висячую галерею. Однако в последний миг передумал - и, как оказалось,
правильно.
Правильно - потому что в следующее мгновение мне почудилось, что мгла
по ту сторону окна странным образом уплотнилась. Я замер, напрягаясь,
приводя себя из расслабленного состояния в боевое. Пятясь, отступил к
стене, остановился в простенке между той дверью, за которой спала Ястра, и
другой - что было за нею, я не знал. Я был безоружен, но это меня не очень
беспокоило: на Ферме меня вооружили умением, которое стоило многих стволов
и лезвий. Теперь я почувствовал, что готов применить его. Оставалось лишь
ждать развития событий.
Они не замедлили произойти. Я не увидел даже, но почувствовал по едва
уловимому движению воздуха, что одна из створок окна отворилась, постояла
открытой не более секунды и мягко притворилась снова. Незваный гость был
уже здесь - я ощутил его присутствие так же уверенно, как если бы видел
его глазами; однако в этой преисподней темноте я не мог увидеть ничего -
зато и он тоже. Так что я находился в выигрышном положении: я знал, что он
тут, а он, похоже, и не подозревал о моем присутствии.
Воздух "снова едва ощутимо заколебался; это означало, что пришелец,
выждав, чтобы убедиться, что его приход остался незамеченным, двинулся
вперед. Видимо, у него не было точного представления о планировке этажа, и
он стал обходить холл по периметру. Остановился подле первой, считая от
него, двери. Медленно-медленно приотворил, затем рывком распахнул настежь.
Сделал шаг и остановился в проеме - наверное, вслушивался. Комната
оказалась пустой. Он отступил, затворил дверь. Пока он изучал ту комнату,
я успел опуститься на корточки, сгруппироваться, чтобы в нужное мгновение
распрямиться взрывным движением и ударить. Человек приблизился, теперь я
слышал его дыхание - глубокое, размеренное, вовсе не говорящее о страхе
или хотя бы волнении. Поведение гостя свидетельствовало об известном
опыте. Интересно, что он все-таки ищет? Кто он? Вор? Или хуже? Почему-то
воровская версия не вызвала у меня доверия: слишком просто это было бы.
Вор не станет просачиваться сквозь охрану, не станет рисковать жизнью - но
не может ведь быть, чтобы он не знал, куда вламывается...
Пока я размышлял, человек сделал попытку отворить вторую дверь - совсем
рядом со мной. Мне пришлось некоторое время не дышать, иначе он непременно
услышал бы. Дверь оказалась запертой. Однако взломщик не собирался
мириться с неудачей. Едва слышное бряканье, потом звук металла, трущегося
о металл, сказали мне, что у человека было кое-какое техническое
оснащение. Он отпер замок не более чем за три секунды. Дверь покорно
отворилась. Я решил, что больше ждать нечего.
Он стоял ко мне правым боком, левой рукой придерживая отворенную дверь,
и вслушивался, пытаясь понять, обитаема ли комната, или пуста. То, что она
оказалась запертой, ни о чем не говорило: комнаты могли оказаться и
смежными, и за запертой дверью вполне возможно было обнаружить спящего -
или даже не спящего человека. Я не стал дожидаться, пока он придет к
какому-нибудь выводу. Рывком распрямившись, я взлетел в воздух и
сплетенными кистями рук с размаху рубанул его по голове.
Вернее, по тому месту, где, по моим соображениям, должна была
находиться его голова. Ничего подобного: там оказалось плечо. Гость,
похоже, был на голову выше, чем я предполагал. Порази я его в голову, он
вырубился бы мгновенно; но голова уцелела. Правда, я тут же понял, что его
правая выключена из борьбы: что-то глухо стукнулось о ковер - предмет,
который он сжимал в правой руке. Как ни неожиданна была моя атака, человек
лишь едва слышно крякнул - видимо, попадать в неожиданные ситуации не было
для него непривычным делом. Чтобы не позволить ему оценить обстановку, я
сделал поворот вокруг оси и ударил ногой; в пустоту - он успел отскочить.
Тогда я решительно шагнул вперед и применил один из тех приемов, какими
только на Ферме, пожалуй, и владели: когда не надо даже прикасаться к
противнику. Странно, однако он устоял, и это красноречиво
свидетельствовало о том, что и ему приходилось проходить подобную же
подготовку. Ага, вот, значит, какие дела... Любопытно, как он поступит
теперь. Попытается взять меня на подобный же прием или применит иную
уловку?
Он поступил самым разумным образом: предпочел исчезнуть. Неуловимый
ветерок скользнул, створка окна пропустила налетчика и осталась
отворенной. Я усмехнулся: нет, бесполезно ждать, что я подойду, чтобы
затворить ее, это для младенцев...
Вместо этого я опустился на колени и, не сводя глаз с окна, принялся
шарить руками по ковру. Через несколько секунд рука укололась обо что-то
острое; я едва не выругался вслух. Это был нож, длинный, широкий,
образцово наточенный. Ну что же - вот я и вооружился... Теперь, пожалуй,
пора и закрыть окно.
Чтобы никого не вводить в искушение, я добрался до окна ползком и левой
рукой затворил его, готовый в любой миг ударить, если потребуется,
трофейным ножом. Не потребовалось. Видимо, посетитель признал свое
поражение и предпочел удалиться, не ожидая продолжения. Разумно, весьма
разумно... Я встал, запер окно, проверил заодно и все другие створки и
повернулся, чтобы возвратиться в спальню.
И только теперь я сообразил наконец, какая мысль все время
подсознательно тревожила меня. Я вспомнил подслушанный на Заставе разговор
о том, что из игры надо вывести - ее. "Она" - это была Ястра; стоило
понять это, как становился ясным и нынешний визит, и то, чего следовало
еще ожидать и опасаться. Да, можно считать, что ей повезло, когда она
решила приютить меня. Да и мне тоже. Во всяком случае, никак нельзя сейчас
бросить ее на произвол судьбы. Ее табельная охрана ни гроша не стоила -
это я понял еще раньше.
Еще постояв и прислушавшись, и не уловив ничего подозрительного, я
вернулся в спальню.
Ястра не спала - или делала вид, что не спит. Опираясь на локоть, она
приподнялась в постели.
- Что там было такое? - спросила она, сонно растягивая слова. - И куда
ты девался?
- Выходил посидеть в холле. Ничего не случилось; просто в темноте
зацепился за ковер, чуть не упал.
- Надо было включить свет... А вообще - пожалуйста, не исчезай среди
ночи. Хорошо?
- Хорошо, - пробормотал я. - Не буду.
- И вообще... Ты помнишь, что успел рассказать мне все?
Честное слово, я не помнил. Но сразу поверил ей.
- Ты уже назначен моим советником, - сказала она. - Мне такой
полагается. - Она улыбнулась. - Штатный любовник. Так скажут. Ну и пусть.
Советник... Черт, а ведь это очень кстати! - мгновенно сообразил я.
Хотя подозреваю, что кроме холодной логики здесь сыграло роль и другое:
мне просто не хотелось расставаться с нею.
- О да, хозяйка, - ответил я. - Конечно, хозяйка.
Тут она засмеялась - как смеется женщина, изнасилованная и отомстившая
насильнику.
- Завтра я еду на Проводы моего покойного мужа, - сказала она. - А еще
через пару дней придется присутствовать на моем собственном
бракосочетании. Успокойся: не с тобой.
- Однако, ты не теряешь времени.
- Как иноземцу объясняю: таков закон. Таков Порядок. Но все это время,
и потом тоже, я буду нуждаться в твоем совете.
- Это называется советом? - спросил я.
Она проследила за моим взглядом.
- О, бесстыдник! - сказала она. - Ну, я встаю. Не смей отворачиваться!
Весь Ассарт оделся в траур.
На флагштоках, мачтах кораблей, над воротами и подъездами домов флаги
Державы - квадратные полотнища, по диагонали разделенные на золотое и
серебряное поля, с черной восьмилучевой звездой в круге посреди диагонали
- были спущены до половины и украшены траурными - зеленовато-голубыми -
лентами. Это был цвет океана, в глубине которого, по верованию, находили
новую, вечную жизнь те, кто прожил отмеренный им срок на суше.
Громадными полотнищами такого же цвета было задрапировано Жилище
Власти.
Каждый житель Ассарта понимал, что суша есть нечто временное,
ненадежное, размываемое Океаном. Океан же велик и постоянен.
Настал день Проводов Властелина в Великую Семью.
Все было закрыто. Транспорт на всей планете не работал. На сутки жизнь
прервалась. Лишь один механизм находился в движении: самолет, на котором
ковчег с телом усопшего переносился из одного донкалата в другой. В Городе
Власти каждого донкалата происходило прощание. Оно занимало полчаса.
Донкалатов было двадцать. Церемония началась трое суток назад. Сегодняшний
день был заключительным. Властелин вернулся в столицу, чтобы оттуда
отправиться к Великой Семье, к которой он отныне принадлежал.
Все, кому полагалось по рангу, и другие, кому было разрешено, собрались
на площади напротив Жилища Власти.
Ровно в полдень с холма над городом ударили пушки. Они прогремели
восемьдесят семь раз - по числу лет, прожитых ушедшим. И сразу же
распахнулись главные ворота. Их тяжелые броневые плиты с низким рокотом
раскатились в стороны. Колесница с ковчегом выехала на площадь.
Ковчег был похож на лодку с высоко поднятыми и закрученными спиралью
форштевнем и ахтерштевнем. Высокие борта были накрыты округлой крышкой.
Над ней возвышалась невысокая мачта с двумя полотнищами: выше - Державным,
и под ним - с личным штандартом Властелина: золотой рыбой на голубом поле.
Династия Властелинов принадлежала к роду Рыбы, издревле самому знатному.
Во всяком случае, так учила история.
В погребальную колесницу было запряжено шестнадцать лошадей парами.
Лошади были в бирюзового цвета чепраках, над головами их колыхались белые
султаны. В колеснице, на каждом углу, навытяжку стояли офицеры Дворцовой
гвардии с обнаженными шпагами; то было лишь церемониальное оружие,
непригодное для серьезного боя.
Зато Ратанские гвардейцы, чей батальон следовал сразу же за колесницей,
были вооружены как для настоящей войны: кроме ритуальных мечей и копий,
они несли на груди лазерные фламмеры, на боку - длинноствольные армейские
пистолеты, на другом - кинжалы для рукопашного боя. Покойный Властелин был
Почетным Шефом Ратанской гвардии.
За батальоном ехала запряженная четверней коляска. В ней сидел
Наследник. Официально он должен был еще два дня оставаться наследником.
Лишь после бракосочетания с Жемчужиной Власти он будет всенародно и
непреложно признан Властелином.
За коляской Наследника шла рота Черных Тарменаров; Наследник считался
их шефом, в то время как Горные Тарменары находились под покровительством
Жемчужины Власти, чем немало гордились. В народе ходил слух, что в былые
времена молодые жены состарившихся Властелинов выбирали любовников именно
среди Горных Тарменаров, и, возможно, некоторое количество Наследников
вели свое происхождение именно от них.
Затем, в такой же коляске, следовала Вдова Власти; так должна была
именоваться Жемчужина в те немногие дни, что отделяли смерть Властелина и
бракосочетание Жемчужины с Рубином Власти, после чего он, как уже сказано,
становился Бриллиантом, она же возвращала себе титул Жемчужины.
Затем, за Горными Тарменарами, тоже представленными на церемонии своей
Знаменной ротой, шли в строгой иерархии представители Сферы Власти. Первым
выступал Ум Совета, в сопровождении двух телохранителей, чьей главной
задачей было - поддержать его под руки, когда старику станет трудно идти.
Ум Совета мог, по преклонному возрасту, тоже воспользоваться коляской,
хотя и запряженной лишь парой: то, что он отказался от этого,
свидетельствовало о его глубочайшем уважении к требованиям Порядка и к
памяти усопшего.
За умом шел Совет Властелина, насчитывавший около двухсот членов.
Дальше следовал Советник Жемчужины Власти - только что неизвестно
откуда возникший выскочка в новехоньком, еще не обмявшемся придворном
мундире, державшийся, впрочем, весьма уверенно. О его появлении
перешептывались, но твердого мнения пока никто еще не составил.
Позади Советника шел немногочисленный Совет Жемчужины - большинство его
составляли высокопоставленные дамы среднего возраста; были также два
весьма зрелых старца.
Потом мимо зрителей, плотно стоявших по обе стороны проспекта,
проследовал генералитет. Его возглавляли командующие силами почвы, воды,
воздуха и пространства. Следующая шеренга состояла из командующих силами
донкалатов, Народного войска и Внешней защиты.
Шли воины Космического десанта. Те, кто, собственно, и воевал за
пределами Планеты. Гвардейские же войска предназначались для действий на
поверхности Ассарта - если, не приведи Рыба, дошло бы до этого.
Шли руководители департаментов. Видные промышленники. Торговцы.
Инженеры. Ученые. Судьи. Хранители порядка. Кормящие Рыбу. Люди свободных
профессий. Фермеры. Школьные учителя.
Замыкал официальную колонну Легион Морского Дна в серебристых
чешуйчатых парадных мундирах. Дальше шла толпа.
Колонна казалась бесконечной. Когда погребальная колесница уже достигла
гавани, толпа еще не успела покинуть центр Сомонта.
Колесница пересекла набережную и остановилась. Дальше было море. Ехать
стало некуда.
Наследник и его гвардия приняли вправо и тоже остановились. Жемчужина -
влево. И все новые подходившие группы таким же образом растекались в обе
стороны набережной, окаймлявшей обширную бухту.
На внутреннем рейде стояли военные корабли и торговые суда. Флаги были
приспущены, команды выстроены на верхней палубе.
По набережной шныряли корреспонденты и мальчишки, продававшие мороженое
и прохладительные напитки.
Расположившийся в небольшом отдалении от воды сводный оркестр исполнял
попеременно две мелодии: траурный марш и Гимн Державы. Ничего другого.
Когда официальная колонна разместилась на набережной, на вышке, с
которой обычно следили за купающимися, появился Старейшина Совета Рыбы. Он
поднял руки, потом вытянул их перед собой, сложив ладони чашей. Он вознес
просьбу. Никаких речей не полагалось. Такова была традиция. Все
человеческие слова были слишком мелкими перед безысходным горем, постигшим
Державу.
Когда Просьба завершилась, к стенке гавани самым малым ходом подошел
Погребальный катер.
Ковчег был перенесен на него и установлен на палубе. За ним на борт
взошли Наследник, Жемчужина, их советники, Министры Верха и командующие.
Старейшина Совета Рыбы утвердился на носу. Катер отвалил. Военные корабли
салютовали залпами. Кораблей было немного: военный флот по сути был
роскошью, он мог бы понадобиться, как и Гвардейские полки, только в случае
вторжения на Ассарт, которое не представлялось вероятным. Впрочем,
Гвардейцев можно было при крайней нужде все-таки перебросить на другие
планеты, что никак не относилось к кораблям. Но традиция требовала, чтобы
флот был, и он был.
Катер прошел мимо кораблей и судов и устремился в открытое море.
На набережной продолжал играть оркестр. Усилители разносили музыку
далеко вокруг. Сейчас пришла очередь маршей Армии и Флота, Летчиков и
Десанта.
Никто уже не мог различить, но все знали, что сейчас происходило в
море.
Катер достиг заданной точки, по пеленгам уточнил свое положение и лег в
дрейф, слегка подрабатывая машинами, чтобы дувший с берега ветер не сносил
его с заданного места.
Шлюпбалки правого борта вынесли Ковчег с палубы. На миг он завис над
морем, потом плавно опустился и закачался на легкой зыби.
Тросы отцепились, Ковчег получил свободу.
Всем, кто наблюдал с палубы, показалось, что ковчег, едва заметно
набирая скорость, устремился в море.
На самом деле это катер, дав самый малый назад, стал отходить к гавани.
Казалось, что Ковчег удаляется все быстрее, стремительно уменьшаясь в
размерах. В действительности же он, принимая воду в специальную балластную
часть, шел к дну. Вот уже виднелась только крышка. Мачта с флагом. Вот и
флаг постепенно скрылся в воде. Ковчег затонул на ровном киле. Это
считалось добрым предзнаменованием.
Едва флаг скрылся, над катером расцвела целая клумба сигнальных ракет.
Орудия флота и расположенные в городе ударили последним салютом.
С катера в воду полетели венки, охапки цветов. Целая флотилия лодок и
катеров с желающими бросить в воду цветы уже устремилась от берега.
Катер, после плавной циркуляции, взял курс на то же место, где был
принят на борт Ковчег.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг