Хромов молча сглатывал слезы, длинные его пальцы часто вздрагивали.
- Вы, конечно, понимаете, что суд состоится обязательно. Так ради чего вы
запятнали себя? Я не понимаю этого, Иван Васильевич. Просто не понимаю, и,
наверное, поэтому мне кажется, что вы говорите не всю правду. Впрочем, это
ваше личное дело - говорить правду или не говорить. Сугубо личное. Но вот
это дело, - Грошев потряс папкой, - дает мне все основания для передачи
его в суд. Прочтите протокол, Иван Васильевич, прочтите внимательно и
подпишите.
Хромов не двинулся с места. Он уже овладел собой, но дышал еще тяжело,
прерывисто. Потом провел рукой по лицу и глухо сказал:
- Ладно. Начну издалека. После войны матери трудно было поднимать нашу
ораву. А я - средний. Старшие вечно заняты. Так и получилось, что если
младшие набедокурят, я их и перед соседями и перед матерью покрываю. Они
привыкли. После того как Женька женился и связался с Вадимом, он стал
пить, а потом бросил работу. Куда он в трудную минуту пойдет? Ясно, ко
мне. Я как раз, на свою беду, трехкомнатную квартиру получил, переехали ко
мне теща с тестем, а у меня с ними отношения не сложились. Женька придет,
выпьет, начнет права качать. Скандалы. Очень все нехорошо получалось... А
Женька умный и сильный. Начнет зудить: "Все жены такие, лишь бы себе да
родственничкам". Аркадий подключался. Потом Вадим появился...
Родственнички на меня, мы их атаку отобьем - и в наступление. Опять
выпьем... Я даже не знаю, как втянулся. Тут жена нехорошо поступила:
начала из дому меня гнать. Ей бы разобраться, поддержать, а она... Ну
конечно, можно разойтись и квартиру разменять, но... дочку жалею. Да и
надеялся, что все образуется.
Хромов зажмурился, откинул голову назад, встряхнулся и опять заговорил -
горячо и доверительно:
- Ушел от греха подальше к матери. Братья одобряют: "Правильно! Разве в
жене с дочкой счастье? Ты посмотри - кто теперь неразведенный? Жить нужно
просто, пока живется". Вот я и зажил. И знаете, когда квалификацию
получал, квартиры добивался, собранным был, сильным, а тут сломался. И в
самом деле, думаю, зачем мне все это? У "телека" посидим, "козла" забьем,
выпьем, повторим. Просто все... легко... Бездумье полное. Конечно, о семье
думал, но уже не как прежде, а как бы даже со злобой: "Отказались от меня?
Даже не интересуетесь, как я тут? Значит, и верно: вам бы только на моей
шее кататься. Ну и шут с вами - без вас проживу!" Деньги отсылаю на дочку,
но ведь когда выпивка - никаких денег не хватит. И мне уже и тех алиментов
стало жалко. А надо сказать, Аркадий у нас прижимистый. Лишнюю копейку не
кинет, все на книжечку. Замечаю, что мои-то деньги пропивают и надо мной
посмеиваются. Обидно стало, и я вроде отдалился. Но ведь в одной квартире
живем. Да и на младших я все еще как... на младших смотрел. Может, думаю,
образумятся. Но когда узнал, что они взяли портфель и вещи из чужой
машины, возмутился. А Женька говорит: "Ты подумай как следует, откуда у
людей машины? Ясно, приспособленцы, а может, и жулики. И если мы их
пощекочем, убытка им большого не будет, а страху наберутся. И нам весело".
Я даже растерялся. А Женька говорит: "Даже кино такое было, как честный
человек, из принципа, угонял чужие машины. Так что ничего страшного не
происходит". Вчера - второй раз... Но с ними я не пошел, да и они бы не
взяли.
- Почему? - чувствуя, что Хромов высказал все, спросил Грошев.
- Вадим сказал: "В случае, если мы засыплемся, ты будь в стороне. Значит,
если мы поплывем на отсидку, ты нам там поможешь".
Что ж... Как не противно, а все правильно. Преступление есть преступление.
Ни чистых мыслей, ни чистых поступков оно породить не может. Даже среди
родственников прежде всего - выгода. Личная выгода.
От этого стало тоскливо, и Николай довольно резко сменил тон. Теперь он
спрашивал быстро и требовательно.
- Значит, вы утверждаете, что прямо или косвенно вы знали о двух кражах из
машин?
Хромов поначалу не понял, почему в следователе произошла такая перемена, и
отвечал все так же доверительно.
- Да, о двух...
- Вы сами сбывали похищенное?
- Нет. Брал Женька или Вадим.
- Кому сбывали? Или оставляли себе?
- Не знаю.
В последнем ответе прозвучали те же жесткие, властные нотки, что и у
Евгения Хромова, и Грошев понял - Иван Васильевич замкнулся.
Ну что ж... Бывает у человека та покаянная минута, когда нужно - не для
других, для себя - выплеснуть из сердца все грязное, что в нем накопилось.
Выплеснуть, чтобы заново разобраться в себе, в окружающих, в случившемся.
Сейчас Хромов разбирается, судит себя, братьев и сам выносит приговоры.
Чаще всего такие приговоры бывают даже суровей тех, что выносит суд. Но,
готовясь снести законный приговор, человек, как сейчас, должно быть,
Хромов, как бы закаляется в своей непримиримости и даже некоторой жалости
к себе и к близким. Ведь нет на свете более жестокого суда, чем суд своей
совести. Не нужно мешать Хромову. Пусть разбирается в собственной жизни,
пусть отмучится, чтобы потом найти в себе силы побороться за себя с самим
собой.
Николай молча протянул протокол, Хромов бегло прочел его и подписал.
6
Допрос Аркадия Хромова ничего не дал: он, как и Евгений, все начисто
отрицал, слово в слово повторяя то, что было уже записано в милицейских
протоколах.
Рыжеватый, заискивающе-рассудительный и осторожный, Вадим Согбаев тоже не
рассказал ничего нового. Часто поправляя ворот розовой, а не красной, как
утверждал свидетель, рубашки, отвечал быстро и обстоятельно: да, Хромовы,
кажется, крали, но он в краже не участвовал.
- А где вы были, когда они крали?
- Я вам в точности не могу сказать, крали они или не крали. Но когда
Евгений вроде бы в шутку предложил, кивнув на машину: "Проверим", я сразу
же отвернул на сто восемьдесят и ушел в проходной двор.
- Допустим. Но когда там появились Хромовы и вы увидели у них портфель,
свертки, коробку с туфлями...
- Этого я как-то не заметил, гражданин следователь, - перебил Согбаев. -
Они меня догнали уже на улице. Женька предложил мне конфеты, я взял, мы
еще посмеялись, как он их быстро купил, без очереди, а что было в руках у
остальных - я не видел. Мы ведь были поддатые, и мне очень хотелось пить.
И я, как взял и откусил конфетку, сразу отошел к бочке с квасом. А тут
милиционер. Так что я у них ничего не видел.
- А пили вы по какому поводу?
- Да так... собрались... А что, как говорится, делать рабочему человеку,
когда делать нечего? Вот и выпили.
- Ну вы-то, впрочем, нигде не работаете. Откуда же берете деньги на
выпивку?
- Ну, первое, я привез деньжат из заключения. Заработал. А второе, друзей
у меня много, да и прирабатываю иногда с Женькой. Пока хватает. Я ж
неженатый, семьи нет, а много ли одному нужно?
- Аркадий утверждал в милиции, что он купил в Доме обуви французские туфли
и вы их "обмывали". А вы вот не помните, по какому поводу выпивали.
- Так и так может быть и этак, товарищ следователь, - потупился Вадим. -
Может, и состоялся разговор насчет туфель, только туфель я тех не видел. А
может, и разговора того не было.
Когда Согбаева увели, Николай долго сидел за столом и думал. Что-то
слишком уж легко и просто ведут себя жулики. Трое - словно махнув рукой на
свою судьбу, а четвертый чересчур уж расстроился. Даже слезу пустил.
Конечно, можно ставить точку и передавать дело в суд. Но оставалось
ощущение недоделок, неумения решить собой же поставленную задачу:
заглянуть в души этим людям. Пожалуй, это удалось только с Иваном.
Маловато, тем более что и его показания нужно еще проверить. И еще. Если
Иван прав, то возникает дело уже не о мелкой краже, а о нескольких кражах.
В этом случае жулики легко не отделаются.
Николай сложил документы и поехал к матери Хромовых.
7
Чистенькая, светлая квартирка на втором этаже нового дома, сияющая
кухонька и чистенькая, грустная старушка. Она приняла Грошева
гордо-печально, предложила чай. Нет, она не защищала сыновей. Она
откровенно горевала, что так ненужно и позорно зачеркиваются их добрые
имена, так глупо корежатся хорошо начатые жизни. Она подтвердила все
сказанное Иваном и Вадимом и горестно добавила:
- Мне бы теперь жить да радоваться, внуков бы нянчить. А Вадимка всех
перебулгачил.
- Как это понять?
- Как Женька с ним подружился, а потом еще женился на его сестре, так у
нас все и пошло наперекосяк. - Она помолчала и опять вздохнула. - Я лично
так понимаю: человек до той поры человек, пока работает, пока его дело
зовет и ведет. А Вадим, сколько я его знаю, всегда не столько работал,
сколько придуривался. И все над Женей смеялся: "Ты не специальность ищи,
ты деньги ищи. С деньгами все получишь: и специальность, и всякие
радости". А Женя, правда, метался. Профессии менял - то слесарем был, то
электриком, то вот к токарному делу пристрастился. И я его в этом понимаю.
Он у меня самый способный. Музыку очень любил, хотел поступать учиться, а
денег на... инструмент... на скрипку не было. Ваня уж работал тогда и
отрезал: "Пусть сам зарабатывает. Не все мячики гонять". Тоже верно...
Женя тогда в футбол играл, за ним, как за девочкой, ухаживали, в свои
команды звали... И любили его товарищи. Он учился хорошо и всем помогал. И
еще, он гордый. Когда Иван отказал в скрипке, он копейки у него больше не
попросил. Учился. В вечерний институт поступил. Тут - ребенок. У Жени
опять гордость: сам семью подниму, без чужих обойдемся. Работал, правда,
здорово, но институт бросил. Вот. А уж когда Вадим после отсидки вернулся,
у них какая-то особая дружба пошла. Пить-то они пьют, это верно. Но только
чует мое сердце, здесь не только в выпивке дело. Женя - человек железный.
Он на водку просто так не позарится. Это вот Иван - этот да... Этот рос
слабеньким, ему всегда доставалось. У него характер мягкий, его всякий в
руки возьмет. А Женя, он кремень. Все, что решал, всего добивался, а если
видит, что не выдюжит, - и не берется. Вот почему я и думаю: нет, тут не
выпивка.
- А что же может быть еще? - осторожно осведомился Николай.
- Не знаю. Но только как-то ввечеру я у него спросила в хорошую минуту,
скоро ли он за ум возьмется - ведь молодой еще. Он задумчиво погладил меня
по плечу и сказал: "Ладно, мать, сыграю один раз - либо пан, либо пропал.
Выйдет - все в порядке. Нет - опять в порядке. Поверну круто". А что за
дело - не сказал. А если б он за ум взялся, на нем бы вся наша семья
удержалась. Он сильный. Аркашка - тот еще шалопут, мальчишка. А Женя -
мужчина.
Они разговаривали долго, и Николай многое узнал о братьях. На прощание он
посоветовал:
- Сказали бы вы жене Ивана, чтобы она передачу собрала и... письмо, что
ли, потеплее написала.
- Я уж к ней на работу ездила. Убивается. Теперь, конечно, тоже локти
кусает - не уберегла мужика, все на своем гоноре ехала. Нет, правду я
говорю, ругают мужиков-то, а ведь и наша сестра тоже виновата. Мы в ихнюю
жизнь тоже мало заглядываем. Все больше ругаемся. Это уж я вот к старости
поняла. Все заняты, все дела да заботы, а вот друг дружке в душу заглянуть
- некогда...
8
На улице его охватила тяжелая послеобеденная жара. Пылали стены домов,
пылал тротуар, и даже, кажется, деревья и те отдавали сухим печным жаром.
Грошев зашел в кафе, заказал мороженое, газированную воду и... сухое
красное вино. Посмеиваясь над собой, закрасил воду и жадно выпил. Голова
прояснилась.
"А что, рецепт, кажется, дельный". И потому, что "тропический" рецепт
принадлежал Ивонину, он подумал о нем, а потом о деле.
За столиками сидели школьницы, студентки, какой-то парень в белой
водолазке, пожилая женщина со скорбным лицом. Студентки о чем-то спорили,
и одна из них слишком громко, убежденно сказала:
- Нет, кофточка у нее белая!
- Она домашней вязки, а значит, с желтизной, - возразила другая.
И вдруг вспомнилось одно несоответствие в показаниях потерпевших. Отец
утверждал, что они догнали жуликов у бочки с квасом, а сын написал, что
милиционер подошел в тот момент, когда мужчина в красной рубашке
заглядывал в стоящую у обочины белую "Волгу". Само по себе такое
несоответствие в показаниях не имело значения - вдоль тротуара всегда
стояла вереница автомашин. Значит, можно было пить квас и одновременно
заглядывать в белую машину. Но Николая насторожила мелочь, совпадение: у
потерпевших машина была белая и Вадим заглядывал в белую "Волгу".
Мелькнула еще смутная догадка, но Николай постарался отбросить ее: не
верилось, чтобы преступники, обворовав одну белую машину, сразу же
пытались обворовать другую. Не такие уж они дураки. Ведь должно же быть у
них чувство самосохранения.
Но с другой стороны, прихватив краденое, странные жулики даже не пытались
уйти подальше, спрятать ворованное, словом, обезопаситься.
Неужели это все-таки не столько кража, сколько пьяная полухулиганская
выходка? Ведь все были на крепком взводе.
Николай быстро расплатился и побежал на работу. Кинув папку с документами
на стол, он уселся за телефон и обзвонил все городские отделения милиции,
задавая только один вопрос:
- Не было ли у вас случаев кражи из машин?
Ответы его озадачили. За последние месяцы было зарегистрировано четыре
кражи из машин. Все четыре машины оказались белыми. Из трех взяли портфели.
Что в них было?
К счастью, в наши дни портфели используются чаще всего как авоськи -
солидней. Поэтому ничего серьезного в них не оказалось - покупки, книги. В
одной машине исчез портфель, но остались покупки.
Неожиданная, почти невероятная догадка подтвердилась слишком уж легко:
оказывается, кто-то и в самом деле ворует портфели из белых "Волг". Но
почему эту закономерность не заметили другие? Ведь это, в сущности, очень
просто. И тут же ответил себе: кражи совершались в разное время,
регистрировались разными отделениями милиции. Закономерность, растекаясь
во времени и в пространстве, теряя очертания, становилась незаметной.
Правда, эту закономерность, хоть и с трудом, можно объяснить и капризом
странных жуликов и тем, что машины цвета "белая ночь" очень распространены.
Но тут сразу обнаружилась промашка - Николай не уточнил номеров
обворованных автомобилей. Он снова обзвонил отделения, записал адреса
потерпевших и без труда установил новую закономерность: жулики
обворовывали машины с одним и тем же буквенным индексом и только с
номерами, начинающимися на 25...
Грошев пошел к Ивонину.
9
Начальник выслушал Николая спокойно, но, оценив ситуацию, прошелся по
кабинету, закурил и предложил закурить Грошеву.
- Ну, знаешь... Ожидать такого... Что думаешь предпринять?
- Прежде всего разыскать и допросить всех потерпевших. Возможно, что
откроется еще какая-либо закономерность.
- Можно и так, - кивнул Ивонин. - Дальше.
- Мне начинает казаться, что отмычку или ключ жулики могли выкинуть в тот
момент, когда они разбегались. Значит, нужно осмотреть и место
преступления и то место, где их задержали.
- Тоже правильно. Дальше?
- А дальше... Дальше покажет само дело.
- Та-ак. Ну-ка, давай порассуждаем. Садись, устраивайся.
Ивонин походил по комнате и тоже уселся за свой чистенький пустой стол.
- Преступники явно разыскивают нечто, что хранится в портфеле у владельца
белой "Волги". Поскольку владельцы таких относительно дорогих машин люди
безбедные, нужно думать, что в неизвестном портфеле имеется не то, что
можно носить в авоське. Может быть, документы или ценности. Это - первое.
Второе. Преступники явно не знают ни имени, ни фамилии, ни места работы и
жительства владельца нужного им портфеля. Владелец этот для них загадка.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг