рейса, - ничего удивительного.
День за днем, неделя за неделей поднимались в воздух самолеты экспедиции.
Заполнялись толстые тетради стенографической записью.
Поразительное открытие каллистянской науки постепенно прояснялось для
ученых Земли.
А когда закончилась передача и последнее слово "ждем" было записано,
началась трудная и спешная работа. Затаив дыхание следил за ней мир.
Осуществлялась прямая мгновенная телеграфная связь между двумя планетами,
находящимися на невообразимо огромном расстоянии друг от друга.
Удастся ли технике Земли справиться с неимоверными трудностями этой
грандиозной задачи?
Каллистяне сообщили все, что было необходимо для успеха. Дело за
инженерами и астрономами.
- Мы добьемся цели во что бы то ни стало, - заявил в печати директор
Института Каллисто Козловский. - Не позже как через три месяца наше
сообщение будет отправлено. И тогда начнется постоянное, ежедневное
общение с каллистянами.
- Вот теперь, - сказал Куприянов, - я окончательно отказываюсь последовать
примеру Синяевой и Лебедева.
- Как знать, - ответил Николай Николаевич. - Может быть, придется
все-таки. И не только тебе, но и мне самому. Я думаю, что Широков и Синяев
будут рады меня увидеть.
ТЕСИ-ЛУЧ
Синяев вернулся только на следующий день к вечеру. Все время его
отсутствия Широков провел в семье Диегоней. Возвращаться одному в огромную
пустую квартиру ему не хотелось. Только теперь Петр Аркадьевич понял, чем
стал для него земной товарищ. С ужасом вспоминал он свое намерение лететь
на Каллисто без спутника, без друга, который делил бы с ним все - мысли,
чувства, растущую тоску по родине.
За годы полета они слились в одно существо, понимали друг друга без слов.
Для каждого из них самый факт постоянного присутствия другого был
огромным облегчением. Здесь, на Каллисто, все - солнце, природа, люди,
самый воздух, которым они дышали, - было чужим. Никогда ни один человек не
отрывался от родины так безнадежно далеко. Но понадобилось временное
отсутствие Синяева, чтобы Широков понял, как трудно ему без близкого
человека.
"Вы получите товарища, с которым легче будет переносить долгую разлуку с
Землей. Что ни говорите, а это нелегко. Вдвоем будет легче", - как часто
вспоминал он в эти два дня вещие слова Штерна! Старый ученый лучше его
понимал тяжесть взятой им на себя задачи. И как глубоко он был прав!
Диегонь, его сын и Дьеньи окружали Широкова чисто родственным вниманием.
Оно не бросалось в глаза, но проявлялось в каждой мелочи. Все, что было
нужно Широкову, появлялось как бы само собой. Каллистяне безошибочно
угадывали малейшие оттенки его настроения. Их изощренная чуткость,
развитая веками жизни истинно человеческого общества, предстала перед
Широковым с особой рельефностью.
Он любил эту семью, она была ему близка и приятна, но видеть других
каллистян почему-то не хотелось. И это непонятное даже ему самому
психическое состояние было непостижимым образом угадано. В эти два дня
никто не посетил дом Диегоня. Гесьянь и Синьг сразу после отлета Синяева
куда-то исчезли и не появлялись. Широков знал, что они с радостью
вернутся, если он позовет их, но ему не хотелось делать этого. Он был
благодарен за предоставленное ему одиночество. Диегони ему не мешали.
Временами Широков начинал сердиться на своего друга. Неужели он так занят,
что не может найти время связаться по экрану хотя бы для того, чтобы
сообщить, когда думает вернуться? Или он не испытывает тех же чувств, что
Широков? Не скучает о нем и вообще забыл о его существовании?
В одну из таких минут он пошел к Рьигу Диегоню.
- Ваш друг, - сказал бывший командир звездолета, - безусловно, очень
занят. Вызов Зивьеня означает, что дело идет о чем-то важном, очень
важном. Почему вы не отправились с ним?
- Потому, что Зивьень не выразил этого желания, - ответил Широков,
повторяя часто слышанную от самих каллистян фразу.
- Вы скучаете с нами?
- Нет. Но...
- Я понимаю. - Диегонь ласково провел пальцами по лбу и волосам Широкова.
- Это реакция. Слишком много впечатлений получили вы за последние дни. Ваш
организм, я имею в виду нервную систему, бессознательно стремится к
отдыху. Хотите, мы погрузим вас в сон, пока Георгий не вернется?
- Нет, не надо. К этому средству, возможно, придется прибегнуть нам обоим,
но не сейчас. Почему не видно вашей жены и остальных детей? - спросил он,
желая переменить тему разговора. - Я помню, вы говорили, что их шестеро.
- Я с ними виделся, - ответил Диегонь. - А сюда они не являются по той же
причине, по которой никто не приходит, пока вы не попросите об этом.
- Но, однако, ваш сын Вьег...
- Вы правы. Но мы думали, что отец Дьеньи для вас является исключением.
Широков почувствовал, что краснеет. Этого еще недоставало! Неужели Диегонь
намекает на то чувство, которое с каждым днем все сильнее сознавал в себе
Широков? Он старался подавить его, но оно становилось все более властным,
может быть именно потому, что он с ним боролся. Но как иначе можно было
понять эти слова?..
Широков молчал, не зная, что ответить. Диегонь пришел ему на помощь.
- Вы долгое время провели с моей внучкой. Вы привыкли к ней почти как к
нам. Мы думали, что вы и Георгий полюбили ее. Разве мы ошиблись?
Широкову показалось, что Диегонь намеренно подчеркнул слова "вы и Георгий".
- О нет! - ответил он. - Вы не ошиблись. Вы не могли ошибиться. Разве
можно не полюбить Дьеньи?
Диегонь улыбнулся. Но почти тотчас же с его лица исчезла улыбка. Тихо,
будто сам себе, он сказал:
- Человек Земли и человек Каллисто. Внешне много общего. Но внутреннее
строение...
Широков покинул его в полном замешательстве. Не оставалось и тени
сомнения: Диегонь обо всем догадался. Он думает о возможном браке (Широков
вздрогнул при этом слове) своей внучки и его - человека Земли. И он думает
об этом как ученый, рассматривая вопрос как научную физиологическую
проблему.
"Но почему же, - думал Широков, - такая мысль пришла ему в голову? Разве
могла она возникнуть, если бы сама Дьеньи не подавала повода к этому?"
Но он ни в чем не мог найти подтверждения. Дьеньи относилась к нему и
Синяеву совершенно одинаково. Но ведь тогда, на Кетьо, она поцеловала его
руку!..
Слова Диегоня окончательно открыли глаза Широкову. Да, он любит Дьеньи. За
что? Кто и когда мог ответить на такой вопрос! Просто за то, что она
Дьеньи, - как ему казалось, лучшая девушка во Вселенной.
Этот разговор, одновременно приятный и неприятный для Широкова, произошел
вечером первого дня отсутствия Синяева.
Петр Аркадьевич плохо спал ночь. Он думал о своей первой любви там, на
Земле, и сравнивал оба чувства - тогдашнее и теперешнее.
За что он полюбил Лену? Говорят, что нужны общие вкусы, интересы,
стремления. Было это у них с Леной? Нет, пожалуй, не было. А любовь была.
У него и Дьеньи, безусловно, есть одно общее - стремление к другим мирам.
На Кетьо она рассказывала ему о своей жизни, о мечтах увидеть человека с
другой планеты. Теперь она мечтала увидеть Землю.
Не это ли послужило первым толчком? Нет! Он теперь ясно видел, что полюбил
ее, как только встретил в первый раз, на Сетито.
Отчего возникает это мощное чувство - двигатель Жизни? Вечная, но до конца
так и не разгаданная тайна природы!
Широков уже не был юношей. Он покинул родину в возрасте двадцати семи лет.
По времени, протекшем на Земле, ему сейчас должно быть тридцать восемь. Но
законы субсветовых скоростей "омолодили" его почти на восемь лет. Он был
тридцатилетним мужчиной.
"Не слишком ли велика разница? - думал Широков. - Дьеньи, по нашему
земному счету, не больше девятнадцати, максимум двадцать. И что имел в
виду Диегонь, говоря о разнице внутреннего строения? Каллистяне понимают
брак только как средство продления жизни на планете. Очевидно, это он и
имел в виду".
В конце концов, он окончательно запутался в своих мыслях и сомнениях.
Засыпая, он решил завтра же поговорить с Диегонем прямо и откровенно.
Простая мысль, что гораздо лучше поговорить с самой Дьеньи, почему-то не
пришла ему в голову.
Но весь следующий день он так и не исполнил этого намерения. Причина,
разумеется, нашлась сама собой:
"Может быть, все это - плод моего воображения? Какими глазами посмотрит на
меня Диегонь, если я ни с того ни с сего поднесу ему такую несуразную
новость?"
И до самого вечера, когда Синяев, наконец, вернулся, Широков старательно
избегал общества Дьеньи, на этот раз притворяясь, что ищет одиночества. Он
боялся встретить испытующий взгляд Диегоня или его сына. С еще большим
нетерпением он ожидал Синяева, чтобы с ним вместе уйти из этого дома,
пребывание в котором стало так сложно.
Синяев прилетел, когда все сидели за ужином. С ним были Бьесьи и Аинь
Зивьень.
Георгий Николаевич вошел в комнату с радостным, взволнованным лицом и
бросился на шею Широкову. Он так крепко обнял его, что Петр Аркадьевич
сразу понял, что и на этот раз их мысли и чувства были одинаковы.
- Что я узнал! - сказал Синяев по-русски. - Мы скоро будем говорить с
Землей.
- Как говорить?
- По телеграфу.
Широков подумал, что его друг сошел с ума.
- По какому телеграфу? Подумай, что ты говоришь? Разве это возможно?
- В том-то и дело, что возможно. - Синяев радостно засмеялся. - Не веришь?
Спроси Зивьеня. - Он повернулся к каллистянам и продолжал уже на их языке:
- Мой друг мне не верит. Подтвердите ему, что я говорю чистую правду.
Зивьень посмотрел на Широкова и очень серьезно сказал:
- Если разговор идет о связи с Землей, то Синяев говорит правильно. С его
помощью мы убедились, что можем осуществить задуманное. По счастью, как
для нас, так и для вас он опытный астроном. Будь с вами человек другой
специальности, ничего бы не получилось. Но для успеха нужна большая
работа. Готовы ли вы к ней?
- Если дело идет о связи с Землей, на которую не потребуются долгие годы...
- Ни одной минуты, - вставил Синяев.
- ...то, разумеется, я готов на все для ее осуществления.
- Ты знаком с азбукой Морзе? - спросил Синяев.
- Не имею о ней ни малейшего представления.
- Мы так и думали. Но в какой-нибудь из книг, взятых нами с Земли, она
должна найтись. Иначе все пойдет прахом.
- Объясни же, наконец, в чем дело. Что ты меня мучаешь? - взмолился
Широков.
- Легко сказать! Я сам с трудом и далеко не все понял. Но это долгий
разговор. Вернемся домой.
Широков привык читать мысли Синяева. Он понял, что Георгий почему-то не
хочет говорить при каллистянах.
- Вернемся, - сказал он, вставая.
Как всегда, никто не пытался уговорить их остаться, раз они выразили
желание уйти.
- Разрешите мне завтра утром посетить вас, - попросил Зивьень. - Надо обо
всем договориться подробно.
- Ну разумеется, - ответил Синяев. - Может быть, вы переночуете у нас? - с
легкой запинкой, которую заметил один Широков, прибавил он.
- Нет, я останусь здесь. Расскажу обо всем Диегоню.
- Вы давно знакомы? - спросил Широков, желая выяснить, в каких отношениях
находится Зивьень с семьей его старого друга. Он видел, что они
поздоровались так, как будто виделись еще вчера.
- Я знаю Диегоня, - ответил Зивьень, - так же, как знают его все
каллистяне. Но мы увиделись впервые. Вьег Диегонь вызвался проводить их.
- Будем очень благодарны, - ответил Широков. - Я сам хотел попросить об
этом.
Попрощавшись, они вышли на террасу. Бьесьи села в олити Диегоня и улетела
домой. Вьег Диегонь должен был вернуться на олити Синьга, которая так и
осталась на террасе дома Широкова и Синяева.
Уже стемнело, и деревья сада потеряли свою яркую окраску. Небо по-прежнему
было затянуто облаками; погода не менялась в эти дни. Каллистяне
продолжали охранять своих гостей от прямых лучей Рельоса. Искусственная
облачность была достаточно плотна, но дождя не было.
- В Атилли дождь не нужен, - как-то ответил Диегонь на вопрос Широкова. -
Атмосферная влага направляется для поливки полей и лесов.
Олити под управлением Вьега Диегоня быстро доставила их домой. Каллистянин
спросил, не нужно ли что-нибудь людям, и, получив отрицательный ответ,
попрощался и улетел обратно.
- Ну, наконец-то! - облегченно вздохнул Синяев. - Я устал в их обществе.
- Я тоже, - наполовину искренне сказал Широков. Как только покинули дом
Диегоня, образ Дьеньи снова заполнил его сознание. "Что за наваждение!" -
подумал он.
Комната осветилась, как только они вошли в нее. Свет загорелся не сразу, а
постепенно, не ослепляя внезапной вспышкой. Но его источника нигде нельзя
было заметить.
- А как его потушить? - спросил Синяев.
- Есть специальные кнопки. Ты будешь ужинать?
- Нет. Они меня закормили в эти два дня. Носились со мной, как с писаной
торбой.
- Где ты был?
- В секции теси. Ты же знаешь. А жил у Зивьеня.
- Ну, рассказывай!
- Я бы очень хотел сначала выкупаться в бассейне.
- Ты что, нарочно испытываешь мое терпение? - засмеялся Широков. - Ну,
хорошо, идем!
После купания они устроились на одном из диванов большого зала.
- С чего начать? - спросил Синяев.
- С начала, - пошутил Широков. - Это действительно правда, что мы сможем
говорить с Землей? Мне все еще как-то не верится.
- Ах, Петя! - сказал Синяев. - Это так прекрасно, так радостно! Подумай!
Мы скоро узнаем, что делается на Земле, узнаем, как живут наши родные,
друзья. Все!
- Говори скорее!
- Погоди, это не так просто. Я не хотел говорить при Диегоне, так как
смогу только по-русски. Старик довольно хорошо понимает. Если бы ты знал,
как мне надоело чувствовать себя дураком перед ними!
- Ну зачем же так! Они более развиты, но разница не так уж велика.
- В эти два дня я был форменным дураком. Так и не понял, в чем тут основа.
Но я откровенно сказал им об этом и заверил, что на Земле разберутся. Как
ты думаешь?
- Ты забываешь, что я еще ничего не знаю, - улыбнулся Широков. - Но на
Земле, конечно, разберутся в чем угодно.
- Ты видел олити на острове?
- Ну конечно!
- Каллистяне раскрыли тайну тяготения. И не только раскрыли, но научились
управлять этой силой. Олити, звездолет Гесьяня - они держатся в воздухе
потому, что между ними и землей ослаблены нити тяготения. Эти нити можно
усиливать или ослаблять по желанию. Не чудесно ли?
- Чудесно. Но рассказывай суть.
- Слушай лекцию. Правда, сам лектор плохо знает то, о чем говорит.
- Хватит предисловий. Что с тобой сегодня?
- Сам не знаю. Я потрясен всем, что слышал и видел. - Синяев потер виски.
- Итак, каллистяне определяют силу тяготения словом "нить". Нити тяготения
пронизывают всю Вселенную. Они существуют между всеми телами, но с
расстоянием ослабевают. Между Землей и Каллисто они также есть.
Подчеркиваю, не только между Рельосом и Солнцем, но и между Землей и
Каллисто. Обе планеты очень слабо, но тяготеют друг к другу. Между ними
постоянно натянутые нити.
- Теси? - догадался Широков.
- Не совсем, но в общем верно. Но теси - это не сама нить, а только ее
составляющая часть, частица ядра атома. Ядра пульсируют, выделяя теси,
которые мгновенно пронизывают всю Вселенную и, встретившись с другими,
исходящими от другого тела, сцепляются с ними, образуя нить. Так возникает
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг