- Я же тебе говорил, я усвоил во время контакта больше, чем Антон, шесть
уравнений, и поэтому показал ему, что эксперимент ничего не даст, больше
того, может закончиться катастрофой, но не принесет решения задачи.
- Так. Подведем итог. Значит, и ты, не зная решения до конца, веришь, что
задача будет решена только через много лет этим...
- Мирамом Чагановским.
- Как нужно это решение сейчас! Напряженность микробиополя все возрастает,
опасность в связи с этим увеличивается... Скажи, Вячеслав, эта вера в
Чагановского не помешает тебе продолжать поиски?
- Нет.
- Значит, ты готов нарушить закон причинности? - Назаров хитро улыбнулся.
- Это ведь не дано никому.
Я ответил ему, что это не дает нам права быть фаталистами, что долг
ученого не только относиться с уважением к уже открытым законам, но и
смело открывать новые.
Назаров, кажется, не сомневался в достоверности моего рассказа. Может
быть, это была игра? Не знаю. Во всяком случае я согласился выполнить его
просьбу и показал ему Биоконденсатор. Вот моя ошибка, если не сказать
вина. В бункер мы отправились вдвоем. Я вложил в щель пропускного автомата
свою личную карточку. "Сезам" наш отворился, и мы направились вниз.
Назаров говорил оживленно, чувствовал себя превосходно, а минут через
двадцать это уже был не человек.
"...Нина Константиновна, в официальном документе, адресованном начальству,
я самым обстоятельным образом описал происшедшее в бункере. Определил, на
каком расстоянии от Биоконденсатора кто из нас находился, сколько минут
пробыл около него. Не буду повторяться. С этой бумагой вы, несомненно,
ознакомитесь. Она для многих может показаться неубедительной: ведь никто
не знает того, о чем я рассказал Назарову. А мое отношение к нему знают.
Могут возникнуть подозрения, все может случиться..."
Как только мы вошли в бункер, я предупредил Назарова: "К барьеру не
подходи!" Мне и в голову не могло прийти, что он пойдет в бокс левого
отсека. А он пошел. Не больше двух-трех минут я проверял настройку (меня
обеспокоила резко возросшая активность), в это время Назаров и успел
пройти к столику, за которым сидел Антон, вычисляя гомополярную
направленность. Я осмотрел приборы и обернулся к Назарову. Я даже не
сообразил сразу, куда он мог деваться. И вдруг увидел его сидящим у стола.
Я сказал, чтобы он немедленно уходил оттуда. Назаров послушно вышел из
левого бокса. Моя тревога по поводу неуравновешенного индекса каскадов
была слишком велика, и я не сразу обратил внимание на его состояние. Он
был не так оживлен, как до этого, не задавал мне больше вопросов. Назаров
не возразил, когда я ему сказал, что пора покидать бункер, и безмолвно
пошел за мной. Только пройдя несколько этажей, я заметил какую-то
автоматичность в его движениях. Останавливался я - стоял и он. По коридору
мы шли нога в ногу. В моем кабинете Назаров продолжал молчать. Взгляд его
был затуманенным, а на лице расположилась безразличная, как бы раз
навсегда приставшая улыбка.
Только тут я понял: стряслась беда. Хотел позвонить вам на опытную базу,
но не решился, вспомнив о недавно перенесенной вами болезни. Теперь у меня
выхода нет. Эксперимент может окончиться не в мою пользу. В этом случае о
моих наблюдениях не будет известно никому. Этого допустить нельзя.
Простите меня, так много свалилось на вас...
III
Нина Константиновна слегла на другой день после встречи со следователем.
Она понимала, что необходимо поговорить с ним, как только он прослушает
запись Вячеслава Михайловича, но не находила сил. Так прошло три дня. На
четвертый она попросила, чтобы Аветик Иванович приехал к ней домой.
- Вот видите, как получилось - пришлось послушаться врачей. Обидно. Ведь
именно сейчас нужно быть здоровой. Впрочем, это нужно всегда.
- Сердце?
- Да, потрепано, и притом изрядно. Досталось ему немало. Моторы подобной
изношенности техники уже отправляют не в капитальный ремонт, а на свалку.
Но давайте о главном. Удалось что-нибудь разузнать о Вячеславе Михайловиче?
- Нет.
- Я как-то очень надеялась все эти дни. Ждала вестей от вас. Зазвонит
телефон, я хватаю трубку в надежде услышать о результатах розысков.
- Розыск ведется, но пока без успехов. Всех нас смущает одно
обстоятельство. Мы еще раз проверили, чем был занят директор в тот день,
когда он исчез. Удалось по минутам восстановить картину. Никаких указаний
на то, что он уехал или ушел из института. Машину, например, он заказал
через секретаря на четыре часа, но уже не воспользовался ею.
- На четыре? А отметка в контроль-автомате?
- Пробита в пятнадцать тридцать пять.
- Аветик Иванович, вы узнавали, механики хорошо проверили автомат?
- Самым тщательным образом. Он был исправен и вместе с тем отметки о
выходе не сделал. Директор спустился к Биоконденсатору и уже не
возвращался оттуда. Нина Константиновна, неужели именно о таком
эксперименте упоминает Вячеслав Михайлович в звуковом письме к вам?
- Похоже.
- Эта запись заставляет задуматься о многом. Как-то нельзя не поверить
рассказанному столь обстоятельно и искренне. И вместе с тем все изложенное
так странно. Впрочем, конденсатор и в самом деле таит в себе многое, что
еще вызовет осложнения, трудности, а может быть, и потери.
- Будем надеяться на лучшее. Вероятнее всего, овладение биополем поможет
решить задачи, которые другим путем решить нельзя. Вот это-то и
подбадривает, придает силы. Я почувствовала себя гораздо лучше, и причиной
тому звонок из института. Лучшая смазка для моей изношенной машины -
добрые вести.
- Какие именно?
- Спонтанное увеличение активности Биоконденсатора вчера прекратилось.
- А наибольшей она была?..
- В тот момент, когда к нему пошел Вячеслав Михайлович.
- Что же там могло произойти? Куда мог деться Вячеслав Михайлович? Если
верить рассказанному им, Биоконденсатор способен влиять на мозг человека,
вызывать усиленную его работу, углублять остроту восприятия. Вячеслав
Михайлович всей своей предыдущей деятельностью был подготовлен к тому,
чтобы лучше понять прошлое, проникнуть в будущее своих изысканий. Ощутимо
и результативно эго произошло благодаря конденсатору... Нина
Константиновна, при помощи Биоконденсатора материальный перенос человека
во времени возможен?
- Совершенно невозможен.
- Тогда напрашивается такой вопрос: может ли быть активность
Биоконденсатора столь велика, что человек... Ну, как это сказать? Под его
влиянием бесследно исчезнет, распыляясь на молекулы, что ли?
- Нет, это несовместимо с процессами, происходящими в биосфере.
- И все же Вячеслава Михайловича нигде нет. Смущает и другое. Воздействию
Биоконденсатора подверглись трое. Вячеславу Михайловичу, если не считать
незначительного недомогания, отмечавшегося в обоих случаях, конденсатор не
повредил. Северов вообще не почувствовал ничего неприятного, когда сидел у
Биоконденсатора и пытался вывести уравнения гомополярной направленности.
Почему же Назарову досталось больше всех? Так ли велика была активность
поля в этом случае?
- Аветик Иванович, думаю, здесь дело не только в величине напряженности
микробиополя. Надо рассматривать не только количественную сторону вопроса,
но и качественную. Биоконденсатор и в случае с Вячеславом Михайловичем, и
в случае с Антоном активизировал их основное, определяющее стремление -
решить задачи, еще не подвластные науке. И им в какой-то мере удалось
проникнуть в будущее. Теперь давайте подумаем, с чем же шел к
Биоконденсатору Назаров?
- На это трудно ответить.
- Пожалуй, но я попытаюсь. Он очень хотел забыть о многом из того, что
забыть ему никак не удавалось. Может быть, это и было его самым сильным,
пусть даже не до конца осознанным, желанием в то время. Особенно после
трудного для него разговора с Вячеславом. Вот эта-то эмоциональная
напряженность, по-видимому, и активизирована была Биоконденсатором. Но
Назаров получил уж слишком большую дозу биовоздействия и забыл не только
то, что хотел забыть, но и то, что забыть человеку нельзя. В этом и
заключается его психическое заболевание. Он живет теперь сиюминутной
жизнью. На внешние раздражения он реагирует нормально, организм его
функционирует правильно, и только в мозгу стерто все записанное в прошлом,
самом отдаленном и самом недавнем, даже вчерашнем. А значит, у него нет
возможности двигаться в будущее. Нарушена преемственность, и Назаров
сейчас человек без прошлого и будущего.
- Это может показаться убедительным. Вы сказали "сейчас". Возникает
желание узнать, а в какой мере процесс обратим. Может быть, "всемогущее
биополе"...
- Аветик Иванович, погодите. У меня возникла идея!
- Как помочь Назарову?
- Не только. Минутку, минутку. Кажется, мы сможем решить многое. Попрошу
вас пройти в соседнюю комнату. Я оденусь, и мы поедем в институт.
- Нина Константиновна!
- Тогда я оденусь при вас, и мы все равно поедем в институт.
- Но ваше здоровье? Ведь врачи вам не велели вставать.
- Мы с вами спустимся в бункер. Надеюсь, вы не побоитесь? Слушайте меня,
Аветик Иванович. Биоконденсатор усиливал стремления Вячеслава, Антона,
Назарова, и притом наиболее сильные. А чего сейчас хотим мы с вами?
- Прежде всего найти директора.
- Правильно! Идите, я буду одеваться.
В бункер вошли молча. Нина Константиновна внимательно присматривалась ко
всему, она словно видела Биоконденсатор впервые. На какое-то время она
забыла о своем спутнике, проверяя показания приборов, и, только сделав
отметки в журнале наблюдений, обернулась к следователю:
- Вы уже здесь были?
- Был. Как только начал вести следствие, приходил сюда с заместителем
директора. Дальше первого отсека мы не проходили.
- Правильно сделали, но сегодня, нужно сказать, конденсатор спокоен, как
никогда. Спокойствие это, правда, пакостное - затишье перед бурей. Обычно
непроизвольное увеличение активности и начинается после такого глубокого
покоя. Но рисковать излишне мы не будем. Сделаем, пожалуй, так. Я пройду
во второй отсек, сяду за стол, за которым сидел Антон Николаевич, а вы
останетесь здесь.
- Вы боитесь за меня?
- Как вам сказать, риск я считаю небольшим, но отвечать могу только за
себя.
- Я тоже могу отвечать за себя и добровольно соглашаюсь пройти во второй
отсек. Давайте запишем эго в журнале.
- Мысль трезвая. Выполним формальности. Я тоже распишусь, и приступим к
опыту. Вот так. Подпись по всем правилам. Ну, с чего начнем?
- Пожалуй, надо попытаться представить, как вел себя здесь Вячеслав
Михайлович. Вам это сделать легче, Нина Константиновна. Вы хорошо знаете и
директора, и назначение каждого установленного здесь агрегата.
- А мне кажется, надо начать с того, чтобы сформулировать, зачем, на какой
именно опыт решился Вячеслав Михайлович.
- Он хорошо знал возможности Биоконденсатора и пришел сюда, чтобы
"посоветоваться" с ним, чтобы с его помощью решить трудную задачу.
- Какую?
- Хотел помочь Назарову.
- Хорошо, Аветик Иванович, что вы верите Вячеславу Михайловичу. Да,
случись такое с кем-нибудь другим, а не с Назаровым, он тоже был бы
потрясен, но вот когда это произошло с Назаровым!.. Ощущение вины в этом
случае особенно его угнетало: уж слишком легко здесь было заподозрить злой
умысел. Но пойдем дальше. Значит, говорите, помочь. Но как? Что мог дать
эксперимент?
- Что-то трудно приходят догадки. Вы не находите, Нина Константиновна, что
влияние Биоконденсатора на нас никак пока не сказывается?
- Погодите, может быть, еще скажется и мы выйдем отсюда, забыв, за чем
пришли.
- Нина Константиновна, вот за этим-то и пришел сюда Вячеслав Михайлович.
- Зачем?
- Чтобы забыть. Забыть прошлое, экспериментально вызвать такое же
заболевание, как и у Назарова.
- Это, кажется, подходит. А вы молодец, Аветик Иванович. Ваша
профессиональная логика, кажется, дает нам нужную нить. Теперь только бы
не упустить ее... Идем дальше. Вызвал заболевание и... Стоп! Как он мог
это сделать? Ведь одному осуществить такой опыт невозможно. Остается
нерешенным и вопрос: куда исчез Вячеслав? Скрылся? Больному это гораздо
труднее, чем здоровому. Значит, кто-то должен был помогать ему.
- Несомненно, но кто? Да, Вячеслав Михайлович должен был прибегнуть к
помощи чьего-то мозга, сильного, способного по-настоящему помочь ему. Нина
Константиновна, кто это мог быть? Кто? Понимаете, я начинаю убеждаться,
что Вячеслав Михайлович здесь был не один.
- Правильно. Это мог быть только Колесников.
- Кто это?
- Мой друг, тоже ученик Петропавловского и друг Вячеслава. Старший его
товарищ, человек, преданный нашему делу и, как директор специального
биохимического института, располагающий огромными возможностями. Вы
знаете, Аветик Иванович, почти все становится на свои места. Здесь они
были вдвоем.
- Для чего мог понадобиться Вячеславу Михайловичу именно Колесников?
- Для того чтобы вылечить его. Колесников у себя в институте тоже
продолжает поиск, начатый Петропавловским. В свое время ученики
Петропавловского разделились на две группы. Образовались два дополняющих
друг друга направления. Мы занялись биофизическими проблемами, а
Колесников и его сотрудники - биохимическими. Процессы, о которых
рассказал Вячеслав Михайлович, идут на молекулярном уровне. Изменения в
организме, вызываемые Биоконденсатором, могут быть подправлены биохимиками.
Аветик Иванович, мы на правильном пути. Помогайте распутывать дальше.
Итак, Вячеслав сумел привлечь этого старого черта, Петра Колесникова. Но
как ему это удалось? Даже для Вячеслава он не мог согласиться ни на что
противозаконное. А выходит, если Петр Петрович здесь присутствовал, он
стал соучастником проведения опыта на человеке. Нет, на него это не похоже.
- Значит, Вячеслав Михайлович что-то придумал.
- Схитрил, конечно, но как? Вызвать Петра с юга он мог довольно просто.
Тут такая дружба, сплоченность и взаимовыручка, что ни болезнь старика, ни
его всегдашняя занятость не помешали бы. Я уже вижу, как он, чертыхаясь
(ругатель он страшный!), вваливается к Вячеславу и глухим голосом
произносит: "Нашкодили, мерзавцы, впутались, подрываете устои науки и
зарвались!" Все это напускное. Колесников сердечен и отзывчив. Конечно, он
и помог Вячеславу. Вот вошли они сюда. Вячеслав рассказал ему все как
было. Поставил его на то место, где был сам, и пошел туда, где был Назаров.
- Нина Константиновна, теперь я крикну стоп!
- Ой, на самом увлекательном месте меня перебиваете, я ведь уже
чувствовала, как все происходит...
- А нрав Колесникова? А его порядочность? Вы же сами только что говорили:
не будет он соучастником в опыте на человеке.
- Верно. Вот и спуталось представление о происходившем, не так четко видна
картина.
- Не тревожьтесь, сейчас прояснится. Все дело в конверте.
- В каком еще конверте?
- Большой конверт, и в нем несколько бумажек. Вы так обрисовали их обоих,
что я отчетливо представил, где они находились и что делали. Вячеслав
Михайлович приготовил Колесникову записку. Запечатал ее в конверт и дал
его в тот момент, когда пошел на место Назарова. Уже оттуда он крикнул:
"Читай!"
Думается легко, мысли обгоняют одна другую. Неужели конденсатор?..
- Нина Константиновна, а вы знаете, как-то несерьезно получается. Ну к
чему эта таинственность и, главное, спешка?
- Таинственность? Никакой таинственности. Просто Вячеслав никого, кроме
Колесникова, впутывать в это трудное, щекотливое и даже опасное дело не
решался. А спешка... Тут уж совсем просто. Времени на обстоятельное
исследование у него не было. Психиатры говорят, что, если болезнь,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг