по-детски наивное, но неожиданно родное, бесконечно близкое слово -
"дедушка". Он похлопал Игоря по плечу и нарочито грубовато, неумело
скрывая неведомо откуда взявшуюся нежность в голосе, произнёс:
- Тогда слушай, паренёк, что я тебе скажу, и хорошенько запоминай.
Без этого тайга тебя не примет.
Более часа дед Мартын раскрывал перед Игорем прехитрости таёжной
науки, и ещё столько же времени ушло на вопросы, которыми любопытный
мальчуган буквально засыпал деда. У обоих словно камень с души
свалился, когда они, уже заполночь, довольные и возбуждённые, легли
спать.
Утро выдалось ясным и тихим. Столбик термометра поднялся до минус
десяти, и теперь уже не оставалось никаких сомнений, что через
каких-нибудь пару дней весна окончательно вступит в свои права. С
рассветом став на лыжи, дед и внук вышли в путь. Дед говорил без
умолку, знакомя Игоря с тайгой - со своею тайгой; он знал здесь
каждый куст, каждое деревце, каждый овраг, помнил все детали
ландшафта, все изгибы лыжни, все названия крохотных озерков, великое
множество которых рассыпано было по бескрайнему лесу рукой
невидимого великана. Забыв обо всех треволнениях минувших недель,
Игорь отдался беззаботному счастью. Доволен был и дед Мартын,
внезапно осознав, что его знания и опыт нужны не только бессловесной
тайге и её обитателям, но и кому-то из людей.
Марс, верный пёс деда Мартына, радуясь выпавшей на его долю весёлой
прогулке, бурой тенью носился вдоль лыжни; зайцы и белки при
приближении лохматого чудища бросались врассыпную.
Но случалось, старый лесник неожиданно останавливался, с тревогой
принюхивался, озирался по сторонам, замирал, долго глядя в чистое,
без единого облака, небо, качал головой и приговаривал:
- Не нравится мне всё это, ох, не нравится. Видит Бог, быть беде.
- Что случилось, дедушка? - шёпотом спрашивал Игорь, боязливо
озираясь. - Что тебе не нравится?
Дед испытующе смотрел на внука, и в его старых серых глазах мальчик
читал печаль и тоску.
- Ничего, Игорь, ничего. Может, всё ещё обойдётся...
Но он и сам не верил своим словам.
Безотчётная тревога передавалась и мальчику, хотя о её причинах он
не знал. Правда, недавние события, заставившие население целого
города покинуть обжитое место, и ряд других, не менее странных,
непонятных и таинственных, порой оборачивающихся ужасными трагедиями
и катастрофами, прокатившихся по всей Земле подобно гигантской волне
цунами и заставивших человечество содрогнуться, - вся эта вереница
явлений, природу которых не мог понять никто, довольно подробно
освещалась в мировой прессе, по радио и телевидению, и Игорь, хотя и
страдал от недостатка информации (единственным её источником в
"пятьдесят восьмом" была местная газета, выходившая раз в неделю),
всё же был осведомлён о них. Но таёжная идиллия, в которую мальчик
окунулся именно по вине этих событий, затмила собой все тревоги той,
далёкой теперь, жизни, всю мирскую суету и все людские проблемы,
которыми жил и дышал цивилизованный мир планеты. Он попал в райский
уголок, и другого мира для него не существовало.
В полдень они остановились перекусить. Дед Мартын достал из дорожной
сумки два куска вяленой оленины, луковицу и несколько варёных
картофелин. Луковицу он аккуратно разрезал ножом на две равные
половины.
- На, держи, - протянул он Игорю его часть импровизированного
сухого пайка.
Мальчик с аппетитом набросился на еду. Дед с улыбкой смотрел на
него.
- Ну как, небось повкуснее будет ваших консервов?
- Ещё бы! - с трудом проговорил Игорь сквозь плотно набитый рот.
- Когда вернусь, никто не поверит, что я ел настоящее оленье мясо!
Лесник нахмурился.
- Знаешь, Игорь, - медленно проговорил он, глядя куда-то вдаль, -
живи у меня. Оставайся здесь навсегда.
- Я согласен! - выпалил мальчик, но тут же осёкся. - А как же
мама, папа? Они тоже будут жить с нами? - Голос его зазвенел от
сомнения.
- Вряд ли. - Дед пожал плечам. - Думаю, они не оставят свою
работу.
- Мама согласится, вот увидишь, дедушка, - с жаром возразил Игорь.
- Мама, возможно, и согласится, но Николай... - дед замотал седой
головой. - Нет, твой отец никогда не пойдёт на это. Он слишком
фанатично предан своей работе, и ни за какие блага мира не променяет
её на иную жизнь. Уж мне ли не знать своего племянника! - В голосе
старика зазвучали жёсткие нотки. - Ради своей проклятой работы он
готов угробить даже собственного сына! - Глаза его гневно
сверкнули, жилистый кулак с хрустом сжался.
- Но... как же... - растерянно пробормотал Игорь.
Дед прервал его жестом руки.
- Я знаю, что ты хочешь сказать, внук. Они твои родители, и ты
любишь их. Думаю, и они тебя любят... по-своему. Но пойми, Игорь,
жить так, как живут они, нельзя. Нельзя, понимаешь. Ты погибнешь,
если вернёшься в тот мир, а я хочу, чтобы ты жил. Ты должен жить,
паренёк, должен, понимаешь. Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на
солнце?
Игорь густо покраснел.
- Я ведь никогда...
- Знаю. Ты никогда не видел солнце. По-твоему, это правильно?
Человек не может жить без солнца. Посмотри, на кого ты похож.
Ходячий мертвец. А ведь тебе всего лишь четырнадцать. Четырнадцать!
А что с тобой будет в двадцать? В тридцать? Бронхиальная астма, рак
лёгких или ещё какая-нибудь гадость. Да ты и не доживёшь до
тридцати, парень.
Дед Мартын поймал на себе испуганный взгляд мальчика и понял, что
увлёкся.
- Я не хотел пугать тебя, Игорь, - мягче сказал он. - Всё ещё
можно исправить. Но ты должен понять, что я прав. Тебе нельзя
возвращаться в тот мир. В мир, в котором нет солнца.
- Что же мне делать, дедушка? - совсем потерялся Игорь.
- Не знаю, - глухо сказал лесник. И вдруг порывисто прижал внука к
себе. - Поверь, паренёк, я хочу тебе только добра. Живи у меня,
тайга исцелит тебя ото всех твоих хворей.
Игорь молчал. В глазах его блестели слёзы.
- Я должен был тебе это сказать, внук, - продолжал дед Мартын
дрогнувшим голосом. - Должен, понимаешь. А решать тебе. Тебе и
твоему отцу. Надеюсь, он всё-таки не так слеп и, в конце концов,
поймёт, что к чему. Поживём - увидим, - заключил он и взглянул на
небо. - Пора трогаться, паренёк, день уже пошёл на убыль. Прости,
если я сделал тебе больно.
Они двинулись дальше, лесник впереди, мальчик следом. Игорю
казалось, что что-то важное, незыблемое, вечное в один короткий миг
рухнуло, ушло из-под ног. Перед ним возникла дилемма, разрешить
которую было не так-то просто: жить здесь, в тайге, вдали от
родителей - либо медленно умирать там, в том мире, где нет солнца.
День потерял свою привлекательность, и даже весеннее солнце больше
не радовало его глаз - будущее вдруг открылось ему во всей своей
откровенности и безысходности. Теперь он смотрел на мир иными
глазами, глазами мальчика, который внезапно повзрослел.
Прошёл час.
- Стой!
Дед Мартын крепко держал Игоря за плечо. Их путь пересекала цепочка
чьих-то следов.
- Это волки, - чужим голосом произнёс дед и медленно снял с плеча
ружьё.
- Волки? Ну и что? - удивился Игорь, вспоминая, что за сегодняшний
день они уже не раз пересекали волчьи следы.
- Это жёлтые волки, - глухо пояснил лесник. - Взгляни. Видишь?
Мальчик нагнулся. Следы имели ярко-жёлтый цвет; желтизна окрасила не
только сами отпечатки волчьих лап, но и снег вокруг них.
- Осторожнее! - предупредил дед. - Не прикасайся к следам.
Мальчик инстинктивно отдёрнул руку. Он уже знал, чем грозит одно
лишь прикосновение к поражённому желтизной предмету.
- Пойдём назад. - Лицо деда Мартына было мрачным и серьёзным. -
Будет лучше, если мы вернёмся засветло.
В сторожку вернулись без происшествий. Былой безмятежности больше не
было - оба мужчины, и старый, и совсем ещё юный, со всей ясностью
вдруг осознали, что страшные метастазы "жёлтого дьявола" дотянулись
и до их Богом отмеченного уголка земли.
- Это агония, - прошептал лесник, тяжело опускаясь на грубо
сколоченный табурет.
В тот день дед Мартын не проронил больше ни слова.
6.
Ночью Игорь проснулся от каких-то неясных звуков. Кто-то скрёбся то
ли в стену сторожки, то ли в окно. Игорь поднялся с постели и
прислушался. Всё тихо. Почудилось. Нет, вот опять.
Дед Мартын чуть похрапывал во сне, то и дело ворочаясь с боку на
бок. Сон его был явно неспокойным.
Ночь стояла тихая, ясная, безветренная, полная луна роняла на землю
холодный мерцающий свет, рождая беспорядочные тени на голубоватом
снегу. Полная луна. В такую ночь из могил встают мертвецы. Мальчику
стало жутко.
Снаружи доносилось чуть слышное похрустывание - кто-то бродил
вокруг сторожки. С замирающим сердцем мальчик приник к окну. Лунный
свет сочился сквозь густую хвою гигантских сосен и через пыльное
стекло падал на его лицо. На какое-то мгновение Игорю снова
показалось, что тайга пустынна и череда ночных звуков - всего лишь
галлюцинация, навеянная треволнениями минувшего дня и странными
словам деда, но тут что-то тёмное, бесформенное заслонило от него
ночное светило. Холодок пробежал по спине мальчика. "Медведь!" - в
страхе подумал он. Сквозь стекло блеснули жёлтые, слабо
фосфоресцирующие белки глаз. Лохматое, трясущееся существо отпрянуло
от окна, и тогда случайный лунный блик, скользнувший по неведомому
пришельцу, отчётливо высветил жёлтое лицо мутанта - трёхглазое, с
огромными струпьями обвисших ушей. Оно корчилось в судорогах,
изнемогая от душившего его беззвучного хохота и повизгивая, будто
подбитая собачонка. Завороженный, Игорь не мог оторваться от окна,
жуткое зрелище притягивало, парализовало волю. Мутанта он видел
впервые.
- Назад! - Кто-то резко отдёрнул его от окна. Это был дед; правой
рукой он крепко сжимал двустволку, лицо его было бледно, губы
подрагивали. - Не прикасайся к стеклу.
Странное дело: Марса, верного дедова пса, не было слышно, пёс не
подавал признаков жизни, хотя жёлтый пришелец барахтался в снегу
буквально в двух шагах от его конуры.
Жёсткая складка пролегла между седыми бровями деда Мартына.
- Этого ещё не хватало, - чуть слышно пробормотал он.
Какое-то время мутанта не было видно. Но вот он снова очутился в
поле зрения обитателей сторожки. На этот раз он был не один, а тащил
за цепь отчаянно упирающегося Марса. Мутант громко сопел, повизгивая
от восторга, Марс же, вздыбив всю шерсть так, что стал похож на
огромный пушистый шар, с застывшим ужасом в собачьих глазах,
выбиваясь из последних сил, нехотя, беззвучно уступал превосходящей
силе. Он был обречён, древний инстинкт ясно говорил ему это. Когда
скрюченные пальцы мутанта сомкнулись на теле собаки, та исступлённо
взвизгнула, жалобно заскулила и вдруг хрипло-хрипло завыла, густая,
сочная желтизна в миг покрыла шерсть несчастного животного. Пальцы
деда до боли впились в плечо Игоря. Оба мутанта - и человек, и
собака - тотчас же скрылись в ночном лесу. Вскоре тайга стихла,
оставив лишь жёлтые следы на голубом, испещрённом тенями, снегу.
Рано утром, едва только рассвело, дед Мартын взял ружьё и осторожно
выскользнул за дверь, в утреннюю морозную прохладу, строго-настрого
запретив Игорю выходить из сторожки. Снег был истоптан множеством
жёлтых следов, но основные их скопления обнаружились у крыльца,
возлей собачьей конуры (бедный Марс!), теперь сиротливо пустующей, и
под одним из окон. Бревенчатый сруб в нескольких местах ярко желтел
в лучах утреннего солнца, а на стекле остались длинные жёлтые полосы
- словно кто-то провёл по нему грязными пальцами, испачканными в
жёлтой краске. Там, где мутанты оставили следы - и на снегу, и на
стенах сторожки, и на стекле - желтизна медленно расползалась
вширь, охватывая всё новые участки.
Около двух часов потребовалось старому леснику, чтобы огородить
заражённые участки - где поленьями дров, где вбитыми в снег
колышками, где сухим валежником и еловым лапником. Потом он
аккуратно обтесал топором бревенчатые стены, там, где остались
жёлтые отметины, внимательно следя за тем, чтобы ни одна стружка,
покрытая желтизной, не коснулась его рук, лица и одежды; сгрёб
стружки вместе со снегом широкой лопатой, которую обычно использовал
для расчистки дорожек и подступов к дому, и высыпал всё в один из
огороженных участков. Внимательно оглядел лопату и топор и,
выругавшись в бороду, зашвырнул их туда же: несколько ядовито-жёлтых
язв проступило на них. Язвы быстро разрастались. Значительно
быстрее, чем на снегу или стенах сторожки. В сотни, тысячи раз
быстрее. Дед Мартын нахмурился. "Ясно, - догадался он, - эта
зараза любит тепло. На холоде, тем более на морозе, она растёт
медленно, очень медленно. Лопата и топор лежали в сенях, в тепле, их
температура была значительно выше нуля. Вот почему человек... или
собака, желтеют практически мгновенно. Живая плоть горяча даже на
морозе". Он представил, что произойдёт через несколько дней, когда
столбик термометра резко поползёт вверх и перевалит через нулевую
отметку - весна есть весна, и приход тёплых дней неизбежен - и его
прошиб холодный пот. "Обречены. И нет исхода из этого ада".
Он вернулся в сторожку, скользнул хмурым взглядом по притихшему
внуку, подошёл к окну и осторожно вынул раму с жёлтыми разводами. В
оконный проём ворвался клуб морозного пара. Так же осторожно, держа
раму на вытянутых руках, вынес её из дома и швырнул в поражённый
желтизной участок. Стекло жалобно звякнуло, наткнувшись на древко
лопаты, и рассыпалось. Потом он снова вернулся в дом и вместе с
Игорем залатал оконный проём листом фанеры. "На время сойдёт, -
решил дед Мартын, окинув оценивающим взглядом результаты своего
труда. - Застеклить можно и позже, если в этом вообще будет
надобность", - добавил он мысленно.
Потом ещё раз обошёл свои владения, тщательно высматривая, не
остались ли где-нибудь на снегу или срубе незамеченные жёлтые следы.
Нет, всё чисто. И только после этого разрешил Игорю покинуть
сторожку.
- Запомни, парень, один неосторожный шаг, и ты станешь таким же
жёлтым безумцем.
Широко открытыми глазами Игорь смотрел на следы, оставленные ночным
пришельцем. Всем нутром своим он ощущал, что над ними тяготеет
страшное проклятие, но понять, осознать, постичь это он не мог. Один
единственный вопрос вертелся у него на языке, вопрос, который задать
деду он так и не решился.
- Пойдём в дом, - сказал дед Мартын, - там и потолкуем. Думаю,
пришло время поговорить как мужчина с мужчиной.
Аккуратно поставив ружьё в угол, он уселся за стол и усадил Игоря
напротив. Сердце мальчика бешено забилось в груди, когда на нём
остановился пристальный взгляд деда.
Дед Мартын долго подыскивал слова, не зная, с чего начать, хмурился
и нервно барабанил пальцами по потемневшей от времени дубовой
столешнице.
- Послушай, Игорь, и постарайся понять, - сказал он наконец и
хрустнул пальцами. - Я не разбираюсь в науках, но за тридцать лет
таёжной жизни одну науку я всё же постиг - науку понимать Землю, её
нужды, чаяния и боль. За эти годы я стал частью, плоть от плоти и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг