берёзовый ствол. - Неужели у вас нет ни капли любопытства? Ведь земляне так
любознательны. А по поводу неприятностей дома и на работе можете не
беспокоиться: устрою всё в лучшем виде.
- Да уж вы устроите! - огрызнулся я.
- Клянусь! - горячо воскликнул он. - Никто ничего не узнает. Да в
наши планы и не входит рассекречивание своей деятельности именно сейчас. Вы
- единственный человек, которому мы решили довериться. А вы ломаетесь,
словно красна девица. Полетели, а?
Я отрицательно замотал головой, хотя и без прежней решительности.
Палатка, рюкзак, рыболовные снасти были уложены и в ожидании сгрудились у
потухшего костра.
- Николай Николаевич! Соглашайтесь! - умолял командир звездолёта. -
Не пожалеете.
Моя замечательная, вновь обретённая лысина покрылась капельками пота
от напряжённой работы мысли. Я нервно ходил у самой кромки воды и не знал,
как отделаться от этого типа. Лететь я никуда не хотел. Внезапно я
остановился и сел рядом с ним.
- Да поймите, наконец, гражданин гуманоид, - произнёс я,
оправдываясь, - не для меня всё это. Вот лет этак двадцать назад я бы вас и
сам отсюда не выпустил, если бы вы отказались взять меня с собой. А
сейчас... Слишком я привык к спокойной, размеренной жизни.
- К прозябанию, - уточнил пришелец, вздохнув.
- Да ну вас!
- А как же иначе? Прозябание и есть. С работы - домой, из дома - на
работу. Замкнутый круг, и нет из него выхода. Единственное, на что
способны, - раз в неделю на рыбалку съездить. Но чтобы дальше - ни-ни! Вы
гденибудь, кроме Москвы, бывали?
- Ну как же! Крым, Кавказ, Прибалтика...
- Давно?
- Да... нет... в Прибалтике - лет пятнадцать назад, в Крыму... не
помню.
Я чувствовал, что крыть мне нечем.
- Вот-вот, не помните. И крыть вам, действительно, нечем. А ведь
живёте в огромнейшей стране. Жизни не хватит, чтобы её всю объехать. А
вы... Вы на Урале бывали?
- Нет...
- Почему?
- Да всё работа... как-то не пришлось.
- А отпуск? Ведь у вас отпуск - двадцать четыре рабочих дня, плюс
отгулы за ДНД, ДПД, день донора, работу в колхозе и тому подобное. Дней
сорок - сорок пять в году набирается. И что, не хватает времени страну
повидать? Никогда не поверю! Понимаю, конечно, на отпуск обычно
откладывается ремонт квартиры, строительство дачи, всякие прочие домашние
дела. Но ведь не каждый же год! А всё почему? Потому что и здесь всё тот же
замкнутый круг. Все куда летом едут? На юг! И вы - туда же! А там и без вас
уже полстраны животы свои на солнце греет. И никак вам из этого круга не
вырваться. Потому как засосала вас привычная, размеренная жизнь... Ну что,
летите?
Я вытер платком вспотевшую лысину и смущённо произнёс:
- Не могу я. Да и не готов сейчас к этой поездке... к этому полёту.
Поймите меня.
Пришелец безнадёжно махнул рукой, резко встал, достал часы из
жилетного кармана, щёлкнул крышкой, присвистнул и властно сказал:
- Всё! Больше я ждать не могу. Мне очень жаль, но придётся применить
силу. Собирайте вещи и следуйте за мной. У меня приказ доставить вас на
нашу планету, и не выполнить его я не могу.
- Нет! - завопил я в ужасе. - Это произвол! Не имеете права! Я буду
жаловаться в ООН!..
Я осёкся под пристальным взглядом командира звездолёта. Взгляд
обжигал лицо, пронизывал до самых кишок.
- Не имеете... - выступил было я, но тут же взвалил на спину рюкзак,
палатку, подобрал рыболовные снасти и, ни слова не говоря, зашагал прочь от
водохранилища. Ноги сами несли меня к звездолёту. Воля моя была
парализована. Сзади в полном молчании шёл пришелец и буравил мою спину
всесильным, немигающим взглядом.
- Я очень сожалею, Николай Николаевич, что пришлось применить силу,
но другого выхода у меня не было, - оправдываясь, произнёс командир
звездолёта, когда мы вышли к картофельному полю.
Я молчал. Язык не ворочался, прилип к горлу, мысли отсутствовали.
Влекомый чужой волей, я шёл по свежевспаханной земле к трапу звездолёта.
Всего несколько минут потребовалось, чтобы подняться на борт
"неопознанного летающего объекта". Как только люк захлопнулся, заработали
двигатели. Чьи-то руки заботливо сняли со спины рюкзак и палатку. Я
обернулся, но ничего не смог разглядеть в темноте. Мягкая волна тёплого
воздуха прошлась по моему лицу, послышалось мерное, тихое жужжание.
Вспыхнул свет.
Глава третья
Просторное помещение в виде цилиндра, увенчанного высоким куполом,
представилось моему взору. Часть стены была занята стеллажами с книгами, а
слева и справа от стеллажей удачно расположилось десятка два неземных
картин, удивительных, чудесных и необычных одновременно. Массивные
бархатные портьеры скрывали значительную часть стены и придавали комнате
респектабельный вид. Помещение заливал мягкий голубоватый свет, нежные,
чуть слышные звуки, напоминающие музыку и навевающие сон, таяли в воздухе.
Мебели почти не было, лишь несколько глубоких кресел да небольшой
журнальный столик под изящным торшером - вот и вся нехитрая обстановка
этого странного помещения.
В одном из кресел сидел командир звездолёта и лениво перебрасывал
большие листы какого-то красочного, со вкусом иллюстрированного журнала.
- Добро пожаловать на наш звездолёт! - отложив журнал в сторону,
сказал он и приветливо улыбнулся. - Чувствуйте себя здесь как дома.
- Хорош дом! - проворчал я в ответ. Чувство глубокой обиды не
проходило.
И тут меня прорвало.
- Вы террорист! - завизжал я фальцетом, гневно вращая глазами. - Вы
мафиози! Такие, как вы, убили Альдо Море и Улофа Пальме! А Кеннеди? Зачем
вы убили Кеннеди? Он вам что - дорогу перешёл?
Далее я понёс такую чепуху, что всякий нормальный человек не выдержал
бы и минуты, но командир звездолёта был исключительно гостеприимным
хозяином: он терпеливо слушал и лишь вежливо улыбался.
Выговорившись, я тяжело рухнул в кресло и вытер со лба пот.
Командир встал, подошёл к стене и раздвинут портьеры.
- А теперь, любезнейший Николай Николаевич, соблаговолите взглянуть
сюда.
Портьера скрывала средних размеров окно, или, как говорят в таких
случаях, иллюминатор. За толстыми стёклами царила чёрная пустота бездонной
ночи со светящимся голубым шаром посредине.
- Что это? - почему-то шёпотом спросил я, смутно подозревая истину.
- Это ваша Земля, - как бы невзначай ответил командир, снова берясь
за журнал.
Я бросился к окну. Передо мной действительно была Земля. И хотя я
никогда не видел её вот так, сразу, всю целиком, я её узнал. И узнал бы,
наверное, среди тысяч других таких же шариков, узнал бы тотчас, и не
глазами, а сердцем. Потому что в этот миг я понял, что какая-то невидимая
нить, связывающая меня с чем-то очень родным и дорогим, натянулась и
вот-вот оборвётся... Голубой шар заметно уменьшался в размерах.
"Значит, это правда!.."
- Конечно, правда! - подхватил мою мысль командир. - Теперь вы,
Николай Николаевич, надеюсь, поняли, что никакие мы не террористы...
- Самые настоящие террористы! - перебил я его - Вы космические
террористы! Вы похищаете людей и продаёте их в рабство на соседние планеты.
Уж не на Марс ли вы меня везёте, чёрт побери?..
- Марс уже позади. Смотрите, да и вся ваша Солнечная система давно
растаяла в бесконечности... Послушайте, Николай Николаевич, давайте
поговорим серьёзно. - Тон командира стал суровым и решительным. - Наша
встреча не случайна. Я прилетел именно за вами и именно вас я должен
доставить на нашу планету. Таков приказ. Но, как я теперь убедился, своё
согласие на этот полёт я дал слишком поспешно. Не думал, что мне придётся
вступать в конфликт с совестью, а совесть моя на вашей стороне, хотя разум
не в состоянии понять, почему вы противитесь столь редкой и, пожалуй,
единственной в вашей жизни возможности посетить чужую планету. Ну да Бог с
ней, с возможностью. Уговаривать я вас больше не буду, потому что это
бессмысленно. Ваши доводы меня не убедили и не убедят, так же как и мои
вас. Давайте останемся каждый при своём мнении, тем более что не они сейчас
руководят нашими действиями. Наши судьбы вершит Совет, его сила и мысль
движут этим звездолётом, а я всего лишь исполнитель его воли. Приказ должен
быть выполнен. Во что бы то ни стало. Я человек долга. Простите меня.
Последние слова прозвучали отрывисто и глухо. Командир звездолёта
тяжело поднялся с кресла и подошёл к иллюминатору.
- Я ведь звёздный разведчик, а не боевик из группы захвата, -
произнёс он тихим, печальным голосом, глядя в бездонную тьму. - Нет, больше
на подобные авантюры я своего согласия не дам. Хватит! Третья сотня на
исходе... - Он обернулся и вплотную подошёл ко мне. - Не так я представлял
себе нашу встречу, любезный мой друг, совсем не так. Не думал я, что
придётся увозить вас силой. Что ж, такова судьба: Ещё раз простите меня.
Я смутился. Мне стало искренне жаль его.
- Ну, будет вам, - проворчал я с чуть заметными нотками сочувствия в
голосе. - Что ж, я понимаю... Приказ... Что ж: Сам в армии служил... Святое
дело... Приказы надо выполнять:
- Вы правда не сердитесь на меня? - обрадовался командир, порывисто
хватая меня за руку. - Вы ведь понимаете, что я не по своей воле: Но
клянусь вам, вы не пожалеете об этом полёте! Это будет прекраснейшее
путешествие! Вот увидите. Не верите?
Командир снова искрился улыбкой, отличное расположение духа вновь
снизошло на него.
- Нет, почему же, верю, - пробормотал я, тупо уставившись в стену. -
Ведь другого мне не остаётся...
- Вот и отлично! Верьте! Верьте, Николай Николаевич, дорогой мой! Вы
прекрасно проведёте время, ручаюсь вам! А пока мы ещё в пути, я поведаю вам
кое-что о нашей планете. Вам это будет интересно.
- Валяйте. - Я устало махнул рукой и плюхнулся в кресло. Я сдался. А
что мне ещё оставалось делать?..
- Итак, - начал командир звездолёта, устраиваясь в кресле напротив
меня, - наша цивилизация расположена на далёкой планете, которая вашей
науке ещё неизвестна...
Более часа длился рассказ звездолётчика. Сначала рассеянно, а потом
всё более и более увлекаясь, внимал я ему. О своей планете, которую
командир называл почему-то Большим Колесом, он говорил с упоением и
чувством нескрываемой гордости. Выяснилось, что обе планеты - Земля и
Большое Колесо - практически почти ничем не отличаются друг от друга. Их
радиусы, масса, химический состав - всё было схожим, различия заключались
лишь в незначительных деталях.
- И нет в этом ничего удивительного, дорогой Николай Николаевич, -
продолжал командир звездолёта. - Наши звёздные системы имеют одинаковую
структуру и похожи друг на друга так, как могут быть похожи лишь
единоутробные близнецы. И это несмотря на огромное расстояние, отделяющее
их. Наше Солнце имеет девять планет, и Большое Колесо, так же как и ваша
Земля, вращается по третьей от центра орбите. Наш год равен вашему, а сутки
- вашим суткам. Ну а теперь скажите мне, дорогой Николай Николаевич, почему
наши планеты, столь похожие с точки зрения астрономической науки, должны
отличаться по другим параметрам? Не знаете? Так я вам отвечу. Они не только
не должны отличаться, они обязаны быть одинаковыми. Посудите сами, Николай
Николаевич, Вселенная создала совершенно одинаковые предпосылки, например,
для возникновения жизни на наших планетах, а это значит, что сама жизнь, её
формы, темпы развития, эволюция, разум, наконец, должны быть если не совсем
идентичными, то близкими к этому. А почему? Да потому, что одни и те же
причины вызывают одинаковые следствия. Это закон природы. А отсутствие у
нас бровей или, скажем, подбородка - это, так сказать, небольшой штрих к
портрету, вольность художника, коим является Природа. Таких мелких отличий
у нас множество, но в общем мы похожи, это вы должны себе уяснить, дорогой
мой Николай Николаевич...
Дверь бесшумно ушла в стену, и на пороге возник высокий человек в
синем комбинезоне. Он был молод, черноволос и широкоплеч, глаза его
светились лукавством. Отсутствие у него бровей и подбородка делали его
похожим на моего гостеприимного хозяина, будь он неладен:
Командир устремил на вошедшего гневный взгляд и не отрывал его с
полминуты, лишь высокий лоб его порой хмурился, да пальцы рук нервно
выбивали дробь по пластиковой поверхности столика. Молодой инопланетянин
стоял, смущённо потупив взор, и изредка вскидывал на командира виноватые
глаза. Но вот обмен взглядами окончился, командир кивнул, и молодой человек
бесшумно удалился.
- Вот он, голубчик, - сказал командир, когда мы вновь остались
вдвоём. - Это тот самый бортинженер, о котором я вам говорил. Вы не
волнуйтесь, Николай Николаевич, я его пропесочил, долго помнить будет.
- Да когда же вы успели? - удивился я.
Командир снисходительно улыбнулся.
- Николай Николаевич, какой же вы, право, ещё ребёнок. Вы что же
думаете, две тысячи лет, которые нас разделяют, - так, пустой звук? Вы за
свои сто лет вон что успели сделать. Ну вспомните, Николай Николаевич,
каков был уровень развития вашей науки в конце прошлого столетия?
Вспомнили? Появился первый паровой двигатель, заявило о своём существовании
электричество, Дарвин создал теорию эволюции. А сейчас? Вы чувствуете, как
далеко шагнула ваша наука? Могли бы вы в прошлом веке представить себе,
например, такие понятия, как генетика, электроника, кибернетика, компьютер?
Космос, в конце концов? А сейчас в этом каждый школьник разбирается. А ведь
научно-технический прогресс не стоит на месте, он, как вам известно,
ускоряется, и чем дальше, тем быстрее. Ни один ваш писатель-фантаст даже
вообразить себе не может, что будет на Земле через две тысячи лет. Просто
не хватит фантазии, настолько вы ещё примитивно мыслите. А ведь мы
"обогнали" вас именно на такой срок. Мы - это вы через две тысячи лет. Так
неужели вы, уважаемый Николай Николаевич, думаете, что наша наука, на
несколько порядков превосходящая вашу, не в состоянии создать более
совершенного способа общения, нежели обыкновенная человеческая речь? Ведь
речь имеет массу недостатков, затрудняющих и замедляющих обмен информацией.
Взять, к примеру, языковой барьер. Или трудность общения между людьми
разного интеллектуального уровня, словарный запас которых во многом
различен. Ведь что такое человеческая речь? Набор слов. А что такое слова?
Символы, эквиваленты, с помощью которых человек пытается обозначить весь
набор образов, мыслей, чувств и их оттенков, каких-то абстрактных понятий,
заложенных тем или иным способом в его мозг. Но ведь слова не передают и
десятой доли того, что хочешь выразить. Так не лучше ли исключить их из
общения и передавать информацию напрямую, из мозга в мозг? Ведь тогда
гарантируется полная достоверность информации, передаваемой одним
собеседником другому. В вашем мозгу воспроизводится именно тот образ,
который я хотел бы вам передать.
- Но ведь это же гипноз! - воскликнул я.
- Отнюдь. Гипноз предполагает подчинение воли одного человека воле
другого. А в нашем случае - обыкновенная передача мысли на расстояние. Мозг
- одновременно приёмник и передатчик информации. Он и у вас, землян,
выполняет те же функции, но у вас обмен информацией происходит посредством
ушей и речевого аппарата, мы же осуществляем этот процесс с помощью
специальных рецепторов, которые, кстати, есть у каждого человека, и у
землян в том числе. Другое дело, что вы не знаете, как ими управлять. Так
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг