и скромны. Даже в чертах лица проскальзывало несомненное сходство.
Предпосылок для возникновения большого чувства было более чем достаточно.
Язык?
Но разве для влюбленных когда-нибудь нужны были слова?!
Рени и Лада так подходили друг к другу, что все только радовались, видя
эту любовь.
Все, кроме пришельцев, которые не сомневались в том, что любовь заставит
Рени отказаться от дальнейшего "пути", остаться в этой эпохе.
И они были правы в своей уверенности.
Рени был убежден, что его друзья согласятся взять с собой Ладу. Ему
казалось, что нет никаких причин не сделать этого. Ведь его самого они
взяли. Он не видел и не мог видеть никакой разницы между собой и любимой
девушкой.
Получив решительный отказ, Рени в первый момент не понял всего значения
этого факта и ответил пришельцу, что последует за ними в любом случае. Но
прошло совсем немного времени, и он понял, что привести эти слова в
исполнение он не сможет. Жизнь без Лады казалась ему немыслимой, лишенной
всякого смысла.
В борьбе любви с любознательностью и стремлением к будущему прекрасному
миру, о котором говорили пришельцы, победила любовь.
И спустя несколько дней после первого разговора Рени твердо сказал
учителю, что не последует за ними в будущее.
Пришелец встретил его слова внешне спокойно.
- Хорошо ли ты обдумал свое решение? - спросил он.
- Да!
- И оно непреклонно!
- Да!
- Если так, желаю тебе счастья.
Противоречивые чувства терзали Рени: он смутно надеялся, что пришельцы
сумеют доказать ему ошибочность его выбора, и в то же время сознавал, что
не в силах уйти, оставив здесь Ладу. А может быть, он рассчитывал, что,
услышав его слова, пришельцы изменят своё решение и согласятся взять Ладу
с собой из любви к нему. Такие мысли таятся в человеке бессознательно.
И вот последовал спокойный ответ: "Желаю тебе счастья". Всё было сказано,
и Рени понял, что всё кончено, отступать он уже не может, не потеряв
уважения своих друзей. Он останется здесь, а пришельцы уйдут в будущее без
него.
Сознание непоправимости того, что случилось, хлынуло в душу Рени волной
страха. А если он ошибся? Если любовь к Ладе не так глубока, как он думал?
Если он разлюбит её? Что тогда? Во что превратится его жизнь, без любви,
среди чуждых ему людей, в чуждой эпохе? Не будет ли он жестоко
раскаиваться в своём поспешном решении?
Взять свои слова обратно было еще не поздно!
Образ Лады незримо предстал перед ним, и вторично победила любовь, на этот
раз окончательно.
- Благодарю тебя, - сказал Рени. - Я нашел своё счастье и не хочу потерять
его.
Пришелец ничего не ответил, он думал о чём-то.
Через несколько минут молчания Рени робко спросил:
- Когда вы уходите?
Ему показалось, что ответ прозвучал холодно, хотя на самом деле пришелец
ответил обычным "голосом".
- Ещё не скоро, - сказал он. - Ты знаешь, что необходим длительный отдых.
Прошло меньше половины назначенного нами срока.
Рени обрадовался этому ответу. Почему-то он опасался, что его отказ
побудит пришельцев ускорить свой уход.
- Ты не будешь больше учить меня? - спросил он.
- Это зависит от твоего желания.
- Я хотел бы продолжать, пока вы здесь.
- Будет так.
На этот раз холодность в "голосе" была очевидна.
- Вы разгневаны моим решением?
- Нет. Мы считаем его ошибкой и жалеем об этом. Очень скоро ты поймёшь,
что я хочу сказать. - Пришелец замолчал, точно колеблясь, говорить или
нет. Потом он "произнес" сам себе, но "слышно" для Рени: - Он забыл,
забыл, что его судьба не может быть счастлива... в эту эпоху.
- Может быть, действительно ошибка, - вырвалось у Ренн.
Пришелец положил руку на его плечо.
- Время ещё есть, - повторил он прежние слова. - В любой момент ты можешь
переменить решение. Мы будем только рады.
Рени поразила такая проницательность, - ему ответили на его мысли. Но он
тут же вспомнил, что пришельцы слышат мысли людей.
Он снова ошибся. Даже в этом разговоре, близко касавшемся их самих,
пришельцы не позволяли себе слышать не предназначенные для них мысли Рени.
Поразившая его фраза была вызвана знанием психологии человека и надеждой
на "возвращение" Рени. Пришельцы понимали, что ложный стыд может удержать
его от признания своей ошибки.
- Мы будем очень рады, - повторил пришелец.
Разговор на этом закончился.
Жизнь шла по-прежнему. Пришельцы всё чаще уединялись в своей камере,
иногда оставаясь там на всю ночь. Знахарь объяснял эти отлучки голубых
гостей "службой Перуну". Старику верили, и почтительный страх перед
пришельцами медленно поднимался в душе поселян, прорываясь сквозь их
"запрет". И чем дальше казались четверо, тем ближе и понятнее был пятый,
не имевший с ними ничего общего, хотя он и явился вместе с ними. Но об
этом постепенно начали забывать, настолько сблизился Рени с жителями
поселка.
Если бы Рени мог говорить на русском языке, его расспросили бы, чтобы
узнать, как он оказался со "слугами Перуна". Но Рени еще не говорил, хотя
стараниями Лады знал уже несколько десятков слов. Их было достаточно для
того, чтобы молодые люди понимали друг друга во время работы и для того,
чтобы говорить слова любви.
Лада по-детски мечтала о всеобщем удивлении, когда в один прекрасный день
Рени заговорит со всеми совершенно свободно, и приурочивала этот эффект ко
дню свадьбы, которую решили отпраздновать после окончания полевых работ.
Рени во всем подчинялся желаниям своей подруги и в присутствии посторонних
никогда не произносил ни одного русского слова, хотя это и доставляло ему
известные неудобства.
Рени был счастлив и с каждым днем любил Ладу всё сильнее. Сожаление о
принятом решении все реже посещало его. Пришельцы постепенно становились
все более чуждыми, и мысль об их уходе уже не причиняла Рени никакого
огорчения.
Занятия продолжались, как и прежде, по нескольку часов в день. Пришельцы
придерживались своего прежнего плана, казалось бы, потерявшего в
изменившихся условиях всякий смысл. Но на смену одной цели пришла другая.
Четверо ученых понимали, как важно для них, чтобы люди Земли знали о их
посещении и ожидали их появления через тысячу лет. В этом отношении
"измена" Рени могла оказать им большую услугу. Он мог оставить будущим
поколениям письменный документ с рассказом обо всём, что случилось лично с
ним, и, конечно, о появлении пришельцев в стране Моора и здесь. Он мог
указать место, где стояла камера, и тогда (пришельцы не сомневались в
этом) люди будут охранять их машину времени от стихийных сил. А чтобы он
мог это сделать достаточно ясно и убедительно, он должен много знать.
Рени считал, что, сказав: "Желаем тебе счастья", его друзья сказали
последнее слово и не думают больше о нем и Ладе. Человеку трудно, даже
невозможно, отчетливо представить себе чувства, мысли и переживания других
людей, обладающих иной психикой, иными взглядами. Тем более таких людей,
какими были пришельцы.
Если между земными людьми, принадлежащими к разным народам, существует
разница в восприятии мира, то насколько глубока она между разными
человечествами! Пришельцы и Рени были несоизмеримы.
Бережное отношение к людям, забота о них - естественное свойство человека
высокоорганизованного общества. У пришельцев эти черты были развиты в
очень большой степени, являлись их второй натурой. Вынужденные отказать
Рени в его просьбе, они мучились сомнениями в правильности своего
поступка. Рени был ближе им, пришельцы любили его больше, чем Ладу,
которую почти не знали, но их беспокойство о её судьбе было нисколько не
меньше, чем о судьбе Рени.
Стремление попасть в мир будущего из простого любопытства - было глубоко
чуждо пришельцам. Они понимали, что ничего, кроме тяжелых моральных
переживаний, такое проникновение не сулит. И сами они решились на этот шаг
только в силу непреодолимых препятствий, неожиданно вставших на их пути,
казалось бы обдуманном до мельчайших деталей.
В ошибке, поставившей их в такое положение, они не винили никого, - то,
что случилось, нельзя было предвидеть, но, покорившись своей участи, не
хотели ставить других в подобное же положение.
Рени присоединился к ним случайно. Так произошло, и ничего нельзя было
изменить. Его судьба до некоторой степени была аналогична их собственной:
как его, так и их на дорогу времени толкнули обстоятельства, от них не
зависящие. С Ладой всё обстояло совсем иначе. Уйти в будущее она могла
только добровольно, побуждаемая любовью, но не сознающая последствий
такого поступка для себя самой. Если у Рени возникал вопрос - что будет в
том случае, если любовь угаснет, то для Лады потеря любви означала бы
полное крушение жизни, так как найти место в будущем, в чуждой ей эпохе,
она не сможет в силу природной ограниченности своего ума. Но даже и в том
случае, если любовь сохранится до конца жизни, Лада, по понятиям
пришельцев, будет глубоко несчастна. Они не могли себе представить жизни,
единственным интересом которой служила бы любовь.
И все же они мучились сомнениями. Настолько, что решились даже нарушить
наложенный на себя запрет и, затеяв специально подготовленный разговор с
Ладой, подслушали её мысли, вызванные этим разговором.
Сама того не зная, Лада решила свою судьбу, укрепив пришельцев в решении
не брать её с собой.
- Мы не имеем права из любви к одному человеку делать несчастным другого,
- сказали они друг другу.
Вопрос был решен окончательно, и Рени был предоставлен его судьбе, которую
он сам для себя выбрал.
Он ни о чем не подозревал, - разговор с Ладой произошел без него, и
пришельцы не считали нужным рассказывать о нем Рени. Но, несмотря на то,
что отказ пришельцев казался ему поспешным, неоправданным и немного
эгоистичным, Рени их не обвинял. Его уважение к уму и опыту его учителей
было безгранично, и, не понимая до конца, он верил в правильность их
поступков.
Люди, в дружеских чувствах которых он не сомневался, отказались взять с
собой Ладу. Значит, он сам должен остаться с ней! Это решение казалось
Рени единственно возможным.
И его жизнь, так недавно неразрывно связанная с жизнью пришельцев,
отдалилась от них, пошла своим путем, как это было до первого появления
пришельцев в стране Моора. Но жизнь совсем иная.
И никто не подозревал, как близок час сурового испытания.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ПОСОЛ ВЕЛИКОГО НАГАНА
Солнце только что взошло, но за облачной дымкой, скопившейся на восточном
горизонте, его еще не было видно. Свежий ветер колыхал волны тумана,
медленно начинавшего рассеиваться. Место было сырое, - сказывалась
близость большой реки.
В курене все спали, кроме часовых, попарно стоявших вне круга телег и
повозок, сплошным кольцом ограждавших курень. Только в одном месте это
кольцо не было замкнуто, образуя вход, обращённый на восток, то есть в
сторону, противоположную той, откуда мог появиться враг. В этом месте
часовых было трое.
Там же, за границей куреня, то в одном, то в другом месте маячила фигура
одинокого всадника. Ноги лошади тонули в тумане, и казалось, что плывет
неведомая лодка с лошадиной головой на носу.
Было прохладно
Джелаль поеживался, с трудом отгоняя сонную одурь. Спать хотелось
неимоверно. Но начальнику караула нельзя даже дремать в седле. Ему
доверена безопасность куреня и самого Субудая. Он должен за всем следить,
всё видеть. Нойон прикажет сломать спину задремавшему начальнику. Сон
смерти подобен!
Всю ночь Джелаль был бодр, только теперь, под утро, ломила усталость.
Спешиться, походить по земле! Но и этого нельзя. Всё время в седле, всё
время наготове, чтобы в любую минуту оказаться в любой точке огромного
круга.
Часовые в лучшем положении: им разрешается присесть на землю. Этим правом
они не пользуются из-за тумана. Но дремать можно и стоя. Джелаль зорко
следит, чтобы этого не случилось. Двоих он уже угостил ударом камчи.
Недавний нукер Гемибека возвысился за это время. Теперь он военачальник,
хотя ещё и небольшой. Но всё приходит в своё время. Начало военной карьеры
положено, - это немало. Честолюбивые мечты сбываются.
Все будет! Джелаль не князь, но принадлежит к княжескому роду. Это много
значит. Путь к подножию трона великого кагана ему открыт. Всего можно
достигнуть при уме и ловкости. Джелаль убежден, что он умен и ловок. Вот
только бедность мешает. Но и это можно изменить. Судя по всему, готовится
большой поход для покорения ещё одной страны, а в походе всегда возможно
разбогатеть, опять-таки при уме и ловкости.
Всё будет! Почет, слава и богатство!
Недаром Джелаль с детства знает, что джинны являются избранным. Он видел
джиннов, значит он избран для великой судьбы.
Пока всё так и происходит. Джинны принесли ему счастье.
Гемибек позвал своего нукера предстать перед очи нойона.
Субудай с интересом выслушал рассказ Джелаля. А затем... приказал дать ему
три раза по пять плетей.
Но плети - это пустяк. Важно, что взор нойона упал на Джелаля, выделил его
из толпы. Субудай запомнил его имя.
И вот Джелаль уже не нукер. За это стоило вытерпеть плети, хотя спина
побаливает до сих пор. Тем более что его наказали тут же, в шатре Субудая,
и никто этого не видел.
Джелаль часто вспоминает лесную поляну. И каждый раз вздрагивает, каждый
раз в сердце воскресает пережитый страх.
Джинны! Он видел их так близко и остался жив!
Они были совсем не похожи на тех джиннов, которых рисовало воображение.
Совсем другие!..
Утреннюю тишину прорезал короткий возглас:
- Ха!
Лошадь едва не опрокинулась от крутого поворота, который заставил её
проделать всадник. Джелаль помчался на голос.
Туман успел уже подняться и походил на низкое прозрачное облако. В белесом
свете разгорающегося дня Джелаль увидел трех верховых, послушно
остановившихся в тридцати шагах от часовых, прямо напротив входа в курень.
Один был впереди, видимо главный.
Часовых было трое, он, Джелаль, - четвертый. Сила на их стороне.
Джелаль приказал неизвестным людям приблизиться.
Передний всадник походил на дервиша, настолько запылена была его одежда.
Но Джелаль легко узнал в нем улема, по форме чалмы и торчавшему за ухом
камышовому каляму. Двое других, следовавших позади, видимо были нукерами.
Улем был стар, с сухим и морщинистым лицом. Под густым слоем пыли
угадывалась богатая одежда. Но на лице и руках никакой пыли не было. Не
было её и на лошади, которая выглядела недавно вычищенной. На обоих
нукерах пыль, правда, была, но в значительно меньшем количестве, чем на их
начальнике.
Все это Джелаль заметил одним взглядом.
И ему стало ясно, что перед ним посол большого начальника, а может быть
даже и хана. Только в этом случае посланный счел бы себя обязанным
предстать перед тем, к кому он был послан, покрытым пылью, чтобы показать,
как торопился. Этого требовало уважение к пославшему.
Улем вынул из складок своей одежды тускло блеснувшую золотом небольшую
пластинку и показал ее Джелалю.
Знак, вырезанный на ней, сказал все. Пайцза была от самого великого кагана!
Джелаль мастерски покачнулся в седле. Остроконечный треух упал с его
головы при низком поклоне. Он поспешно вынул из колчана стрелу и сломал ее
в знак покорности.
- Здесь ли благородный Субудай-нойон? - спросил улем.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг