Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
товагищ,  но в смысле опегативности - подводит.  Самый настоящий козел.  Все
по-доброму рассмеялись.
    - Однако шутки в стогону, - оборвал общий смех Ленин. - Повод для нашего
внеочегедного собгания - агхисегъезный. Вот, Клава Огешникова нам сейчас об-
гисует ситуацию.
    Клава встала со стула,  как в гимназии,  чтобы отвечать урок. Сперва она
очень волновалась, и не знала даже, с чего начать, но потом постепенно расс-
казала все, что видела и знала. Члены ВЦИК слушали Клаву внимательно, не пе-
ребивая,  некоторые делали заметки,  и лишь Троцкий дважды  прерывал  Клаву,
чтобы  уточнить кое-какие детали.  Как только Троцкий тихо приподнимал руку,
показывая,  что хочет задать вопрос, Клава замирала на полуслове. Этот чело-
век  в пенсне,  с густой шевелюрой и расстегнутым воротничком рубашки внушал
Клаве страх и уважение.  Она чувствовала его силу,  может быть,  не меньшую,
чем сила Ленина, только Ленин был веселый и добрый, а Троцкий какой-то неиз-
вестный,  чужой. Спрашивал он вежливо, даже с мягкостью и теплотой, но Клава
не могла определить, как он относится к вопросу на самом деле, она сбивалась
и говорила подчас совсем не о том,  о чем был вопрос,  Троцкий же смотрел на
нее внимательно, и, как казалось Клаве, не столько следя за смыслом ее слов,
сколько за движениями рта,  словно по этим движениям Троцкий читал  какой-то
иной,  самой Клаве неведомый смысл.  Еще Клаву пугало,  как Троцкий писал на
лежащем перед ним листке.  Буквы были,  похоже,  такие же,  как на индиговых
обоях,  только скорописные, сидящие птички сплетались друг с другом, а рыбки
превращались в короткие росчерки,  и пишущая рука Троцкого с золотым кольцом
двигалась часто в обратном направлении, а иногда вообще сверху вниз.
    Когда Клава окончила,  то уже вся сплошь была в поту и ничего не сообра-
жала.  Она села на свой стул и была счастлива, что ей уже больше не надо ни-
чего отвечать.
    Первым выступил Зиновьев.  Он поднял вопрос о пуле, разбившей сердце Ле-
нина, как проблеме государственной значимости, и даже обвинил Владимира Иль-
ича  в  сокрытии истинного состояния своего здоровья от товарищей по партии.
Его поддержал Каменев.  Он предложил санкционировать безотлагательный  меди-
цинский осмотр Ленина лучшими врачами страны.  Все согласились, только Ленин
был недоволен.
    - Згя тгатим вгемя, - отмахивался он. - Чегт с ней, с пулей, я совегшен-
но здогов.
    Потом взял слово Троцкий. Он говорил непонятно для Клавы, но все слушали
очень внимательно,  и многие согласно кивали. В середине речи Троцкого Ленин
воодушевленно вскочил со стула и крикнул:
    - Вот-вот, замечательная мысль! Что же мы ганьше не додумались? Век живи
- век учись!
    А Клава поняла в замечательной мысли Троцкого только то,  что он предла-
гал что-то построить,  судя по всему, что-то огромное и святое. И у Троцкого
был уже план строительства,  он выдвинул на середину стола чистый лист бума-
ги,  и стал на нем чертить, надписывая элементы чертежа странными, нечелове-
ческими словами.  Все члены ВЦИК склонились над чертежом, Клава же постесня-
лась туда смотреть из уважения к государственной тайне, все равно ведь ниче-
го не пойму, думала она.
    - Ну хогошо,  - наконец сказал Ленин,  все еще изучая чертеж. - Это, так
сказать,  обогона. А где же контгнаступление? Лучшая обогона - это контгнас-
тупление!
    Зиновьев выступил против наступления,  он сказал, что еще рано. Его под-
держал  Каменев,  предложивший составить подробный план подготовки соответс-
твующих сил. Ленин был несогласен.
    - А ты что скажешь, товагищ Тгоцкий? Сколько у тебя уже людей?
    - Людей достаточно,  - ответил Троцкий.  - Но числом тут проблему не ре-
шить. Враг необычайно силен.
    - А не пегеоцениваем ли мы часом силу вгага?  -  склонив  голову  набок,
хитро прищурился Ленин.  - Нет ли здесь ошибки? Не может ли статься, что пе-
гед нами - колосс на глиняных ногах?  Вот что, товагищи, тут необходимо пго-
вести сегьезнейший анализ. В этом суть магксистского метода: где дгугой бьет
с газмаху,  мы должны спегва понять пгичину,  найти слабое место  и  удагить
именно туда, пгицельно и точно.
    - В том-то и дело,  Владимир Ильич, - мягко заметил аккуратно пострижен-
ный рябой человек с усами. - Мы корней его силы не знаем.
    - Пгавильно,  товарищ Сталин, - подтвердил Ленин. - Не знаем когней. Это
- плохо.
    - Похоже, классовая теория тут дает сбой, - заметил Зиновьев.
    - И правда,  чьи классовые интересы защищает этот так называемый Хозяин?
- поддержал его Каменев.
    - Дело не в этом, - уверенно ответил Ленин. - Не теогия ошибочна, а наше
понимание ее. Я полагаю, понятие классовой богьбы нам еще пгедстоит всемегно
углублять и гасшигять.  Жизнь постоянно пгеподносит сюгпгизы.  В космических
масштабах классовое пготивостояние несомненно пгиобгетает иное качество. На-
ша  геволюция закономегно погождает сильное пготиводействие,  товагищи,  как
всякий пгогъесс.  Пгигода этого пготиводействия,  эта инегция матегии,  пока
скгыта от нашего научного згения.  Нельзя все пгедугадать, товагищи, к сожа-
лению, нельзя.
    - И все же, - попытался уточнить Орджоникидзе. - Научный подход тут дол-
жен быть возможен.
    - Несомненно,  товагищ  Огджоникидзе!  - согласился Ленин.  - Как всякая
инегция,  этот пгоцесс погожден самим действием,  пгеобгазующим матегию,  то
есть,  погожден самими нами.  В нас пгичина,  товагищи.  Возможно, мы где-то
опять допустили ошибку,  где-то не туда свегнули,  пошли не тем  путем.  Это
нужно  сегьезно  пгоанализиговать.  В  любом случае я нахожу пгоект товагища
Тгоцкого очень полезным. Какое будет мнение, товагищи?
    - Проект хороший,  - сказал Зиновьев.  - Однако прошу обратить внимание,
что для его реализации потребуются значительные ресурсы,  а их и так не хва-
тает. Его поддержал Каменев.
    - Я думаю, ресурсы мы найдем, - возразил Сталин.
    Проголосовали за проект Троцкого. Все были за, кроме Зиновьева и Камене-
ва, которые воздержались. Клаве понравилось, как они дружат, во всем поддер-
живают друг друга.  "Это счастье - постоянно иметь рядом друга",  - подумала
Клава.  Она вспомнила о мокрой,  неизвестно где идущей под дождем  маленькой
Варваре,  и слезы,  неподходящие к величию окружающего собрания, навернулись
ей на глаза.
    - А это правда,  что у вас есть сын? - шепотом спросила Клава у Ленина в
автомобиле, по пути в Кремль.
    - Пгавда, - склонившись к ней, еле слышно ответил Ленин. - Хочешь, я те-
бя с ним познакомлю? Вы с ним, навегное, свегстники. У него совсем мало дгу-
зей, потому что он не может ходить.
    - Почему не может? - спросила Клава.
    - Ног нету, - грустно сказал Ленин. Надежда Константиновна тяжело вздох-
нула.
    - Будешь дружить с мальчиком без ног? - спросил Владимир Ильич.
    "Что за судьба",  - вздохнула про себя Клава.  "Один без головы,  другой
без ног". Но вслух она ответила:
    - Это не важно, есть у человека ноги и нет. Важно, чтобы он был хороший.
    Ленин не ответил,  он только прислонил к себе Клаву и погладил ее по го-
лове.  Клава обняла Ленина и прижалась щекой к его груди.  Ей было горько за
несправедливость:  у человека, который так любит детей, только один на свете
сын,  да и тот без ног.  "Стану Ленину вместо дочери",  - решила Клава. "Все
равно  у  меня отца расстреляли.  А Варвара пусть будет дочерью своего Бога.
Ленин лучше, он добрее".
    - А как его зовут? - спросила Клава.
    - Ваней, - тихо сказал Ленин. - А хочешь, пгямо тепегь к нему и поедем?
    - Давайте, - согласилась Клава.
    - Ну что ты Володя, зачем, - обеспокоилась Надежда Константиновна. - Де-
вочка устала, она, наверное, спать хочет.
    - Нет-нет, я нисколечки не устала, - заверила ее Клава, хотя ей и вправ-
ду очень хотелось спать. - Давайте поедем.
    - В Гогки! - велел водителю Владимир Ильич, заметно повеселев.
    "Страшный", - вспомнила Клава одинокое Варварино слово.
    В Горках осень была уже при смерти. Бурые листья на деревьях прогнили до
черных костей и обвалились на землю, шурша под шинами автомобиля, как бумаж-
ный ковер.  Солнце не открывалось на небе, а жило где-то за границей пасмур-
ных облаков,  в ясной, свободной пустоте. Кругом застыла тишина, которая мо-
жет существовать только в тех местах,  где нет ничего живого. Ничто не шеве-
лилось в молчании намокших от дождя ветвей.
    Ваня Ульянов сидел в кресле,  к которому приделаны  были  колеса,  чтобы
мальчика  можно  было  катать по дому и вывозить на веранду.  В комнате было
темно, хотя уже наступило утро: холодные тучи пропускали слишком мало света.
Ваня Ульянов действительно был страшен: настолько бледен, что кожа его каза-
лась сделанной из плесени,  а глаза его смотрели все время одно и то же мес-
то.  Клава сперва даже подумала, будто он мертв, что ее привели к трупу, что
Ленин и жена его от горя просто позабыли,  как давно  уже  умер  их  сын,  и
по-прежнему ищут для него друзей.  Но Ваня пошевелил рукой, когда Ленин под-
вел к нему Клаву,  хотя смотреть на нее не стал, ему, видно, было все равно,
какая она.
    Ленин посидел немного на плетеном стуле и уехал в Москву,  где назначено
было  важное совещание,  а Надежда Константиновна пошла вглубь дома готовить
чай,  оставив Клаву и Ваню наедине. Ваня молчал и неподвижно глядел за окно,
а Клава прислушивалась, пытаясь различить звук его дыхания, но никак не мог-
ла. Тогда она тронула восковую руку Вани, лежавшую на ручке кресла. Рука бы-
ла холодной, как остывшее молоко, но живой.
    Потом пили чай, а Ваня сам пить не мог, его поила Надежда Константиновна
из ложечки. Пришла еще какая-то женщина, худая, темноволосая и с морщинами у
глаз.  Иногда она улыбалась словам Надежды Константиновны и экономно  ела  к
чаю  лежащий на столе хлеб.  Надежда Константиновна сказала,  что это сестра
Владимира Ильича,  Мария. Клаве сделалось очень тоскливо и к тому же холодно
у открытого окна, она обхватывала ладонями стакан с чаем, чтобы согреться, и
рассматривала корешки расставленных на полках книг.  Ваня вскоре просто  ус-
нул, тихо опустив веки, рука его упала с перил, и голова съехала чуть набок.
Надежда Константиновна заботливо поправила ему подушку под головой и бесшум-
но принялась собирать со стола.
    - Ты у нас останешься,  или в детский дом хочешь? - шепотом спросила она
Клаву.
    - У вас останусь, - ответила Клава. - Если можно.
    - Мы были бы очень рады,  - ответила Надежда Константиновна и впервые на
памяти Клавы улыбнулась.
    Так Клава и осталась жить в Горках.  Надежда Константиновна уехала вслед
за Лениным в Москву,  и Клава теперь помогала Марии Ильиничне по  хозяйству:
подметала комнаты и перебирала книги в шкафах, вытирая с них сырой тряпочкой
пыль,  это можно было делать даже в кабинете, где изредка работал, наезжая в
Горки, сам Владимир Ильич. Там все книги были потрепанные, зачитанные, а ес-
ли открыть какую-нибудь - везде почерченные карандашом.  На письменном столе
Владимира Ильича всегда лежало несколько стопок книг,  и еще несколько раск-
рытых томов, также разложенные листы рукописей, все одно на другом, но в ка-
ком-то  непостижимом  порядке,  который Клава страшилась нарушить,  а потому
старалась каждую книгу положить на то же место,  где она лежала, чтобы Ленин
мог  по  приезде сразу продолжить прерванную работу.  Когда он появлялся,  в
Горках бывал настоящий праздник. Повсюду зажигался свет, за столом гостиной,
покрытым шершавой скатертью,  подолгу пили чай, Надежда Константиновна, при-
езжавшая вместе с Лениным,  играла на пианино. К чаю бывали кислые сухари, а
иногда  пряники  или  колбаса,  один раз Владимир Ильич привез даже конфеты,
пусть не такие вкусные,  какие Клава ела в детстве,  но все же шоколадные, с
орешками внутри.  Сам Ленин старался пораньше встать из-за стола, чтобы уйти
в кабинет поработать, однако все продолжали ждать его к вечернему чаю, како-
го в обычное время не пили, только с его приездами. Чай этот происходил поч-
ти уже ночью,  было очень весело и интересно, как под Рождество. Ленин расс-
казывал всякие смешные истории и играл с детьми в загадки,  загадки он часто
придумывал сам, да и наизусть он знал их множество. Нередко вместе с Лениным
приезжали и другие товарищи, несколько раз был Троцкий, которого Клава отче-
го-то стыдилась, и не знала, что при нем говорить, зато Троцкий очень забав-
но показывал фокусы,  со сложенными бумажками,  ножницами и коробочкой,  все
было так просто, а ни за что нельзя было понять, как он это делает. Все сме-
ялись и шутили над этими фокусами,  Владимир Ильич называл Троцкого обманщи-
ком и шельмой,  а Клава как-то потихоньку заглянула в коробочку, когда никто
не видел,  но ничего там не нашла, а ведь она сама видела, как Троцкий поло-
жил туда два бумажных шарика, и больше их не вынимал.
    Один только Ваня не участвовал во всеобщем весельи, первые дни Клава да-
же думала,  что он вообще ничего не понимает,  потому что Ваня  не  отвечал,
когда она с ним заговаривала, и по-прежнему даже не смотрел в сторону Клавы,
будто ее и не было на свете.  На третий день Клава подглядела в  приоткрытую
дверь,  как Мария Ильинична принесла Ване судочек и сняла с него подвернутые
штаны, потому что ног у Вани не было не совсем, а только до коленей. Подста-
вив  судочек под кресло,  Мария Ильинична села к Ване спиной на стул и стала
ждать,  она ждала долго, а Ваня словно спал с раскрытыми глазами, и ничего в
судочек  не  делал.  Наконец Мария Ильинична устала ждать,  убрала судочек и
опять надела на Ваню штаны, и тут он описался. Мария Ильинична расстроилась,
рывком развернула кресло и заплакала,  покатив его к гардеробу.  Клава вышла
из-за дверей и стала ее утешать,  а Ване сказала,  что он бесстыжий,  только
делает  вид,  что  ничего не понимает,  и носись тут с ним.  Мария Ильинична
настрого запретила Клаве ругать Ваню.  Клава замолчала,  но через два  часа,
когда покатила его на веранду дышать воздухом,  сказала ему, что он всем на-
доел своим молчанием,  и вообще надоел. Тогда у Вани потекли слезы, и он хо-
тел  отвернуться  от Клавы,  чтобы она их не видела,  а Клава принесла стул,
присела около Вани и стала вытирать ему слезы платком и  читать  ему  книгу.
Книгу читать Ване Клава придумала сама,  и книгу ему тоже сама нашла в книж-
ном шкафу,  автор был Ф.Энгельс,  а названия Клава никак не могла запомнить.
Она полагала, что это вовсе и не важно, какую книгу Ване читать, лишь бы чи-
тать что-нибудь,  чтобы он не спал и не смотрел непрерывно в одну точку. Од-
нако на этот раз Ваня во время чтения заснул, наверное, утомившись от плача,
и Клава перестала читать,  сложила ему руки на живот и поцеловала Ваню в ще-
ку. Лицо у Вани было невкусное, какое-то твердое, а из приоткрытого рта дур-
но пахло.
    "Ну что  за  урод такой",  - подумала Клава и решила вечером обязательно
почистить Ване зубы порошком.  В ванной комнате были ведь зубные  щеточки  и
мятный порошок в картонной коробке. Ваня бездыханно спал, повернутый лицом в
парк.  Дождь,  собиравшийся еще с утра,  все не шел, а прилетавший ветер был
попросту морозным.  Клава сбегала в комнату и принесла плед, которым накрыла
Ваню поверх сложенных на животе рук,  подвернув плед под неподвижное тело. У
нее получилось неловко,  Ваня очнулся, он тут словно впервые заметил Клаву и
вдруг улыбнулся ей,  еле-еле, недолгая, смутная улыбка эта измучила его лицо
даже до какого-то страдания.
    - Тут не холодно, - сказал он, очень тихо, но Клава, привыкшая все время
прислушиваться в Ваниному дыханию - не умер ли он,  прекрасно расслышала его
слова.
    - Да ты сам-то холодный,  как лужа,  - ответила она.  - Может,  тебе чаю
сделать?
    - Не надо... чаю, - слабо ответил Ваня. - Посиди со мной.
    - Да я все время с тобой сижу,  - не унималась Клава. - А ты все молчишь
и молчишь. Я вот тебе и книжку читала, а ты уснул.
    - Снег, - произнес Ваня. - Пошел.
    Клава обернулась и увидела,  что действительно пошел снег, легкий и ред-
кий, словно он не был, а только казался иногда.



    8. Страж у врат тьмы

    С того дня Ваня начал понемногу разговаривать с Клавой, порой ни о чем.
    - Я веток боюсь, - сказал однажды Ваня, глядя в окно. - Тех, что упали.
    Клава подошла к окну и посмотрела на ветки,  торчащие из  посеревшей  от
гнили листвы.
    - Почему? - спросила она. - Это ветер их сбивает.
    Зимний парк казался ей холодным и бесконечным, облетевшие деревья стояли
непроницаемой стеной, кто знает, как далеко уходят они в глубину, даже может
быть, там, в неизвестных оврагах, живут волки.
    - Ночью я просыпаюсь, и кто-то ходит в саду.
    Ваня упорно называл парк садом, хотя Клава уже не раз объясняла ему, что
сад - это где растут фруктовые деревья или цветы. Но, наверное, Ваня никогда
не видел цветов, а всю жизнь провел в Горках, на пороге вечности.
    - Это листья шуршат, вода в них замерзает, и они шуршат, - отвечала Ване
Клава.
    - Нет, там ходит кто-то. Вот ты не спи - сама услышишь.
    В ту  ночь Клава долго старалась не спать,  но так ничего и не услышала,

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг