кого-то в толпе и потом потеплели, улыбнулись. Что с ней? Почему она не
ответила ни на одно письмо?
"Усовершенствует растения" в Славино...
Растения, растения.
Вся лаборатория Бродовского заполнена самыми разнообразными растениями:
они растут в стеклянных банках, плавают в аквариумах, пышно разрастаются в
длинных ящиках с землей. Он подошел к этажерке и стал машинально
перебирать в руках свисавшие с ее полок прохладные листья.
Растения так и не открыли ему своей тайны. Поиски пока не привели ни к
чему.
Бродовский не на шутку злился, когда друзья все чаще и чаще начинали
называть его "ботаником". Даже Сергей не понимает, что биологические
объекты для него только модели. Да, да, модели, черт возьми! Находились и
шутники, которые при встрече в коридорах института осведомлялись, скоро ли
подешевеет мука в результате выращивания четырех урожаев в год. Пошляки!
Да разве в урожаях, как таковых, дело! Этим займутся агрономы.
Радиофизика должна помочь им овладеть тайной роста.
Сделано уже немало. Начиная с того времени, когда Бродовский помогал
Зорину в самом начале его работ с глушителями для "Защиты 240",
исследования шли в одном и том же направлении - во что бы то ни стало дать
характеристику качества излучения.
А ускоренное размножение микроорганизмов в "фарфоровом зале" в Славино!
Там уже разрешена проблема влияния лучистой энергии на живые существа. Там
уже подобрано нужное качество излучения, и биоизлучатели Бродовского
успешно помогают получать огромные количества полезных микробов. Найдено!
Теперь очередь высших растений. Как отобрать лучи, способствующие
ускоренному синтезу биоксина?
Может быть, надо снова засесть в "фарфоровом зале" в Славино и там...
Да, а ведь в Славино изумительные опытные "поля под стеклом", именно там
проводится изучение влияния искусственных источников света на рост
растений. Тайну биоксина надо искать там, в Славино... Славино. Михаил с
удовольствием повторил ласковое название издавна полюбившегося ему
городка. Там, в филиале института, пришли первые удачи в работе. Говорят,
Леночка начала интересную работу по направленной изменчивости, и это может
помочь... Но почему она не ответила ни на одно письмо, почему?..
- К тебе можно, Михаил? - показался на пороге Резниченко.
- Сергей! Старый бродяга. Здоров!
- Привет, Миша, привет!
- Ты когда приехал?
- Сегодня утром.
- И только сейчас показался!
- Не мог раньше. За это время я уже успел побывать в десяти местах.
- Да сядь ты хоть на минутку. У тебя какой-то взбудораженный,
воинственный вид.
- Воинственный, говоришь? - Резниченко удобно расположился в кресле у
пульта, вынул папиросу и, старательно разминая ее, продолжал: - Ты прав,
воинственный. Я решил воевать. Решил бороться до конца и, думаю, мне
удастся... Михаил, - Резниченко пододвинулся ближе к Бродовскому,
почему-то оглянулся по сторонам и заговорил приглушенным голосом. -
Михаил, ты не думаешь, что есть люди, очень сильные люди, которые делают
все для того, чтобы наша страна оказалась не подготовленной к борьбе в
эфире?
- Сергей! Ты хорошо подумал прежде, чем сказать это?
- Разве и с тобой я не могу быть откровенным?
- Можешь. Но вот думать так ты не должен. То, что отклонили твой проект
защиты, еще не значит...
- О, многое значит! Многое. - Резниченко встал, подошел к двери, резко
швырнул в урну окурок и быстро вернулся к Бродовскому. - Подумай, Михаил,
я еще раз хочу предложить тебе сотрудничество со мной, хочу еще раз
напомнить, что ты прежде всего радиофизик.
- Спасибо.
- Не иронизируй. Ты отлично понимаешь, о чем я тебе говорю. Ты
разбрасываешься, увлекаешься частностями.
- Я ищу общие закономерности.
- И углубляешь работы Зорина.
- Ну, конечно, ведь его открытие...
- Вот, вот! Его открытие! Все мы своими плечами подпираем его открытие,
все мы...
- Сергей! Да что ты говоришь! Ведь мы, молодые ученые, развиваем
советскую науку. Каждый из нас стремится внести свой вклад. Вспомни, как
открытие Попова облетело весь мир и как тысячи ученых, техников,
радиофизиков и, наконец, просто радиолюбителей развивали его. Так и
открытие Зорина. Развивая его, мы...
- Остаемся чернорабочими в науке.
- Сергей!
- Да, да, чернорабочими. Не делай страшных глаз и, самое главное, не
вздумай жалеть меня: "Ах, свихнулся друг. Надо направить его на путь
истины!" Чушь! Мне жаль тебя. Да, да, жаль! На таких, как ты, вырастает
слава зориных и сибирцевых. А я не хочу, ты понимаешь? - глаза Сергея
потемнели, он вплотную приблизился к Бродовскому и почти шепотом закончил:
- Не хочу!
Резниченко подошел к установке, все еще светившейся десятками
разноцветных лампочек, резким движением откинул назад свои пышные волосы.
На его крупном, властном лице лежали цветные пятна света, глаза блестели,
и теперь он говорил громко, порывисто.
- Я не хочу строить крылья для других!.. Я хочу летать сам.
- Осторожно, Сергей... позади аппаратура.
Резниченко вернулся на землю. Он взглянул на каркас с аппаратурой,
осторожно сделал шаг от нее и довольно долго молчал. Ему стало ясно -
Михаил не пойдет за ним. Вспышка злобы и чувство горечи и одиночества
ворвались в душу разом, смятенно и беспокойно. При всей своей
воинственности и упрямом желании победить во что бы то ни стало ему было
страшновато оставаться одному. Он выжидательно посмотрел на Михаила.
Бродовский сидел у пульта. Лицо его выражало большую озабоченность.
"Михаил безнадежен, - твердо решил Резниченко. - Ему не понять, не понять
никогда!"
- Сергей! - Бродовский произнес это тихо, не меняя позы и выражения
лица, продолжая бесцельно смотреть на приборы. - Сергей, ты не прав.
Резниченко не расслышал, а может быть сделал вид, что не расслышал
сказанного Михаилом, подошел к установке и без тени участия спросил:
- Как у тебя дела?
- Плохо.
- Плохо? - переспросил Резниченко, и в его голосе прозвучала радостная
нотка.
- Да.
Бродовский поднялся и пошел к установке, вздохнул и стал выключать
приборы один за другим. Погасли цветные огни, утих мерный шум моторчиков,
установка замерла.
- Сегодня закончился последний этап намеченной работы и - никаких
результатов. Теперь мы уже перепробовали все, весь диапазон частот,
который способна генерировать наша аппаратура, и цитологические
исследования не дали ничего. Тайна образования биоксина в клетках растений
остается нераскрытой.
- Ну, и что же дальше?
- Думаю, надо брать пример со старика. Он правильно сделал, что
переехал в свое время в Петровское, ближе к природе.
Резниченко презрительно усмехнулся.
- Ты тоже собираешься в Петровское?
- Нет, там не то, что мне нужно. Я хочу попробовать вести работы, так
сказать, снизу. Хочу опять начать с простейших, с бактерий, и постепенно
подбираться к растениям. Мне нужен и "фарфоровый зал" и оранжереи, в
которых применяется электролюминесценция. Думаю, надо перебазировать свои
работы в Славино.
- Предлог неплохой, - саркастически скривил губы Резниченко.
- То есть как предлог? - не понял Бродовский.
- Не думай, Михаил, что я ребенок.
- Да ты о чем?
- О твоем повышенном интересе к "усовершенствованию растений", - злобно
ответил Резниченко.
- Дурак, - спокойно сказал Михаил.
В полуоткрытую дверь лаборатории тихонько вошел академик Зорин и с
недоумением посмотрел на своих учеников.
- Простите, простите, молодые люди. О каких дураках здесь идет речь?
- Викентий Александрович!
Резниченко подчеркнуто вежливо поклонился Зорину и отошел к окну,
стараясь скрыть свое волнение.
Бродовский пододвинул кресло старому академику. Зорин тяжело опустился
на него, поставил между колен свою массивную палку с костяным
набалдашником и оперся на нее подбородком.
- Ну-с, молодые люди, вернемся к вопросу о недостатке умственных
способностей. Продолжайте.
Шутливый тон Зорина не разрядил атмосферы. Резниченко стоял у окна,
Бродовский оперся о пульт, силясь придумать приемлемое продолжение
разговора.
- Так кто из вас страдает этим страшным недугом? - не унимался старик.
- Очевидно, я, Викентий Александрович, - ответил улыбаясь, Бродовский.
Резниченко быстро обернулся и бросил взгляд на обоих.
- Что так, Михаил Николаевич? - участливо спросил Зорин.
Бродовский коротко рассказал о своих неудачах.
- Мне кажется, Михаил Николаевич, что вы слишком уж прочно засели в
лабораториях, а надо быть поближе к природе. Всматриваться в каждый
растущий листочек и размышлять. Что я могу подсказать вам? Чем помочь?
Сейчас, пожалуй, ничем. Допрашивайте природу - вот мой совет.
Зорин по-стариковски обстоятельно начал перечислять все преимущества
работы в Славино.
- Я предпочел бы в Славино не ехать! - отрезал Бродовский.
Зорин с еще большим энтузиазмом продолжал убеждать Бродовского.
Наконец, он привел самый веский аргумент:
- Ведь в Славино у вас будет такой чудесный помощник. Да, да, Белова
будет незаменимым помощником! - восторженно закончил Викентий
Александрович, только тут заметив, как сузились глаза Михаила и вздрогнули
плечи Резниченко. Сразу вспомнилось лицо Сергея, просившего разрешения
ознакомить свою приятельницу с лабораториями в Петровском. "Так вот почему
шла речь о дураках", - наконец, догадался старик.
- Михаил Николаевич, - произнес он не без строгости. - Я хотел бы знать
ваше мнение. Для пользы дела, где лучше проводить работы: здесь или в
Славино?
Михаил минутку помолчал и потом твердо сказал:
- В Славино.
Старик встал, крепко оперся на палку и тоном приказа сказал:
- Считаю излишним дальнейшее обсуждение этого вопроса. Работы
перебазируйте в Славино. Вы, кажется, что-то хотите возразить, Сергей
Александрович?
- Нет, нет, - поспешил ответить Резниченко.
- Ну, вот и прекрасно. Вот и прекрасно. - Зорин все еще силился
смягчить тягостный для молодых людей разговор.
- Поезжайте, Михаил Николаевич, немедля поезжайте. Проветритесь в пути
немножко, а там, смотришь, и возникнут у вас какие-нибудь плодотворные
идеи. Мне, между прочим, уже успели доложить, что вы вторую неделю с утра
до ночи пропадаете в лаборатории. Куда это годится? Да в вашем
переутомленном мозгу свежая мысль и приюта себе не найдет. Поезжайте.
Помню, вот этак же меня после моих неудач с новой конструкцией
регистрирующего аппарата чуть ли не насильно отправили в Гагры. Зима,
декабрь, в Москве сугробы снега. На автомобиле еле добрался до вокзала.
Ну, думаю, что за отдых в этакую пору, а в Гагры приехал - теплынь,
прелесть. Новый год встречали с распахнутыми окнами, розы цвели, хорошо!
Но, знаете, Михаил Николаевич, нормальные розы, а не такие, о которых вы
мечтаете, - с кочан капусты.
- Викентий Александрович, уж и с капусту. Такое прозаическое сравнение:
роза и капуста.
- Да вы же все норовите, чтобы зернышко пшеницы было с огурец, огурец -
с тыкву, а тыква - с автомобиль, - рассмеялся академик, очень довольный
своей остротой.
Бродовский посмотрел на доброе, подвижное лицо с белоснежной бородкой и
уютными лучиками в углах глаз, и ему стало легче при мысли, что этот
замечательный человек так понимает его и умеет в трудную минуту найти
нужные, ободряющие слова.
- Нет, Викентий Александрович, я мечтаю не о розах с капусту и даже не
о трех-четырех урожаях в год.
Резниченко вышел, на ходу кивнув головой. Зорин скосил на него глаза и
продолжал:
- Знаю, конечно, Михаил Николаевич, знаю о ваших радиофизических
мечтаниях, знаю. Хорошо, что мечтаете. Но, чтобы сделать в науке что-либо
значительное, нужно очень много трудов. Ох, как много! Нужно долго и
упорно допрашивать природу и думать о том, - академик помолчал немного,
покрутил свою бородку и твердо закончил, - чтобы эти труды не оказались
бесплодными.
- Викентий Александрович! - Михаил вспомнил о "Защите 240" и
взволнованно спросил: - Вы о Сергее?
- Да. Он очень меня беспокоит... Он друг ваш... Поддержать его надо.
Да, поддержать.
Зорин засуетился и мелкими шажками, часто переставляя палку с тяжелым
набалдашником, поспешил из лаборатории.
"Расстроился старик. Любит он Сергея".
Бродовский еще долго ходил по комнате, рассматривая приборы, осторожно
прикасаясь к растениям. Сергей ушел. Ушел далеко, навсегда. Это ясно.
Можно ли сделать что-нибудь теперь? Ведь Сергей, работая в биологической
лаборатории, не был допущен к разработке особо секретной "Защиты 240". Но
неужели он, даже не зная о ней, так и не может понять, что его защитные
каски - это полумера? Как объяснить ему, а особенно теперь? Глупо
получилось, по-мальчишески... А старик... Он все понял. Сколько же такта,
сколько душевной заботы и отеческого внимания, а вот Сергей... Стало
страшно при мысли о том, что старый, больной академик может узнать о
происках Сергея. Как это расстроит его... при его здоровье... Надо
поговорить с Сибирцевым, с Титовым и надо... Да, перебазироваться в
Славино!
Бродовский еще раз окинул взглядом лабораторию, посмотрел на все, что с
такой любовью создавалось им и его сотрудниками, посмотрел на аппаратуру,
в которой уже не пульсировал ток и которая казалась мертвой, ненужной, на
растения, так и не открывшие ему своей тайны, выключил свет и вышел.
Никогда он так долго не добирался от института домой, как в этот вечер.
Автобусы проходили один за одним, а Михаил все стоял на остановке.
"Анализ, точный анализ качества лучей... Каким способом подойти к нему...
Ведь это ключ к управлению любым биологическим процессом! А возможность
искусственно генерировать лучи соответственной характеристики позволила бы
вызвать более интенсивное образование стимуляторов в клетках и... Но как
это узнать? Какие именно это участки спектра? Как изучить их влияние на
развитие растений?"
Когда Бродовский окончательно продрог, он вскочил в автобус и доехал до
ближайшей станции метро. При входе в метро по всему телу прошла приятная
дрожь от охватившей его волны тепла. Спустившись по эскалатору и не
подумав о направлении, он вошел в залитый светом поезд.
"То, что свет необходим растениям, - продолжал свои размышления Михаил,
- известно испокон веков. Достаточно оставить растения без света, как
прекратится синтез питательных веществ. Если правильно предположение, что
под влиянием какой-то части электромагнитного спектра в растениях
происходит образование стимуляторов роста, то, значит, у растений,
лишенных этого излучения, рост прекращается. Но как это сделать? Ведь
подобное излучение может приходить только вместе со световыми лучами
Солнца. Если бы суметь изготовить фильтры, пропускающие световые лучи и
задерживающие излучение, стимулирующее рост. Но в том-то и дело, что, не
зная характера излучения, приготовить такой фильтр невозможно. Как
сделать, чтобы растения получали все необходимое, кроме этого
предполагаемого излучения?"
Поезд подходил к станции "Ботанический сад" и только тут Бродовский
увидел, что едет не в том направлении.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг