равно настоящего вкуса нет.
Когда завтрак окончился, Юрий вежливо поблагодарил хозяев, а Шарик
покрутил хвостом, но оба не спешили выходить из-за стола, потому что
голубые люди повели себя как-то странно. Они опять сложили ладошки,
прижали их к сердцу и поклонились сначала Юрию, а потом и Шарику. Это было
непонятно: они угощали и они же благодарили. Что нужно было сделать в
таком случае, Юрий не знал и сидел не шевелясь. И голубые люди тоже сидели
и не шевелились, хотя всем известно, что после завтрака кто-то должен был
убрать посуду.
Но убирать посуду никто не собирался. Зет только собрал остатки еды в одну
миску и куда-то унес ее. А все остальные миски, тарелки, стаканы, вилки и
ложки остались на месте. И это все больше смущало Юрия.
Может быть, в стране голубых людей иной обычай, чем в Юркиной? Может,
гости там не благодарят хозяев за угощение, а хозяева гостей - за
посещение? Может быть, в той необыкновенной стране не хозяевам полагается
убирать со стола, а гостям? И то, что они с Шариком не собираются хотя бы
помочь хозяевам, показывает, что они невоспитанны?
Смущенный Юрий посмотрел на голубых космонавтов и увидел, что Квач
приветливо манит их из-за стола. И хотя все, что делал Квач, было как
будто самым обычным и не вызывающим никакого подозрения, Юрию почему-то
стало не по себе. Может быть, потому, что плутоватые глаза Квача
поблескивали особенно весело и он все время переглядывался с товарищами. А
может быть, и еще почему-то...
Но так или иначе, Юрий не спешил. А Квач все манил его. Даже Шарик понял,
что сидеть за столом просто неудобно, и соскочил со своего алого трона.
Пришлось подняться и Юрию.
Голубые космонавты взяли его под руки и подвели к выросшей из стены
кровати-дивану, усадили, а сами отправились к другим таким же кроватям и
тоже сели.
Впрочем, Квач сейчас же поднялся и, подхватив Шарика, попытался уложить
его на свободную кровать. Шарик брыкался, выворачивался, и глаза у него
были такими тоскливыми и недоуменными, что Юрий пожалел его и разозлился
на Квача. Но голубой человек и сам понял, что с собакой он поступает не
совсем правильно. Квач погладил Шарика, почесал ему за ухом, и Шарик
успокоился.
Космонавты уже лежали на своих кроватях, и Юрий подумал, что у них на
корабле, как в пионерском лагере, после еды полагается мертвый час, и
успокоился. Он посмотрел на Квача, и тот, сложив ладони, прижался к ним
щекой. Юрий понял - нужно спать. И впервые решил, что дело это стоящее.
Ночь в лесу была бессонной, и теперь, после всего пережитого и съеденного,
у него покалывало веки.
Юрий лег, вытянулся и почти сейчас же уснул.
Он не видел, как космонавты осторожно надели ему на голову наушники, как,
вдоволь помучившись, надели такие же наушники на задремавшего было Шарика.
Потом они улеглись по своим местам, и только один Квач остался возле доски
со светящимися лампочками, тумблерами и кнопками. Все остальные спали в
зеленоватом, словно предрассветном сумраке.
Спали и видели, вероятно, разные сны.
Глава шестая
ТРЕВОГА НА КОРАБЛЕ
Когда потом, спустя долгое время, Юрий пытался припомнить - снилось ли ему
что-нибудь в тот день или не синилось, выходило, что ничего не снилось.
Он спал как убитый - без сновидений и все время на одном боку. Он не
видел, как часа через три после завтрака проснулся Шарик и с трудом,
повизгивая и посапывая от напряжения, лапами содрал с головы прибор с
наушниками и по очереди начал обходить космонавтов. Он умиленно крутил
обрубком хвоста, пробовал улыбаться и, кажется, даже пытался
разговаривать, но у него ничего не получалось. Космонавты спали на своих
диванах-кроватях и сладко посапывали. Даже Квач дремал на своем посту, в
широком, выросшем из пола кресле.
Шарик взобрался на стол, просунул морду в стакан с питьем, но ничего
хорошего из этого не получилось: морда не пролезала в узкие стаканы, да и
питья в них оставалось разве что на донышке. А ему очень хотелось пить.
Так хотелось, что, если бы не его стеснительный характер, он мог бы
заскулить.
Обойдя помещение, обнюхав все стены и не найдя ничего подходящего. Шарик
остановился перед открытой дверью и, заглянув в нее, принюхался. Ему
показалось, что оттуда, из глубины корабля, наносит знакомым влажным
запахом. Шарик виновато помахал хвостом и, подумав: "Ничего не поделаешь -
пить-то хочется", - несмело пошел по коридорам и переходам.
Он проходил мимо каких-то машин и приборов, со стен ему подмигивали
разноцветные огоньки, слышалось приглушенное шуршание и гудение, пахло
жареным луком и уже знакомыми духами, но воды не было, а пить хотелось все
сильней.
Шарик все шел и шел, пока не очутился в заставленном приборами, баками и
бачками просторном помещении. На стенах в прозрачных ампулах-сосудах
поблескивали жидкости. Шарик с тоской посмотрел на эти прозрачные ампулы и
понял, что достать из них жидкости ему не удастся.
Он уставился на эти жидкости - розовые, синеватые и бесцветные, как
обыкновенная вода. И чем дольше он смотрел на них, тем больше ему хотелось
пить, и поделать с собой он уже ничего не мог.
Шарик вскочил на стол и, приблизившись к ампуле, ткнулся в нее носом. Она
ничем не пахла, но под нажимом Шарикиного носа подалась внутрь. Ампула
оказалась не стеклянной, а пластмассовой, мягкой. Это, наверное, для того,
чтобы на ухабах дальних космических дорог ампулы не разбивались... Но
Шарик еще не понимал этого. Он видел и понимал другое. Перед ним за мягкой
оболочкой была жидкость, по всем приметам похожая на воду. А он хотел
пить. Так хотел, что за глоток воды с удовольствием отдал бы и свое
красивое алое кресло, и даже, наверное, кусок собственной шерсти.
И тут Шарика осенило: раз оболочка мягкая, значит, ее можно прокусить.
Приноровившись, он нашел такое местечко, где дно ампулы, закругляясь,
слегка выпирало, и начал грызть его. Но ампула не поддавалась, зубы
скользили по ее оболочке, оставляя лишь маленькие черточки, которые тут же
зарастали и исчезали.
Шарик пришел в бешенство - чистая, как слеза, влага переливалась перед его
глазами, но в рот не попадала. Он заурчал и закрутил своим обрубком, как
пропеллером, потом с тихим стоном приник к неподатливому материалу. И
когда ему казалось, что уже никогда он не доберется до воды, она вдруг
тоненькой струйкой полилась прямо в рот.
Конечно, если бы он не так хотел пить, если бы не так был раздражен
первыми неудачами, он мог бы сразу заметить, что вода, которая лилась ему
в раскрытую пасть, была совсем не похожа на ту чистую, как слеза, земную
воду, о которой он мечтал. Эта жидкость была
солоновато-горьковато-противная, с довольно странным и неприятным запахом.
Но Шарик поначалу ничего не замечал.
Жидкость была все-таки жидкостью и утоляла жажду. А когда прошел первый
приступ жажды и он понял, что содержимое ампулы не такое уж вкусное, было
уже поздно. Во-первых, он уже не очень хотел пить, а во-вторых, жидкость
перестала течь - стенки ампулы сами до себе затянулись пленкой, и теперь
нужно было снова их прокусывать.
Поняв, что сгоряча он наглотался совсем не того, чего ему хотелось. Шарик
очень испугался и заскулил. Но потом вспомнил, что на протяжении своей
собачьей жизни ему приходилось пить не только из рек или ручьев, но и из
луж, из грязных банок и мисок... Далеко не всегда в них бывала чистая и
вкусная вода. Поэтому он легкомысленно решил: "А-а... Ерунда... Все
обойдется!"
Именно в этот момент со всей очевидностью Шарик понял, что подумал он не
по-собачьи. В его просветленной голове метались непривычные мысли,
громоздились странные понятия и неясные предчувствия. Это очень озадачило
и смутило Шарика.
Стараясь не думать, он устало поплелся по уже знакомым переходам к
кровати-дивану и лег. В животе урчала и переливалась странная жидкость. По
телу расползалась удивительная, никогда раньше не Испытываемая, очень
приятная ломота и лень. Непреоборимо захотелось спать, но не клубком,
скрючившись, как Шарик спал чаще всего, а свободно вытянувшись во весь
рост.
И он, еще не понимая, что с ним делается, повозился на кровати-диване,
вытянулся, и тогда ему показалось, что тело у него начинает разбухать и
приподниматься, а голова поэтому как бы проваливаться. Он поерзал, головой
наткнулся на брошенный прибор с мягкими наушниками и улегся на него, как
на подушку. Улегся и почти сейчас же уснул.
Но всех этих приключений своего верного друга Юрий не видел, как не видел
их и Квач, сладко посапывающий в своем выращенном из пола полумягком
кресле.
Но проснулись они - и Юрий и Квач - одновременно. По кораблю перекатывался
низкий, утробный не то рев, не то гул.
Квач сейчас же бросился к доске и покрутил какую-то ручку. Не то гул, не
то рев исчез, и чей-то ровный, спокойный голос произнес:
"Внимание! Считаю необходимым подать сигнал тревоги".
Голос говорил на совершенно неизвестном Юрию Бойцову языке - в этом не
было никакого сомнения. Язык этот был певучим, с легкими переливами в
конце слов. В нем или совсем не было, или было очень мало шипящих звуков,
и потому, наверное, голос, казалось, не говорил, а пел.
В первые секунды Юрий не удивился. Он просто испугался: как-никак, а
неизвестный голос предлагал объявить тревогу. Значит, кораблю угрожало
что-то опасное и, главное, неожиданное. Юрий, как и подобает настоящему
мужчине, подумал прежде всего о надвигающейся опасности и приготовился ко
всяким неожиданностям.
Но уже в следующую секунду он недоуменно отметил, что неизвестный голос
говорил, пожалуй, на том самом языке, на котором говорили между собой
космонавты. Но ведь этого космического языка он не знал. А теперь он
прекрасно понял, что сказал неизвестный голос на неизвестном языке.
На лбу у Юрки выступила испарина. С ним творилось что-то неладное.
Может быть, он наелся какой-нибудь вредной для здоровья ерунды и теперь
бредит наяву? Но ведь если бы он бредил, он не смог бы понять, что языка,
на котором предупреждали об опасности, он не знает. Не смог бы удивляться.
У него даже испарина не выступила бы - ведь он бредит.
А может быть, все это происходит во сне? Стоит только проснуться - и все
станет ясным? Вероятно, ему очень хотелось узнать язык космонавтов, чтобы
потолковать с ними о всякой всячине, и вот теперь это хотение обернулось
трудным сном. Почти кошмаром.
Но как ни старался Юрий проснуться, это ему не удавалось, потому что он не
спал. Хотя голова была тяжелой и шумела, но все было совершенно правильным
и реальным: он стоял возле своей кровати-дивана, смотрел на Квача, который
напряженно следил за показаниями приборов, видел безмятежно развалившегося
на своем месте Шарика, видел спящих Зета и Миро, уже проснувшегося Тэна.
Тэн встретился взглядом с Юрием и спросил:
- ...такое?
Если бы Юрий совсем не понял вопроса, он бы решил, что он действительно
бредит наяву. Но он услышал последнюю половину вопроса, причем
произнесенную невнятно. Но все-таки услышал! Значит, он не бредил. Значит,
либо Тэн сказал невнятно, либо сам Юрий плохо слышал. Но Тэн был, пожалуй,
даже испуган и, наверное, говорил не шепотом; Значит... Значит, плохо
слышал Юрий.
И тут только он догадался, что ему все время что-то мешает! Он пощупал
свою слегка тяжелую шумящую голову и обнаружил на ней наушники. Он снял
их, повертел и осторожно положил на диван-кровать. Как они попали ему на
голову, понять или вспомнить он не мог.
В это время незнакомый, с металлическим отливом голос произнес:
"Летательный аппарат Голубой земли висит над кораблем. Принимайте решение.
Принимайте решение. Программой предусмотрено либо уничтожение враждебно
настроенных аппаратов местных обитателей, что делается лишь в крайних
случаях, либо переход на нейтринный режим внешнего слоя оболочки".
- Включаю внешнюю связь! - крикнул Квач. - Даю нейтринный вариант!
Нет, теперь уже никаких сомнений не было: Юрий понимал язык голубых людей!
Когда и как он выучился этому певучему языку, представить себе Юрий не
мог. Но факт оставался фактом. Он понимал, что говорил неизвестный голос и
что отвечал ему Квач. И что самое главное - он понимал смысл почти всех
слов. Правда, "нейтринный вариант" был для Юрия понятен лишь наполовину.
Что такое вариант, в общем-то понятно, ну, вроде... Как бы одно и то же,
но несколько различное. Например, задача может быть в нескольких
вариантах. В одном случае турист идет и встречается с автомобилем, а в
другом - автомобиль где-то встречается с туристом. А все равно нужно
узнать, сколько прошел первый и сколько второй.
А вот что такое "нейтринный", Юрий не знал. Но он обрадовался как раз
тому, что он не знал, что такое "нейтринный". Ведь если бы он понимал все,
что говорят голубые люди, это могло ему просто казаться. Но если он
понимал не все - значит, все остальное он понимал правильно. Исключение из
правил подтверждало правило - выходило, что Юрий знал язык. Но когда и как
он мог научиться неизвестному языку, да еще за считанные часы, узнать он
не успел.
Одна из стен затрепетала и, как всегда это происходило на корабле, не
распахнулась, а словно вошла в себя. На месте образовавшейся пустоты
выдвинулся большой экран, очень похожий на телевизорный. На его
отсвечивающей поверхности забегали стремительные прочерки. Потом они
исчезли, и Юрий увидел верхушки леса, дымку над деревьями и далеко-далеко
смутные очертания своего городка.
У него забилось сердце, и вспомнился родной дом...
На экране возник вертолет. Он, казалось, был -совсем рядом, так близко,
что Юрий видел даже лица приникшего к окнам экипажа.
Лица эти казались удивленными и растерянными, как у людей, которые что-то
неожиданно потеряли или были внезапно одурачены.
Вертолет двигался рывками. Он то зависал в воздухе, и тогда экипаж крутил
головами, рассматривая окружающее, то летел дальше, и тогда лица в его
окнах исчезали - наверное, люди переходили к окнам на противоположном
борту. Словом, экипаж вертолета поступал так, как поступают что-либо
разыскивающие люди. .
И Юрий подумал, что разыскивать могут и его - ведь идут вторые сутки с тех
пор, как он ушел из дому. Отец мог обратиться в милицию, а милиция могла
перекрыть все дороги, проверить все поезда и автомашины и, не обнаружив
Юрия, обратиться за помощью к летчикам:
- Поищите в лесу. Нам известно, что Юрий Бойцов частенько пропадал в лесу.
И летчики могли выполнить эту просьбу - в городе уже был случай, когда они
нашли заблудившихся в лесу грибников и вывезли их на вертолете.
Словом, это было вполне возможным, и поэтому Юрий подался немного в
сторону - мало ли какая техника может быть на вертолете! Если так хорошо
виден вертолет, то вполне возможно, что и его экипаж видит все, что
делается в корабле. Сам-то корабль они, конечно, видят отлично. Такую
громадину не увидеть невозможно. И если они все-таки что-то разыскивают,
то, уж конечно, не корабль, а, скорее всего, именно его. Юрку Бойцова.
Тут Юрка испугался по-настоящему. Он вспомнил, что шел к кораблю по росной
траве. Значит, на поляне обязательно остались две полоски следов.
И хотя вертолет удалялся все дальше и дальше, на душе у Юрки было все
тревожней. Он не сомневался, что летчики увидели их следы на траве и
поняли, что Юрий и Шарик находятся на корабле. Сейчас они вернутся,
доложат о своей находке, заберут его и Шарика домой... Тогда Юрке
наверняка не поздоровится.
- Юрий! - услышал он голос Квача. - Какой вред может принести этот
летательный аппарат?
- Какой аппарат? .- не понял Юрий.
- Ну вот этот... что улетел.
- При чем здесь вред? - удивился Юрий. - Это же самый обыкновенный
вертолет. Пассажиров возит, грузы. Разведку производит и всякое такое.
Квач помолчал, потом сурово спросил:
- Нам известно, что по уровню цивилизации на вашей Голубой земле возможны
и враждебные действия. Например, нападения и эти... самые... как же их?..
забыл совсем... ну...
- Чего - ну?
- Да вот забыл. То же, что нападение, но только когда убивают друг друга.
- Бандитизм, что ли?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг