СОБЫТИЕ САМОЕ СЕДЬМОЕ
Внуки племянников сыновей братьев Стругацких
Баранкин быстро шагал по улице, и, хотя казалось, что Малинин
медленно плелся за ним, вместе с тем он ухитрялся не отставать от
друга. Разве мог Баранкин долго не заметить, что за ними следят?
Конечно, не мог!
- Между прочим, слева на той стороне улицы велошпионы... - сказал
он тихо Малинину.
К этому времени Юра и Костя подошли к стоявшему у обочины
автобусу, так что он загородил их от Веньки Смирнова и других прочих
следователей за ними. Баранкин успел разглядеть, что на борту
старенького автобуса было красивыми буквами выведено: "Споёмте,
друзья!"
- Ты заметил, Малинин, - спросил остановившегося Костю Баранкин,
- что нам всё время с тобой подают автобус за автобусом?
Малинин даже вздрогнул от этих слов, настолько он был погружён
в свои усталые и голодные размышления. При слове автобус ему
померещилось, что они с Баранкиным опять что-то нарушили и их опять
под конвоем дружинников повезут в ГАИ, где ещё раз им будут читать
всевозможные нотации и проверять их знания о переходе улиц в
положенных для того местах. Поэтому, увидев тоже автобус, Малинин
стал пятиться от него, успев сообщить Баранкину скороговоркой, что
ещё одного ГАИ он не переживет и "вообще, сколько можно скрываться
от своего класса, если уже нет сил и очень хочется есть?!"
- Скрываться нужно не сколько можно, а сколько нужно, - сердито
выговорил Баранкин Малинину. - А что касается конца бегства, -
продолжал терпеливо выговаривать своему другу Юра, - то вот, когда
они сдадутся всем классом и скажут "Баранкин, пощади!" и поднимут
кверху руки и скажут: "Мы сдаёмся!" вот тогда мы придём в школьный
сад и на земле, где нужно будет выкопать ямы под деревья, мы сначала
решим задачи и потом эту землю вскопаем.
У дверей автобуса стояли две девочки с красными повязками на руках
и с какими-то бумажками в руках.
- А вы из какой школы? - спросила одна из них Баранкина, уже
поднявшего ногу, чтобы вступить на подножку.
- А вы из какой? - спросил её Баранкин.
- Мы из 203-ей, - ответила девочка, щуря кокетливо глаза.
- Если из 203-ей, - сказал Баранкин, - то мы с ним (жест в сторону
Малинина) из 302-ой.
- А вы кто такие? - спросила девочка Малинина.
- А мы братья-близнецы, - ответил Малинин, принимая её кокетство
на свой счет. - Мы самые непохожие братья-близнецы на свете!
- А-а-а, - сказала девочка и смешливо фыркнула.
- А что будут делать непохожие близнецы на вечере нашей
самодеятельности? - спросила вторая девочка.
- Ах, этот автобус значит для самодеятельности? - настороженно
спросил Баранкин. Он-то знал, что там, где слово "самодеятельность",
там и работа до седьмого пота, а может даже до восьмого или даже до
десятого.
- А с чем вы будете выступать? - продолжала их выпытывать
дежурная.
- Он поэт, - сказал Малинин, представляя Юру, а я - чтец - личный
исполнитель всех его произведений.
- Как поэт и чтец? - удивилась девочка. У нас же здесь хоровой
коллектив и вообще, кто вы такие и как ваши фамилии?..
- Мы внуки племянников сыновей братьев Стругацких, а вы кто такие?
- сказал Малинин, не моргнув даже глазом.
Девочка долго не могла понять, что это всё значит и как всё это
надо понимать.
- И не запомнишь и не выговоришь, - сказала одна из девочек,
которая назвалась Ниной, а другая сказала: - "Ну, если вы внуки
племянников сыновей братьев Стругацких, то мы внучки племянников
сыновей братьев Гримм... А теперь сказки в сторону! Говорите свои
настоящие фамилии и что будете читать?
Баранкин представился Баранкиным, а Малинин Малининым.
- А что будем читать? - спросил Костя Юру.
Так как Баранкин за всю свою и без того короткую жизнь не только
не написал ни одного стихотворения, но и не прочитал, (кроме, конечно,
тех что задавали на дом по школьной программе!) то он ответил
витиевато и непонятно: "Из ненаписанного!"
- Как это из ненаписанного? - удивилась та девочка, что была
Ниной.
- Ну что тут непонятного? - пришёл на помощь Юре Баранкину Костя,
- у вас есть чистая тетрадь?
- Есть, - ответила Нина, доставая в доказательство из сумки, что
висела через плечо действительно школьную тетрадь.
Малинин взял тетрадь в руки, раскрыл её и, указывая на чистый
разворот, сказал:
- Вот это стихотворение мы и будем читать с Юрой...
- Но тут же ничего нет, - ещё больше удивилась Нина.
- Не успеет ваш автобус доехать до места назначения, как всё это
- Малинин потряс в воздухе чистой тетрадкой, - всё будет исписано
стихами!.. И какими стихами!..
Девочки недоверчиво и даже подозрительно посмотрели на Юру и
Костю.
- Похоже, что вы и впрямь внуки племянников сыновей братьев
фантастов Стругацких!..
А не Нина добавила:
- Сочиняйте, только поскорей, нам ведь ваши вирши ещё
художественному руководителю нашей передачи нужно показать!
Малинин совершенно был не уверен в своих заявлениях, но он был
уверен в том, что нет такого затруднительного положения, из которого
не вывернулся бы его лучший друг Юра Баранкин, чего на этот раз нельзя
было сказать, судя по выражению Юриного лица...
- Проходите в автобус на самые почетные места! - пригласила их,
так видимо и не поняв степень родства со знаменитыми
писателями-фантастами, Нина.
- Малинин, за кого ты нас выдал, что нас так принимают? - спросил
Баранкин уже в автобусе, плюхнувшись на сиденье. - Значит, я - поэт,
а ты - чтец? - переспросил Юра Костю, - хитрый какой! Я должен сначала
написать стихи, а ты потом прочтешь! Но ведь читать легче, чем писать.
По написанному-то просто... Ты же знаешь, что я ненавижу стихи, -
продолжал ворчать Баранкин, - не только писать, но и читать!..
- Ну как, братья Стругацкие, - спросила девочка, подходя к ним
и восхищенно разворачивая бумажку со списком участников. - А для чего
же вы здесь, если не поете? А не в автобусе для речевиков?
- Мы здесь специально для повышения художественного уровня вашей
самодеятельности и именно вашего автобуса!
В автобусе было шумно. Сзади у последнего сидения, где на плечиках
висело множество всевозможных живописных костюмов и нарядов, были
свободные места, и дружки пересели с таким расчетом, чтобы при случае
можно было за эти костюмы и спрятаться, что они и сделали, когда в
автобус, продираясь с силой через не пускающих его мальчишек и
девчонок, влез Венька Смирнов, разыскивая глазами Баранкина и
Малинина. Не заметив их, он добровольно подчинился выдворению его
из салона автобуса. В это время колдовавшая в первых рядах автобуса
над корзиной другая девочка стала разносить на подносе булочки и
стаканчики с фантой.
- Баранкин, - сказал Малинин, - если ты сейчас скажешь, что я
не должен есть булочку и пить воду, то я моментально упаду в обморок
- при этом он так многозначительно посмотрел на булочки, которые
лежали на подносе у девчонки, и на кувшин с фантой, что Баранкин тут
же понял, что если он скажет не угощаться, то Малинин действительно
упадет в обморок. И поэтому Баранкин не сказал слово нет.
- Из-за тебя, - сказал только с укоризной Баранкин Косте, -
придётся отрабатывать этот легкий завтрак!.. Угроза воздушного
нападения пиратов двадцатого века миновала. Отбой! - сказал Баранкин.
Я пишу стихи!.. И кто только тебя за язык дернул сказать, что я умею
писать стихи!..
- Баранкин, а ты вообще-то действительно умеешь писать стихи или
нет? - спросил Малинин.
- Не знаю, - ответил Юра. - Не пробовал. Нет... и вообще-то я,
конечно, всё могу... Но может не до такой степени, - продолжал
Баранкин, грызя, как Пушкин, но не конец гусиного пера, а колпачок
шариковой ручки.
Пока Малинин, пересев на соседнее кресло, уплетая булочку и
запивая её фантой, говорил какой-то незнакомой школьнице всевозможные
глупости и выслушивал от неё ещё большие и просто даже невозможные
глупости, пока Зина Фокина с Эрой Кузякиной и Светой Умниковой в
сопровождении Марины успели выскочить из здания ГАИ и поспешили к
телефону-автомату, выслушивая от Марины в общем-то фантастические
невероятности насчет того, что в кино "голос Баранкина" был, а самого
его не было, пока Венька Смирнов заглядывал в водопроводный колодец,
что находился впереди автобуса и в котором, по рассчётам Веньки, могли
схорониться Баранкин и Малинин, тем более что водопроводчики,
ремонтировавшие что-то под землей и шумевшие своей паяльной лампой,
как картошкой жарившейся на сковороде, Баранкин уже закончил к своему
удивлению небольшую поэму в стихах примерно на двух с половиной
страницах. Подсев к Баранкину, Малинин, прочитав стихи, просто обалдел
и долго сидел, как дети в цирке, с разинутым ртом от удивления и если
бы ему не нужно было высказывать Баранкину свое обалдение и
восхищение, то он бы так и сидел неизвестно сколько времени.
- Переписывай! - сказал Баранкин. - С цифрой один читаешь ты,
с цифрой два - я! С буквой "В" читаем вместе!..
Малинин стал с интересом переписывать стихи в свой блокнот.
- Ну, Баранкин, - сказал Малинин, - если ты написал стихи, то
ты всё можешь!..
Баранкин подумал и сказал:
- Ну, Малинин, я не потому всё могу, что написал стихи, а потому
что я всё могу, поэтому я и написал стихи.
Костя не знал, что Баранкин имеет в виду, говоря всё это, но что
Баранкин что-то имеет в виду, это он понял. Как раз к этому времени
автобус подъехал к московской школе поблизости от Москвы-реки и
Киевского вокзала. Началась суматоха высадки и переселения автобусного
населения из автобуса в помещёние школы, возле которой уже стояла
машина - ретранслятор с лакированной семицветной радугой на бежевом
корпусе. Черные кабели, уже раскатанные и ещё нераскатанные, как змеи,
лежали и грелись на асфальте. Суматоха переселения в школу ещё более
усилилась. Все бегали, кто вдоль по коридорам, кто взад-вперед.
Сталкивались. Расходились и снова налетали друг на друга. Баранкин
и Малинин даже и представить не могли, как из всего этого может
получиться организованная и благоустроенная телепередача.
- Может сбежим? - спросил Малинин Баранкина, но тот в ответ только
что сердито сдвинул брови.
Разыскав Баранкина и Малинина, и, отняв на ходу у Кости Малинина
Юрино стихотворение, девочки "сёстры Гримм" исчезли и вскоре также
бегом вернулись обратно.
- Художественный руководитель сказала, что это стихотворение
поднимет нашу телепрограмму на космическую высоту! - сказала Нина,
а не Нина сказала: "Можно я его спишу?".
- Я это сделаю лично для вас своею собственной рукою, - сказал
Малинин предельно любезным голосом.
Тем временем большая суматоха, разделившись на маленькие суматохи
и суматохочки достигла своего накала и неразберихи. Поудивлявшись
всему этому, Малинин спросил Баранкина в который раз: "Может сбежим
с концерта?.." Он и раньше спрашивал Баранкина: "Может сбежим?" Но
сейчас стал спрашивать всё чаще и чаще с пересохшим от волнения
горлом. Горло у Кости пересохло с тех пор, как они вошли в здание
школы и пересыхало всё больше и больше.
- Сбежим?! - передразнивал его то и дело Баранкин, - если бы ты
не съел незаслуженно не принадлежавшую тебе булочку, и не выпил стакан
"фанты", мы бы могли не сбежать отсюда, а преспокойно уйти!
Малинин, уязвленный справедливым обвинением своего друга, тяжело
вздыхая, глотал уже несуществующую слюну в своем рту.
Передача началась с того, что стоявшие в актовом зале перед
занавесом школьники из Москвы и подмосковного совхоза долго жали друг
другу руки, обменивались школьными вымпелами и какими-то специальными
голосами обещали приезжать друг к другу в гости и помогать друг другу.
Малинин, стоявший в задних рядах, рядом с Баранкиным, понял, что
школьники из Москвы будут приезжать к подмосковным школьникам и
помогать им работать на поле, но он никак не мог понять, что будут
помогать делать в Москве ребята из Подмосковья?
- Как же ты не понимаешь, Малинин, - удивился Баранкин костиному
вопросу, - в подмосковном совхозе они помогут нам с тобой решить
задачу, решение которой мы с тобой не понимаем, а у нас в Москве они
помогут нам выкопать ямы под деревья!..
- Теперь понятно, - поддержал слова Баранкина Малинин.
Затем начался концерт, который вели Федя Редькин (высоченный
худющий мальчик) и Редя Федькин (мальчик маленький и толстенький!).
Интермедия, которую они разыгрывали, Косте и Юре понравилась, потому
что она была из школьной жизни. Речь в ней шла о том, как одного
мальчика выбрали старостой класса. Они говорили, какой он умница,
что его все уважают, что им гордятся. Мальчику это всё нравилось и
постепенно в разговоре с ребятами начинает зазнаваться, просит
называть его на "вы", не слушает ничьих советов, всем только
приказывает, перечеркнул всю программу художественной самодеятельности
и составил свою, никуда не годящуюся. Ребятам это не понравилось,
и через десять минут они переизбрали старосту. Он пробыл на этой
должности 10 минут и 9 секунд - рекордное время.
- Наша Фокина, как только её выбрали старостой, тоже начала
зазнаваться, вроде этого, - сказал Малинин.
- К сожалению только она чересчур медленно зазнается, а то мы
могли бы её тоже вот так свергнуть!.. - добавил Баранкин.
- И Кузякину тоже хорошо бы было свергнуть, - добавил Малинин.
После этой интермедии хор школьников спел несколько песен, а после
хора на сцену вышли Баранкин и Малинин.
- Эти стихи, - сказал Баранкин, - мы посвящаем с Костей Малининым
Шуре Гостину. Есть такой мальчик, про него даже фильм снят. Он очень
здорово играет в футбол, ну, прямо как Пеле, может быть он будет
вторым Пеле. Но этот фильм можно увидеть в одном ГАИ. Но чтобы его
увидеть, надо нарушить правила дорожного движения. - В зале
засмеялись. - Да, да, - продолжал Баранкин. - Мы вот с Костей нарушили
правила перехода и нам показали этот фильм... А вообще-то, мы желаем
Шуре Гостину больших успехов и чтобы он стал вторым Пеле, а ещё лучше,
чтобы первым.
И Юра начал:
Ходят Шурины ботинки,
Не дорожкой, не тропинкой,
Оставляют там свой след,
Где плакат: "Прохода нет!"
То влезают на забор,
То пересекают двор,
То гремят по ржавой крыше,
Забрались бы и повыше,
Но повыше нету крыши.
Костя подхватывает:
То на дерево по веткам
За собою тащат цепко!
То бегом! Вприпрыжку! Вскачь!
По песку гоняют мяч!
По траве скользят, как лыжи,
Хлопают по лужам рыжим
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг