людьми. Но мудрыми и знающими больше, чем мы. Зачем божествам уходить под
землю? Божество могло подняться в небо или просто исчезнуть.
- Кто, кроме богов, - Геза продолжал, точно не слыша слов Дена, - может
наказать человека преждевременной старостью за то, что он не выполнил их
приказа? Они велели бросить в океан стол и шар. Ты этого не сделал. Так не
пора ли вспомнить то, что сказали они? Может быть, тогда к тебе вернется
молодость?
- Безумные речи! - сердито сказал Ден. - Замолчи и слушай меня! Они ушли
навсегда. И если они хотели уничтожить шар и стол, то никто не мешал им
самим сделать это. И не все они посоветовали бросить шар в море, а только
один из них. Трое решили иначе. Зачем? Чтобы дать возможность людям, если
не сейчас, то в будущем понять эту тайну. И люди поймут ее! Вероятно, я
скоро умру. Преждевременная старость наказание, ты прав. Но только за то,
что я слишком много времени провожу здесь. Вредное влияние оказывает шар,
а не гнев богов. Слушай дальше! Я расскажу тебе о таких вещах, о каких не
слышал никто и никогда. О вещах более таинственных, чем этот шар. Ты
никогда не задумывался над тем, что они делают там, под землей?
- Думал. Вероятно, там только трупы. Не могут люди, если они не боги, быть
живыми без воздуха, пищи и питья.
- Но ведь они вышли из-под земли! Их тайник находился в земле. Они вышли
из него живыми!
Геза со страхом посмотрел на Дена:
- Ты хочешь сказать, что они там живы?
- Их там нет, - ответил Ден.
РАССКАЗ ДЕНА
Тон, которым были произнесены эти слова, не оставлял никаких сомнений.
Геза ошеломленно смотрел на брата. Ден молчал, ожидая вопросов.
- Ты осмелился? - прошептал наконец Геаа. - Почему же ты остался жив?
- Не знаю; видимо, твои "боги" солгали нам. Но боги не могут лгать. Это ли
не доказательство, что они были не боги, а всего только люди?
- Ты открыл дверь?
- Как иначе мог я убедиться, что их там нет?
- Но как же ты добрался до двери? Ведь тайник закопан.
- Так думают все. Я один знал, что к двери можно подойти. Все, кто кроме
меня знал об этом, все, кто закапывал тайник и устраивал подземный ход,
умерли. Ты первый узнал мою тайну.
Геза не задал напрашивавшегося вопроса. Он знал, как дешево ценилась его
современниками жизнь рабов.
- И ты осмелился открыть дверь? - повторил он.
- Это была тяжелая для меня минута, Геза, - медленно и печально сказал
Ден. - Минута малодушия, слабости воли, когда я понял, что неотвратимо
становлюсь стариком. Я хотел смерти. А ведь они сказали, что всякий, кто
притронется к двери тайника, умрет.
- А разве ты не знаешь, что жрец может покончить с собой только бросившись
в священный огонь?
- Как могу я не знать законов нашей касты? Любопытство оказалось сильнее
разума. Я хотел увидеть, что находится там внутри, в последнее мгновение
жизни постигнуть хотя бы одну только эту тайну.
- И что же ты там увидел? - Геза всем телом подался вперед, к брату.
- Собери свое мужество, Геза, собери его в тугой клубок, ближе к сердцу, и
пусть оно отвердеет. Я расскажу тебе все, что произошло со мной. Никто,
никогда не слышал более удивительного рассказа. Ты узнаешь невероятные
вещи и поймешь, какие тайны у нас в руках. Слушай! - Ден замолчал, словно
собираясь с силами или припоминая подробности того, о чем собирался
поведать брату. Машинально он сделал движение сесть на единственный в
комнате табурет, на котором уже несколько минут сидел Геза. Тот поспешно
вскочил, а когда Ден сел, опустился на шкуру у его ног. - Слушай меня! Был
вечер, когда я, измученный страхом и отчаянием, решил привести в
исполнение свое намерение. Ты, конечно, не помнишь, как нежно простился я
с тобой в тот день. Ты ничего не подозревал. Это был второй день новой
луны. Первой луны, я хотел сказать. Запомни эту подробность, - она очень
важна. Я прошел в сад. Луна стояла низко над горизонтом. Я хорошо запомнил
ее узкий край, наполовину закрытый облаком. Запомнил потому, что подумал:
"Это последнее, что я вижу в жизни". В беседке есть тайный люк. От него
идет ход к двери тайника. Я подошел к ней. Ты помнишь эти странные и
непонятные запоры? Они находятся внутри двери, но их можно открыть и
снаружи, с помощью маленького выступа, на который нужно нажать три раза с
различным промедлением. Я запомнил порядок, когда они, при нас, открывали
эту дверь. И вот тогда, стоя перед дверью, прощаясь с жизнью, я подумал,
что могу умереть прежде, чем дверь откроется. Ведь они сказали: "Каждый,
кто притронется, умрет сразу". Но я вспомнил, что те, кто закапывал
тайник, притрагивались к этой двери, правда не руками, а заступами. Ведь
это происходило при мне, я все время наблюдал за работой. И я решил
перехитрить их. Я снова вышел в сад, нашел короткую крепкую ветку. И ею
нажал на выступ. Три раза. Дверь открылась, и я не умер.
- Значит, они не солгали, - сказал Геза.
- Молчи и слушай! Ты не слышал еще и десятой доли. Слушай и не перебивай.
- Прости!
- Дверь открылась. Я подумал в этот момент о том же, что сказал сейчас ты.
И обрадовался, что узнаю тайну, а умереть смогу в священном огне; законы
не будут нарушены. Я заглянул в дверь. Там комната, совсем круглая, без
окон. Да и не может быть окон в земле. В ней стоят четыре ложа, очень
узкие и ничем не покрытые. Как я увидел все эти подробности? У меня был
факел, но он был мне уже не нужен. Как только открылась дверь, вспыхнул
такой же шар, как здесь. Свет был нестерпимо ярок. Никогда, в самый ясный
день, свет солнца не бывает так ярок. Комната была пуста. Четыре человека,
которые на наших с тобой глазах вошли в нее, исчезли. Я подумал, что они
вышли ходом, по которому пришел я. Но ведь они велели закопать тайник и не
могли знать о моем намерении провести подземный ход. Да и куда они могли
скрыться никем не замеченные? Каждый человек в нашей стране сразу узнал бы
их. Они исчезли! И я подумал, что если войти в эту комнату, то исчезнешь и
сам. Может быть, именно это хотели они сказать? Если бы меня нашли у
двери, был бы нарушен закон; если я исчезну, никто не поймет куда. Я не
колебался и перешагнул порог.
Ден на минуту замолчал. Геза боялся пошевелиться.
- Было ли это с самого начала, - продолжал Ден, - или я заметил только
войдя в тайник, не знаю. Но стены дрожали, как при землетрясении. Они
колебались подобно волнам моря, а временами будто туман покрывал их. А
может быть, это дрожало и колебалось мое зрение. Я не знаю. Как только я
перешагнул порог, появилось ощущение, что я падаю в бездну. Я видел, что
стою на полу и не падаю никуда, но чувство было именно такое -
стремительное падение. Испуганный, я отскочил назад. Сколько я пробыл там?
Не больше одной минуты. Даже меньше. Ни на мгновение я не терял сознания,
в этом я твердо уверен. Прошло меньше минуты. Вдруг шар погас. Факел я
выронил раньше, чем вошел. Меня окружила полная темнота. Высечь огонь было
нечем. И я был жив, тайник не убил меня. Тогда я понял, что "боги"
обманули нас, а значит, они и не были богами. Я слышал, как захлопнулась
дверь, сама собой, я не трогал ее. Ощупью добрался я до люка и вышел в
сад. Геза, поверь мне, я не лишился рассудка, мой разум был в полном
порядке. Стоял день! И, судя по положению солнца, вторая половина дня. А
ведь я вошел в подземный ход несколько минут назад и это было вечером.
- Как же это могло случиться?
- Не знаю, ничего не знаю. Был день! Я медленно шел к дому, ошеломленный
во много раз больше, чем ты сейчас. Я встретил Рени. Как всегда, он
поклонился мне и сказал: "Наконец-то ты вернулся, мой господин!" Я прошел
мимо, не потому что не хотел, а потому что не в силах был ничего ответить.
Что это значит? Почему Рени сказал: "Наконец-то"? Пусть прошла ночь, пусть
еще половина дня. Это не могло послужить поводом к такой фразе. А потом я
увидел тебя. Ты страшно удивился и спросил, где я был "так долго".
- Помню, - сказал Геза. - Я так и не получил от тебя ответа. Так вот когда
это было! Тебя не было сорок дней, и мы все тщетно ломали голову над этой
загадкой. Даже Роз и Бора тревожились. Народу сказали, что ты болен.
- Да, я узнал в тот же день, что прошла не одна ночь, а сорок. Что стоит
уже середина второй луны. Как могло это произойти? Человек не замечает
времени, когда теряет сознание. Но если я даже и потерял сознание, я
должен был быть сильно истощен. Я не ел и не пил сорок дней, а чувствовал
себя так же, как всегда. Но это еще не всё, Геза. Слушай, что было дальше.
Даже сейчас меня охватывает дрожь, когда я вспоминаю... Потрясенный всем,
что мне пришлось испытать, я почувствовал себя плохо и прилег. Сердце
билось неистово. И внезапно... - Ден схватил руку Гезы и сжал ее, -
внезапно я заметил, что мое сердце... бьется... с правой стороны.
Геза так сильно вздрогнул, что едва не упал навзничь. Мысль, что Ден
помешался, мелькнула у него. Инстинктивно он протянул руку к груди брата.
Ден мягко отвел ее.
- Я не лишился рассудка, как ты думаешь, - сказал он. - Мое сердце билось
с правой стороны. Было именно так! Больше того! Когда я положил на грудь
руку, то положил левую и на правую сторону груди. Я поступил так
машинально, не думая. Мои руки поменялись местами. Я никогда не был
человеком, у которого левая рука является главной. Такие люди есть, ты
знаешь. Конечно, мне показалось, что я сплю и вижу все во сне. Тогда я
сильно ущипнул себя. И снова левой рукой. Самое удивительное - мне не
показалось это странным или непривычным. Мое тело как бы перевернулось.
То, что я привык ощущать справа, стало левым, и наоборот. В ужасе я
вскочил, бросился к столу и написал несколько слов. Геза! Я писал левой
рукой и не слева направо, как всегда, а справа налево. Писал легко и
свободно. А прежде я не мог написать левой рукой ни слова. Не помню,
сколько времени просидел я у стола. И странная мысль явилась мне. Если,
войдя в тайник, я перевернулся, то, войдя туда вторично, снова стану сам
собой. Я бросился в сад. Темнело; видимо, я долго сидел у стола. На небо
висела половина луны. А ведь я помнил, что только вчера видел ее узкий
край. Тогда я еще не верил, не мог верить в сорок дней. Факела я с собой
не взял. Ощупью добрался до двери. В полной темноте нащупал выступ и
трижды нажал на него. Я не только дотронулся до двери, но и прижался к ней
всем телом. И снова остался жив. Они нам солгали! Дверь открылась, и я
упал внутрь. Шар не загорелся. Меня по-прежнему окружала темнота. Я не
почувствовал, что падаю в бездну. Но на этот раз я потерял сознание.
Очнулся, как после тяжелого сна, весь разбитый, с болью во всем теле. Из
шара исходил свет. Но очень слабый, не белый, а желтый, темно-желтый, как
от коптящей светильни. Мои ноги находились за пределами тайника. Я выполз
из него. Шар сразу погас. Я думаю, что больше часа лежал на мокрой земле.
Потом встал и выбрался наружу. В небе висела все та же половина луны. Но
она немного отошла от прежнего места. Было ясно, что на этот раз прошел
именно час, или чуть больше. Выходя из беседки, я оперся рукой о дерево.
Правой рукой! Я схватился за сердце, и снова правой рукой. Сердце билось,
как всегда, слева. Все стало опять нормальным.
- И теперь?.. - спросил Геза.
- С тех пор все как было.
- И больше ты не входил туда?
- Нет, ни разу. Но меня покинули мысли о смерти. Я понял, что не имею
права унести с собой в могилу нераскрытую тайну. Я все время думаю об
этом, стараюсь понять и... ничего не понимаю. Иногда мне кажется, что
ничего не было. Но записка, которую я сохранил, доказывает мне, что все
это было. Я покажу ее тебе. Моей рукой написано три слова, справа налево.
Сколько раз пытался я повторить эту надпись, ничего не выходило. Как
раньше, так и теперь я не могу писать левой рукой.
Ден долго молчал, мрачный и печальный. Потом он встряхнул головой, точно
отгоняя мысли.
- Я должен рассказать тебе все, - сказал он каким-то странным, придушенным
голосом.
- Как, разве было еще что-нибудь?
- Да, Геза, было. Но не тогда, а много позже. Это началось примерно четыре
луны тому назад. Вернее, я заметил это четыре луны тому назад.
- Но что? - шепотом спросил Геза. Он был так взволнован, что почти потерял
голос.
- Я решил никому ничего не говорить. Это страшно и необъяснимо, еще более
таинственно, чем то, что ты уже слышал. И страшнее, во много раз страшнее.
Я начал и должен рассказать до конца. Может быть, смерть уже близка ко
мне. Пусть же тайна не умрет со мной, пусть узнаешь ее ты, мой родной брат
и преемник. Ведь когда я умру, ты станешь верховным жрецом страны. Но
чтобы ты опять не счел меня безумным...
Ден вскочил и поднял с пола плеть. Потом, неожиданно для Гезы, сорвал с
себя верхнюю часть одежды.
- Геза, - сказал он, - возьми эту плеть и ударь меня по спине. Ударь со
всей силой, какая у тебя есть. Как только можешь сильнее.
- Ты помешался?
- Именно для того, чтобы доказать, что это не так, я и прошу тебя ударить.
- Но я разорву тебе кожу! - Геза опасливо посмотрел на свою мускулистую
руку.
Ден рассмеялся:
- Твой удар будет не сильнее моего удара ножом, который я нанес самому
себе в минуту вторичного малодушия. Нанес вот сюда, в сердце. Смотри!
Разве есть на моей груди какой-нибудь след? А нож был в моем сердце, был
на всю его длину. Бей! И как можешь сильнее!
Геза схватил плеть. Он чувствовал, что если тотчас же не получит
доказательств слов Дена, то сам сойдет с ума.
Ден спокойно повернулся к нему спиной.
- Как можно сильнее, - повторил он. - Прошу тебя.
Геза отступил на шаг, размахнулся, и, вложив всю свою силу, нанес брату
страшный удар, который, казалось, должен был рассечь Дена надвое...
- Что это?! - Геза схватился руками за голову.
Он видел, видел ясно: плеть прошла через тело Дена, как сквозь воздух!
- Ты получил доказательство, - спокойно ответил Ден. - Теперь ты будешь
верить мне. Если мало, повтори! Я не почувствовал твоего удара.
- Я безумен, - прошептал Геза. - И я и ты - мы оба безумны. Этого не может
быть!
- Успокойся! Сядь и слушай! Твое волнение понятно, но оно ничтожно в
сравнении с моим, когда я ударил себя ножом и не почувствовал удара, когда
вынул нож из раны и не увидел никакой раны. Видимо, моя голова сделана
крепко, раз сохранился в ней разум после такого испытания.
Слова Дена убедили Гезу в реальности происходящего. Если у него были
сомнения в правдивости всего рассказа, то теперь они рассеялись. Он со
страхом смотрел на брата.
- Я заметил это четыре луны назад, в день великого жертвоприношения. Я
находился в святилище храма и надевал священные одежды. Кроме меня, там
никого не было. Ты знаешь, как тяжела золотая цепь, которую носит при
церемониях верховный жрец. Я надел ее, и вдруг... она стала погружаться в
мое тело, как если на поверхность болота положить тяжелый предмет. Я
видел, как натягивается материя моего одеяния, погружаясь в плечи вслед за
цепью. Боли я не испытывал, но был так поражен, что даже не испугался.
Страх пришел позже. Цепь погрузилась до ключицы и остановилась. Вероятно
потому, что ее удержала в этом положении материя. Я очнулся от оцепенения
и схватил цепь. Она легко вышла из тела. Я отбросил ее, как если бы она
была раскаленная. А материя одежды так и осталась углубленной в мои плечи.
Я был уверен, что увижу глубокие вмятины, но, раздевшись, не увидел
ничего. Плечи были такими же, как всегда. Я почти упал на скамью,
пораженный, ошеломленный, испуганный - всё вместе. Потом вошел ты,
удивленный, что я заставляю так долго ждать себя. Храм был полон народу. Я
сказал тебе, что болен и не могу исполнять обряд.
- Да, я помню это, - сказал Геза. - Ты просил меня занять твое место в
церемонии.
- Теперь мое тело пропускает всё. Я не могу понять, почему с меня не
спадает одежда. Она как-то держится. Не затронуты этой болезнью только
ноги и кисти рук. Если они тоже заболеют, я буду беспомощен, не смогу
удержать в руках ничего тяжелого, а может быть, провалюсь сквозь землю.
- Уйди отсюда! - вскричал Геза. - Это всё стол и шар! Это они виноваты!
- Нет, - Ден покачал головой. - Ни стол, ни шар здесь ни при чем. Я много
думал и, кажется, понял. Когда я упал внутрь тайника, мои ноги и кисти рук
остались за его порогом. Вот в чем причина. Если виноват шар, то не этот,
а тот, в тайнике. Граница болезни проходит как раз по линии бедер. То, что
ниже, осталось здоровым. В этом моя последняя надежда. Таким, как сейчас,
я могу жить. Но умереть по своему желанию я не могу.
- Почему? - спросил Геза.
- Потому что тогда моя тайна откроется всем. А мы, жрецы, не имеем права
выпускать эту страшную тайну из своих рук. Ты один знаешь ее, кроме меня,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг