езды, и это время я решил потратить не за чтением очередного романа,
примостившись на чьём-нибудь плече или распластавшись, словно распятый
Иисус, на стекле автоматической двери, как я делал всегда, а за осмыслением
того нового состояния, в котором по воле инопланетной науки я оказался.
Подводя итог прошедшему дню, я пришёл к выводу, что замечательная
способность проникать в чужие мысли мною практически не использовалась.
Лишь несколько раз я пытался узнать мнение окружающих о своей персоне, да и
то как-то исподтишка, из-за засады. Нет, нужно срочно активизировать свои
действия. Как никак, а за мной наблюдают, я - главный объект грандиозного
инопланетного эксперимента. Учёным с Большого Колеса важна моя реакция на
полученный мною дар телепатии, ведь по моим действиям будут судить обо всём
человечестве Земли. Вот, к примеру, о чём думает эта девица?
Я напряг свой мыслительный аппарат и вперил взор в ярко накрашенную
блондинку у противоположных дверей вагона, но едва мне приоткрылась завеса
её сознания, как меня бросило в жар. Уф! Нет, такие видения не для
слабонервных людей. Девица же, явно принадлежащая к так называемой "группе
риска", скользнула по вагону невидящим взглядом и вдруг обожгла им высокого
молодого брюнета в военной форме чехословацких вооружённых сил. Взгляд
профессионала, отметил я про себя, взгляд, во мгновение ока пересчитывающий
купюры в кармане любого, на ком невзначай остановится. Нет, надо
переключаться. Вот, кстати, отличный объект для наблюдения.
В двух шагах от меня, держась за поручень, стоял среднего возраста
мужчина с блинообразной физиономией и обильно потел от напряжённой работы
мысли. Я без труда поймал его "пеленг".
"Куда ж её спрятать-то? Чёрт! Вечная проблема. За щёку, что ли, как у
Петросяна, или под стельку ботинка? Нет, за щёку нельзя, размокнет. Вот
если бы железный рубль, то ладно, а пятёрку нельзя. А в ботинке жена
найдёт, это уж как пить дать. Она ж у меня как ищейка, деньги по запаху
чует. И какой это болван сказал, что деньги не пахнут? Вот житуха! Или под
половик? А ежели сопрут? Эх!.."
Что ж, проблема насущная у мужской половины нашего общества, и
отнестись к ней надо со всей ответственностью. Заначки - дело нужное, по
себе знаю.
А вот, кстати, ещё один экземпляр: здоровенный тип с фигурой
каменотёса и багровой, опухшей физиономией. Он "излучал" следующую
билеберду:
"...двадцать пять? Не помню, кажется, двадцать пять. Где же я
всё-таки вчера был? Кучера б найти, он-то знает. Сам слинял, гад, бросил
меня одного, а одному разве от ментов отвертеться? Да ни в жизнь! Хорош
кореш, нечего сказать! Сам небось дома дрых, а меня на казённую клеёнку
пристроил. Где ж я вчера был? На Угрешке? В Тушино? Вроде нет... И сколько
сейчас по прейскуранту за медуслуги дерут? Кажись, четвертной. Цены-то как
растут, следить не успеваешь. Ух, башка как трещит!.."
Я поморщился и переключился на солидного худощавого гражданина в
плаще и с дипломатом в руке. Он всецело был поглощён хроникой происшествий,
помещённой на последней странице "Московского Комсомольца". Газета удобно
лежала на широкой спине стоящего впереди "каменотёса". Мысли гражданина в
плаще соответствовали черпаемой им из газеты информации.
"Надо дверной косяк укрепить, а то вон чего, мерзавцы, вытворяют. Вор
на воре сидит и вором погоняет. Сигнализацию, что ли, провести? А в лифте
больше не поеду. Третий этаж, ноги не отвалятся. А то стукнет какой-нибудь
битюг по башке, взять-то ничего не возьмёт, потому что брать нечего, а
калекой оставит... Вот те на! Гранаты в ход пошли! Какие угодно, на выбор.
Купить, что ли, парочку? Интересно, почём сейчас гранаты на Рижском рынке?
Хватит моей зарплаты, или нет?.."
- Станция "Кузьминки"! - прозвучал монотонный, неестественно быстрый
голос из невидимого динамика.
"Моя!" - спохватился я и выскочил из вагона. А поезд тем временем
уносил в чёрную дыру тоннеля и девицу из "группы риска", и мужчину с блином
вместо лица и нерешённой проблемой заначек, и алкаша с видом каменотёса,
так и не вспомнившего, в каком именно вытрезвителе он вчера ночевал, и
интеллигентного гражданина в плаще, заинтересованного проблемой
приобретения гранат, и многих-многих других, о которых я так ничего и не
узнал и наверняка уже не узнаю, но каждый из которых живёт своей,
неповторимой, ни на что непохожей жизнью.
Следующие два дня прошли спокойно, без происшествий. Я постепенно
начинал привыкать к своему необычному положению. Проникновения в тайны
чужих мыслей стали более запланированными, целенаправленными. При общении с
людьми я теперь всегда дублировал словесный разговор чтением мыслей
собеседника, что давало мне огромное преимущество в беседе, особенно с
начальством. Один лишь Евграф Юрьевич по совершенно непонятным причинам
оставался недосягаем для моих телепатических "щупальцев". Зато все
остальные сотрудники лаборатории были у меня как на ладони.
Завмагов перестал здороваться и, встречая меня, теперь гордо поднимал
голову, выпячивал живот, демонстративно отворачивался и чинно шествовал
мимо недавнего своего приятеля. Я на это лишь пожимал плечами. Сам Завмагов
меня нисколько не интересовал, но тот очевидец, на которого "ходячий
футбольный справочник" ссылался при разговоре о летающей тарелке, пробудил
в моей душе сильное любопытство. Узнать имя этого человека мне казалось
проще простого, но информация, выуженная мною из недр обширной памяти
Завмагова, не разрешила, а, наоборот, усложнила проблему. Выяснилось, что в
тот самый день, в понедельник, утром, в лаборатории, где работал Завмагов,
появился незнакомый субъект, отрекомендовавшийся командировочным и
прибывшим по очень важному делу к товарищу Апоносову. Случилось так, что
товарища Апоносова на месте не оказалось, и незнакомец попросил разрешения
подождать вышеозначенного товарища здесь же, в комнате, на что был получен
благожелательный ответ. А пока тянулось ожидание, незнакомец завязал
непринуждённую беседу с сотрудниками и рассказал, в частности, об инциденте
над Истринским водохранилищем и о виденном им космическом корабле
пришельцев. Сотрудники большей частью посмеялись над словами
командировочного, но рассказ незнакомца произвёл неожиданное впечатление на
Завмагова. Потому-то он столь настойчиво выпытывал у меня подробности моего
последнего уик-энда. Но самое удивительное было в том, что товарищ Апоносов
до обеда так и не появился в лаборатории, и командировочному пришлось
прождать несколько часов, прежде чем его терпению пришёл конец и он покинул
стены столь негостеприимного заведения. Правда, пока гость сидел в
лаборатории товарища Апоносова, он успел снабдить Завмагова всей
необходимой информацией по якобы виденной им летающей тарелочке и даже
показал воскресный номер "Истринской правды", где приводилась сводка погоды
на выходные; это в свою очередь привело к недоразумению между Завмаговым и
мной. Так кто же был этот незнакомец? Я попытался выяснить это по своим
каналам, но никто ничего не знал, и даже сам товарищ Апоносов впервые
слышал о нём. "Следят, - решил я. - Не иначе, как решили спровоцировать
меня на выбалтывание их тайны. Не доверяют. Подослали какого-то
лжекомандировочного, который, кстати, сам болтает лишнее. И главное, через
кого? Через этого олуха Завмагова! Конспираторы..."
В киоске "Союзпечати" эти два дня тёти Клавы почему-то не было, а
вместо неё сидела хорошенькая молодая девушка, которая всегда ошибалась,
давая сдачу. На вопрос, куда пропала тётя Клава, она только пожимала
плечами и краснела. Дома всё было по-прежнему, и лишь Василий как-то
подозрительно косился на меня и всё время молчал, хотя жареную осетрину
уплетал за обе щёки. Зато Маша была на седьмом небе от счастья. Видимо,
аромат небесных роз обладал наркотически-пьянящим свойством, хотя,
возможно, она просто была рада вниманию со стороны супруга. Прав был
Арнольд, розы действительно хорошо стояли и за эти три дня нисколько не
завяли. А по ночам от них исходил таинственный свет иных миров. Эх,
Арнольд, где ты сейчас летаешь?..
Зато четверг был богат неожиданными событиями. Начать хотя бы с того,
что в газетном киоске снова появилась тётя Клава, всё такая же добродушная
и приветливая, только слегка бледная и уставшая.
- С добрым утром, тётя Клава, - остановился я у киоска не без опаски.
- Где же это вы пропадали? Я уже беспокоиться начал, не случилось ли,
думаю, чего...
- Ох, соседушко, и не говори, - запричитала тётя Клава, закатывая
глаза. - Хворала я, недуг меня скрутил, проклятый. Залетела на кухню
шаровая молния, ну, я её веником, веником, а она ка-а-ак бухнет! Веник
сгорел, а я - в обморок. Вот только сегодня оклемалась.
- Да что вы говорите! - искренне удивился я. - А мне вот никогда не
приходилось видеть шаровую молнию.
- Ишь, любопытный, - проворчала тётя Клава. - Увидишь ещё, придёт
время. А пока - на вот, забирай прессу, специально для тебя отобрала... Не
гудишь больше? - спросила она вдруг, пристально взглянув поверх очков в мои
глаза.
- Что? - не понял я.
- Ну ладно, иди, иди, а то вон народ сзади напирает.
Я отошёл, взяв предварительно подготовленную для меня прессу, и
оглянулся.
В амбразуру киоска по самые плечи влез безбородый субъект в морковном
свитере и хрипло потребовал:
- Шахматы!
Я зажмурился и что было силы тряхнул головой. Когда глаза мои вновь
открылись, странного субъекта уже не было, а тётя Клава обслуживала
следующего покупателя.
- И часто он у вас бывает? - поинтересовался я, когда мы снова
остались вдвоём.
- Кто? - спросила тётя Клава.
- Да этот, в свитере.
- Не помню. В постоянных клиентах не числится, - сухо ответила
киоскерша. - И вообще, оставьте меня в покое!
Озадаченный, я поехал на работу. Вторая встреча с предполагаемым
инопланетянином окончательно сбила меня с толку, но в то же время я был
рад, что он жив и от столкновения с КАМАЗОМ ничуть не пострадал. Смысл
происходящего был совершенно не ясен мне. Впрочем, может быть, всё это игра
больного воображения? Может быть, это вовсе не инопланетянин, и никакого
контроля надо мной нет? И тот лжекомандировочный, может быть, вовсе и не
лжекомандировочный, а самый что ни на есть настоящими, самый обычный
командировочный? И НЛО он вполне мог видеть, тем более, что тарелочка
действительно была.
На работе всё было по-прежнему, и день прошёл как обычно. Но вот
после работы... После работы я собрался было заехать к одному знакомому
филателисту, который обещал показать мне свою коллекцию довоенных марок.
Знакомый жил где-то на Авиамоторной улице - туда-то я и направил свои стопы
по окончании трудового дня.
День был жаркий и солнечный. Столбик термометра стоял на отметке
"32", духота и пыль окутали город, асфальт плавился под горячим солнцем и
прилипал к подмёткам ботинок.
Я вынырнул из метро на поверхность пылающего города и вдоль сквера с
бюстом "всесоюзного старосты" направился к рынку. У цветочного магазина, не
доходя двух шагов до рынка, путь мне внезапно был преграждён внушительной
толпой, из недр которой доносились встревоженные голоса. Действуя локтями,
я пробрался вперёд и увидел следующую картину.
Тщедушная старушка мёртвой хваткой вцепилась в руку слабо
сопротивлявшегося гражданина лет тридцати с небольшим. Тут же стояла бочка
с надписью "Квас".
- Попался, голубчик! - ехидно прошепелявила старушка, зло блеснув
зелёным глазом из-под кустистых бровей, и я вдруг обрёл уверенность в том,
что именно с неё Эдуард Успенский писал свою знаменитую старуху Шапокляк.
- И чего привязалась? - недоумённо вопрошал у толпы гражданин,
добродушно взирая на цепкую старушенцию с высоты своего почти двухметрового
роста. - Никого не трогаю, стою, пью квас...
- Видали? - завопила Шапокляк. - Никого не трогает? Ишь ты! А кто же,
как не ты, рубь железный в банку кинул, кружку опорожнил, а сдачи взял
мелочью рубля на два, не меньше: шесть двадцаток, три пятнашки и ещё что-то
из меди. Не ты, скажешь?
Гражданин пожал плечами, отхлебнул из кружки изрядную порцию тёмного,
ароматного напитка и ответил:
- Не я, конечно. И в голову такое не пришло бы.
- Как же, не пришло бы! - не отставала старушенция. - Знаем мы вас,
окаянных!.. Ворюга он, истинный крест, ворюга!
- И не стыдно вам, мамаша? - укоризненно покачал головой высокий
гражданин, приканчивая свою кружку с квасом.
- Это мне-то должно быть стыдно? - взвилась Шапокляк. - Милиция!..
Тут только до меня дошло, в чём дело. Здесь, у самого входа в
цветочный магазин, каждое лето ставили квасную бочку, но это была бочка
непростая, а уникальная: квас отпускался не продавцом, а самими
покупателями, иными словами, каждый мог подойти, положить деньги и налить
себе прохладительного напитка на сумму, им оставленную. Весь эффект был
построен на доверии. Поэтому ситуация, представленная старушенцией,
теоретически была возможна, но вот практически... Я "настроился на волну"
обвинённого в воровстве гражданина и в следующий миг уже знал всю правду.
- Не надо звать милицию, - сказал я, выходя в центр круга,
образованного толпой. - Я всё видел и могу клятвенно подтвердить: этот
парень ни в чём не виноват. У него и в кармане-то не больше гривенника.
Гражданин благодарно улыбнулся мне, обрадованный поддержкой
постороннего человека, и произнёс:
- Ну вот, я же говорил, а мне никто не верил... Да отпустите же меня,
мамаша! Вот прицепилась...
Старушенция сконфузилась, выпустила руку гражданина из своих цепких
пальцев, окинула меня подозрительным взглядом, ещё больше сконфузилась,
махнула рукой и заковыляла прочь, бормоча себе что-то под нос. В толпе
послышались незлобливые смешки:
- И на старуху, как говорится, бывает проруха.
- Нет, видали? Как она его!
- Молодец, бабка!
- Шустрая бабуля...
Толпа постепенно рассеялась, исчез и обвинённый в краже парень. Я же,
довольный своим поступком, гордо поплёлся дальше.
Кто-то осторожно тронул меня за локоть. Я обернулся. Круглолицый
румяный мужчина средних лет шёл чуть сзади и с интересом разглядывал мой
профиль.
- Вы что? - спросил я настороженно.
- Удивительно! Как это вы догадались? - приглушённо произнёс мужчина;
в его последних словах слышался скорее не вопрос, а восхищение.
- Что? - Я остановился.
- Вы меня извините, товарищ, что я вот так сразу, среди улицы,
остановил вас, но вы на меня произвели неизгладимое впечатление. Вы так
блестяще разрубили этот гордиев узел...
- Ну и что?
- Но ведь вы же подошли позже! - с жаром произнёс мужчина. - Я вас
сразу заметил, когда вы появились. Вот, думаю, чудак, - вы уж меня
извините, - в такую жару в пиджак вырядился (сам он был в тёмно-синем
батнике фирмы "Вранглер").
- Ну и что? - с вызовом спросил я, чувствуя, что балансирую на краю
пропасти. - Может, мне холодно. А вам что за дело до моего пиджака?
- Да Бог с ним, с пиджаком! - замахал мужчина пухлыми руками. -
Ходите хоть в шубе, это я так, вообще. Просто я вас заметил по этому
пиджаку...
- Не трожьте пиджак! - взвился я, догадываясь, что с этим
подозрительным типом необходимо поссориться - может быть, тогда он
отстанет.
- Да что это вы, право, - обиделся мужчина, выпятив толстую нижнюю
губу, но уходить, по-видимому, не собирался, и вдруг неожиданно спросил: -
Вы экстрасенс?
Кто-то грубо толкнул меня в спину, и я по инерции навалился на
румяного мужчину, слегка боднув его в круглый подбородок; мимо вихляющей
походкой прошлёпал субъект в морковном свитере (в такую-то жару! - подумал
я).
- Вы что? - изумился мужчина.
- Простите, - виновато пробормотал я, и мне почему-то стало стыдно.
Морковного субъекта мужчина, похоже, не заметил.
- Да что с вами? Вам нехорошо?
- Нет, нет, ничего, уже прошло. Жара, знаете ли, и всё такое.
Высоко в небе острым клином прошёл косяк двугорбых верблюдов.
- Верблюды клином пошли, - задумчиво произнёс я, провожая их
взглядом. - Весну чуют.
Мужчина с недоумением взирал то на меня, то на небо.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг