воздействует на нас, способна передавать движения души исполнителя так,
как не передает и поэзия. Ваматр все же музыкант, но вот только творчество
его носит печать какого-то проклятия. Я сам видел, как в подвальчике
Марандини пьяная публика воспринимала его музыку. Возбужденные алкоголем,
эти люди выражали свои чувства бурно и бесконтрольно. Поначалу сумбурные
и, признаться, очень сильные его импровизации завладевали слушателями,
затем начинали сковывать их, но и они, опьяненные, старались вырваться
из-под злобной и отвратительной власти ваматровской музыки. При мне
здоровенный грузчик, только что ливший пьяные слезы, вдруг хватил
табуретом об стол и выбежал из харчевни. Матрос запустил в Ваматра
помидором; кто-то, изрыгая ругательства, шатаясь, уже продирался к выходу.
Беглецов становилось все больше. Здоровое начало жило в этих людях.
Бесхитростных, не извращенных, просто хвативших слишком много горя в жизни
и скрашивающих свою тяжкую долю спиртным. Не было в них испорченности,
которая заставляла бы тянуться к изуверским творениям Ваматра. Здоровый
инстинкт оберегал их от его колдовского творчества, и они бежали из
подвала. Трактир пустел. Кончалось это обычно тем, что хозяин, не желая
терять своих посетителей, отказывал Ваматру.
Крэла увлек рассказ Нолана о Ваматре, но он не переставал думать об
интересовавшем его больше всего - о _чужих_. Не терпелось узнать, что
удалось энтомологам, в какой мере они подкрепили гипотезу опытом. Словно
угадав мысли молодого ученого, Альберт Нолан продолжал:
- Вы, вероятно, недоумеваете, почему я так много говорю о музыке
Ваматра? Не удивляйтесь - она имеет отношение к тому, о чем вы прочли в
статье.
- К гипотезе Ваматра?
- Бичета и Ваматра, - твердо поправил Нолан. - Да, несомненно это
связано в какой-то адский узел, но, пожалуй, никто не знает, как именно
все это случилось. В том числе и Ваматр. Тогда, двенадцать лет назад...
Замечательное, неповторимое было время. Мы были молоды, полны надежд и
очень привязаны друг к другу. Все. Все четверо. Работали мы много, как
говорится, взахлеб. Каждый день нам приносил ни с чем не сравнимое счастье
- мы проникали в неведомое. А потом произошел раскол... Может быть, больше
всех виноват в этом я... Часто думается, а что, если бы я не ушел от них?
Случилось бы несчастье или нет?.. Если бы я был с ними в тот день...
Ваматр был. Играл на скрипке, когда они погибали...
Нолан задумался. Сидел он на валуне неподвижно, внимательно и бесцельно
рассматривая ползущего по стеблю горечавки жука. Желтый, перепоясанный
тремя сизо-стальными обручами, волосатый хищник беспокойно шевелил своими
большими мохнатыми сяжками. Он дополз до конца обломанного стебля и,
раскачиваясь на нем, уже расправив крылья, собирался взлететь. Теперь жук
был совсем близко от лица Нолана. Взлетев, Эминатус хиритус слепо помчался
бы на него. Нолан быстро, едва уловимым движением сбросил с цветка
насекомое и как-то виновато посмотрел на собеседника. Крэл не подал вида,
что заметил его отношение к желтому волосатику, и поспешил задать вопрос,
первый, пришедший на ум:
- Вы работали вместе с Ваматром?
- Да, у Арнольдса, в его маленькой, еще не прославившейся на весь мир
лаборатории. Жили скудно, безденежно и весело. Бичет и Ваматр начали
раньше, чем мы с Эльдой, на два-три года. Идея, собственно, принадлежала
Бичету. Он первый высказал предположение: насекомые - _чужие_. Нужно
сказать, поначалу никто, кроме Ваматра, не подхватил эту идею. Эльда даже
считалась противником ее, а Ваматр, с присущей ему страстностью и
отчаянием, начал работу и с тех пор не прекращает ее.
- Значит, и сейчас?..
- Да... Следует отдать ему справедливость - он сделал много. Наиболее
значительна его работа над протоксенусами. Насекомые обычно плохо
воспринимают красный цвет, хорошо различая остальные части спектра, вплоть
до ультрафиолетовой. Зная это, Ваматр предположил, что спектральный состав
излучения Звезды, согревающей породившую насекомых планету, отличается от
спектра нашего Солнца. Ваматр учел и другое - поразительную хладостойкость
насекомых - и поставил любопытные эксперименты...
То, что Крэл услышал дальше, было даже интересней, чем он ожидал.
Привычное, давно знакомое оказывалось необыденным.
Нолан умел рассказывать. Крэл словно сам присутствовал при
захватывающих опытах Ваматра, который, создав условия, видимо близкие к
условиям неизвестной планеты, обрел необычайные возможности
экспериментировать с насекомыми. Крэл забыл обо всем, слушая Нолана. Вид у
него был словно у мальчишки, которому вдруг показали живого слона
величиной с чайник.
- Вы, наверное, не отказались бы работать с Ваматром? - внезапно
спросил Нолан.
Крэл не ответил, не в силах перевести дыхание, а Нолан посмотрел на
него так, что Крэл сразу повзрослел и слон уже не казался ему таким
привлекательным.
- Пошли бы вы к Ваматру? - Нолан спрашивал настойчиво, в его тоне уже
чувствовалось не свойственное ему раздражение.
- Кажется, это чертовски интересно...
- А сам Ваматр?
- Я еще очень мало знаю о нем.
Альберт Нолан задумался. Вот каким образом рождается то, что завлекает
людей. Хороших и чистых. Затягивает порой настолько, что эти честные,
порядочные и восторженные молодые люди не задумываются о целях и
намерениях ваматров...
- Еще не знаете, и все-таки вас уже влечет к нему.
- Когда исследование столь необычно, то не все ли равно, кто...
Нолан не мог, да, пожалуй, и не хотел скрывать своих чувств к Ваматру,
а потому ответил резче обычного:
- А мне не все равно! - Но резкость была чужда этому превосходно
воспитанному человеку, и он тут же продолжал мягче. - Мы с вами люди
разных поколений, Крэл, это верно. Вот для меня не безразлично, например,
кто автор той или иной книги. Бывает, прочтешь вещь, которая затронет
душу, - а это самое ценное в искусстве, - но потом случайно узнаешь, что
автор, оказывается, человек пакостный, и уже не можешь наслаждаться его
произведением. По крайней мере я не могу.
- Так, значит, Ваматр?..
- Дьявол.
Нолан быстро встал с валуна и повернулся к Крэлу спиной - он не хотел,
чтобы Крэл видел его лицо в этот момент.
Вниз они шли медленно, рискуя опоздать к обеду, но Крэл не ускорял
шаги, внимательно слушая Нолана.
- Опыты Ваматра увлекли нас. Эльда сдалась раньше меня. Собственно, с
этого и началось нечто странное, загадочное. Нужно вам сказать, что
познакомил меня с Эльдой Ваматр. Он некрасив, а вот всегда нравился
женщинам. Очень многим. Но любил он только одну - Эльду. Ей он был
безразличен, и она не выносила его музыки. В первые же минуты знакомства
Эльда, улыбаясь, будто шутливо, а на самом деле опасливо спросила меня, не
играю ли я на скрипке. Я не играю на скрипке, я не играю ни на каком
инструменте, хотя люблю и ценю музыку. Пожалуй, именно в эти, самые первые
минуты мы оба и как-то сразу почувствовали, что такая встреча бывает одна
на миллион. Такая встреча - подарок судьбы, решающая судьбу обоих.
- А Ваматр?
- А Ваматр любил Эльду. Любовь эта, сильная и, как все у него,
диковатая, помогла ему понять, что, познакомив нас, он окончательно
потерял Эльду. Ваматр еще боролся за нее, старался заслужить ее внимание,
благосклонность. Делал он это, нужно признаться, как джентльмен, но все
уже было решено. Не только в те первые мгновения встречи, а всем нашим
существом, слиянием порывов, мыслей, стремлений, чувств... Через несколько
месяцев мы отправились в свадебное путешествие. Оно было долгим и
безмятежным. Самая счастливая пора в нашей жизни. Кончилась она -
кончилось все. Неповторимое счастье наше, покой, а вскоре и жизнь Эльды...
Из путешествия она вернулась радостной, преисполненной творческих
замыслов, желания продолжать свою работу. Она не собиралась работать в
группе Ваматра, однако вскоре все изменилось. Вероятно, с того момента,
когда она впервые заглянула в глаза протоксенусов, выращенных за время
нашей поездки Ваматром. Она не только оставила свою тему, но, перейдя в
группу Ваматра, стала самой ярой сторонницей его идей. Всех. Эльда, Эльда.
Что же с ней случилось тогда?..
Нолан долго, казалось, совсем не обращая внимания на Крэла, говорил об
Эльде. Они стояли над озером, опершись на высокие перила купальни.
Наступил вечер, покалывающий горным холодком, а они и не вспомнили, что
пора возвращаться в пансионат. Слушая Нолана, Крэл понял, что годы не
унесли ничего и Нолан так и не смирился с потерей. Потеря Эльды показала
совершенную невозможность хотя бы в малой мере не только заполнить, но
даже затенить то место, которое она занимала в его сердце, в его жизни.
Прошедшей и настоящей. А в будущей? Пожалуй, именно в тот вечер Крэл
убедился: будущего у Нолана не было.
- Когда я думаю о прошлом, Крэл, то мне ничего не хочется изменить, ни
от чего нет стремления отказаться, потому что я все простил ей. Еще тогда,
в тот страшный день... Мало выпадает счастья на долю людей... Я так ценю
доставшееся мне. Несравненное и жутковатое. Она дарила такое, и только
такое. Иного не могла. И я ни за что не променял бы его на более спокойное
и удобное... Вскоре по приезде я обнаружил в ее душе тайный и очень
тревоживший меня уголок. Возникла ли ревность?.. Не знаю. Наверное, была и
ревность, но больше страх. Я боялся, Крэл. У меня нарастало чувство
тревоги, большое беспокойство, ощущение предстоящей утраты самого нужного
в жизни и неповторимого. Предчувствие не обмануло меня... Но свершилось
это не вдруг... В какой-то мере я понимал Эльду: сделанное Ваматром и
Бичетом могло увлечь, но музыка? Почему музыка?.. Ваматр жил при
лаборатории. Его комнатушка находилась рядом с аппаратной, и, когда он
играл, до сидящих у пульта довольно отчетливо доносились его импровизации.
Играл он только по вечерам, обычно уже после того, когда все расходились и
лабораторные помещения пустели. Однажды мы с Бичетом задержались, не имея
возможности прервать опыт. Опыт шел плохо. Снять нужные характеристики не
удавалось. Протоксенусы не желали отдавать свои тайны, а мы упорствовали,
стремясь добиться своего. Мы были настолько раззадорены упрямством
чужаков, что не замечали музыки Ваматра. Пришла Эльда. Она "уже побывала
дома и приехала за мной; Предлагая пойти в кино. Однако было не до
развлечений. Эльда это сразу поняла и включилась в работу. С ее приходом
дело пошло на лад. Она внесла остроумное предложение, мы с Бичетом
ухватились за него, начали перемонтаж аппаратуры, а Эльда вдруг потеряла
всякий интерес к только что обсуждавшейся задаче, сидела недвижимо, словно
зачарованная смотрела на вольеры с протоксенусами и очнулась лишь тогда,
когда... когда Ваматр перестал играть. С этого вечера я начал замечать
неладное, а вскоре мне стало ясно: Эльда уже не в силах побороть себя,
мучается и все же не упускает ни одного случая услышать музыку Ваматра.
Крэл обернулся к Нолану. У озера было темно. Сюда едва доходил свет от
пансионата, и не понять было, что выражало лицо Нолана. Прерывать его не
хотелось, но Крэл все же не выдержал и спросил:
- Ваматр стал играть лучше?
- Нет, играл он все так же... Пойдемте, Крэл. Холодно. При вашей
лейкемии вам нельзя простуживаться. Ну вот, - Нолан посмотрел на озеро, на
ярко освещенные окна пансионата и затем на часы. - Я лишил вас возможности
пообедать вовремя.
- Не беда - мы закажем ужин.
- Пожалуй, я обойдусь кофе.
Разговор они продолжили за столом. Нолан не ограничился одним кофе,
заказал и ужин, но ел без аппетита, просто зная, что поесть надо. Крэл с
неослабевающим интересом слушал Нолана.
- Прошел год. Сумбурный, напряженный. Год исканий... А Эльда... Она
отдалялась от меня, я терял ее и понимал, что ничего поделать не могу. Я
пытался увезти ее куда-нибудь, уговаривал переменить место работы, место
жительства. Все было тщетно. Я не в силах был проникнуть в то затаенное и
страшное, что росло в ней. Это было совершенно недоступно. Никому. Даже
мне. А может быть, именно мне. Мы оба понимали, как сложно, неразрешимо
все это, и спасались, уходя в работу. Влекущую, приносящую столько
страданий. Поиск был непрерывным, самозабвенным. Взлеты и провалы, надежды
и сомнения. Мир с его хорошим и отвратительным перестал существовать для
нас. Наполняло нас только одно - поиск. Ложась спать, каждый из нас с
беспокойством думал: должно пройти восемь, десять часов, пока снова
очутишься в лаборатории.
- А там? - почти шепотом подтолкнул Крэл внезапно умолкшего Нолана.
- В лаборатории мы занимались только одним: стремились разорвать
кольцо, казалось, навечно скрепленное самой Природой. Протоксенусы Ваматра
уже не удовлетворяли нас. Не успокаивался, разумеется, и он сам.
Протоксенусы - это чудо, о котором мы еще боялись оповестить мир, но нам
уже хотелось большего. К этому времени вера в неземное происхождение
насекомых окрепла и стала непоколебимой уверенностью. Убеждены мы были в
том, что можно - стоит только исхитриться - можно вывести существа, если
не такие точно, как зародившиеся миллионы лет назад в далеких мирах, то
близкие к ним. Очень близкие. Метаморфоз насекомых. Для насекомых очень
характерно это таинственное и ставшее привычным для нас явление. Яйцо -
личинка - нимфа - имаго. Как непохожи они друг на друга! В некоторых видах
они, эти звенья одной, замкнутой цепи таковы, что непосвященному и не
узнать в них фактически одно и то же насекомое. Взрослая фаза - имаго
приспособлена к размножению, расселению и откладывает яйца. А затем снова:
личинка - нимфа - имаго, и круг замыкается.
- И вы решили разомкнуть его, чтобы получить совершенно новое существо?
- Да, такое, которое не смогло развиться на Земле. В непривычных для
них, земных условиях насекомые вращаются в малом, тесном круге, не в
состоянии вырваться из него, не могут достигнуть тех форм, которые
процветают в оптимальных для них условиях, там, где они развились
эволюционно. Весь вопрос был в том, хранит ли генная память насекомых
заложенное миллионнолетней эволюцией, или все уже забыто на чужбине. Если
хранит, то мы разбудим ее, заставим снова заработать хорошо упрятанный код
развития.
- И заставили?
- Конечно.
- Для этого нужно было?..
- Нужно было сделать то, что сделали вы, Крэл.
- Значит, и тогда, создав биополе, способствующее метаморфозу, вы
подобрали код излучений?
- В то время еще не было такой совершенной аппаратуры, какой
располагаете вы. Мне пришлось искать несколько иным путем, но пришли мы с
вами к одному. Тогда это привело к катастрофе, а теперь... Впрочем, я не
знаю, что будет теперь...
- Но почему, почему это случилось?
- Видимо, потому, что человеку свойственно быть пакостным. Вам
неприятно такое заявление?
- Непривычно слышать его от вас.
- Ничего не поделаешь, я слишком хорошо знал и знаю Ваматра.
Начал узнавать о нем кое-что и Крэл. Не только о нем, о всех,
работавших тогда над проблемой. Из неторопливого, содержащего много
подробностей рассказа Нолана Крэл понял, что же произошло двенадцать лет
назад, как начался разлад в группе Ваматра, к чему привели споры и
разногласия. Поначалу споры возникали главным образом по поводу того,
каким путем изыскивать средства для продолжения работ. Еще не пришли дни,
принесшие лаборатории Арнольдса славу и деньги. Арнольдс делал все от него
зависящее, чтобы поддержать группу Бичета и Ваматра, но все же настал
момент, когда для всех стало ясно: продолжать работу (если отказывать себе
во всем, даже самом необходимом) удастся месяц, два, ну три. А потом?
В эти дни Ваматр познакомился с Хуком.
Однажды он пришел в лабораторию поздно, уже к концу рабочего дня:
- Дело идет на лад, друзья. Хук пригласил меня позавтракать в "Интеле".
Там подают превосходное вино, хранящееся у них в подвалах черт знает с
каких времен.
Настроение у Ваматра было отличное. Друзья редко видели его таким
возбужденным, веселым. Нолану не очень приятно было охлаждать его
вопросом, но он счел это необходимым:
- Чем придется расплачиваться за это знакомство? Я не говорю о
завтраках, конечно.
Эльда быстро повернулась к Ваматру. Бичет, обычно неохотно отрывавшийся
от дела, тоже внимательно и настороженно смотрел на друзей, уже стоявших в
позе петухов, готовых к драке. Ваматр не принял бой. Ответил шуткой,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг