Маловыразительное лицо, тихий хрипловатый голос заядлого курильщика. И
одет соответственно: скромно, серо. Может, когда-то Вадим и работал на
заводе. Но очень давно.
- Жив, значит?
По голосу было трудно определить: рад он или огорчен.
- Как видите.
- Ко мне пришел? Андрей кивнул.
- Паршиво отстрелялся.
- Паршиво, - согласился Ласковин.
- Бывает. Заканчивай. Я снаружи подожду.
Из пятидесяти патронов Ласковин расстрелял тридцать пять. Оставил себе
одну обойму. Конечно, можно и в магазине купить, но тут - проще.
Вадим поджидал его на улице. Курил, прислонясь к телефонной будке.
- Пойдем, - бросил он Ласковину. Андрей не спросил - куда. Его спутник
сам объяснил через несколько минут:
- Помянем покойника.
Пили они в грязноватом зальчике. Пили водку, которую Вадим купил по
дороге.
Пили молча. Только после четырех стопок Вадим произнес невыразительным
голосом:
- Искать будешь?
- Буду, - так же тихо ответил Ласковин. Налили еще.
- Земля - пухом, - пробормотал Вадим. Опрокинули.
- Поможешь? - спросил Андрей.
Вадим поставил стакан, зажег папиросу, затянулся.
- Петьку не воскресишь, - сказал он. Ласковин нахмурился, скрипнул
зубами, водка жгла его изнутри:
- Найду. И урою.
Вадим, не ответив, наполнил стаканы, вытащил из кармана бумажку в
десять штук:
- Пойди водички купи.
Андрей сделал вид, что не заметил денег, встал и принес литровый
цилиндр "Херши".
Вадим звякнул своей посудиной о стоящий на столе стакан Ласковина.
- За тебя.
Свернув колпачок, глотнул газировки прямо из бутыли, поставил, положил
на стол карточку с телефоном.
- Завтра звони. После обеда. Сунув в карман недопитую бутылку, пошел к
выходу. Ласковин остался со своей водкой в стакане, "Херши" и визиткой без
имени.
- За меня! - сказал он сам себе, выплеснул водку в рот и наполнил
стакан газировкой.
Потрепанная местная девушка приземлилась на освободившийся стул.
- Не угостишь даму, умный мужчина? - попросила без особой надежды.
Андрей глянул на нее мрачно, двинул вперед "Херши". - Пей! - сказал он.
И ушел.
Глава шестая
ДЕНЬ БЫЛ БЛЕДЕН, как тень отца Гамлета. Вставать не хотелось. Ласковин,
впрочем, с детства любил поспать подольше. Или просто поваляться в постели.
Слабость, конечно. Но, как говаривал Вячеслав Михайлович Зимородинский,
"без слабостей и человека нет - один монумент". Понимай так: не осталось у
тебя слабостей-привязанностей-привычек - значит, скоро помрешь. Обратной
силы, к сожалению, правило не имело.
Наташа, разумеется, уже была на ногах. Андрей выпростал руку из-под
тепла одеяла и потрогал ее половину постели. Там уже не осталось
Наташиного тепла.
Давно встала. Ласковин втянул руку обратно. Как черепаха - лапу под
панцирь.
Мысленно представил лежащий рядом меч. Меч, который по ночам отделяет
их друг от друга. Все, что можно себе позволить, - это взяться за руки.
Добровольная жертва. Такая угодна судьбе. Может, поэтому он еще жив?
Андрей охватил сознанием всю небольшую Наташину квартиру - от одного
зарешеченного окна до другого. Теперь это его мир. Его маленький замок.
Внутри - люди, которых он должен хранить и оберегать. Кажется, понемногу
Ласковин начал осознавать, что имел в виду "двойник", говоря-"мир". Не
открывая глаз, не напрягая слуха, Ласковин осязал свое небольшое
пространство. Он представлял, как отец Егорий сидит на кухне, в своем углу
справа от окна, под резными листьями манстеры. Сидит и молчит, похожий на
огромного взъерошенного ворона. "Невермор".
И тень старинной решетки на его коленях.
А Наташа, наверное, стряпает что-то вкусное. Или раскрашивает очередную
досочку, или... Мысли Андрея вернулись на полшага назад. К дому-замку. К
дому-замку. И потекли параллельно.
Замок...
Тайна...
Тени...
Картины-портреты...
Тени умерших, кажется, они больше не шарахаются.
И не пытаются изгнать Андрея.
Дом его принял?
Замок...
Удержать...
Защита...
Замок, надо поставить хороший замок.
Сегодня, не откладывая, пока есть время...
Звук открывающейся входной двери. Ласковин насторожился... и расслабился.
Это Наташа. Значит, ее не было на кухне...
"Блестящее умозаключение",-подумал Андрей и иронически улыбнулся той,
на портрете.
Все, подъем.
Замок он действительно купил и поставил в тот же день. Хороший,
германский, с отметкой "не дублировать" на каждом ключе, с цепочкой из
специальной стали, какую и автогеном не вдруг разрежешь. Наружную дверь
укреплять не пришлось.
Сработанная в прежние, добротные времена, она не уступала железной:
прочная, тяжелая, идеально пригнанная к коробке.
Закончив с дверью, Ласковин проверил и решетки на окнах.
Удовлетворительно.
Наташа против его деятельности не возражала. Хочется - пусть делает. Ее
куда больше беспокоил отец Егорий. Разве можно, чтобы человек вот так
просидел сутки, словно неживой.
- Я его домой отвезу, - сказал Ласковин.
Вчера Андрей разговаривал с Григорием Степановичем. Смушко, как всегда,
показал себя человеком разумным и осторожным. С предложением до времени
держать в тайне их "воскрешение" староста спорить не стал. Тоже полагал,
что надобно молчать хотя бы до того, как завершится пляска вокруг
убийства. Милиция навестила его разок, но и только. Закончится кампания в
прессе, расследование теракта перейдет в вялотекущую стадию. А то и вообще
угаснет, если не будут трясти сверху. Глядишь, и убийца подвернется.
По закону и Ласковин, и Потмаков обязаны явиться и дать показания. Вот
тут Смушко по собственной инициативе подстраховался. В рабочем столе уже
лежали заверенные справки о том, что оба пропавших без вести тяжело
больны, а следовательно, никуда явиться не могут.
- Я привезу его сегодня, - сказал Ласковин. - Хорошо бы вы нас
встретили, Григорий Степанович.
- Встречу, - ответил Смушко. - Как батюшка?
- Неважно, поэтому и привезти хочу. Может, дома отогреется. Да и
ненадежней у вас, охрана и прочее.
- А ты? - спросил Смушко. - Может, тоже переберешься с девушкой своей?
Места хватит.
- Нельзя, - отказался Андрей. - Мне свободные руки нужны, а дом ваш -
как на ладони. Я же не прятаться собираюсь, а действовать. Так что
спасибо, нет.
- Как знаешь. Машину, кстати, сам заберешь? Или пригнать?
- Пока пусть стоит, если не мешает. Не мешает?
- Двор большой.
- Через пару дней ее номинальный хозяин заберет. Я с ним договорюсь,
так будет естественней.
- Шпионские страсти! - смешок старосты был не очень-то веселым, - Отец
Серафим не звонил?
- Разок. Выразил соболезнования. Спросил, чем может поддержать, в
смысле, не принять ли общину под свое крыло?
- И вы? - заинтересовался Андрей.
- Пусти козла в огород... - с иронией произнес Григорий Степанович.
К отцу Серафиму он относился не лучше, чем Ласковин.
- Когда вас встречать? И где?
- К восьми, - сказал Андрей. - Как стемнеет. Скажем, у метро
"Просвещения"?
- Годится. "Просвещения". Без десяти восемь.
Встречу вас у эскалатора.
Определившись с отцом Егорием, Ласковин позвонил Вадиму.
- Еще не готов, - сухо сказал тот. - Завтра звони.
- Вадим, - сдержанно произнес Андрей, - у меня нет запаса времени!
- Сожалею.
"Ни хрена ты не сожалеешь!" - сердито подумал Андрей.
С удовольствием послал бы друга покойного Сарычева (если такой человек,
как Вадим, мог быть кому-то другом), но - нельзя. Нет у него возможности
отказываться от помощи.
- Хорошо, - согласился он. - Завтра. И еще. Я хочу выяснить, по какому
адресу зарегистрирован телефонный номер. Это можно?
- Может быть. Диктуй.
Клочок бумаги с телефоном "Михаила" Андрей уже держал в руке.
-Значит, завтра? - сказал Ласковин, прочитав семь цифр.
- Адрес? Нет, подожди. Делаю запрос...
- Есть, - сказал Вадим через несколько минут. - Пиши... Улица Правды...
"Зря взъелся на человека, - подумал Андрей, положив трубку. - Просто
манера у него такая... снисходительная".
Прямо над дверью висела табличка: "Опорный пункт милиции". Андрею - не
туда. "Опорный пункт" размещался на первом этаже. Второй занимал
"Независимый фонд помощи населению", третий этаж принадлежал редакции
газеты "Бизнес-ревю", четвертый поделили между собой "Общество любителей
старинной музыки "Клавесин""
и негосударственный пенсионный фонд "Содружество". На последнем висел
замок и прилеплена написанная от руки бумажка, извещавшая, что
"Содружество" больше ни с кем дружить не хочет.
"Паноптикум", - подумал Андрей, поднимаясь еще выше.
На пятом этаже табличек не было, только номер квартиры. И звонок.
Андрей нажал кнопку - и дверь открылась. Как просто. Нет, не совсем.
В дверях стоял парень лет семнадцати, облаченный в серую рубашку с
латунными пуговицами и такие же штаны. С лампасами, на генеральский манер.
На правом рукаве красовался шеврон-птичка. Надо же!
На грозного "Михаила" парень не тянул, но лицом был строг.
- Проводи к командиру, - произнес Ласковин, напуская начальственный вид
и по-военному, палкой, выпрямляя спину.
Сыграно было точно.
- Следуйте за мной, - четко ответил парень и двинулся по коридору.
Совсем неплохо. Войти оказалось не трудней, чем в бандитскую хазу на
Мастерской в памятные времена.
Они двигались по коридорной кишке мимо дверей, за которыми кипела
работа:
журчали голоса, гудели ксероксы, тренькали телефоны. По дороге миновали
группу из трех парней и девушки, с любопытством поглядевших на Ласковина.
На парнях была такого же замечательного цвета форма, на девушке -
плечистая куртка и кожаный пояс, который окружающие могли считать юбкой.
Ноги у девушки были кривые. Физиономии парней - юные и несколько
бычковатые. Но без зажравшейся наглости низовых бандитов.
Искомая дверь, разумеется, оказалась в самом конце.
- К вам, командир! ("Надо же - угадал!" - подумал Ласковин.) - доложил
парень. И пропустил гостя вперед.
За дверью оказался не один "командир", а целых три. Двое - в полной
"мышастой" форме, один - так сказать, в штатском. Этот сидел вольно, на
широком подоконнике. Второй расположился в кресле, а третий - за столом,
заваленным бумагами. Лица у всех троих были похожие, как у богатырей на
распутье. И у всех троих, что примечательно, - по кобуре под мышкой.
На Ласковина отцы-"командиры" посмотрели, как небезызвестный джинн из
мультфильма - на барона Мюнхгаузена: не видишь, мы кушаем!
-Вы из Тулы? - спросил тот. Что в кресле.
- Из Петербурга, - разочаровал его Ласковин.
- Тогда подождите снаружи, вас вызовут,- буркнул тот, что за столом,
лет сорока мужчина, с изрядной плешью и губами, сложенными так, будто он
по ошибке откусил кусок дерьма и стесняется выплюнуть.
Ласковин сделал вид, что не услышал. Поскольку стульев в комнате не
было, он подошел к столу, сдвинул в сторону кучу папок и уселся напротив
плешивого.
Последовала безмолвная дуэль взглядов, и плешивый сдался.
- Ладно, - проворчал он. - Выкладывай, что накипело. Ты из какого
филиала, кстати, что-то я не припомню...
- Я - из комиссии по борьбе с грызунами, - усмехнулся Ласковин. - Как,
не беспокоят?
- Фрупов, - недовольно произнес плешивый, переводя взгляд с Ласковина
на "штатского". - Ты как, мать твою, кадетов школишь? Почему пускают всех
подряд, как в бесплатный сортир?
Названный Фруповым лениво потянулся.
- Ты мне на летний лагерь сколько денег отпустил? - осведомился он. -
Кто жмотничает на боевой подготовке, тот остается где? Правильно, майор, в
жопе. Это я шучу, - пояснил он почему-то Ласковину. - Нет у нас грызунов.
Только двуногие.
Всего хорошего.
- Ну давайте хоть поговорим, - в той же манере произнес Ласковин. -
По-дружески. Может, узнаем что... полезное.
- Дядя шутит, - сказал Фрупов и еще раз потянулся.
- Дядя не понимает, - поправил тот, что сидел в кресле. - Кликни
кадета, майор, пусть выкинет дядю на хер!
- Сам кликни, - буркнул плешивый. И Ласковину: - Слезь со стола,
парень. Ты не туда попал. Здесь военная организация. Так что двигай сам,
пока тебя действительно дежурный не вынес.
- Военная? - Ласковин скептически поднял бровь. - Не вижу погонов,
товарищ майор.
- Военизированная, - поправил с подоконника Фрупов. - Но для тебя - без
разницы, крысолов. Дежурный! - гаркнул он. - Подь сюда!
- Не надо, - миролюбиво произнес Ласковин. - Зачем парня обижать. Я сам
уйду, если на пару вопросов ответите, - А вот я тебе башку прострелю, -
злобно сказал "майор", ловко выхватив пистолет и направив в лицо Андрея. -
Вот тебе и ответ, киздюк!
Ласковин, держа лицо, отпихнул пистолет в сторону.
- А разрешение у тебя есть... военизированный? Или трофейный, из Чечни?
Итак, вопрос первый: кто из вас Михаил?
Трое переглянулись, "майор" опустил пистолет. В комнату заглянул
парнишка, очень похожий на того, что впустил Ласковина.
- Звали, командир?
- Исчезни пока, - не взглянув на него, приказал "майор". - Фрупов,
запри-ка дверь.
"Орел" Фрупов соскользнул с подоконника. Ласковину он нравился все
меньше и меньше. Высокий, худой, небрежно расслабленный, длинные,
по-марионеточьи болтающиеся руки, походка негра-танцора... Держать его в
поле зрения, не поворачиваясь, Андрей не мог, а затылком за таким не
уследишь. Щелчок запираемого замка, бесшумные шаги...
- Михаил, ты сказал? - произнес "майор", прощупывая Андрея кабаньими
глазками. - А зачем тебе Михаил?
- Вот ему я и скажу, - ледяным тоном ответил Ласковин. - А он вам
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг