он научит, нас, как от нее спастись. Мы спросили, какая беда. Он ответил,
что она придет от солнца. Мы успокоили его, сказав, что мы смотрим на
солнце, и спросили, откуда он - не оттуда ли, где живут люди, не
признающие Уровня. Он сказал, что он издалека и прилетел с неба.
Мы поговорили с ним еще. Оказалось, что он, хотя и стар годами, не
знает многих простых вещей, какие известны и детям, покидающим Сосуд. Было
бы слишком долго перечислять все, чего он не знает, но ты сможешь спросить
его сам и убедишься, что это так.
Мы поняли, что он болен. Мы думаем, что он не злоумышленник, а просто
сошел с ума. И мы решили не оставлять его в городе, где не должно быть
никого, а отправить к тебе, чтобы ты поговорил с ним и послал бы его
лечиться.
Мы сказали ему, что повезем его к Хранителям Уровня. Он очень
обрадовался. Нам жаль, что пришлось солгать ему, но иначе он, возможно,
стал бы сопротивляться и нам пришлось бы причинить ему боль.
Это донесение мы отправляем тебе на самой быстрой лошади, а человека, о
котором здесь написано, везем на телеге, потому что он не умеет ездить
верхом, или умел, но разучился, когда заболел. Так что ты успеешь много
раз прочесть написанное нами, прежде чем он прибудет к тебе.
Будь здоров, и да не оставит тебя Красота.
Уважающий тебя старшина возчиков восьмого округа Теодор Грек."
Его повели по улице не грубо, но настойчиво. В переулке стояла
запряженная четверкой повозка с высокими, в рост человека, бортами, но без
крыши; задний борт был откинут и опирался о землю. Шувалову помогли
подняться. Вдоль бортов были прилажены неширокие деревянные скамейки.
Задний борт закрыли, и повозка тронулась. На ухабах ее трясло, и Шувалов
болезненно морщился. Трое или четверо верховых ехали за ней, и время от
времени один или другой из них, подъехав, заглядывал через борт и бросал
несколько успокоительных слов:
- Не бойся, все будет хорошо.
- Скоро ты их увидишь!
- Когда? - спросил Шувалов.
- Скоро. Как только приедем.
Дороги Шувалов не видел. Сверху было синее, безоблачное небо, иногда в
повозку падала тень - когда над дорогой нависал длинный сук дерева.
Видимо, дорога была обсажена деревьями, потому что, как помнил Шувалов,
вокруг была степь, и лишь далеко на самом горизонте они с Ульдемиром, стоя
на пригорке, увидели тонкую полоску леса. Было тихо, лишь постукивали
колеса, и временами слышались голоса птиц и короткие, нечленораздельные
выкрики, обращенные, скорее всего, к лошадям, да ударялся снаружи в
повозку отброшенный копытом камешек. Если бы не тряска, то вообще ничто не
мешало бы думать и даже говорить, но сейчас можно было, пожалуй, на самом
деле прикусить язык. Тем не менее, упустить такую прекрасную возможность
получить информацию было непростительно.
Шувалов выждал, пока один из всадников не заглянул снова через борт
повозки.
- Друг мой! Скажите, пожалуйста...
Верховой неожиданно засмеялся. Смеялся он весело" до слез, но не
обидно.
- Чем я так развеселил вас?
- Ты очень насмешил меня. Ты обратился ко мне так, как будто меня -
много.
- Не понимаю.
- Ты сказал "вы"... Где ты научился так говорить?
- Я всю жизнь говорю так. Но оставим это, я хотел бы услышать вот что:
вас много?
Всадник снова улыбнулся.
- Ты не умеешь считать до пяти?
- Нет, я имею в виду - вообще. Много ли людей живет в вашей стране. В
вашем мире.
Всадник помолчал, равномерно поднимаясь и опускаясь в такт шагу лошади.
- Знаешь, старик, я никогда об этом не думал. Мое дело - грузить и
возить, и каждый день, ранним утром, я узнаю, где и что я должен взять и
куда отвезти: иногда хлеб и мясо, иногда готовые вещи, сделанные
мастерами, сегодня должен был возить домашнюю утварь, а вместо нее мы
везем вот тебя, но мы еще успеем вернуться и выполнить свое. Да, вот это я
знаю, а сколько людей живет, я, пожалуй, не смогу сказать тебе. Видишь ли,
мир велик: есть Уровень, есть Лес, а есть и Горячие пески, где строят
башни. Вот, может быть, ты скажешь мне, сколько вас живет в лесу? Нет?
То-то.
- Но сколько людей живет в вашем городе, ты знаешь?
- Не считал. Ты подумай сам: когда я развожу мясо, я беру телегу в
полтора раза больше этой и объезжаю город один раз, и никто больше в тот
день мяса не возит.
- Так, так; сколько же мяса каждый съедает в день?
- Не больше и не меньше, чем другие. А как бы ты хотел?
- Я? Откровенно говоря, я сторонник растительной пищи... А скажи: что
вы едите кроме мяса?
- Что и все: хлеб, овощи.
- Очень интересно. А что возишь ты, когда едешь к мастерам? Ведь ты так
назвал их?
- Они и есть мастера. Что вожу? Как когда. Иногда плуги и бороны, иной
раз столы и стулья, а то забираю у ткачей полотно и везу швеям. Но кто
сможет перечислить все? Легче пересчитать все до последнего лепестки на
кусте сирени - весной, когда ее запах струится в твоей крови!..
- Да ты поэт!
- Мне непонятно это, старик. Тебе кажется смешным, когда говорят так?
Разве там, где живешь ты, не любят красоты?
- Очень интересно! В чем же, по-твоему, красота, друг мой?
- Ты думаешь хуже, чем ребенок. Красота во всем. Мир красив, разве ты
не видишь? Встань и выгляни через борт; разве деревья не красивы, и степь,
что за ними, и изгиб дороги, и лошади, которым легко тащить тебя? И небо;
и шелест ветра...
- Да, ты прав, ты очень прав. Я рад, что ты так думаешь. А солнце - оно
тоже красиво?
- Мы смотрим на него каждый день.
- Просто смотрите, на солнце?
- Не просто. Для этого есть такая вещь... мы все смотрим в нее, все
разом, мы молчим тогда, не отвлекаемся - смотрим... Но ты смеешься надо
мной, заставляя рассказывать то, что знают все!
Дернув поводья, всадник сердито отъехал.
Люди, думал Шувалов. Такие же, как мы. И язык. Великое везение. Или
совпадение?.. (Воздушный транспорт все-таки куда удобнее: тут от тряски
можно рассыпаться на составляющие... Уровень этой поэтической цивилизации
явно невысок: цивилизация познается прежде всего по ее дорогам.) Нет,
безусловно, не совпадение, а закономерность: на таком, в общем-то,
небольшом удалении от Земли вряд ли могла возникнуть принципиально иная
жизнь - Вселенная не так богата разумом. Что это: жизнь, имеющая с нами,
землянами, общий источник, или это - наша ветвь? В этом можно было бы
сомневаться, если бы не язык: это наш язык, и можно даже определить эпоху:
общий язык на Земле возник далеко не сразу. Эпоха тех, самых первых
звездных экспедиций. Потомки и родственники землян... Значит, мы должны
спасти не кого-нибудь, а своих братьев, даже не двоюродных - родных. Но
уже много столетий минуло с тех пор, как их предки покинули Землю, и
трудно сказать, в каком направлении развилась эта маленькая цивилизация.
Первое впечатление - благоприятное. Но в таком случае... В таком случае,
почему же он не сказал им, что в городе остался Ульдемир? Кажется, что-то
остановило. Трудно сказать, что: интуиция? Еще что-то? Перехваченный
взгляд? Или быстрота, с какой они согласились на все, чего он просил?
Трудно сказать. Может быть, капитану следовало бы находиться здесь, рядом.
Хотя - зачем? С контактом он, Шувалов, справится. Плохо только, что у него
нет возможности связаться с кораблем. И никто не будет знать, что с ним
случилось и где искать его.
Впрочем, беда не так уж велика. Как только он договорится с их
правителями (они называются Хранителями Уровня; хорошо, что не
императорами, диктаторами или еще как-нибудь в этом роде), он объяснит,
как можно найти остальных: видимо, капитан или еще кто-нибудь станут
постоянно дежурить на месте сегодняшней высадки, потому что каждому ясно -
только там он может надеяться встретить их.
Опять ямы... Да, приятные люди, но наивные. "Мы глядим на солнце".
Глядеть, друзья мои, можно сколько угодно, от этого никому легче не
станет. Тут нужны куда более действенные средства. Стихийная наивность.
Зато они красивы. Так же, как и мы. Одеваются странно, но приятно для
глаза. Интересно, такая мода возникла уже здесь или унаследована от той
эпохи, когда улетели их предки? Ах, как пригодился бы тут историк!
Все-таки очень легкомысленно подошли к формированию экспедиции.
Повозка временами поскрипывала, глухо стучали копыта лошадей.
Целых полдня Аверов был занят тем, что сопоставлял в инструментальной
записи и снимки. Потом больше часа работал на вычислителе. Работая, он
негромко напевал; он позволял себе петь, когда был уверен, что его никто
не слышит. Начал Аверов с какой-то, неизвестно как пришедшей на память
детской песенки. Садясь за вычислитель, он замурлыкал что-то лирическое -
о ночи, луне и любви. А когда получил результат, то, после паузы,
бессознательно промычал несколько тактов из похоронного марша.
Лишь потом он спохватился, что прошло много времени, что он не ел, не
получал никакой информации и совершенно не знает, что происходит на свете.
Коллеги его еще не вернулись с планеты - иначе Шувалов непременно зашел
бы, чтобы поинтересоваться ходом наблюдений. Все же Аверов прежде всего
заглянул в салон, в каюты. Как и следовало ожидать, там никого не
оказалось. Тогда он направился в палубы экипажа - к Уве-Йоргену,
заменяющему капитана в его отсутствие.
Пилота он нашел в Центральном посту. Уве-Йорген курил, глядя на экран,
на котором неторопливо поворачивалась планета.
- Здравствуйте, Уве-Йорген... Простите, не помню, виделись ли мы
сегодня.
- Виделись, доктор. Перед выходом группы.
- Да-да. О ней я и хотел спросить. Есть что-нибудь?
- Пока ничего. Но время еще не вышло.
- Никаких сообщений?
- Нет. Вас это беспокоит? Они, наверное, просто не обнаружили ничего
интересного.
- Но что же, будем ждать... Надеюсь, что они возвратятся в срок.
Уве-Йорген снова повернул свое худое, горбоносое лицо к экрану.
- Надеюсь... Капитан, как-никак, имеет некоторый опыт службы.
- Но ведь там - не космос...
- Я имею в виду военную службу, доктор. Он служил в армии - в свое
время. Как он говорил мне - солдатом. Значит, у него есть подлинное
представление о том, что такое дисциплина и точность.
- Вы так чтите дисциплину? А мне казалось, напротив, что в ваше время,
в эпоху крестовых походов...
Уве-Йорген покосился на Аверова.
- Да, в одном из Крестовых походов я участвовал. Участвовал по
убеждению; правда, не знаю, поступил бы я так сейчас, но прошлого не
вернуть - так полагали в мое время.
- Нет, я хотел сказать лишь, что дисциплина вовсе не была столь присуща
рыцарям...
- Дисциплина, доктор, - добродетель рыцаря. Но вы, вероятно, пришли не
для разговоров на отвлеченные темы? Я вас внимательно слушаю.
- Собственно, не знаю... Ничего конкретного. Понимаете ли, я обработал
результаты последних наблюдений за звездой Даль... Вот любопытный график,
я специально захватил его с собой, чтобы показать вам. Вот, смотрите. До
сих пор, как видите, амплитуда нормальная. Но отсюда начинается...
- Прошу прощения, доктор. Я хотел бы напомнить вам, что в мое время
чрезмерная образованность вовсе не почиталась достоинством воина. Нас
интересовала, конечно, конструкция наших копий и мечей - нам требовалось
знать, что можно с их помощью сделать, - но теорией мы не увлекались. Так
что я готов верить вам на слово во всем, что касается графиков и
вычислений, и вы можете сразу перейти к результатам. Они, видимо,
неутешительны?
- Да, вы нашли, мне кажется, нужное слово. Они еще не драматичны, но,
во всяком случае, неутешительны. Боюсь, что из нас двоих - я подразумеваю
ученых - я был прав менее, чем Шувалов. Угроза больше, чем мне казалось.
- Так, - сказал Уве-Йорген.
- Больше в том смысле, что, по-видимому, в нашем распоряжении имеется
меньше времени, чем мы предполагали первоначально: И уж во всяком случае
меньше, чем предполагал я. Понимаете?
- Ясно даже для меня.
- Если бы тут не оказалось этой планеты, все было бы нормально: для
того, чтобы воздействовать на звезду, нам и этого времени хватило бы с
избытком. Но сейчас... Хорошо, если нашей, так сказать, делегации, удастся
быстро убедить население, которое, по-видимому, там действительно есть...
- Вот в этом вы можете не сомневаться, - вставил Уве-Йорген.
- Да, конечно... Но каждый лишний день ставит под сомнение... Вы ведь
представляете, сколько времени потребует сама операция по вывозу населения
целой планеты? Предположим, их там совсем немного, пусть хотя бы сто тысяч
человек...
- Думаю, что их больше. Простите, я перебил...
- Что вы, ваши соображения мне очень интересны. Но пусть даже сто тысяч
- попробуем рассчитать все применительно к этой величине, потом можно
будет внести коррективы. Мы добирались сюда почти год, но не прямым путем,
с несколькими остановками. А за какой минимальный срок можно достигнуть
отсюда Земли?
- Конечно, многое зависит от пилота, но порядок величины я могу дать
вам сразу, доктор: два-три месяца. Это на пределе возможностей корабля.
- Очень хорошо. Три месяца. Итак, в оба конца - полгода. Значит, если
бы мы стартовали отсюда немедленно - ну, не сию минуту, конечно, но в
ближайшие дни - и если бы на Земле была в готовности целая эскадра, то
первые корабли могли бы оказаться здесь не ранее, чем через полгода. И я
еще не принимаю во внимание неизбежные промедления, которые возникнут хотя
бы потому что на самом деле, как вы знаете, никакой эскадры на Земле нет -
год назад ее лишь должны были заложить, да и можно ли назвать ее
эскадрой...
- Я все отлично понимаю, доктор. Недаром нас предупредили: по
возвращении мы должны будем, каждый в отдельности, дать самый подробный
отчет о работе корабля, его систем, узлов, механизмов, чтобы все замечания
можно было бы учесть при строительстве новых. Так что я абсолютно уверен -
за это время строительство не очень-то продвинулось...
- Вот видите! Но я намеренно беру самые малые значения...
Сверхоптимальные, так сказать. Предположим, что через полгода здесь
окажутся первые корабли. Предположим, далее, что все они будут
предназначены и приспособлены именно для перевозки людей, максимального их
количества, пусть при минимальном комфорте. Возможные параметры кораблей
вы знаете лучше меня. Сколько человек мы смогли бы эвакуировать в один
прием?
- Если вы позволите, я подсчитаю. Это не потребует много времени. -
Уве-Йорген извлек из кармана коробочку вычислителя. - Один корабль
примерно такого класса, как наш... А на другое, видимо, нечего
рассчитывать... Если предоставить каждому человеку объем в полтора
кубометра... Ну, два, считая с дополнительным пространством - проходы и
прочее...
- Два кубометра на человека? Так мало?
Аверов озадаченно покачал головой, высоко подняв брови.
Уве-Йорген прищурился.
- Я понимаю вас, доктор, - ваши сегодняшние представления о человеке и
необходимых для его жизни условиях не совпадают с такими цифрами. И тем не
менее... Поверьте, доктор, люди, особенно не избалованные комфортом, могут
определенное - и довольно долгое - время существовать и в таком объеме. И
остаться в живых. Тем более, что тут они не будут испытывать недостатка в
пище, кондиционеры позволят снабжать их нормальным воздухом, температура
будет оптимальной, и так далее. Нет, доктор, не ужасайтесь...
- Что вы говорите! Неужели же можно даже представить такие условия -
без пищи, вентиляции, нормальной температуры среды...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг