сих пор никто не завоевывал. Им негде было научиться покорности...
- Это-то и повредит им.
- Ты думаешь, Рыцарь?
- Вспомни Кортеса. С ничтожной группой воинов он покорил империю именно
потому, что до этого ее никто не завоевывал! А в нашей многострадальной
Европе он не заполучил бы и ничтожного графства: там издавна привыкли
отбиваться когтями и зубами.
- Может быть, может быть. Я куда хуже тебя разбираюсь в вопросах
завоеваний, - признал я. - Хорошо, положимся на твой опыт. Но хотя бы
теоретически мы должны предусмотреть и такую возможность: они, из
принципа, или по другим каким-то соображениям, отказываются выполнить нашу
просьбу.
- Наше требование.
- Нет, ты определенно не дипломат. Шувалов, несомненно, назовет это
просьбой. Но все равно, по сути дела, мы держим пистолет у их виска. Даже
не мы: сама жизнь. Природа. Астрофизика. Что угодно.
- Ты делаешь огромные успехи, Ульдемир!
Так мы переговаривались, а остальные члены экипажа молчаливо и
внимательно слушали, и лица их оставались спокойными.
- Да, Рыцарь, я делаю успехи. Но повторяю еще раз: а что, если они
все-таки откажутся?
- М-м... А вспомни-ка, капитан: что делали в старые, добрые времена,
если правительство не соглашалось выполнить условия ультиматума?
- Старались сформировать новое правительство, - усмехнулся я.
- Вот именно.
- Любым методом: дворцовым переворотом, перевыборами...
- И революцией, капитан, не так ли? Почему ты стесняешься произнести
это слово?
- Я вовсе не стесняюсь, Уве-Йорген. Просто я помню историю революций и
знаю, что они не делаются за три дня. Революция - результат громадной и
серьезной работы многих людей в определенных условиях. При наличии
революционной ситуации.
- Ну, не знаю, меня-то этому, как ты понимаешь, не учили.
- А то, что Ты имеешь в виду, - не революция.
- Ну, называй как угодно: бунтом, мятежом, восстанием, путчем... Так
или иначе, если их правительство не захочет спасти свой народ, придется
это правительство заменить.
- Беда вот в чем, Уве-Йорген; ты знаешь, что наши ребята пытались
что-то объяснить - но их не понимали и им не верили. Видимо, при их уровне
знаний понять трудно, а поверить - и того сложнее. Тут нужно бы начать
издалека: чтобы народ понял, чего мы боимся и ради чего стараемся. Надо
сначала дать ему такое образование, чтобы он был способен понять. Но на
это нужны годы и десятилетия, которых у нас нет. А ведь даже для простого
мятежа нужна какая-то цель, чтобы люди вдруг поднялись и пошли. Нужна цель
понятная людям, близкая им... Есть ли у нас такая цель, такой лозунг? Как
думаешь ты? Как думаете все вы?
Все мы помолчали, потом Иеромонах буркнул:
- Когда бы можно было повести их к Богу...
- Брось, - сказал я. - Нечестная игра.
- Вся наша игра нечестна.
- Нет, потому что наша подлинная цель высока: мы хотим их спасти. Но
подумай вот о чем: вывезя людей отсюда, мы доставим их в общество, где
идея бога давно уже скончалась. У них и так будет достаточно чужого,
непривычного в новых условиях; зачем же еще отягощать их судьбу?
Иеромонах пожал плечами: - Иного пути не знаю.
- Да и потом - поймут ли они твою идею бога?
- Сие мне неведомо, - неохотно сказал он. - Однако же не сразу, не
сразу. Чтобы уверовать, человеку должно проникнуться...
- Ясно. Значит, отпадет. Что еще?
- Новыми идеями люди легче всего проникаются, когда они голодны и
неустроены, - задумчиво сказал Уве-Йорген. - Недаром ведь...
Уве-Йорген не стал договаривать, но я понял, что он имел в виду.
- Возможно, и так, Уве. Но они, насколько мы можем судить, как раз не
голодны.
Рыцарь выпятил губу.
- Трудно организовать изобилие. А голод... Хлеб имеет свойство гореть.
Иеромонах сжал тяжелые кулаки.
- Я вот вам пожгу! - сказал он таким голосом, словно кто-то схватил его
за горло. - Всем поразбиваю головы!
Он не шутил - все поняли это сразу. "Ах, - подумал я, - наш пластичный,
наш гибкий, наш дружный экипаж! Хорошо еще, что нет посторонних..."
- Ладно, Никодим, - успокоительно сказал я. - Это же шутка. Никто не
собирается...
- Шутка! - гневно сказал Монах. - На больших дорогах этак-то шучивали!
Георгий молвил:
- Не знаю, зачем вы хотите все это делать. Много лишнего. Можно проще.
Тех, кто захочет, - увезти. Кто не захочет - оставить. Или перебить. Чтобы
не отговаривали других.
Он сказал это совершенно спокойно.
- По-твоему, перебить так просто? - спросил я.
- Очень просто, - кивнул он.
- И ты сможешь потом спокойно спать?
Он сказал:
- Если только не съем перед сном слишком много мяса.
"Заря человечества, - подумал я. - Милая Эллада, компанейские боги. И
вообще - золотой век".
- Хайль Ликург! - сказал Уве-Йорген и, сощурясь, покосился на меня: как
я отреагирую на его эрудицию.
Но я предпочел пропустить это мимо ушей, сейчас мне было не до Рыцаря.
- Ты не переедай, - посоветовал я спартиоту, вроде бы несерьезно, хотя
мне стало очень не по себе. Впрочем, обижаться на него не было смысла, а
негодовать - тем более. Он уничтожил бы всех; такова была этика его
времени, и хотя с тех пор его научили читать галактические карты и точно
приводить машину туда, куда требовалось, иным он не стал: знание даже
вершин современной науки не делает человека гуманным, и это было известно
задолго до меня.
- Ладно, капитан, - сказал Уве-Йорген. - Не грусти: лучшие решения
всегда приходят экспромтом. Если, конечно, сперва над ними как следует
подумать. Кончили?
- Погоди, - сказал я. - Я ведь не зря пропадал в лесу. Может быть, то,
что я видел, нам пригодится, хотя я пока еще не знаю, как именно. Там
следы иной цивилизации. Тоже нашей, земной; потомков той же экспедиции.
- Не выжила?
- Ее разгромили.
- Была война? - насторожился Георгий.
- Скорее, нападение из-за угла.
- Мы внимательно слушаем, - сказал Рыцарь.
Я рассказал им, что знал.
- Ага, - сказал тогда Георгий. - Если они сейчас не умеют убивать или
не хотят, то раньше, выходит, умели. Но что нам до этого?
Иеромонах неторопливо и сурово изрек: - Грехи их падут на потомство до
седьмого колена - а то и до семижды седьмого!
- Вы что, не понимаете? - спросил Рыцарь. - Капитан, у тебя на руках
все карты для большого шлема, что тут думать!
- Ты знаешь, я в скат не играю, - сказал я.
Уве-Йорген скорчил гримасу.
- Ты жаловался, что у тебя нечем поднять людей, - сказал он. - Они тут
такие порядочные... В таком случае - чем это не повод для того, что
сковырнуть правительство!
- Это мысль, - сказал я и подавился всем тем, что хотел сказать еще.
Потому что из леса показались грибники, и Анна была среди них. Анна, о
которой я уже решил, что - все, пусть живет, как знает, и при виде которой
у меня вдруг перехватило дыхание, так что я сразу понял, что все мои
рассуждения - от глупости и что строгой логикой нельзя ее вызвать.
- Ладно, кончили, - сказал я, встал и пошел ей навстречу.
Мы встретились, как ни в чем не бывало - во всяком случае, со стороны
это должно было так выглядеть, но я не уверен, удалось ли мне добиться
такого эффекта. Что касается Анны, то она улыбнулась, но я сразу
почувствовал: что-то не так. Все, может статься, было бы хорошо, если бы
мы сумели сразу, не замедляя шага, броситься на шею друг другу,
поцеловаться, прошептать на ухо какую-то бессмыслицу. Но никто из нас в
первый миг не был уверен, как отнесется к этому другой, да и все глазели
на нас - и мы чинно поздоровались, и момент был упущен.
- Ну, как ты? - спросила она вежливо, и я ответил:
- Да ничего, как видишь. А ты? Устала?
- Устала, - сказала она.
Мы еще постояли, потом она кивнула:
- Ну, я пойду.
Я шагнул в сторону, чтобы пропустить ее, повернулся и пошел рядом: не
хотелось показывать, что у нас что-то разладилось.
Около шалаша я спросил:
- Обедом накормишь?
- Да, - деловито сказала она, - в лесу много грибов. Вот, посмотри. -
Она приоткрыла корзинку, висевшую у нее на локте, я заглянул и убедился,
что грибов, действительно, много. Мы еще постояли, затем я сказал: - Ну,
тогда ладно... - повернулся и пошел к своим.
Мне надо было что-то делать, и я сказал им:
- Время еще есть. Слушай, Монах: это далеко отсюда?
- Поляна? С полчаса - если шагом.
- Пошли.
Он поднялся. Уве-Йорген заявил:
- Нет, хватит шататься по лесу без охраны.
Я сказал:
- Почетный караул не нужен: это не официальный визит.
- Не забудь, - ответил он, - что войны нам не объявляли и мы не знаем,
когда на нас нападут.
- Чего ты хочешь?
- Во-первых, пойти с вами. А во-вторых, четверо автоматчиков нам не
помешают.
Мне было все равно, и я сказал:
- Ну, давай.
Уве-Йорген скомандовал, и четверо мальчишек, донельзя гордых, мигом
схватили свои автоматы.
- Только попроси, чтобы они ненароком не подстрелили нас, - предупредил
я.
- Не беспокойся, - ответил он. - У здешних ребят крепкие нервы.
- Это хуже всего, - сказал я. - Людей с крепкими нервами бывает труднее
переубедить.
- Зато они легко переубеждают других, - усмехнулся он.
- Значит, ты уже научил их стрелять в людей?
Он пожал плечами:
- Не было случая. Ну, идем? - Он повесил свой автомат на грудь и
положил на него ладони.
Когда мы отошли от лагеря, я сказал:
- Ну, как тебе лес? Благодать, правда?
И правда, было хорошо, если только отвлечься от наших забот. Птицы,
вспугнутые нашими шагами, вспархивали и галдели наверху, какая-то
четвероногая мелочь шебуршила в кустах - напуганная выстрелами, она было
затихла, но теперь приободрились.
- Основа довольно хорошая, - сказал Уве-Йорген, - но тут нет никакого
порядка. Я понимаю, что им не до того, но я назначил бы сюда хорошего
лесника.
Я сначала рассердился, а потом подумал, что лесник и в самом деле не
повредил бы.
Дальше мы шли молча. Валежник хрустел под ногами. Иеромонах что-то
бурчал под нос, отыскивая оставленные им знаки.
Минут через сорок вышли на поляну.
- Добрели, - сказал Монах. - Тут просека, а та, другая, заросла.
Мы убедились, что так оно и было.
- Теперь посередке послушайте.
Земля не то, чтобы дрожала, но была ощутимо теплее, чем вокруг, и, если
прильнуть к ней ухом, можно было услышать басовитое жужжание.
- Что делать станем? - деловито спросил Никодим.
Я поразмыслил.
- Какое-то устройство на ходу. И вряд ли оно моложе корабля. А раз тут
были времена более беспокойные, вряд ли оно не подстраховано.
Уве-Йорген предположил:
- Здесь должна быть какая-то хитрость, секрет. Шкатулка с секретом,
нажмешь кнопку - выскочит чертик... - Он озабоченно повертел головой. - И
хорошо, если просто чертик. А если фугас?
- Ну, давай глядеть, - согласился я.
Мы стали чуть ли не ползать по прогалине - вдвоем, потому что остальные
ничего не понимали, и если бы даже обнаружили что-то, все равно не
обратили бы на это внимания. Мы принюхивались минут двадцать, потом Уве
сказал:
- Нет, не может быть.
- Что?
- Секрет не может быть здесь. Что бы там ни крылось, оно, видимо,
устроено надолго; для такой надобности никакую ловушку не станут
маскировать в Траве. Слишком рискованно.
- Да, пожалуй.
- Поищем на опушке.
- Это маловероятно, Рыцарь. Деревья ведь тоже растут и умирают.
- Понял. Значит, не дерево. Что же?
- Что-то, внешне похожее на дерево. На пень. На... что угодно.
- Поищем, - согласился он.
Мы поискали. Ничего не было.
- Возьмем шире? - спросил я, заранее сомневаясь.
- Бесполезно, - фыркнул он. - Как видно, у них своя логика, штатская?
- Что же делать?
- Наверное, все-таки копать, - сказал Уве-Йорген.
- Лопат не взяли, - пожалел Никодим.
- Возьмем и придем еще раз.
- Ничего другого не придумать. Интересно, что там упрятано.
- Интересно. Пошли.
И мы зашагали к лагерю.
После обеда парни ушли сменять посты. Остальные улеглись поспать. Жизнь
была, как на курорте, и не хотелось думать о том, что звезда, по всей
вероятности, разводит пары, а предохранительный клапан ее испорчен.
- Анна, - сказал я. - Пойдем, поговорим.
Она сразу согласилась:
- Пойдем.
Мы шли по лесу, и я не знал, с чего начать. Она тоже молчала.
- Слушай, - сказал я наконец шутливо-сердитым голосом. - Что ты за моду
взяла - бродить с ребятами по лесу?
Она покосилась на меня:
- Это не опасно.
- Почему?
- Несерьезно.
- А со мной - серьезно?
Она помолчала, потом сказала - тоже как бы в шутку:
- Смотри - проспишь. Прозеваешь.
- Тебя?
- Меня.
- Анна...
- Не надо, - сказала она.
- Что - значит, конец?
- Нет, - сразу же ответила она. - Мне с тобой интересно.
- Ну, тогда...
- Нет. Так - не надо.
У меня опустились руки. Потом я сказал ей:
- Знаешь, в дядюшки я не гожусь.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг