Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
узнать то, что уже известно мне. Во-первых, пока вы спали, я успел обойти
весь дом отдыха и теперь имею некоторое представление о его архитектурных
особенностях, а также расположении ряда служб, включая кабинет директора,
медпункт, кухню и так далее. На первом этаже, помимо столовой, мне удалось
обнаружить небольшой спортивный зал с теннисными столами, биллиардную,
видеосалон - правда, не функционирующий ввиду отсутствия необходимой
аппаратуры, а также зал игровых автоматов, в котором аппаратура хотя и
присутствует, но неисправна. Возле столовой расположен склад
спортинвентаря, где, кстати, можно взять напрокат лыжи. Второй этаж отведён
под жилые помещения обслуживающего персонала и сотрудников дома отдыха;
здесь же размещены все административные службы, включая кабинет врача.
Третий этаж целиком и полностью отдан нам, отдыхающим. Кстати, раз уж я
коснулся жилой части здания, то хочу сообщить вам, любезный Максим
Леонидович, прелюбопытную деталь: соседний с нами номер, тот, что разделяет
наш и хомяковский, пустует.
      - Вот как? - заинтересовался я.
      - Именно так. Теперь, во-вторых...
      - Позвольте, Григорий Адамович, - перебил я его, - есть ещё четвёртый
этаж.
      - Четвёртый? - быстро спросил он, в упор глядя на меня. - А что -
четвёртый? Этаж как этаж. Дело в том, что я там не был - не успел. Так,
понаслышке, выяснил, что в основном он занят под складские помещения, где
месяцами пылится постельное белье, как чистое, так и грязное, ждущее
отправки в прачечную, тут же свалена нераспакованная мебель, моющие
средства и так далее. Словом, нормальному человеку там делать нечего.
Теперь, во-вторых: я виделся с Хомяковым. Да-да, виделся, и даже
переговорил с ним. И надо вам сказать, Максим Леонидович, личное знакомство
ещё больше усугубило моё отрицательное мнение о нём. Грубый, неотёсанный
тип, краснорожий верзила, похожий на объевшегося борова. Но, как ни
странно, на вопросы мои ответил. И знаете, что он мне сказал? В ту ночь,
когда он видел вас, он был трезв как стёклышко.
      - И тем не менее он продолжает утверждать, что видел, как я шёл по
коридору со стороны холла? - спросил я.
      - Да, - ответил Мячиков, медленно прохаживаясь по номеру. -
Продолжает утверждать. Это-то и странно. Знаете, что я подумал? - Он
остановился и резко повернулся ко мне. - Если он был трезв, то ошибиться не
мог - это факт. Согласны? - Я кивнул. - А раз он продолжает стоять на
своём, значит его заявление - заведомая ложь, а отсюда следует, что,
клевеща на вас, он преследует вполне определённую цель.
      - Какую же?
      - Вы не догадываетесь? По-моему, это ясно: он пытается свалить вину
на вас.
      - Так вы думаете, что это именно он убил алтайца?
      - Кстати, фамилия алтайца - Мартынов, это я тоже выяснил между
делом... По поводу же того, кто убийца, я пока судить не берусь, но тот
факт, что Хомяков каким-то образом причастен к этому делу, по-моему, не
оставляет сомнений.
      - Он мог солгать, когда говорил, что был трезв в ту ночь, -
предположил я.
      - Зачем? - быстро спросил Мячиков. - Зачем ему лгать? Не кажется ли
вам, Максим Леонидович, что он специально стоит на своём, чтобы ему
поверили - трезвому веры больше. И следователь, кажется, клюнул на эту
приманку. А был он пьян или трезв, это значения не имеет, важно то, что он
сказал на допросе. На допросе же он самым наглым образом поставил под удар
вас, любезный Максим Леонидович. И самое неприятное для вас то, что вы
действительно были в коридоре.
      - Он в номере живёт один?
      - Нет, - повернулся ко мне Мячиков и устремил на меня любопытный
взгляд, - не один. Вопрос правомерен. Браво, мой друг! Когда я заходил к
Хомякову, в его номере была женщина.
      - Женщина? Жена, наверное?
      - Исключено, - замотал головой Мячиков. - По двум-трём оброненным ими
словам я понял, что, хотя они и прибыли сюда вместе, в супружестве не
состоят.
      - Ясно, - кивнул я, - решили приятно провести время вдали от
любопытных глаз знакомых и, возможно, своих законных супругов.
      - Вот-вот, - согласился он, - так я и подумал. Кстати, именно наличие
женщины и подтверждает слова Хомякова о том, что он был трезв или, по
крайней мере, только слегка выпивши. Но только слегка. Посудите сами,
Максим Леонидович, какая женщина позволит своему любовнику напиться в
первую же выпавшую на их долю ночь, свободную от посторонних, как вы верно
заметили, глаз? Да никакая, если, конечно, не предположить, что
единственной целью их уединения явилась обоюдная патологическая страсть к
спиртному. Но в это верится с трудом. Вы согласны со мной, дорогой друг?
      - Абсолютно, - ответил я.
      - Итак, - продолжал Мячиков, - Хомяков был трезв или только слегка
пьян - и в том и в другом случае он не мог видеть вас идущим по коридору со
стороны холла. Отсюда вывод: его показания заведомо лживы. А ложь всегда
наводит на некоторые размышления. По крайней мере, Хомякова ни в коем
случае нельзя упускать из виду.
      Я задумался.
      - Что ж, - сказал я наконец, - за рабочую гипотезу Хомякова принять
можно, хотя на данном этапе ничего конкретного я бы утверждать не взялся.
Кстати, Григорий Адамович, что вы можете сказать об этих так называемых
алтайских передовиках? Вот у кого наверняка могли быть мотивы к убийству.
      - Да, с этими отчаянными парнями шутки плохи. Возможно, в чём-то они
не поладили, повздорили - и одним стало меньше. Алтай - совершенно дикая
страна, и живут там одни дикари, для которых жизнь человека не дороже
бутылки водки или, скажем, ставки в преферанс. И всё же я более склонен
поверить в версию с Хомяковым.
      - Любая версия должна опираться на факты, - возразил я.
      - Согласен, - кивнул Мячиков, - именно факты и привели меня к этой
версии. Хомяков повинен в одном величайшем грехе - во лжи. Это факт? Факт,
по крайней мере, мы с вами только что выяснили его. А ложь, по моему
разумению, всегда страшней любого деяния честного человека, как бы
неприглядно это деяние ни выглядело на первый взгляд. Вы согласны? - Я,
подумав, кивнул. - Итак, Хомяков - кандидат номер один. Если допустить, что
наши логические построения верны, то события прошлой ночи можно представить
следующим образом. Около трёх часов Хомяков встретился в холле, вернее, на
лестничной площадке, с тем несчастным, которого то ли в результате внезапно
вспыхнувшей ссоры, то ли по заранее обдуманному плану - истинных причин
убийства мы, к сожалению, пока не знаем - вышеупомянутый Хомяков ударил
ножом и смертельно ранил. Потом он вернулся в номер, оставив умирающего на
месте преступления, но, прежде чем закрыть за собой дверь, увидел вас: вы
крадучись шли по коридору, озираясь по сторонам и прислушиваясь. Первым его
чувством был испуг, но потом отчаянная мысль пришла ему в голову: он решил
всё содеянное им свалить на вас. Именно так он и поступил, когда подошла
его очередь отвечать на вопросы следователя, но сделал это умно и тонко:
говоря о вас, дорогой друг, он ни на йоту не отступил от истины, изменив
лишь направление вашего движения по коридору. Так что к разговору с вами
следователь был уже основательно подготовлен. Можно предположить, что
вашему рассказу он не поверил...
      - Так оно и было, - вставил я.
      Он кивнул:
      - Тем самым следователь включил вас в список подозреваемых, и теперь
вы, дорогой Максим Леонидович, у него, как говорится, "под колпаком". Но я
уверен, справедливость восторжествует, и всё тайное в конце концов станет
явным. По крайней мере, мы должны приложить к этому максимум усилий.
      Версия Мячикова показалась мне убедительной. Пожалуй, из числа всех
кандидатов в преступники Хомяков был наиболее яркой фигурой. Мячиков прав:
даже самая маленькая ложь чёрным, несмываемым пятном ложится на любого,
пусть кристально чистого человека. Но одна мысль всё же не давала мне
покоя: ложь Хомякова, с другой стороны, вовсе не означала, что он причастен
к убийству, могли ведь быть у него и иные причины лгать. И тем не менее я
был доволен ходом нашего расследования - хотя моё участие в нём было пока
что чисто символическим - и искренне восхищён кипучей деятельностью,
которую развил неунывающий Мячиков с самого раннего утра.
      - А вы действительно не теряли времени даром, Григорий Адамович, -
улыбнулся я ему, одеваясь и приводя себя в порядок. В голове стучало и
ухало с такой силой, что я невольно поморщился, когда резко поднялся с
кровати.
      - Что с вами? - участливо спросил Мячиков, заметив моё состояние.
      - Пустяки, - махнул я рукой. - Голова разболелась. Пройдёт.
      - Конечно, пройдёт, - подхватил Мячиков, сокрушённо хмуря брови, - но
всё-таки какая неприятность...
      - Не берите в голову, пустяки.
      - Хороши пустяки! - Он вдруг хлопнул себя ладонью по круглому
выпуклому лбу, озарённый внезапной мыслью. - Бог ты мой! Какой же я осёл! А
вы молчите, Максим Леонидович, ни слова мне не говорите. Я ведь не
предупредил вас, что по ночам храплю, и, говорят, сильно. Сам-то я этого не
замечаю, а вас наверняка донимаю вот уже вторую ночь. Вот незадача-то! Вы
бы сразу сказали, дорогой мой. Оттого и голова болит, что я вам спать не
даю. Очень, очень сожалею об этом и искренне раскаиваюсь в содеянном.
      Бесспорно, он был прав. Мой организм выразил своеобразный протест
против его чудовищного храпа - в виде бессонницы и вызванной ею головной
боли. Мозг Мячикова был поистине кладезем всевозможных мыслей, среди
которых немало было и мудрых. Вот и сейчас одна такая мысль, видимо,
выплыла на поверхность его сознания и разгладила морщины на лбу.
      - Я знаю, что делать! - радостно потирая руки, возвестил он. - Только
прошу вас, Максим Леонидович, дорогой, не усмотрите в моих словах
что-нибудь обидное - моими помыслами движет исключительно расположение к
вам, участие и желание помочь. Верьте мне. Кроме того, это может послужить
интересам нашего общего дела. - Он сделал небольшую паузу. - Не перебраться
ли вам, дорогой друг, в соседний номер - ведь он пустует?
      Идея показалась мне неожиданной и действительно представляющей
интерес. Я был далёк от мысли подозревать этого добряка в желании
избавиться от меня и попытке завладеть номером в единоличное пользование.
      - Представляете, какое преимущество мы получим, если вы переселитесь
туда! - продолжал он, воодушевляясь. - Ведь через стену - а стены здесь,
заметьте, очень тонкие - будет находиться комната Хомякова, за которым мы
сможем установить наблюдение гораздо более тщательное, чем сейчас. Этим
переездом мы убьём, так сказать, сразу двух зайцев: избавим вас от
неприятного соседа-храпуна и вплотную приблизимся - по крайней мере,
территориально - к предполагаемому убийце. Ну, соглашайтесь! А нет - так я
сам перееду, чтобы не затруднять вас лишними хлопотами. А, Максим
Леонидович?
      Я поймал себя на мысли, что всё, что бы ни делал или ни говорил
Мячиков, всегда отвечало моим собственным намерениям, - словом, между нами
наметилась полная гармония. Общаться с ним было легко и приятно. Вот и
сейчас, высказывая своё предложение, он словно бы читал мои мысли, вернее,
предсказывал: не предложи он мне этого сейчас, я бы сам наверняка додумался
до того же часом позже - настолько предложение Мячикова соответствовало
моим желаниям.
      - Вы как всегда правы, Григорий Адамович, - сказал я. - Я сегодня же
переговорю с директором.
      - Вот и отлично. Только не откладывайте на потом, поговорите тотчас
же - а то, не дай Бог, номер займёт кто-нибудь другой.
      Я вновь был вынужден согласиться с ним.











2.




      Кабинет директора оказался запертым, но я решил не уходить и во что
бы то ни стало дождаться его, дабы не возвращаться к вопросу о переезде
вторично. От нечего делать я начал бродить по пустынному коридору второго
этажа, пока моё внимание не привлёк хриплый, натуженный голос Вилли
Токарева из-за приоткрытой двери, на которой красовалась табличка с
аккуратной надписью "Медпункт". Я вспомнил о своей головной боли и
решительно толкнул дверь. В нос мне ударил запах спирта и табачного
перегара. В кабинете царили беспорядок и хаос, за столом, заваленном
всевозможным хламом, какими-то бумагами и пустыми коробками изпод лекарств,
сидел молодой блондин в грязном, некогда белом халате и печальными глазами
изучал меня.
      - А, пациент, - сказал он, слегка приглушив магнитофон и выпуская к
потолку сизую струю дыма. - Заходите, пациент. На что жалуетесь? На местную
кухню, полагаю?
      Я сказал, что нет, на кухню я давно уже не жалуюсь, бесполезно, а вот
головная боль, действительно, с самого утра беспокоит; в заключение я
попросил чего-нибудь от головы.
      Пока я говорил, он печально кивал, уперев неподвижный взгляд в
переполненную пепельницу. Среди вороха бумаг красовались совершенно
неуместные на этом столе надкушенный солёный огурец, горбушка чёрного хлеба
и наполовину опорожнённый стакан с какой-то бесцветной жидкостью. "Спирт!"
- мелькнуло у меня в голове, и тут только я заметил, что врач - а молодой
человек, несомненно, был врачом - изрядно пьян. Он развёл руками и с трудом
сфокусировался на моей персоне.
      - Увы! В эту дыру лекарства перестали поступать ещё полгода назад. Вы
небось анальгин желаете? - Я кивнул. - Во-во, анальгин нынче все хотят.
Как-то сразу у всех головы, зубы и животы разболелись - у всей нашей страны
необъятной, от края и до края, - а анальгина-то нетути, нема, амба, исчез с
концами, и до конца века не ожидается. Впрочем, у спекулянтов за восемь рэ
пачка вы его ещё сможете достать, но торопитесь, скоро и у них не будет.
      Я выразил слабую надежду, что у него, возможно, найдётся какое-нибудь
другое болеутоляющее средство, не столь дорогостоящее и менее дефицитное,
но он решительно покачал головой и участливо заглянул мне в глаза.
      - Сильно болит, да? Я вас понимаю, ох как понимаю! Может, давление? -
Я пожал плечами. - Давайте померяем. - Давление оказалось в норме. - А
знаете, я могу предложить вам одно великолепное средство, только вы никому,
хорошо? - Я сказал, что готов хоть на трепанацию черепа, лишь бы унять эту
проклятую боль. - Учтите, средство народное, и пользоваться им нужно
осторожно. - Он. хихикнул, подмигнул и достал из-под стола четырёхгранную
зелёную бутыль, в которой плескалось ещё изрядное количество жидкости.
      - Цэ два аш пять о аш, - прочитал он надпись на этикетке, - это по
научному. А по-нашему, по-простому, это звучит куда приятней: спирт
этиловый медицинский. Обратите внимание, пациент, - как слеза. Средство
верное, проверенное, панацея от всех зол, бед и болезней. Пить чистым,
неразбавленным, в отношении закуски никаких противопоказаний нет. Больше
ста грамм зараз пить не советую, ибо от большего вас развезёт. Ну как,
устроит вас подобное средство? Я вам рекомендую его как врач.
      Я махнул рукой и согласился. А что мне ещё оставалось делать, если с
минуты на минуту голова моя готова была взорваться, словно паровой котёл?
Он, похоже, остался доволен. Умелой рукой плеснув в чистый стакан обещанное
количество лекарства, он не забыл налить и себе.
      - За ваше здоровье, - провозгласил он, и это пожелание прозвучало
сейчас как нельзя более кстати, особенно в устах врача. Мы выпили
одновременно, и одновременно же схватились за огурец, но он, как
гостеприимный хозяин и человек тактичный, первый убрал руку, и я сунул в
рот непочатый ещё тупорылый конец огурца, пытаясь сдержать слёзы и не
задохнуться. Придя в себя, я заметил на себе его снисходительный взгляд.
      - Удачно? - спросил он.
      - Вполне, - прохрипел я и подумал, что, наверное, окончательно сошёл
с ума, если пью спирт с незнакомым мне человеком, да ещё в его кабинете и
при исполнении им своих служебных обязанностей. Внезапно на ум пришла
интересная мысль. Я вынул из кармана найденную накануне ампулу и положил её

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг