Вот бы найти
Песен пути,
Вот бы вернуть
Людям их Суть!
Правда в горсти -
Песня и стих,
Струна и звук,
Стрела и лук...
В жизни есть быль -
Дороги пыль,
Есть суть вещей,
Нет их вообще...
Есть вера в день
Праведных дел,
В добрых людей -
Незнамо где...
...слова звучали как заклятие, их обманчивая мягкость проникала в душу
куда глубже, чем открытый призыв первой песни, словно далеко-далеко в море
родилась волна и теперь вздымалась медленно, но неотвратимо...
По городам
Мчится беда,
По всей земле
Петь людям лень,
Из двери в дверь
Ходит трувер,
Изо дня в день
Будит людей...
...и - с размаху! - о берег! - гитара его зазвучала как набат:
Строчки за рифмы
ловит палач,
Судно - о рифы,
женщины - в плач!
Цепи и кольца,
путы и кляп,
Огненным солнцем
всходит - петля!
Голос его сорвался в длинный красивый перелив, а потом закончил
неожиданно тихо и печально, как
угасающее эхо:
Вот бы найти
Песен пути...
И снова повисла тишина. И в этой тишине Генна ни с того ни с сего
бросила ему какой-то короткий вопрос по-саксонски. Ничуть не удивившись,
он так же коротко ответил ей на том же языке. Она снова спросила что-то,
на этот раз длиннее и с запинками, как говорят на давно не употребляемом
языке. Он ответил ей легко и свободно, с обычной своей дразнящей улыбкой -
и тогда она вдруг схватила его руку и даже не поцеловала, а словно лизнула
по-кошачьи, неумело...
Мара из этого диалога не поняла ровным счетом ничего - в школе и в
институте она учила южнославский. Но несколько людей в толпе, которым
довелось учить и еще не позабыть именно островной саксонский, разобрали
следующее:
- Зачем это, бард?
- В этой земле лицо мое скрыто.
- Но в этом болоте даже граната не взорвется - ее просто засосет!
- Ты мудра, кошка, но жизнь - она мудрее тебя и меня...
Впрочем, те, кто разобрал этот диалог, не удивились ничему - он уже
лишил их способности удивляться...
Довершая картину всеобщего разгрома, он вскинул глаза на "крестоносцев":
- Что, воины веры, - понравилось? Отводите глаза... Или вспомнили, как
пятьсот с лишним лет назад вешали меня на воротах вашей крепости? -
сказано это было совершенно естественно - без малейшего надрыва и все с
той же вызывающей усмешкой.
В таких ситуациях "не верю!" - единственная надежная защита... но
скольким в толпе пришлось силой заставлять себя произнести два этих
простых слова! А некоторые, кажется, так и не сумели заставить...
И только тогда Мара отважилась подать голос:
- А теперь спой снова что-нибудь для меня...
Серраис...
- С великою охотою, госпожа моя, - он изящно склонился к ее руке. - Но
не забывай, что по законам вежества дама обязана заплатить за песню
поцелуем!
- Пой, - ответила она в тон. - И твоя награда не уйдет от тебя! -
сказано было отменно, ей самой понравилось столь удачно подыграть ему.
Он снова запел... Волнение, поднятое двумя предыдущими песнями,
мало-помалу улеглось, а к его голосу успели привыкнуть и теперь смотрели
на него просто как на хорошего артиста. Мара прямо-таки умирала от
счастья, что она - с ним... Сегодня он сделал ее королевой вечера.
Слова любви - прекрасный дивный сон, Но, Боже правый, как он редко
снится!
Молюсь на сны поэтов всех времен, Молюсь на им приснившиеся лица...
Когда песня кончилась, она обвила его шею руками, не дожидаясь
приглашения. Серьезная и положительная девушка Мара уснула где-то под
потолком, а для принцессы зимних роз не существовало иных законов, кроме
ее желания...
Он пел, больше не позволяя себе дерзких вызовов зрителям - пел для нее:
о королеве желаний, об убитом воине на берегу реки, о коленопреклоненном
рыцаре и о бродячей святой, влюбившейся в чародея... Трижды Генна
притаскивала им с Марой полные бокалы и трижды уносила их обратно пустыми.
Наконец, он отложил гитару:
- Уважаемая публика, концерт окончен - меньше через минуту опять
начнутся танцы.
И почти тут же в подтверждение его слов из зала снова полилась музыка -
не колдовской "Снежный танец", но в весьма похожем стиле, и Мара легче
пушинки взлетела с кресла...
Как и следовало ожидать, теперь даже во время танца весь зал смотрел
только на них. А он, нимало этим не смущаясь, то наклонялся к уху Мары,
шепча ей какие-то дивные и ласковые слова, то легко касался губами корней
ее волос или разрисованных век...
- Нет, какая же они все-таки прекрасная пара, - с завистью произнес
рядом чей-то женский голос. - Особенно она... Этот макияж - я видела нечто
подобное в астурском журнале мод, но ей до того идет...
Мара уже почти молила бога, чтобы этот вечер скорее стал ночью - но так
не хотелось уходить из сверкающего круга, кажется, всю жизнь плыла бы в
этих звуках... Подсознательно она знала, что подобного бала в ее жизни не
будет уже никогда - чудеса не повторяются.
Но всему когда-нибудь приходит конец - у оператора завершилась та
загадочная лента, и Мара поморщилась, услышав очередную песню - тоже
скандское трио, "Сюннив"...
- До чего некстати, - протянула она с неудовольствием. - Всегда любила
их, но после твоих песен и той музыки - настолько не в масть!
- Тогда, может быть, покинем общество, госпожа моя? - рука с янтарным
браслетом как бы невзначай скользнула по ее талии. Это была уже не
огненная кисть - Мару словно током ударило.
- Пойдем, - проговорила она торопливо.
Выходя из зала, они снова наткнулись на тех двоих из "Наследия", и ушей
их коснулся обрывок разговора:
- ...думаешь, они такие же влюбленные, как мы рыцари?
- Да говорю тебе, Алгирт, они тут делают то же, что и мы на стенах.
Обычные артисты, заплатили им, чтоб поиграли в любовь и сделали людям
красиво.
- А это... про повешенного на воротах... это тоже для антуража?
- Ну, тут он просто перестарался. Как ты, когда заехал Гунтару
алебардой в коленную чашечку, и все, что ему оставалось - покрасивше
умереть на глазах у публики...
Мару передернуло, когда она услышала эти слова.
Тот, кто назвал себя Серраисом, только усмехнулся.
(Искренне надеюсь, дорогие мои читатели, что вы просто пропустили весь
предыдущий эпизод, деликатно прикрыв ладонью зевок - опять, мол, она со
своими песнями, то есть с чужими...
Ладно, сделанного не разделаешь. Как-нибудь потом перепишу это как
полагается, а сейчас...
сейчас-то, судя по всему, и начнется самое интересное, хи-хи... Бегом
за героями!)
Гостиница "Бирута" и молодежный центр, где был бал, находились
буквально напротив друг друга, да еще и подземный переход был как раз в
этом месте. Поэтому Мара, чтобы не возиться с номерком, так и перебежала
проспект в одном платье, лишь прикрыв плечи шалью Генны.
На обратном же пути он, не слушая возражений, закутал ее своим плащом.
А сам спокойно, словно не ощущая холода, шел рядом с ней в своем
коричневом с золотом наряде. Мара же в этот вечер до такой степени
утратила чувство реальности, что ей и в голову не пришло спросить - а
его-то куртка где?
- Хорошо повеселились? - с дежурной любезностью спросила
администраторша, вручая ей ключ от номера. Мара лишь кивнула рассеянно в
ответ - скорее, скорее!
И вот наконец-то долгожданный миг, когда за ними захлопнулась дверь
номера... А она почему-то уронила на пол его плащ и присела в изнеможении
на край кровати...
Господи, что со мной происходит? Почему я сегодня словно не я?!
Никогда, никогда прежде не испытывала я ничего подобного - это уже даже не
желание, это что-то настолько большее... ну почему, почему я не он и не
умею об этом сказать?!
- Зажги свет, - устало бросила Мара.
Он присел рядом, уже не стесняясь пробежался рукой по ее полуобнаженным
плечам.
- Зачем нам свет, госпожа моя? Разве что свеча - сегодня же ночь перед
Рождеством, надо соблюсти ритуал. Вот только вряд ли в этом современном
отеле найдется свеча...
- На полочке стояла декоративная, вроде расписной чашки, - вспомнила
Мара. - Только не знаю, одобрит ли администрация, если мы посмеем ее
запалить - по-моему, она стоит тут как элемент дизайна. Да и чем?
Он снял с полки помянутую "расписную чашку".
Губы его недовольно скривились, когда в падающем из окна свете фонарей
он различил нарисованные на ее боках деревца и домики с красными крышами.
- А впрочем, Спасителю не все ли равно? - раздумчиво произнес он. -
Главное, что он увидит - за этим окном есть люди, которые рады его
приходу... - с этими словами он коснулся фитиля двумя пальцами.
Мара мигнула. Еще раз. Нет, не померещилось - на конце фитиля появился
и разросся язычок пламени. Комната наполнилась колышущимися тенями,
таинственно замерцали хрустальные подвески на люстре... Он протянул руку,
ставя свечу на подоконник, и снова повернулся к Маре.
- Как ты это сделал?! - прошептала она ошеломленно. - Ты... ты едва
коснулся ее, и она вспыхнула...
- Просто пожелал, - ответил он абсолютно спокойно, словно речь шла о
чем-то совершенно обыденном. Подумаешь, зажег свечу прикосновением...
Маска все еще скрывала его черты, и Маре вдруг показалось, что если она
попытается снять ее, то под ней окажется совсем незнакомое лицо! За
сегодняшний вечер он еще ни разу не вышел из взятой на себя роли - даже
после ухода с бала... а может, подумала Мара в испуге - просто ни разу не
изменил себе? Кто он на самом деле, Серраис или все же Лазор Угнелис...
Угнелис... огненный...
- КТО ТЫ? - буквально взмолилась она, в то же время прижимаясь к нему
всем телом - и оказалась в кольце рук с янтарными браслетами.
- Человек, госпожа моя, самый обычный человек, - он попытался закрыть
ее рот поцелуем, но она дернулась всем телом:
- Нет, ты говоришь неправду... Кто ты?
- Госпожа моя, ну как я могу ответить на этот вопрос, когда ты все
равно ни во что не поверишь? Что ты жаждешь услышать от меня - что я
ангел, демон, существо из другого мира? Что?
- Хотя бы - сколько тебе лет на самом деле?
Он не удивился.
- Телу или душе?
- Тому и другому...
- Телу - всего девятнадцать. Я знаю, что кажусь старше, но тело мое
моложе твоего. А душе... в общей сложности шестьсот с небольшим.
То, что он сказал, просто не могло быть правдой - но тем не менее БЫЛО
ею, Мара почувствовала это всей кожей.
- Я знала... - прошептала она. - В тот момент, когда ты сказал про
ворота крепости...
Ты действительно пришел оттуда, из прошлого? Это я вызвала тебя к жизни
там, в крепости, каким-то неосторожным словом или действием? И ты умел...
умеешь колдовать?
- В твоей власти, госпожа моя, придумать все, что угодно, но будет ли
это правдой? Скажем так, я - Помнящий... Помнящий, как приходил сюда в
прошлый раз.
- И тебя действительно вешали на воротах крепости за колдовство?
- Какое колдовство? Им было достаточно и тех моих песен! - он гордо
усмехнулся. - Даже дважды вешали, правда, не здесь, не в Плескаве... Но
все это не мешает мне быть самым обычным человеком. А ты, госпожа моя,
начала думать невесть что, и только потому, что сама ни разу не
пробовала...
- Что? Вот так зажечь огонь? Но разве под силу мне, простой женщине...
- Огонь скорее всего не под силу, это не твоя стихия. Но ты можешь
многое другое. Повернись к окну!
Рядом с чудесно зажженной свечой стоял большой горшок с сиротливо
торчащим сухим стеблем. Земля в горшке ссохлась прямо-таки до состояния
асфальта, и видно было, что торчащая из горшка сухая палка давно и
безнадежно мертва...
- Что это за растение, госпожа моя?
- Герань, наверное... была. У Генны в номере герань.
- Стоит тебе пожелать, и она зацветет. Что, все еще не веришь? - снова
ласкающее движение рук вдоль ее тела. Мягкие завитки его волос коснулись
шеи Мары, губы осторожно прошлись по виску и замерли рядом с ухом.
- Положи руку на стебель, - обжигающий шепот-дыхание в самое ухо. - Вот
так... Ты сама не знаешь, какая сила таится в твоих пальцах, госпожа моя.
Дай свою силу этой сухой ветке, как дал я свою свече, дай ей свое
счастье... Просто полюби ее и пожелай ей добра...
Словно под гипнозом, Мара закрыла глаза и начала ощупывать рукой
каменную землю в горшке, сухой ствол герани с острым сломом, о который
можно было поцарапаться... И неожиданно вспомнив лыжную прогулку, она
легко, словно лаская, провела ладонью над самым стеблем, не касаясь его -
раз, другой... и снова погладила самыми кончиками пальцев - и замерла,
наткнувшись...
- Смотри же!
Она открыла глаза - стебель пророс крохотными зелеными розетками
листочков, которые прямо на глазах разворачивались на удлинняющихся
черенках. Еще один побег вдруг брызнул из самой сломанной макушки - она
снова непроизвольно зажмурилась, а когда открыла глаза, на кончике побега
уже распустилась пышная шапка цветов.
- Господи, велика сила Твоя... - прошептала Мара.
- Слушай - они же желтые, просто золотые! - он казался изумленным не
меньше. - Никогда раньше не видел, чтобы герань цвела таким цветом!
- Не знаю... - она приникла головой к его плечу. - Просто, когда я
гладила стебель, мне на минуту показалось, что я глажу твои волосы...
Вот и вышло золото...
- Теперь видишь, госпожа моя, как это легко? А ведь ты тоже самый
обычный человек...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг