- Мало ли что! Никто нашего решения не отменял.
Андрей прекратил свистеть и с интересом посмотрел на Валю. Он не привык к
ее ворчанию и требовательно-назидательному тону. И он решил помочь
товарищу, потому что с первого класса был уверен, что всякие выборные
должности, кроме неприятностей, ничего не приносят.
- А зачем нам теперь командир? - спросил он.
- Чтобы наводить порядок! - вздернула голову Валя. - И заставлять таких,
как ты, уважать товарищей.
- А я их что, не уважаю? - удивился Андрей. - Я даже очень уважаю. А тебя
так больше всех. Но мы находимся на чужой планете. Может, у них совсем
другие законы и... обычаи. Вот когда мы их узнаем, тогда и начнем...
дисциплинироваться.
- А ты что? Думаешь тут целый год сидеть? - в сердцах спросила Валя,
потому что поняла: Андрей попросту вредничает, чтобы досадить ей. А вот
зачем это ему нужно, она не знала, но догадывалась, и это очень ее обижало.
Но ведь недаром говорят: если ты сердишься, то прежде чем сказать
что-нибудь или сделать, досчитай хотя бы до десяти, а потом уж говори или
делай. Потому что, пока ты считаешь, может оказаться, что уже готовые
вырваться слова совсем не те, что нужны. Валя не считала, и потому ее
слова оказались совсем-совсем не те...
Андрей переглянулся с Виктором, и оба потупились. В самом деле, сколько
времени они будут пребывать на планете Мёмба? Когда и как они доберутся
домой?
Конечно, наверное, можно привыкнуть и к этой планете - ведь живут же на
ней умные и, по всему заметно, неплохие люди. И все-таки своя Земля
лучше... Кому охота всю жизнь жить в пусть удобных и интересных, но
все-таки костюмах или становиться серебряным? Может, это и красиво, но...
но лучше уж оставаться белыми... Точнее, смугловатыми. И кроме того, на
Земле жили родные... Что ж, что временами они оказывались и
несправедливыми и далеко не всегда понимали ребят, но они были родными.
Такими, кто в трудную минуту жизни и поможет, и поддержит, и... Да что тут
говорить! Просто родные - и все!
- Эх ты! - поморщился Андрей, глядя на Валю. - Все настроение испортила.
Он быстро собрал со стола тарелки, приборы и стаканы и сунул их в
дверцы-форточки в стенах, закрыл их и задумался.
Когда Андрей задумывался, а это случалось не так уж часто, следовало
ожидать его необыкновенных действий, потому что его мысли, слова шли
всегда только чуть-чуть впереди дела, поступка. А думал он о том, что
следовало бы ускорить возвращение на Землю. Но каким образом, естественно,
не знал и не мог знать, потому что почти ничего не знал об этой самой
планете Мёмба.
Валя и Виктор тоже уселись на свои койки и задумались о будущем. Но
известно, когда долго думаешь, всегда почему-то хочется спать. И нет
ничего удивительного в том, что они поначалу прилегли на кровати, а потом,
не придумав ничего путного, стали тихонько посапывать.
Андрей посмотрел на товарищей с недоумением и обидой: надо же, как дружно
стали похрапывать... Даже завидно. Ведь вместе летели, вместе спали,
вместе ели и пили. Но эти спят, а ему сон ни в один глаз не то что не
идет, а даже не приближается. Андрей не знал, что заботливые серебряные
люди прибавили в молоко малую толику снотворного. Андрей не пил молока, и
спать ему не хотелось.
Но он этого не знал. Он понял, что раз именно он оказался крепче других,
то именно он и должен прежде всего ускорить возвращение на Землю. А для
этого ему прежде всего следует как можно больше узнать о планете Мёмба.
Вот почему он колебался не слишком долго. Встал, подошел к гладко-ровной
стене и начал ее ощупывать как раз в том месте, на которое нажимала самая
серьезная из серебряных женщин. И он, конечно, нашел то, что хотел.
Дверь медленно отошла и скрылась в стене. Перед Андреем открылся
маленький, слабо освещенный коридорчик, в конце которого маячила другая
дверь - металлическая и даже на вид очень тяжелая. У этой, второй, двери,
как и положено, виднелась ручка. Конечно, каждый нормальный человек в
нормальных обстоятельствах, на нормальной планете оставил бы за собой
первую дверь, подошел бы ко второй, нажал бы на ручку... и открыл бы эту
вторую. Но Андрей знал свой напористый характер, который не раз ставил его
в трудное положение, и потому нашел в себе силы не спешить.
Он осмотрел дверь, вернулся в многоугольную комнату, взял стул и поставил
его между открытой дверью и притолокой. Мало ли что может вытворить
незнакомая автоматика на незнакомой планете. А так, если даже первая дверь
начнет автоматически закрываться, она упрется в стул и остановится. Тогда
путь для отступления останется открытым.
Вторая, металлическая, дверь оказалась обыкновенной. Андрей повернул
ручку, толкнул, и дверь мягко, не скрипнув, открылась. Перед Андреем
Антоновым раскинулась манящая даль неизвестной планеты - залитые
оранжевым, словно закатным, светом синевато-зеленые поля, сады и рощи,
желтовато-серебряные здания и странное, голубовато-оранжевое, небо с чуть
заметным фиолетовым отливом.
Все было вроде бы и привычно - здания, поля, деревья, и в то же время
непривычно и необычно - цвета казались знакомыми и незнакомыми, деревья
как деревья, а словно бы без листьев: прямые или изогнутые ветви, их
пересечения казались четкими, как карандашный рисунок.
Поля, они и есть поля. Засеяны какой-ни будь одной культурой и потому
выглядят как нарисованные. А здесь поля тоже казались не только будто
нарисованными, но еще и отлакированными - они блестели ярко и тревожно. И
еще одна странность. На Земле поля были понятными, преимущественно
прямоугольными. А на Мёмбе каждое поле отличалось от соседнего.
Треугольники, многоугольники, овалы и смесь этих фигур. Зачем и кому нужна
такая пестрота?
"Ну что ж... - подумал Андрей. - А ты хотел, чтобы на Мёмбе было все как
на Земле? На нашей Земле в разных ее местах тоже, наверное, не все
одинаково. А тут и подавно".
Он вздохнул и почувствовал, что воздуха ему не хватает. А может быть, как
раз наоборот - воздуха казалось слишком много. Во всяком случае, грудь
сдавило, кольнуло сердце, и голова стала мягко звенеть и слегка кружиться.
Все это было так неожиданно, что Андрей поначалу растерялся, потом слегка
испугался и сделал даже шаг назад, к двери. Когда он понял, что спасается,
потому что испугался, - то испугался еще сильнее. Настоящий парень никогда
не согласится быть трусом.
"Капюшон! - вспомнил он. - На костюме есть капюшон, а в костюме - фильтры!"
Он быстренько натянул на голову капюшон, заправил и застегнул прозрачную
маску. Дышать стало легко и просто. Головокружение прошло. Вот теперь
Андрей осмотрелся. Оказывается, и вправо и влево от стальной двери шел
длинный коридор, галерея. В одной стене виднелись металлические и
обыкновенные двери. А второй стены как бы не существовало - во всю длину
коридора, без всяких переплетов и рам тянулось сплошное стекло, а уж за
стеклом - лужайки и все то, что поначалу увидел Андрей.
Лужайки пересекало несколько каменных разноцветных тропинок. Они вели
прямо к стене, и не требовалось быть следопытом, чтобы понять, что там,
где тропинки упираются в стеклянную стену, имеются выходы. И Андрей без
труда нашел один из них, толкнул стеклянную дверь, а потом спокойно, как
будто из своей квартиры, вышел на разведку неизвестной планеты.
Глава седьмая
ВСЕ НЕ ТАК, КАК НА ЗЕМЛЕ
Цветные тропинки вели к пустынной дороге. Она поблескивала, как река в
солнечный день, между голубовато-зеленых берегов лужаек, газонов и
ярко-красных тротуаров. Самое удивительное, что Андрей не увидел ни одного
столба со светильниками.
"Что ж у них тут, ночи не бывает? - подумал он. - А может, им просто не
разрешают ходить в темноте?"
Однако и ярким днем жители планеты Мёмба тоже не спешили показываться на
улице. Даже машин или каких-нибудь там велосипедов и то нигде не
обнаруживалось. Тишь да гладь...
"Может, нас привезли в какой-нибудь секретный, необитаемый город? Или на
остров?" - с тревогой подумал Андрей и, сам того не замечая, пошел по
голубой тропке и красному тротуару.
И тут откуда-то слева послышался странный звук. Он был не то что знакомый
- если бы он был хорошо знаком, Андрей сразу бы определил, что это за
звук, - а скорее полузабытый. Как будто нечто подобное Антонов и слышал на
Земле, но так давно и редко, что забыл, кому он может принадлежать. А
дробный, звонкий звук все приближался, и на дорогу из-за придорожных
кустарников выехал самый обыкновенный всадник. Красная рубаха, синие штаны
и белая широкополая шляпа. Не то ковбой, не то гаучо, а скорее всего,
киргизский или казахский пастух. Лицо у него было совсем мальчишеское и,
конечно, серебряное. Оно так и блестело на рассеянном свету.
В кино Андрей видел всадников и поживописней, и с пистолетами на боку, и с
саблями, и с пиками, и в самых невероятных одеждах! Но удивил его не
столько всадник, сколько лошадь... Впрочем, это, кажется, была не лошадь.
С земной точки зрения по дороге стучал темными копытами невообразимый
урод: некая помесь лошади - у него была явно лошадиная голова и лошадиные
ноги - и коровы: у урода имелось большое серебристое вымя и длинный
коровий хвост с метелочкой на конце. Но в то же время урод этот походил и
на верблюда, и на яка, и на буйвола - на спине у него и у загривка
горбились два больших и, видимо, жирных бугра, между которыми и сидел
всадник на легком седле.
Тело урода раза в полтора было длиннее, чем тело лошади или коровы, не
говоря уж о верблюде. Наверное, именно поэтому урод имел шесть ног.
Четыре, как и положено настоящему, уважающему себя парнокопытному
животному, росли по концам туловища, а еще одна пара - посредине.
Беспечно перебирая всеми шестью ногами и рассыпая вокруг твердый костяной
стучок, урод бежал по мостовой, помахивал хвостом и весело поглядывал по
сторонам. Он-то и заметил Андрея, покосился на него синеватым выпуклым
глазом и не то что пискнул, а заверещал на очень высокой и тревожной ноте.
Всадник повернулся и увидел Андрея. Взгляды их встретились, глаза всадника
расширились, очень уж алый на серебряном фоне рот приоткрылся. Сразу можно
было понять, что всадник человек мыслящий.
И в самом деле, не прошло и минуты, во время которой подседельный урод
нервно и торопливо перебирал всеми шестью копытами, как всадник радостно
улыбнулся и заорал:
- Так ты с того света?! - и ткнул рукой в небо.
- С какого это еще того света? - обиделся Андрей. - Я с нормального света.
Это у вас тут все наоборот. А у нас все правильно.
- Брось! - закричал серебряный мыслитель и стал слезать со своего
шестиногого урода. - Мы же вас по телевизору видели. Ты кто - парень или
девчонка? - спросил он, спрыгнув наконец со своего "чудо-коня".
Подседельный урод предусмотрительно отошел на несколько шагов в сторону. -
Тебя отпустили или сам сбежал?
- Я - парень! - гордо ответил Андрей, но сейчас же несколько смутился. -
Просто пошел прогуляться. Посмотреть, что у вас тут и как...
- А ты с кем-нибудь из наших знаком?
- Да нет...
- То есть как это? И да и нет? - удивился всадник. - У нас так не говорят.
- А как у вас говорят?
- Либо да, либо нет. А то если по-вашему, так и не поймешь - знаком ты с
кем-нибудь из наших или не знаком.
- Видишь ли, - снисходительно пояснил Андрей, - к нам в комнату приходили
какие-то женщины, и мы разговаривали с ними. Так что мы как будто знакомы.
И еще мы беседовали с вашими учеными. Тоже как будто знакомы. Но ни
женщины, ни мужчины-ученые даже не сказали, как их зовут, кто они и чего
они хотят. Так что у нас говорят правильно:
"да", "нет". Мы как будто и знакомы и в то же время незнакомы.
Всадник опять приоткрыл рот. Он думал. А когда обдумал, то радостно
закричал:
- Тогда все правильно. А меня зовут Крайс. А сокращенно - Крайски. Понял?
А тебя?
- Меня зовут Андрей, а сокращенно... вернее, ласкательно - Андрюша.
- Ха! - закричал Крайс. - У вас, выходит, тоже по-чудному: уменьшительное
имя длиннее, чем полное. Я как раз на этом и провалился. Сдавал за пятый
год родной язык и так и не мог понять, почему это, когда люди хотят
приласкать, так они удлиняют имя? Ты не знаешь?
- Не знаю... - признался Андрей. Ему начинал нравиться этот ярко одетый
серебряный мыслитель.
- Ну вот я так и ответил. Все суффиксы и окончания, конечно, вызубрил, а
тут признался: не понимаю - и все. Так старшие, когда проверяли знания,
засмеялись и сказали: "Подожди, подрастешь и поймешь". Интересно, когда же
я подрасту настолько, чтобы понять? Как ты думаешь?
- А тебе сколько лет? - спросил Андрей.
- Девять. А что?
- Прикинул, сколько тебе подрастать. Выходит, долго, - так сказал Андрей,
но подумал иное: "В девять лет он сдавал за пятый год... Что ж они тут, с
четырех лет начинают учиться? И потом - экзамены... Неужели у них каждый
год экзамены? Странно..." Но вслух он спросил: - Ну и что? Перевели тебя в
следующий класс?
- А... А что это такое - следующий класс? - удивился Крайс.
"Вот это да! - тут уж удивился Андрей. - Здоровый парень, а не знает, что
такое класс. Как же они тут учатся?"
- Ну раз ты учишься в школе... - начал было Андрей, но Крайс перебил его:
- А что такое школа?
Теперь у Андрея открылся рот и глаза стали выпучиваться. В девять лет
знать, что такое суффиксы и окончания, задумываться над такими сложными
лингвистическими проблемами и не знать, что такое школа и класс?..
Непостижимо!
Но Крайс ждал ответа, и Андрей понял, что он не шутит. Он и в самом деле
не знает, что такое школа. Как же ему растолковать, а главное, самому
узнать, как они живут здесь, эти странные серебряные люди?
- Ну вот ты... Куда ты сейчас... ехал?
- Я? На работу, - тряхнул шляпой Крайс.
Что-то все идет наоборот - девятилетний человек едет на лошади... или как
она там называется? Корова? Лошадобык? Ведь есть же на Земле овцебык, так,
может быть, это лоша-добык? Но тут Андрей запутался...
Шут с ним, с этим самым животным, важно другое - девятилетний ребенок едет
на работу. Вот что главное. Значит, если немного припомнить историю и
кое-что из того, что писала "Пионерская правда", то можно смело делать
вывод: здесь у них дремучий капитализм со всеми признаками колониализма, а
может быть, даже феодализма и рабовладения.
А может, он просто разыгрывает? Может, у них работой называется
какая-нибудь игра?
- Так... Хорошо... И где ж ты работаешь?
- Я? В поле.
- Та-ак... И что же там ты делаешь? Крайс смотрел на Андрея с недоумением.
Он чувствовал, что пришелец с чужой планеты не верит ему, но не понимал
почему: ведь он говорит святую правду. Неужели у них, на той далекой
планете, совсем другая жизнь? Ведь он почти такой же, этот Андрей. Только
не серебряный, а белый. И наверное, постарше. Может, потому и старается
казаться умным? Это бывает... Бывает и на Мёмбе. Но тогда таких сразу
осаживают.
- Сегодня у меня дел не так уж много. Нужно определить влагозапас в почве,
проверить, каких микроэлементов не хватает. А уж после этого полить, если
нужно, и опять, если нужно, подкормить. Ну и, кроме того, мне нужно
повторить геометрию.
- Тоже в поле?
- А где ж еще? Пока буду поливать, повторю и еще, наверное, успею
посоревноваться с Требоном.
- А это кто такой?
- А это мой дружок из другого полушария. Мы с ним созвонились как-то и
теперь соревнуемся.
Поскольку Крайс упомянул соревнование, Андрей несколько расслабился. В его
глазах исчезло недоверие, и Крайс сразу же уловил это. Он предложил:
- Знаешь что? Поедем со мной. А? Посмотришь поля. Поскачем немного.
- А у тебя другая... другой... такой есть?
- А мы сейчас съездим на дойку и возьмем второго лятуя. Там и седло
надуем. Садись сзади меня.
В конце концов, Андрей вышел из восьмиугольной комнаты для того, чтобы
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг