себе вопрос, неужели действительно, без принуждения, но лишь потому, что
мне это нравится, я делаю то, что раньше казалось кощунством - работаю на
корпорацию? Но нахожу в себе одно только "да"... Это состояние может быть
охарактеризовано словом "растерянность".
Я думала, что я ненавижу... и эта ненависть превращается в преданность... и
даже любовь.
Хочу спросить об этом Шинтаро Дзайхицу, когда он приходит; я спрашиваю и
сразу стесняюсь глупости своих вопросов, и неудобно ему этим надоедать; он
кивает головой, говоря, что хорошо бы мне все-таки поумерить восторги, и
делает какие-то пометки у себя в планшете. "Ну почему же все-таки так
происходит?" - выпытываю я его.
- Откуда ж я знаю? - отвечает он с улыбкой человека, который все знает, но
не скажет ни за что и никогда. Иногда может прибавить "Карма такая..." или
"А ты догадайся... а я послушаю".
"Я раньше думала, что это невозможно. Подчиняться системе, радеть о деле
фирмы, трепетать перед боссом"...
"А что, тебе приходится подчиняться системе? Радеть о деле фирмы? Трепетать
перед боссом?" - он откровенно смеется, и я понимаю, как мои слова звучат
глупо в этой надоблачной цитадели. "Тебя кто-то заставляет делать что-то
подобное?"
"Нет.. совсем не заставляет"...
"Ну так и правильно... это здесь никому и не нужно. Просто будь сама собой,
предпочитая те случаи, когда это особенно полезно. Показывай свои таланты.
Разумеется, приходится находиться в некоторых рамках. Но их довольно скоро
перестаешь ощущать..."
То ли он говорит серьезно, то ли посмеивается надо мной, но слова его, как
бы невзначай, остаются, нанизываются на ниточку в памяти.
"Когда я приехала в город и взяла с собой только клавиатуру и нейрочипы...
я думала тогда, что это какой-то знак... что мне нужно принести с собой
знак, чтобы показать городу... миру... что я хочу делать и где находиться".
"Ну вот и прекрасно. А где ты сейчас находишься?"
Я замолкаю. Я не могу ему отвечать, глядя на его улыбку, а он уже касается
рукой монитора:
"Мне надо идти. Как-нибудь еще поговорим. С тобой интересно беседовать.
Больше, чем со многими другими. А вот здесь поправь," -
он указывает на какую-то строчку во фрагменте кода, я впиваюсь туда взглядом.
"Ой. Спасибо".
Но он уже уходит...
Akusira. Так называется место, где я нахожусь. Обломанный клык, хищно
скалящийся на небо. Я не помню, откуда этот образ; это было слишком давно.
Это отходит в область видений, так же, как капли дождя и лучи солнечного
света. Я помню их названия, но память о них и значения неумолимо
ускользают... я не хочу о них думать.
Иногда я щурюсь, и тогда могу разглядеть свое тусклое отражение на ближнем
мониторе. Вижу большие, впалые глаза, и иголку автоматического корректора
зрения, торчащую справа. Вижу - кажется, светлые, короткие вьющиеся волосы,
и вокруг головы - тонкий венок проводов. Они сплетаются, как змейки. В
чем-то это красиво...
Справа - словно чудовищный зверь с клешнями-манипуляторами и
щупальцами-шлангами, старая, но надежная жизнеобеспечивающая система. Я
привыкла к ней... хорошо, когда не нужно отвлекаться на такие примитивные
вещи, как пить или есть. Хорошо, когда можно закрыть глаза, и все равно
продолжать видеть мой неоконченный замок на мерцающих сетках внутренних
матриц. Хорошо откинуться в кресле, повторяющем изгибы спины, когда
приходит время погрузиться в недолгий сон...
Потом я вспоминаю тех, кого называют Ангелами, и улыбаюсь. Я понимаю,
почему они одновременно и хотят и бояться проникнуть в нерушимые твердыни
корпораций - нет, не в виртуальности, но в реале;
они догадываются, что здесь рай...
Некоторое время назад, когда мне еще было интересно выходить из комнаты и
прогуливаться по коридору, окружающему по периметру один из выступов
"клыка" огромного здания, мне было интересно смотреть вниз, на
помаргивающий ночными огнями город. С неба непрестанно шел дождь, и его
косые линии оставались на стеклах. Здесь был рай... Тот, что кому-то
казался адом.
Друг с другом здесь не говорили.
Здесь, в поднебесье, в обители нейропрограммистов и просто программистов
Akusir'ы, не было того, что привычно рисует воображение при мысли о жизни
внутри корпораций. Мне не следовало знать своих "коллег", если можно бы
было их так называть. Никто не заговорил со мной первым, и я не заговорила
тоже. У меня было то, что мне надо было делать. У меня была комната и
тишина, касания упругих трубок от системы жизнеобеспечения к вене, и
сияющий денно и нощно ряд мониторов.
Это было, кажется, несколько месяцев назад. Кажется, так. Я помню, что по
коридору мимо меня провезли больничную каталку с лежащим на ней человеком -
может быть, он был мертв, но может быть, все-таки жив, потому что позже мне
показалось, что я заметила его. Я запомнила его грязно-русые волосы,
ложившиеся на плечи неровными прядями; он вышел ненадолго в коридор,
пошатывающейся походкой, и смотрел сквозь меня отсутствующим взглядом. В
этом взгляде была пустота и безразличие - но отсутствовала искорка разума.
Кто-то появился вслед за ним из комнаты, его взяли за руки и увели назад. Я
заметила на виске у него поблескивающий кружок с черно-красным знаком
Yamato.
И вернулась назад. Разгадывать тайны - это было не для меня.
Пальцы танцуют над клавиатурой, я рисую огненные стены, закрыв глаза, и
вижу их то вокруг себя, то перед собой. Я чувствую свою систему так, как
скульптор чувствует Галатею в глыбе мрамора. Я хочу оживить ее, но лишь
могу представить себе ее жизнь...
Мой давний друг Натори сказал мне, "С каждым новым имплантом в тебе все
меньше остается человека"... Это было давно. Слишком давно. Даже не в
прошлой, а позапрошлой жизни; я и прошлой-то уже не помню, куда мне
возвращаться в памяти столь далеко? Я забываю ненужное, чтобы освободить
место для новых необходимых мне данных. Старые воспоминания теснятся и сами
уходят, и я не чувствую к ним жалости... Но эту фразу я помню; неужели я
никогда не смогу простить его?
Наверное, никогда, слишком уж запомнился мне тот день. Когда он повторил
эту фразу, глядя на меня своими огромными грустными глазами, именно тогда,
когда я пришла похвастаться перед ним рубиновой каплей инфракрасного порта
на ладони... я не хотела больше выносить этот взгляд. Он смотрел на меня
так, словно хоронил меня заживо и это доставляло ему какое-то
извращенно-мрачное удовольствие. "Значит, ты не видишь во мне человека?
Тогда мне этого и не нужно. Прощай"...
И вот уже экспресс спешит, увозя меня прочь от первой жизни, в город...
Здесь воспоминания начинают размываться, словно капли дождя падают на
акварель. Зачем это все? Убрать. Я трясу головой. Но мне не удается
сосредоточиться... Индикатор времени безразлично помаргивает на стене.
Хорошо. Еще несколько минут... пусть... я откинусь на кресло.
Вот и все... Все гаснет, все сплетается в чудовищном хороводе вокруг
одной-единственной мысли, когда я вижу на мгновение эту вспышку:
Yamato
Initialization
Loading
Done
Последнего done я уже не вижу. Оно улетает сквозь меня. Или я - сквозь
него...
Я блуждаю в своем замке, срывая цифровые цветы программных роз. Огонь кода
защитной системы ласкает мне руки. Нет - нету уже никаких рук. Есть все,
что я захочу; мое сознание - и машина, мое сознание - и сеть. Я снаружи и
внутри; возможно, душа моя парит сейчас над безжизненным телом на тоненьком
канале, как на ниточке, и может оторваться, но меня это не заботит. Я
говорю с машиной, говорю на ее языке, языке, понятном мне и ей, языке,
который ищут и не находят; я знаю его, хотя мне не пришлось его учить.
Yamato говорит за меня, и я слышу переливчатый шепот сети и говорю с ней;
моего слова, намека, пожелания достаточно, чтобы система послушно
изменялась и перестраивалась снова...
Это не может длиться долго. Приход в себя - как после внезапно холодного
душа; после нирваны виртуального пространства - вновь этот жалкий мир. Так,
наверное, думает каждый, возвращаясь из мира, который дарит Yamato; я
иногда думаю, что будет, если он забудет меня однажды вернуть, и сознание
мое, воспарив, останется там...
Теперь я отбрасываю эти мысли и просматриваю получившиеся строчки нового
кода. Того, что рождается на языке Yamato (Вы когда-нибудь слышали, как
звучит нейроассемблер?!), то, что я говорю компьютеру напрямую...
Транслятор почти безупречен. И все же я снова правлю и дополняю код.
Впереди у меня еще четыре часа, до того момента, как манипулятор слева
вновь шевельнется, и механическая рука, дрогнув, вновь направит зажатую
цепкими "пальцами", словно сокровище, половинку серебристой капли к
разъему. Я буду ждать этого момента; так, наверное, как первобытный человек
с надеждой и верой ждал восхода солнца после холодной ночи. Я знаю. Когда я
снова устану, когда мысли вновь смешаются и будут мешать мне строить
программу, когда воспоминания вспенятся, цветным калейдоскопом, пытаясь
помешать мне думать, я почувствую вновь чуть заметный укол в виске...
прощай, реальность...
Натори... видел бы ты меня сейчас.
Грустная ухмылка.
Натори. Что ты понимал в истинном ощущении счастья?
Еще 400 строчек кода.
Натори. Ты хоть когда-нибудь работал по-настоящему за компьютером...
Еще двадцать строчек...
чтобы забыть себя?
testing.
Ты когда-нибудь чувствовал то единение с машиной, которое доступно даже
обладателям самого простенького нейрочипа...
89 % completed... done. 0 errors found...
не говоря уже о...
Start linking? Y/N
Y.
Yamato?..
Натори. Что бы ты сказал?
"Что ты превратила себя в придаток машины. Причем добровольно".
Откуда этот тихий печальный голос? Наваждение. Не больше. И все же... да.
Это именно то... и именно с такой интонацией, как сказал бы Натори ...
Так вот, значит, как? Повтори!
"Что ты превратила себя в придаток машины. Причем добровольно".
Linking... 90%... done...
Ну и что! - невидимый оппонент молчит. Во мне нарастает какая-то сладкая
ярость.
Ну и что! Может быть... мне именно этого и хотелось...
OK
а ты просто не можешь, не можешь этого понять... быть человеком, это
значит... значит... значит... совсем другое!
Натори ... ты молчишь?
я чувствую этот грустный взгляд на себе.
test system?
удар по клавише... OK.
я падаю - лицо на руки...
боль в виске настигает меня. Я еще успеваю подумать, что кажется,
приоткрылась дверь и кто-то стоит, стоит и смотрит, за моей спиной... но...
initialization
loading...
.........................................done
* * *
Cегодня, когда моя система готова, я ощущаю какое-то опустошение.
Мне не хотелось об этом думать. Не хотелось думать о том, что придет день,
когда я завершу ее, когда будет написана последняя строчка кода... когда я
выверю все ошибки, вновь и вновь пропущу ее через транслятор, когда я
пойму, что то, что через меня было создано, больше не нуждается в моей
поддержке и начинается его самостоятельное существование... помимо меня.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг