будто они не виделись уже несколько дней. - Садитесь!
- Вы не знаете, когда приедет Михаил Михайлович? - спросил Широ-
ков.
- Уже соскучились? - усмехнулся Козловский.
- Михаил Михайлович только что звонил, - ответил Штерн.- Он нем-
ного задержится. Будет здесь часа в два.
- Дайте мне машину. Я поеду к нему.
- Машина всегда к вашим услугам, - ответил Штерн. - Но разве это
так срочно?
- Я не могу ждать.
- Где же вы будете искать Куприянова? - спросил Козловский, кото-
рый в продолжение всего разговора ласково и внимательно наблюдал за
молодым человеком. - Не лучше ли подождать его здесь? Вы напрасно вол-
нуетесь. Михаил Михайлович знает, что вы хотите ему сказать, как знаем
это и мы. Теперь он одобряет ваше намерение.
- Теперь?..
- Сначала он был против. Но его убедили, что это нужно...
- Вы не знаете, что меня мучает, - перебил Широков.
- Возможно, - мягко сказал Козловский. - Многое может мучить че-
ловека перед таким шагом. Но вопрос о вашей пригодности к роли предс-
тавителя Земли на Каллисто... - Широков в изумлении посмотрел на сек-
ретаря обкома. Козловский улыбнулся, - ... давно обсужден и решен по-
ложительно, - докончил он.
Штерн положил руку на руку Широкова.
- Отбросьте от себя все сомнения, - сказал он, - Наша планета мо-
жет только гордиться, что ее представителем будет такой человек, как
вы. Велика и почетна задача, стоящая перед вами. Я дорого дал бы за
то, чтобы быть на вашем месте, но годы... Идите вперед не оглядываясь!
- Ну так как же? - спросил Козловский. - Поедете искать Куприяно-
ва?
- Я подожду его, - сказал Широков.
- Михаил Михайлович хорошо знает вас, - сказал Штерн. - Он первый
догадался обо всем. Правда, он противился вашему намерению, но потом,
как вам сказал Николай Николаевич, понял, что это разумно и нужно.
Вопрос был рассмотрен со всех сторон. Вам об этом не говорили потому,
что мы не хотели влиять на ваше решение. Мы и так были уверены в нем.
Если бы вы передумали... Да что глупости говорить! Разве можно отка-
заться от такого великого дела! Вопрос заключался только в том, как
отразится на вашем здоровье пребывание на Каллисто. По этому вопросу
Куприянов советовался с Синьгом, и они пришли к заключению, что все
будет в порядке...
- С Синьгом?
- А с кем же еще? Каллистяне очень полюбили вас и рады, что имен-
но вы хотите посетить их родину.
- Почему вы не сказали мне об этом раньше?
- А почему вы сами молчали? Единственное, что нас смущало, - это
то, что вы полетите один.
- Смущало?..
- Да, но теперь больше не смущает, - сказал Штерн. - У вас нашел-
ся товарищ.
Широков стремительно выпрямился.
- Кто? - порывисто спросил он.
Мгновенно мелькнуло воспоминание... Козловский изучал язык Кал-
листо... Неужели он?!.
- Георгий Николаевич Синяев, - ответил Штерн. - Его влечет то,
что вас должно пугать, - двадцать два года полета на космическом ко-
рабле.
- Синяев...
- Вы как будто разочарованы? - спросил Козловский.
- Нет, но я думал... Мне показалось...
- Что это буду я? Скажу откровенно, имел такое намерение, но мне
дали понять, что этого не следует делать. Я ведь не ученый и не могу
принести большой пользы.
- Георгий Николаевич проделает на звездолете огромную работу, -
сказал Штерн. - На корабле хорошие астрономические инструменты, и у
него с избытком хватит дела на все двадцать два года. А вы получите
товарища, с которым легче будет перенести долгую разлуку с Землей. Что
ни говорите, а это нелегко. Вдвоем будет легче.
- Синяев не знает языка каллистян.
- Знает, правда, еще плохо, - сказал Козловский. - Вы помните, в
лагере я говорил вам, что, кроме меня, еще один человек берет уроки у
Лежнева.
- Давно он задумал это?
- Вероятно, тогда же, когда и вы. Но сказал об этом перед отъез-
дом из лагеря.
- Это очень неожиданно, - сказал Широков. - И для меня очень ра-
достно. У Георгия Николаевича есть семья?
- Да. Он, как и вы, не женат, но его родители живы. У него есть
сестра и два брата. Ему указали на это обстоятельство, но он остался
при своем решении. Я был у него, и он при мне говорил с ними. - Коз-
ловский нервно потер руки. (Широков хорошо знал этот жест, выражавший
волнение.) Конечно, родителям тяжело. Они могут никогда больше не уви-
деть сына. Двадцать пять лет - не шутка. Его отец, старый коммунист,
участник гражданской войны, понимает, что сын идет на великий подвиг.
Он одобряет его. Сестра... братья, конечно, но мать... Что тут можно
сделать? Но он тверд.
- Ему, должно быть, гораздо тяжелее, чем мне, - задумчиво сказал
Широков.
Он сам был одинок. Его родители погибли во время Великой Отечест-
венной войны в блокированном Ленинграде. Братьев и сестер не было.
Он был теперь совсем спокоен. Его желание встретило полное пони-
мание и сочувствие. Куприянов, разговора с которым он боялся, по сло-
вам Козловского, не будет его отговаривать. Неожиданное известие, что
он не окажется один на звездолете и на Каллисто, было не только прият-
но. Когда ему сказали, что у него есть товарищ, он понял причины своих
колебаний. Это был страх перед полной оторванностью от людей, полным
одиночеством среди каллистян, все же чуждых и не совсем понятных су-
ществ. Лететь на Каллисто вдвоем с молодым астрономом - это совсем не
то, что одному.
- Его решение очень радостно для меня, - повторил Широков.
- Так же, как ваше для него, - сказал Штерн.
- Он обо мне знает?
- Пока еще нет, но, когда узнает, то будет, конечно, очень рад.
Мы ведь и вам ничего не говорили о нем, пока вы сами не сказали о сво-
ем решении.
- В сущности говоря, - засмеялся Широков, - я вам ничего не гово-
рил. Я только сказал, что хочу поговорить с Михаилом Михайловичем.
Несмотря на заверение Козловского, Широков с волнением ожидал
приезда Куприянова. Он знал, каким тяжелым ударом является для профес-
сора его решение, знал, каким чисто отцовским чувством любил его учи-
тель. Но и ради него Широков не мог отказаться от полета на Каллисто.
Он ушел в отведенную ему комнату. До разговора с Куприяновым он
не хотел ни с кем больше говорить и никого не хотел видеть.
Профессор приехал, как и обещал, в два часа. Должно быть, Штерн
или Козловский сразу рассказали ему об утреннем разговоре, потому что
не успел Широков, совладев со своим волнением, подойти к двери, как
она открылась, и профессор сам вошел к нему.
Широков ожидал увидеть расстроенное лицо, услышать упреки в
скрытности, но ошибся. Лицо Куприянова было таким же, как всегда.
Разговор получился гораздо проще, чем ожидал Широков. Только по-
том, вспоминая подробности этого разговора и выражение лица Куприяно-
ва, Широков понял, что внешнее спокойствие было маской, за которой
профессор хотел скрыть свое истинное состояние.
Он не сказал ни одного слова упрека, подробно расспросил о планах
Широкова и одобрил их. Поговорил даже о том, кого можно поставить на
его место в институте.
- Сегодня вечером, - сказал он под конец, - я соберу совещание с
участием каллистян. Там мы уточним все подробности.
Он встал, минуту словно колебался, потом резко повернулся и нап-
равился к двери. Уже взявшись за ручку, долгим взглядом посмотрел в
глаза Широкову, который медленно шел за ним, и сказал:
- Только мы с вами, Петя, никогда больше не увидимся.
И вышел.
До самого совещания, которое было назначено в кабинете Штерна на
шесть часов вечера, Широков не выходил из своей комнаты. Он преодолел
в себе последние сомнения. С этого времени, и до самого старта звездо-
лета он шел вперед к поставленной цели, не оглядываясь. За эти часы он
решился окончательно, и ничто больше не могло поколебать его решения.
Когда он увидел, что приехал президент Академии, он направился к
Штерну. В коридоре он встретился с Синяевым. Молодой астроном уже
знал, что у него будет спутник.
Широкову показалось, что его лицо, с чисто русскими чертами, нем-
ного вздернутым носом и шапкой густых каштановых волос, стало другим.
Оно как будто постарело, осунулось, и только глаза оставались, как
прежде, оживленными. Чувствовалось, что нелегко далось этому человеку
его решение.
Широков и Синяев никогда не были дружны и даже мало знали друг
друга. Они только месяц назад впервые познакомились, но, встретившись
теперь у двери кабинета Штерна, дружески обнялись. На долгие годы они
станут больше, чем друзьями.
- До конца! - сказал Синяев.
- До конца! - ответил Широков,
Они вместе вошли в кабинет. Перешагнув порог, точно по уговору,
одновременно оглянулись назад...
Позади оставалась прежняя жизнь. Впереди ждала другая - неизвест-
ная и немного пугающая, но они смело шли ей навстречу.
Оба знали - пути назад уже нет. Но они и не хотели возвращаться
назад!
Глава четвертая
КОЛЛЕКТИВНЫМИ УСИЛИЯМИ
Отказ каллистян от помощи западных фирм, их решение вручить свою
дальнейшую судьбу Советскому Союзу было воспринято общественным мнени-
ем всех стран мира как закономерное и естественное явление. Только
немногие газеты и журналы попытались использовать этот отказ для во-
зобновления клеветнической кампании, вновь обвиняя СССР в желании мо-
нополизировать космический корабль и даже выражая "опасение", что кал-
листяне действовали "под нажимом русских" и их решение не было добро-
вольным.
В эти дни заголовки газет пестрели противоречащими друг другу
высказываниями.
"КАЛЛИСТЯНЕ - ПЛЕННИКИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА!"
- писали враждебно настроенные журналисты.
"КАЛЛИСТЯНЕ - ДРУЗЬЯ СОВЕТСКОГО НАРОДА!"
- отвечали другие, и таких было большинство.
"ОТКАЗ КАЛЛИСТЯН ОТ ПОМОЩИ ЗАПАДНЫХ ФИРМ - ПРОИСКИ СССР!"
"ОТКАЗ КАЛЛИСТЯН ОТ ПОМОЩИ ЗАПАДА ВПОЛНЕ ЗАКОНОМЕРЕН!
СОВЕТСКИЕ ЛЮДИ СПАСЛИ КАЛЛИСТЯН, И ОНИ ЖЕ СПАСУТ ИХ КОРАБЛЬ".
Одна влиятельная английская газета высказала, правда в осторожной
форме, сомнение в том, что Широков правильно перевел Диегоню письма
западных фирм. На это надо было ответить, и это сделал профессор Мат-
тисен. Подобно Козловскому, он, из научной любознательности, стара-
тельно изучал язык Каллисто и мог уже довольно хорошо читать на нем.
Говорить он не стремился, так как не мог справиться с трудностями про-
изношения. Прочесть научные книги каллистян - это было все, что он хо-
тел.
По своим убеждениям шведский биолог не был коммунистом, но он
очень уважал науку Советского Союза и не принадлежал к числу его вра-
гов. Возмущенный нелепым вымыслом, он поднял голос в защиту правды. По
его просьбе, Широков сделал точный перевод наиболее серьезных писем, в
том числе письма американского миллиардера. Сличив перевод с подлинни-
ком, профессор Маттисен прочел эти письма Диегоню в присутствии много-
численных корреспондентов иностранных газет, проживающих в Москве.
- Я уже сказал свое мнение об этих письмах, - ответил командир
звездолета. - Свою судьбу мы вручили стране, близкой нам по духу, и не
изменим этого решения. Кроме того, как бы ни были мощны частные предп-
риятия, они не могут сделать то, что не под силу целой стране.
Маттисен перевел эти слова. Присутствовавший при чтении Бьяининь
повторил их на ломаном русском языке, который понимали все корреспон-
денты.
Подробный отчет об этом "опыте" полетел во все концы света. Ника-
ких сомнений в том, что содержание писем известно каллистянам и что их
решение является добровольным, больше не оставалось
Внимание читателей всех стран переключилось на другой вопрос:
удастся ли технике СССР помочь каллистянам, будет ли решена эта необы-
чайно трудная задача?
Десятки крупнейших иностранных инженеров обратились к советскому
правительству с просьбой разрешить им принять участие в работе. Их
предложение было с благодарностью принято. Советские люди последова-
тельно проводили раз принятую линию: космический корабль - гость не
СССР, а всей Земли. На Земле он попал в беду. Дело всего человечества
выручить каллистян из этой беды.
Лучшие инженерные силы планеты собрались на Уральском металлурги-
ческом комбинате, которому была предоставлена честь оказать помощь
каллистянам. Ежедневно мир узнавал новости "с поля сражения".
"Бой" был тяжелым. Путь к победе преграждали десятки препятствий.
Армия ученых, инженеров и рабочих штурмовала их одно за другим. Техни-
ческая и конструкторская мысль упорно работала над изысканием нового
оружия в этом бою.
"Враг" долго не сдавался. "Армия" терпела поражения. Но, отступив
перед непреодолимой стеной, снова бросалась на нее с другой стороны.
Перед дружным натиском этой интернациональной армии одно за другим па-
дали "укрепления" врага.
Этим врагом был металл Каллисто. Его еще не было, но он уже полу-
чил название - "кессинд", от каллистянского слова - "кьясьиньд". Никто
не сомневался, что рано или поздно "кессинд" будет в руках людей.
Бой начался с далеких подступов к цели.
Первое сражение было дано... за кирпич!
"Кессинд" обладал огромной тугоплавкостью. Чтобы получить его в
жидком виде, требовалось создать температуру свыше одиннадцати тысяч
градусов. Подобных доменных печей не существовало. Больше того. Не су-
ществовало кирпича, способного выдержать такой жар. Конструкция самой
печи, основанная на совершенно новом принципе, подсказанном каллистя-
нами, была сравнительно быстро разработана. Но из чего строить эту
печь? Этот вопрос долгое время казался неразрешимым.
Тут уже каллистяне ничем не могли помочь. У них на родине сущест-
вовал природный материал для постройки высокотемпературных доменных
печей, напоминающий внешним видом земной кварц. Но на Земле такого
"кварца" не было, а чем его можно заменить, - не знали. Десятки лабо-
раторий бились над этой задачей. Сотни опытов кончались неудачей.
Вставала реальная угроза поражения в самом начале.
Весь мир затаил дыхание. Ни одна фирма не осмеливалась больше
предлагать свои услуги. Даже газеты, злорадно предсказывавшие неудачу
Советского Союза, замолчали. Напряжение борьбы через печать и радио
разлилось по всей Земле...
Решение пришло неожиданно и совсем не с той стороны, откуда его
ждали.
10 октября утром академик Неверов, как всегда, просматривал поч-
ту. Президент привык получать письма со всех концов мира. В последнее
время поток писем был необычайно велик. Всем хотелось принять хоть ка-
кое-нибудь участие в работе.
С привычной быстротой президент читал одно письмо за другим,
раскладывая их по разным папкам, в зависимости от содержания. Одним из
последних ему попалось письмо из Грузии. Оно было написано простым ра-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг