на носу плота. На одном треугольнике паруса был изображен пакет, на
котором было написано слово "молоко", стрелка, идущая вертикально
вниз переходила в слова "кефир", "сыворотка", "творог". Ещё ниже было
написано слово "рекиф", ещё ниже "ферик", а ещё ниже слово "ифекар",
после слова "ифекар" стрелка-линия упиралась в большой вопросительный
знак. Линия, отходящая влево от слова "молоко" упиралась в слова
"сметана" и "масло", а стрелка, ведущая от "молока" вправо упиралась
в слово "сыр". На другом треугольнике второго паруса был нарисован
кусок колбасы и выведено слово "колбаса". От "колбасы" вниз тоже шла
линия со стрелкой к слову "лясокомбль", дальше вниз стрелка вела к
слову "колесамбль", а от него к слову "облекомс" после чего
линия-стрелка тоже упиралась в вопросительный знак.
Сидя на палубе плота "Дом Сойер", который напоминал Косте при
внимательном его обозрении что-то среднее между пузатой двухвёсельной
лодкой и плотом, Малинин таращил глаза на две зашифрованные надписи
на парусах, особенно на незнакомые слова "ифекар-ферик-рекиф" или
"лясокомбль-колесамбль-облекомс". Чувствовалось, что ошеломлённый
вид друга доставлял удовольствие Баранкину и чтобы продлить этот
"эффект ошеломления", Юра не стал сразу же объяснять Косте, что всё
это значило, тем более, что к отплытию всё было готово, паруса с
загадочными иероглифами подняты, тяжелые весла вставлены в уключины.
Юре оставалось, как говорят яхтсмены, только поймать ветер в паруса,
поднять якорь и... "Прощай Москва-река!" "Здравствуй, матушка Волга!"
Баранкин помусолил палец и поднял руку над головой - ветра не было,
но, судя по всему, подождать можно было спокойно. След их с Малининым
был потерян! Великая погоня иссякла! А великое убегание подходило
к своему счастливому концу.
- Ладно, - сказал Баранкин, - так и быть, коротенько открою тебе
секрет всего этого, - Юра обвёл взглядом паруса и начал: - Когда
скиснет молоко, из него получается что? - спросил он Костю.
- Кефир, - ответил тот.
- А когда скиснет кефир, что из кефира можно получить? - продолжал
спрашивать Юра.
- Творог, - ответил Малинин.
- Правильно, - подтвердил Баранкин. - Творог, что ещё?.. Костя
пожал плечами.
- Творог и сыворотку... Ещё из молока можно получить сметану,
масло, сыр... Так?.. Но лично мне этого мало, мне нужно, чтобы
испортившийся творог тоже превращался в какой-нибудь съедобный и
питательный продукт, скажем в "рекиф", испортившийся рекиф должен
превратиться в съедобный ферик, а испортившийся ферик в питательный
ифекар! Понял?..
Понять всё это сразу было выше всяких сил Малинина. Сидя на палубе
он только молча продолжал морщить лоб.
- Это же злободневная проблема, - продолжал разъяснять Юра Косте.
На палубе появилось несколько пакетов молока и колбаса в
целлофановой упаковке.
- Очередная проблема, как во время путешествия взять с собой
поменьше продуктов и подольше их есть, понимаешь?!. По моим расчётам
с колбасой должно происходить то же самое, что и с молоком...
Испортившаяся колбаса должна превращаться по моему расчёту в съедобный
лясокомбль, съедобный лясокомбль, испортившись должен превратиться
в колесамбль, а съедобный колесамбль, испортившись, должен
превратиться б облекомс... Таким образом, съестных припасов, по моим
подсчётам, можно будет брать с собой в путешествие в десять-пятнадцать
раз меньше, чем обычно. Эксперимент закончен! В нашем путешествии
мы легко обойдёмся несколькими пакетами молока и батоном колбасы!
- воздев прозрачный пакет молока и колбасу в целлофане к вечернему
темнеющему небу, Юра сказал: - Вот это рекиф! А это колесамбль!
Костя поднялся с палубы и с подозрением стал рассматривать в одном
пакете что-то буро-зелёное, а в другом зелено-бурое.
- И это ты хочешь испробовать на нас с тобой? - удивился Малинин,
- Почему на нас с тобой? - тоже удивился Баранкин, - полагается
по правилам сначала на белых мышах... Зря клетку с белыми мышами не
захватили с собой... - сказал Баранкин.
- И ещё в цирке клетку с тигром зря не захватили с собой, -
подхватил Костя.
- А зачем тигра? - спросил Баранкин.
- Потому что все белые мыши сразу сдохнут от одного вида твоего
колосайла-колбасайла, - объяснил Малинин, - а тигр сдохнет только
после первого куска... Молоко-то у тебя может и превратилось в кефир,
а колбаса только испортилась.
- Наверное, я мало бил эту колбасу деревянным молотком, -
задумчиво сказал Баранкин, понимая и сам, что колбаса не оправдала
его надежд на чудесные превращения.
- Как, ты её ещё и бил деревянным молотком? - удивился Малинин.
- Зачем ты её бил, когда этим молотком надо было тебя ударить по
башке?!.
- Я хотел изменить у этой колбасы кристаллическую решётку...
- Баранкин, ты лучше брось эту колбасайлу в воду, пусть рыбы
съедят её вместе с кристаллической решеткой.
Немного подумав, Юра бросил подопытную колбасу в воду, туда же
последовал и сине-зелёный рекиф или как там его... Не прошло и
нескольких минут, как из-за ограды набережной послышался мужской
голос:
- Эй, вы, - крикнул рыболов, - вы чего там бросаете в воду, что
рыба всплывает кверху брюхам?..
Два друга одновременно посмотрели на водяную поверхность. На
мелких речных волнах действительно кверху пузом плавали три рыбки.
Костя и Юра тревожно переглянулись.
- Ничего мы не бросали, - ответил Малинин. - Ты, Баранкин, понял,
- тихо продолжал Костя, - Волга, она, конечно, впадает в Каспийское
море, но ни одна больница в Каспийское море не впадает!
- А ты думаешь, что мой лясокомбль пахнет поликлиникой? - спросил
удручённо Баранкин.
- Клиникой пахнет твой лясокомбль, а не поликлиникой, - сказал
Малинин.
Хотел поработать за природу, так сказать, помочь ей в виде
субботника... - сказал Баранкин, разводя руками. - Может, это всё
с того, что молоко натуральное, а колбаса с добавками, которые мешают
дальнейшим превращениям?!.
Именно после этих слов сильный порыв ветра надул паруса "Плавучего
Дома Сойера" и заметь это Баранкин и дай команду "Поднять якорь!
Отдать швартовые!..", то вся эта история, может быть, окончилась бы
совсем по-другому, но Юра был так расстроен своей неудачей с
экспериментом над молоком, особенно над колбасой, что именно ветра-то
он и не заметил, тем более что именно в это же время рыбак, ворча
себе что-то под нос, решил, видно, переменить место рыбалки, а по
набережной со стороны окружного моста к Бородинскому мосту с треском
пролетел мотоцикл, тот самый, что маячил возле школы. За рулём сидел
всё тот же взрослый мальчишка, за спиной трясся всё тот же Венька
Смирнов. Это был тот же мотоцикл с тем же парнем за рулём и с тем
же Венькой за спиной. Заметив всё это, Костя и Юра плашмя упали на
палубу плота.
- Срочно выгружай всё из карманов! - скомандовал Баранкин.
Чего только не было в этих самых карманах двух друзей.
Инвентаризация этого "чего-то" заняла бы страницы две, а может и три,
но мы остановимся только на одном предмете, который среди прочего
обнаружил у себя Баранкин.
- Всё подозрительно! - сказал Малинин, оглядываясь вокруг. -
Почему они нас каждый раз находят? И здесь, наверное, найдут!
Баранкин нахмурился.
- Вот как они узнали, что мы едем именно в ту школу, где
выступали? - продолжал Малинин.
- Как? Как? - передразнил его Баранкин. - Спросили у любого
участника хора, куда едут автобусы.
- А может у них действительно есть адская машина наших поисков?
- спросил Малинин.
- А что это такое? - спросил Баранкин, вынимая из кармана что-то
похожее на батарейку.
- Не знаю, - ответил Малинин. - Понятия не имею.
- Может это и есть наш обнаруживатель?
Малинин хотел выбросить этот предмет в воду, но Баранкин
перехватил у него и снова положил его к себе в карман. В ответ на
это Малинин взял цветной мелок из кармана и на куске фанеры написал:
"...В моей смерти прошу винить..." - рядом с этими словами Костя
Малинин изобразил вихрастый профиль своего друга.
- Снимаемся с якоря! - отдал команду Баранкин.
- Если они на следующий год устроят нам такую же погоню, я не
выдержу, - сказал Костя, помогая тянуть якорь из воды за веревку.
- Не выдержишь и что сделаешь? - спросил ехидно Баранкин, пыхтя
изо всех сил - якорь поднимался со дна.
- Что сделаю? - Возьму и как заучусь!
- Как заучишься? - удивился Юра и обиделся. Якорь в песок
засосало!.. - Вместе с Костей они тянули якорь изо всех сил, но тот
не поддавался.
- На хорошо и... даже на отлично! - заявил Малинин, - заучусь.
- Ты, Малинин, наверное, заболел, - сказал Баранкин и приложил
ко лбу Малинина руку. - Точно, жар...
- Свидетели! Легки на помине! - закричал Малинин, показывая рукой
в сторону моста.
В это время действительно на окружном мосту появились Зинаида
Фокина, Эра Кузякина, Света Умникова, Марина и другие ребята из их
класса. А с другой стороны моста к ним присоединилась другая группа
преследователей, состоящая из мальчишек.
- Опять обнаружили! - сказал безучастно Малинин. - Кажется, адская
машина всё-таки сработала.
- Лезь в воду, за корму! - сказал Баранкин Косте.
И друзья, как были и в чем были полезли в холодную воду. Баранкин
и утонул в одежде, чтобы теплее было.
- Утонули! - сказала Фокина, осознав весь ужас случившегося и
заплакала.
- Конечно!.. Не вынесла душа поэта!.. - сказала Марина Турчина,
хотя она на каждом собрании ругала Баранкина за то, что он плохо
учится, но на самом деле он ей очень нравился.
- Душа поэта! - возмутилась печально и безо всякого возмущения
Света Умникова, - написал одно стихотворение и уже душа поэта!..
- Факт, что довели! - сказал кто-то. - Преследователи!
Траурный митинг начался совершенно неожиданно. Каждый пытался
сказать о Баранкине и Малинине самое хорошее...
Миша: - Просто у нас в школе может не тому учатся, - сказал он
с грустью, снимая с головы кепку с большим козырьком, - потому что,
если бы нас в школе учили тому, что знал Юрий Баранкин и в какой-то
мере его друг Костя Малинин, то они были бы в нашем классе
отличниками, а мы бы все были двоечниками!.. Ведь стоит только понять
что к чему и чтобы расшифровать все загадочные надписи, вопросы без
ответов, ответы без вопросов в комнате Баранкина или вот на этих
парусах, а значит и в его голове, понадобятся целые десятилетия, а
может быть и все столетия...
Женя: Просто Юра напоминал, как оказалось, человека, который читал
книгу, а думал в это время о чем-то о своём!..
Миша: - Точно!..
Света: - Главное, другие и за свою-то школу не хотят выступать
в концертах, а эти и за чужую школу выступили!..
Миша: - И ещё как выступили!..
Вадим: - И такие перед гибелью стихи написали замечательные!
Спросит Шуру журналист:
"В миллионах километров
от своей родной Земли,
Как вы в бездне очутились,
Здесь в космической дали?
. . . . . . . . . . . . .
Да ботинки занесли!"
Глеб:
Юра наш как солнце
И только разница одна
Затменье солнца
Бывает раз в сто лет,
А Юра наш всегда
В затменьи,
Лишь раз в году сверкнул
В нём свет!
И то, когда его уж нет!
Марина: - Погибли, не решив такой простой задачи!
Вадим: - Как это не решив?.. Они почти что решили задачу! Я своими
ушами слышал. Вернее, правильно решали, когда бежали рядом с какими-то
научными работниками! Я об этом уже Михал Михалычу по телефону
рассказал. И эти профессора тоже на бегу какую-то задачу нерешённую
решили.
Эра: - Это в биополе научных работников они решили задачу!
Вадим: - Между прочим, Михал Михалыч сказал, что, если они нашли
ход решения, то это не Баранкин смог бы решить задачу потому, что
оказался в биополе профессора, а профессор решил уравнение потому
что был в биополе Баранкина!.. Михал Михалыч так и сказал: за то,
что Баранкин с Малининым помогли своим биополем решить нерешённое
уравнение - только за одно это я вывожу им годовую тройку по
математике!
Все (тихо, сквозь слезы) - Ур-р-а!..
Зина: - Поздно кричать ура! Поздно!
- Надо же, - всхлипнула Светлана Умникова, - несколько дней до
окончания учебного года не дожили!..
- И до открытия каникул тоже несколько дней не дожили! -
поддержала её Марина Турчина.
Зина: - Хоть бы голос Юры и Кости на земле остался! Ведь оставался
же раньше!
Неожиданно со стороны Бородинского моста подкатил мотоцикл со
старшим братом Вадима Котова и с Венькой Смирновым. Узнав о пропаже
двух друзей... Венька сказал:
- Если бы они были отличниками, тогда бы ещё было жалко, а
двоечников за что жалеть?
- Как тебе не стыдно! - сказала Фокина. Все девчонки заплакали
снова в голос.
- А ты чего плачешь? - тихо спросил Баранкин Малинина.
- Мне нас с тобой жалко...
- Так мы же живы... - также тихо сказал Баранкин.
- Всё равно почему-то жалко! - Малинин ревел уже так громко, что
его услышали на берегу.
- Слышите? - спросила Марина Эру и Зину. - Баранкина и Малинина
опять нет, а голоса есть, а вы мне не верили!..
- Хотя и поздно, но мы сдаёмся, Юрочка и Костенька! - сказала
Фокина, поднимая кверху руки, только... пусть эта мертвая вода станет
для вас живой!..
- Что вы про живую воду? - возмутился старшеклассник. - Их в этой
воде искать надо, а они... - и стал спешно раздеваться до трусов.
- Если сдаётесь, то это другой разговор, - громко сказал Баранкин
из-за кормы "Плавучего Дома Сойера", - если сдаётесь, тогда мы с
Костей живы!..
Наступила тишина. Каждый замер в той позе, в какой его застали
слова Баранкина. Старшеклассник, лихорадочно стягивавший с себя узкие
джинсы, перестал раздеваться.
- Голос! - воскликнула Марина Турчина, - голос Баранкина!.. Я
же говорила, что у него голос иногда может жить отдельно от него
самого!..
- Юра! - мистическим шепотом, чуть заикаясь, произнесла Фокина.
Сначала снова наступила тишина. И даже не тишина, а что-то гораздо
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг