она: она сидела в креслице
рядом с кроватью и держала лежавшего за руку.
- Подойдите ближе, - приказала она.
Эфат подошел и взглянул.
На постели лежал Властелин Изар. Глаза его были закрыты.
Эфат опустился на колени рядом с кроватью, даже сам не контролируя
своих действий. Он прижался губами к бессильно лежавшей поверх
белоснежного одеяла руке. Потом повлажневшими глазами посмотрел на
Жемчужину.
- Он жив, - сказала она. - Недавно на несколько минут пришел в себя.
Хотел видеть вас.
- Я... Конечно! Великая Рыба, Властелин жив! Будет ли мне позволено
остаться здесь? Я готов... все, что угодно...
- Вы останетесь, даже если не захотите этого. Потому что никто в
Жилище, никто во всем городе не должен знать того, что теперь знаете вы.
- Разумеется! Благодарю, благодарю вас. Жемчужина Власти...
Он забыл в этот миг об историке, ожидающем ключа, как забыл бы обо всем
на свете. Властелин здесь, и он, Эфат, будет ухаживать за ним. Днем и
ночью.
- Ну вот, - сказала Ястра Ульдемиру. - Теперь я смогу отдохнуть. И не
нужно никаких дополнительных сестер. Этот старик стоит трех, если не
больше.
Послышались шаги.
- Ну, вот он, наконец. Все-таки, в старости люди становятся страшно
медлительными.
- По-моему, нет. Скорее, это несут мой ужин. Вам лучше спрятаться.
- А если все же Эфат? Вы не хотите, чтобы он вас увидел...
- Придется прятаться обоим. Если ужин - выйду я. Если камердинер - вы.
Времени на раздумья не оставалось. Стараясь ступать потише, историк и
Леза скрылись в коридоре.
Замок сыграл свою протяжную ноту.
Они стояли в темном коридоре. Рука Хен Гота легла на плечо Лезы. Легким
движением она сбросила руку. Он не повторил попытки.
- Ужин, - прошептала она. И вышла. Страж собрал обеденную посуду,
составил на поднос. Беглым взглядом окинул комнату. И вышел, не сказав ни
слова. Ключ повернулся. Леза обождала, пока шаги не отдалились на
безопасное расстояние.
- Можете выйти, - сказала она.
Историк вышел, держа в руке связку бумаг.
- Жертвую вам половину, - сказала Леза. - Даже больше. Мужчины,
по-моему, всегда испытывают голод. Но, к сожалению, нет второго прибора.
Вы не запаслись случайно?
- О чем вы? А-а. Нет... - рассеянно откликнулся он, пробегая глазами
документ - кажется, какое-то донесение, написанное от руки, но украшенное
печатью размером чуть ли не с блюдце. - Нет-нет, спасибо, но я совершенно
не хочу есть. - Он пролистал еще несколько бумаг. - Великая Рыба, какой
клад здесь...
- Я успела прочитать довольно много... Да садитесь же, не
придерживайтесь приличий так неукоснительно. Мы не в том положении.
- Но я и в самом деле... Кроме того, я полагаю, Эфат сообразит, что я
остался без ужина - и обеда тоже, но об этом он вправе не знать.
- Вот и начинайте.
- Потом... после вас.
- Я беру себе вилку, а вам придется обойтись ложкой.
- Мне не привыкать, - сообщил он все так же отвлеченно, не открывая
глаз от бумаг. - Вы прочитали, говорите? Завидую. Нет, я не уйду отсюда,
пока не разберусь во всем. Я занимаюсь историей достаточно давно, но
такого себе не представлял. Для ученого этого хватит на всю жизнь, да что
- на две, на три жизни!
Через несколько минут Леза отодвинула тарелку.
- Уступаю вам место. Только придется есть прямо из салатницы, а это - с
блюда.
- Да-да, - откликнулся он и сел на освобожденный Лезой стул. Еду
отодвинул в сторону, перед собой положил бумаги.
- Мне с детства внушали, что читать за едой - значит, демонстрировать
свою невоспитанность.
- Да, - согласился он, - я скверно воспитан, это правда. - Со вздохом
отодвинул бумаги в сторону и потянулся за салатом. - Подумать только -
если бы мне не пришло в голову искать этот архив, он еще сколько-то лет
оставался бы неведомым науке...
- Но ведь вы, если я правильно вас поняла, занимаетесь совсем другой
историей?
- Занимался, это верно. Но боюсь, что этому пришел конец.
- Почему?
- Потому что для ее создания пришлось воевать. Наверное, никакая
история не стоит того, чтобы за нее умирали. Тогда она теряет
естественность. Становится похожей на театральное представление.
- Вы жалеете, что взялись за этот труд?
Он вскинул голову.
- Почему? Театр ведь - искусство! История - тоже. Во многом. Почему мне
надо было отказываться от творчества?
- Из-за войны хотя бы.
- Ну, я ведь не думал... - Он помолчал, прожевывая. - Но теперь все
больше думаю, что я виноват во многом. В той беде, которую теперь
приходится переживать.
- Вы о войне? Но разве это беда? Победы украшают жизнь, как и вашу
историю.
- Но сейчас-то победы не будет. Мы уже разбиты, если говорить
откровенно.
- Н-не понимаю. Мы? Разбиты?
- Вы что - сегодня родились? Где вы были все последнее время?
- По-моему, я рассказала вам об этом. Вы не слушали? Могу повторить:
здесь я была, здесь. И никто не сообщал мне новостей. Разбиты?
- Ах да, простите, вы действительно говорили. Нет, я слушал, конечно,
но в то же время что-то меня постоянно отвлекало.
- Я рассержусь. Что вас отвлекало, когда я говорила?
- Вы. Я смотрел, как вы рассказываете.
- Вы... вы не должны говорить так.
- Но если это так и было?
- Тем более. Не надо. Если все действительно так плохо, как вы
сказали...
- Это вы насчет войны? Да, так. А может быть, и еще хуже. Но, в конце
концов, не ваша же это вина!
- Я уверена, что моя. Хотя я и не хотела, чтобы получилось так...
- Нет. Виноват я. Если бы не эта моя идея насчет Новой Истории?
- Но что же в ней было плохого? Вы ведь никого не подговаривали
воевать?
- Этого только не хватало бы. Нет, конечно. Но я историк. И мог бы
вовремя сообразить, что именно так и получится. Потому что мы просто не
умеем иначе. Мы привыкли решать силой все - начиная от женитьбы и кончая
собственной историей. Силой!..
- Да. В этом вы правы. Я тут успела прочитать немало бумаг, и везде -
сила или если не сила, то подлость... Но ведь и силу можно применять
по-разному. Если вы побеждаете в войне - это разве плохо? Людям ведь от
этого становится только лучше, разве не так?
- Наверное, все-таки нет. Потому что им-то, может быть, и становится
чуть лучше жить - на краткое время, однако сами они становятся еще немного
хуже - а может быть, и много. Привыкают брать силой. Признают силу
достоинством, уравнивают силу с правдой. И потом, когда эту силу применяют
уже к ним - они покоряются, именно потому, что признают за силой правоту.
Вот сейчас нас разобьют - и мы смиримся, мы признаем, что победившие -
правы.
- Вот в этом и заключается моя вина. В том, что нас разбили. Или еще
разобьют - все равно.
- Можно подумать, что это вас назначили Верховным Главнокомандующим...
- Вы даже не понимаете, как вы близки к истине. Он мне верил!
- Разве не следовало вам доверять?
- Ну... Надо было понять, что я тоже могу ошибаться.
- Вы слишком много хотите. Он ведь любит вас?
- Сейчас - не знаю. Если он догадался... Но тогда, по-моему, любил. Как
и я его. Но мне кажется... я не смогу больше увидеть его. У меня просто не
хватит сил - взглянуть ему в лицо. Наверное, мне лучше было бы умереть.
- Это невозможно. Вы больше не одна.
- Только это меня и держит... Хен, мне надо бежать. Куда угодно.
Скрыться. Чтобы спокойно все обдумать...
- Точно так же и мне. Но я не знаю никого, кто бы захотел мне помочь.
- Я тоже. Нет, я думала, что такой человек есть. Но теперь поняла...
узнала, что на него рассчитывать нельзя. Он-то и виноват во всем.
Претендент Миграт.
- Кто это? Я не знаю такого имени. Претендент? На что?
- Сейчас я покажу вам один документ... Я спрятала его отдельно.
Леза встала, пошарила под матрацем. Вынула бумагу.
- Вот, смотрите. Вы все поймете.
Хен Гот сперва пробежал бумагу, потом прочитал медленно, слово за
словом.
- Ошеломляюще... Это единственный документ?
- Нет. Здесь их целая пачка...
- Дайте. Я хочу побыстрее просмотреть все.
- Я думаю, нам надо прежде всего спастись отсюда. Я возьму все это с
собой.
- Да, наверное, так будет лучше всего. Спастись.
- И забрать все это. Понимаете? Без этих бумаг он ничего не сможет
доказать - о своем праве...
- Дело не только в этом. Леза, бежать надо для того, чтобы разыскать
его. И убить.
- Вы говорите так жестоко...
- Он этого заслуживает. И у меня есть личные причины хотеть его смерти.
Если бы они были у вас...
- У меня они есть.
- Тогда вы должны помочь мне.
- Не знаю... Я никогда...
- Я тоже. Но теперь... Однако об этом мы еще успеем поговорить. Вы
знаете, я начинаю серьезно беспокоиться. Где старик? Ах, напрасно я
позволил ему унести ключ...
- Теперь поздно жалеть.
- Но как же мы выйдем отсюда без ключа?
- Утром мне принесут завтрак...
- Ну, и... А, я понимаю, что вы имеете в виду. - Историк поежился, и
это его движение не прошло незамеченным.
- Я понимаю: от этой мысли вам не по себе.
- Вы угадали.
- Но как иначе?
- Может быть, удастся уговорить сторожа...
- Бесполезно. Я уже пыталась.
- Ну что же, если другого выхода не найдется...
- Поверьте мне: нет.
- Тогда - утром...
- Утром мы должны освободиться. А пока советую вам отдохнуть. Ложитесь
на мою кровать...
- Это невозможно! А вы?
- О, за время, что я провела здесь, я успела выспаться на много дней
вперед. Не беспокойтесь за меня. Я побуду в архиве, там далеко еще не все
прочитано...
- Совершенно верно. Вот этим я и займусь. Я ведь и пришел сюда, чтобы
найти этот архив. Нет-нет, спорить бесполезно. Вы будете спать, а я -
заниматься своим делом. Поверьте, в таких бумагах я разбираюсь куда лучше
вас. Все-таки я профессионал.
- Но если завтра у вас не хватит сил для того, что мы задумали...
- Не беспокойтесь. Хватит. А вас, я вижу, уже клонит в сон.
- Да, здесь такой регулярный режим...
- Ложитесь. Чтобы вас не смущать, я уже иду в архив. Ах да, там нет
света...
- Есть. Вы просто не смогли нашарить выключатель. Я вам помешала.
Сейчас вы наткнетесь на него сразу.
- Спокойной ночи, Леза.
- Хотела бы пожелать того же и вам...
Может быть, ей приснилось, что ночью Хен Гот приходил к ней и она его
не оттолкнула. Но ранним утром, когда она проснулась, его не было. И все
же... Все же были кое-какие доказательства того, что то был не совсем сон.
Странно: она не пожалела об этом. Все, что было раньше, было в другой
жизни. Ушедшей.
Завтрак принесли точно, минута в минуту. Охранник вошел с подносом,
поставил его на столик. Леза сидела на кровати.
- Помогите встать, - попросила она. - У меня что-то с ногой...
Охранник вынужден был повернуться спиной к внутренней двери. И тяжело
осел на пол. Удар был силен.
- Рвите простыню... Так. Теперь он безопасен. Ну - вперед!
С каждым днем Сомонт все более уподоблялся одинокому мирному острову в
море войны. Местные центры обороны Ассарта один за другим поглощались этим
небывалым в истории планеты разливом. Одни сопротивлялись дольше, другие
складывали оружие почти сразу. Они не были готовы к долгой борьбе у себя
дома. И прав был историк Хен Гот: воспитанные в безграничном уважении к
силе, люди привыкли подчиняться ей - и подчинялись, едва убедившись в том,
что сила действительно велика, а значит - и право на ее стороне. Немалую
роль играла и растерянность: все знали, что войска Ассарта самые сильные
во всех мирах - но войск этих не было, они исчезли, растаяли, как тает
кусочек сахара в горячей воде, когда делают настой душистых лекарственных
трав. И уж если они столь непонятным образом пропали - значит, такова была
воля Великой Рыбы, такой оказалась судьба.
Конечно, если бы кто-то, кому они верили, обязаны были верить, тот же
Властелин, прежде всего, - если бы к людям обратились и просто и ясно
объяснили бы, что они сейчас должны сделать - они послушались бы. Потому
что привычка повиноваться Власти была еще глубже и сильнее, чем рефлекс
повиновения силе. И вполне понятно: Власть являлась Силой Сил, превыше нее
не существовало ничего, и если какой-то частной силе можно было
противопоставить что-то другое, то Власти - ничего: не существовало на
свете такой вещи, что не покорялась бы Власти. Но сейчас и Власти не
оказалось вдруг. То есть, может быть, где-то она и была, но ни слова, ни
звука от нее до людей не доходило. Газеты не выходили, на экранах
возникали одни только полосы, напоминавшие морскую зыбь, а по радио
визжала и улюлюкала какая-то нечисть, так что ничего членораздельного не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг