Струйки пота текли по худому лицу.
- Что он еще сказал? - осведомился Эрд.
- Сказал, что зовет тебя по интересующему тебя делу, господин. Больше
ничего.
- Ты хочешь вернуться? - спросил Нил.
Светлорожденный задумался.
- Меня беспокоит светлорожденная, - сказал он. - Чем дальше, тем больше я
опасаюсь этой страны.
- Думаю, Этайа сама позаботится о себе, - сказал Нил. - Кто станет обижать
женщину?
- Как знать. Так что езжай в гостиницу. А я вернусь к Шинону. Один.
Эрд чувствовал желание пообщаться с конгаем с глазу на глаз. Нил будет ему
мешать.
- Мне это не нравится! - заявил гигант.
- Не бойся за меня, - недовольно произнес Эрд. - Шинон силен в Фаранге. И
расположен ко мне. Ты сам видел: он не вступился за Дага. Шинон - воин. Я
ему доверяю. Он обеспечит мою безопасность не хуже, чем это сделаешь ты.
- Светлейший, - осторожно сказал Нил, заметив, что Эрд начинает сердиться.
- Я не стал бы слепо вверяться никому в этой стране. - Он погладил
пятнистую шею парда.
- Ты считаешь меня юношей, впервые увидевшим кровь? - спросил Эрд, с
трудом сдерживая себя. - Ты думаешь, мой меч недостаточно остр для шей
моих врагов?
- Воля твоя, светлейший. Поступай как знаешь.
И, не сказав больше ни слова, Нил поехал в сторону гостиницы.
Эрд, оскорбленный его поведением, обещал себе впредь поменьше обращаться
за советами к слугам.
* * *
Биорк проснулся, когда дневная жара начала спадать. Пройдет час или около
того - и вечерние паломники потянутся в храм, чтобы принести бескровные
дары Великому Быку.
Комната, в которой спал вагар, была пуста. Биорк вышел на воздух. По
храмовому подворью бродили лохматые овцы, пачкая пометом мостовую. Два
старых вола вращали деревянный маховик над колодцем, и струйка воды
непрерывно текла по узкому акведуку в священные водоемы слева и справа от
Аллеи Паломников. Был на подворье и собственный водоем под двускатной
тростниковой крышей. Омовение - вещь крайне необходимая в здешнем климате.
" Слава" о Тумесе уже разнеслась по служебному двору, но вагар надеялся,
что его известность не выходит за пределы касты храмовых служек. Он
ополоснулся в бассейне (двое голых мальчиков-служек, увидев Биорка,
поспешно полезли из воды) и отправился искать Скона.
Старшего служку он застал за благородным занятием - поркой. Заметив
Тумеса, будущий " синий" оставил в покое разрисованные розгами ягодицы
наказываемого (тот тут же улизнул) и обернулся к вагару.
- Не знал, что ты такой крутой! - сказал он. - Думаю, тебе больше пристало
бы служить отважному Шинону, чем Быку.
- Я думаю, сила угодна Тору.
Скон уставился на недетское лицо вагара.
- Сила угодна всем, - сказал он не спеша. - Но многие принимают за силу
жестокость. Здесь, в нашем храме, жестокость не должна быть чрезмерной! -
выговорил он явно услышанную фразу. - Смотри у меня! Быкоглавый не любит
зряшней крови: если покалечишь кого - отдам страже Наместника.
- Меня не обидят - я не обижу! - сказал Биорк-Тумес.
- Тебя не обидят. Видели, каков ты. Дураков нет.
Вагар по собственному опыту знал обратное, но промолчал.
- Все! - оборвал разговор Скон. - Быкам надо жрать. И тебе надо жрать.
Набей брюхо и принимайся за работу. Живо, живо!
* * *
- У меня есть к тебе предложение, благородный Эрд, - сказал Начальник
Гавани, когда светлорожденный вновь оказался в его доме. - Но прежде не
соблаговолишь ли ты со мной отобедать?
- Почту за честь, - вежливо ответил светлорожденный.
На этот раз обед подали не на террасе, а внутри дома, в высоком, на два
этажа, пиршественном зале. Потолка не было - вероятно, крыша была
раздвижной. Сквозь шелковую сетку синело безоблачное небо. Высокие стены
были расписаны фресками. Деревянные раскрашенные фигуры стояли рядом с
большими окнами-арками. Посреди зала находился небольшой помост, крытый
алым бархатом. Полукругом, рядом с помостом, располагался пиршественный
стол, за которым могло поместиться человек сорок.
Но Шинон и Эрд обедали вдвоем.
Прислуживали им те же девушки, что и утром.
После третьей перемены в зал вошли четверо актеров в живописных одеждах и
столько же музыкантов. Актеры поднялись на помост и без энтузиазма
принялись разыгрывать бытовые сценки. Две ситра, тростниковая флейта и
барабан сопровождали их движения.
- Тебе не нравятся актеры? - спросил Шинон, поймав брезгливый взгляд Эрда,
брошенный на подиум.
- Они двигаются как больные волы, - сказал светлорожденный. - И пыла в них
столько же.
- Да, они не слишком стараются, - сказал Шинон. - Обычно их зовут, чтобы
соблюсти приличия. К чему стараться, если плата останется прежней.
- Пожалуй, я мог бы подарить им пару серебряных монет, - произнес Эрд,
глядя на трех мужчин и одну женщину. Закончив одну импровизацию, они еще
не начали другой и просто толклись на помосте, пока музыканты наигрывали
одни и те же пять тактов.
- Я видел ваших кукольников, - сказал Эрд. - Это очень недурно. Жаль, что
у вас нет настоящего театра.
- Театр есть при дворе Великого Ангана, - отозвался Шинон. - Но я пока не
удостоился. Да и не уверен, что мне понравилось бы то, что нравится
соххогоям. Скажу тебе откровенно, светлейший: искусство Конга умирает.
Наши скадды стары, певцы поют одни и те же баллады. Это огорчительно для
понимающего человека.
- Однако, я слышал, не так давно в твоем Фаранге жил юноша, что мог бы
потягаться с певцами Тайдуана, - заметил Эрд.
- Вряд ли, светлейший. Уж я бы знал.
- Думаю, ты знал, - предположил Эрд.
Он не мог понять, действительно ли Шинон в неведении о пропавшем юноше или
хочет скрыть это от него. - Его зовут Санти.
- Санти? - Начальник Гавани задумался. - Нет! - покачал он головой.
- Достойный Шинон, ты удивил меня. - сказал светлорожденный, - Санти! Мы
уже вспоминали о нем сегодня. Он - сын Тилода, и он - тот, кого я ищу.
- Ой-май! - воскликнул Шинон. - Зеленоглазый Сантан! Ты удивил меня,
светлорожденный! Тилод никогда не говорил, что сын его - поэт. И что, ты
полагаешь, у него было будущее?
Эрд кивнул.
- Трижды прискорбно! - проговорил конгай.
Лицо его омрачилось, но потом он вспомнил, что должен развлекать гостя и
повернулся к актерам:
- Эй, бездельники! - произнес Шинон, не скрывая раздражения. - Вы слышали
о Санти?
Те переглянулись. Было заметно, что они испуганы.
- Не трусить! - рявкнул Начальник Гавани. - Все знают, что Тилод был моим
другом ("Был" , - отметил Эрд.) . А Тилод - его отец. Мой благородный
гость говорит, что Санти - превосходный поэт. А значит, так оно и есть,
потому что мой гость - светлорожденный империи. Стыдно мне, что я узнаю об
этом от того, кто лишь два дня назад ступил на землю Конга. Ну, знаете
песни Санти?
Актеры молчали.
- Так, - тихо сказал Шинон. - Или вы развяжете сумы своего красноречия,
или вас будут сечь плетьми, пока кожа ваша не раскиснет, как земля в сезон
дождей!
Актеры переглянулись.
- Хорошо! - вдруг сказал один из них, худой черноволосый мужчина с
горбатым носом и длинными беспокойными руками. - И пусть возможная кара
падет только на меня! Я спою тебе песню, отважный Шинон. Санти подарил мне
ее... Полмесяца назад. Слушай! Слушай и ты, светлейший, и знай: пусть у
нас нет таких театров, как в империи, но сердца наши не оскудели, как
убеждал тебя этот моряк!
Шинон захохотал.
- Мне нравится твой язык, длинноволосый! Не бойся! Никто не накажет тебя
за то, что ты выполнил мой приказ. Но учти: если песня будет плоха, ты
уйдешь немым!
- Если она будет хороша, - вмешался Эрд. - Награда будет достойной.
Актер внимательно посмотрел на аристократа.
- Жизнь - за жизнь! - неожиданно сказал он.
Ни Эрд, ни Начальник Гавани его не поняли.
- Начинай же! - приказал Шинон.
Актер стал на середину помоста, а его сотоварищи отступили в стороны.
Сбросив с плеч алый плащ, он вывернул его наизнанку и вновь накинул на
костлявые плечи. Теперь плащ был черным, как ночное небо. Запахнувшись в
него так, что осталось на виду только узкое лицо, конгай медленно произнес:
- Мы были рядом: вот я, вот Ночь.
Вот сонное море Зур.
И луны мчались во тьме точь-в-точь,
Как парусник в пору бурь...
Глухо заурчал барабан. Ему отозвались струнные. Словно зашумел длинный
морской накат.
- И я позвал ее: слышишь, Ночь,
Давай я тебе спою (и сам он уже не говорил - пел),
Спою тебе, как другим невмочь,
Как только я не боюсь!
Я так спою для тебя, о Тень,
Что смолкнет пенный накат.
Я так спою, чтобы к нам слетел
Дракон на песчаный плат!
И я запел. И все было так.
И Ночь - на моей груди.
И жар ее - на моих устах...
- Плати! - я сказал. - Плати!
Я отдал все. До живой воды,
Что влил в меня черный Юг!
И вот я сух пред тобой. И ты
Отдай мне силу свою!
Черный плащ упал. Он сделал несколько шагов - до самого края помоста. И
так стоял, раскачиваясь, запрокинув вверх голову, казалось, - вот-вот
сорвется. Крылья волос падали на его худые плечи и тоже раскачивались в
такт его движениям.
И Ночь, которой я пел тогда,
Ответила мне: " Что ж,
Коль хочешь силу мою, - отдам!
Но ты от нее
Умрешь" .
Он еще какое-то время стоял не шевелясь. Как воин, получивший смертный
удар и осознающий это. Потом как-то съежился, опал, неловким движением
подхватил с помоста плащ, волоча его за собой, пошатываясь, сошел со сцены
и, не обернувшись, покинул зал.
- Не гневайся на него, отважный Шинон, - сказал пожилой актер. - Он стал
тем, кого играл.
Шинон согласно склонил голову:
- Я понимаю. Передай ему мое восхищение. Да простит он меня за злые слова.
Как имя его?
- Харм, светлейший.
- Он тронул мое сердце. Отныне оно открыто для него. Не смею оскорбить
мастера деньгами. - Шинон хлопнул в ладоши - появился домоправитель. -
Морон! Принеси мой браслет из черного металла!
Домоправитель вышел, но тотчас появился, так быстро, будто браслет уже был
в его кармане:
- Вот, мой господин.
Шинон показал браслет заинтересовавшемуся Эрду.
- Я взял его на пиратской шекке. Бывший хозяин уверял, что он волшебный.
Хотел, должно быть, купить себе жизнь, болван! - Шинон усмехнулся. -
Волшебный или нет, но красив!
Широкий, в три пальца, браслет из абсолютно черного блестящего металла, в
который были впаяны крохотные алмазы, сверкающие, точно звезды в ночном
небе.
- Возьми его для мастера Харма! - Шинон протянул браслет пожилому актеру и
остановил Эрда, который тоже хотел отблагодарить артиста.
- В моем доме расплачиваюсь я! - произнес он. - Благодарю тебя,
светлорожденный! Ты подарил мне звезду, что лежала перед глазами слепца. -
Он проводил взглядом выходящих актеров. - Теперь, если ты все еще не
оставил своего замысла, я хочу предложить тебе способ получения подорожной
Конга.
- Я был бы признателен! - сказал светлорожденный.
- Полагаю, тебе ясно, что ни уважаемый Наместник Алан, живи он столько
лет, сколько желают ему благодарные жители Фаранга, ни достойный Даг (даже
если он оправится от сегодняшних переживаний) вряд ли помогут тебе?
- Я мог бы обойтись вовсе без подорожной, - сказал Эрд. - Металл, белый
или желтый, иногда оказывается надежней бумаги.
- Допустим. А слышал ли ты о соххогояхvi, светлейший?
- Немного.
- Это почти хороший ответ для Конга.
- Почти?
- Хороший ответ был бы: нет. Только высшим офицерам и сановникам
дозволено, в силу необходимости, рассуждать о них. Так же, впрочем, как и
о том, что кто-то может "исчезнуть" , если его мысли или речи, по мнению
Дага, неугодны Великому Ангану. Только - высшим. Мне, например, - нельзя.
- И ты говоришь?
- Светлейший! - улыбнулся Шинон. - Ты не побежишь на меня доносить. А
слуги меня не предадут: знают, что, оберегай их тогда хоть сам Наместник,
все равно их кожу натянут на седла моих пардов. И наконец, третья причина
- я люблю делать то, что опасно. Быть может, только я один во всем Конге
знаю, почему ты идешь в Урнгур. Я понимаю тебя, как брата, светлейший, да
не сочти это оскорбительным для себя!
- Так что же соххоггои, достойный Шинон?
- Соххоггои? Чиновника ты купишь, солдата убьешь. С соххоггоем не пройдет
ни то ни другое.
- Я встречал неподкупных, - заметил Эрд. - Бессмертных не встречал.
Начальник Гавани позволил себе засмеяться:
- Да, они не бессмертны. И каждый замок не более неприступен, чем мои
форты. Причина в том, что для слуг Владетель выше Великого Ангана. А слуг
они покупают лучших в Конге. Ты намерен плыть вверх по реке?
Эрд насторожился: никому, кроме Наместника, он не говорил об этом.
- Отчего ты так решил? - спросил он.
- Самый простой путь.
- Да, я собирался, но переменил решение.
- И что же?
- Куплю пардов, по паре на всадника. Поедем верхом. Это быстрей.
- Пожалуй, ты прав. Только скажи, к чему запасные парды? Мы, конечно, не
Империя, но подстав на дорогах довольно. Ты мог бы и карету нанять.
- Зачем? Светлорожденная держится в седле не хуже начальника конной сотни,
мы - воины. Ты говорил о соххоггоях.
- Поплывешь ли ты по Фуа, или поедешь по дороге - их владений тебе не
избежать. Если на подорожной будет оттиснута моя личная печать - городская
стража тебя выпустит. Но для соххоггоя такая подорожная не значимей
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг