димое в действие понижением температуры воздуха внутри помещения.
Если бы стенка корабля оказалась все же пробитой случайным метео-
ритом, обладавшим большой скоростью, то хлынувший через образовавшееся
отверстие холод вселенной мгновенно выключил бы механизм двери - и
доступ в помещение стал бы невозможен. Правда, помещение "котла" было
расположено так, что ему ни при каких случайностях не угрожала такая
опасность, но его двери были устроены так же, как и все остальные.
Разве могли каллистяне предвидеть то, что случилось?
Глава третья
МЕДЛИТЬ НЕЛЬЗЯ!
Инженеры комиссии упорно осаждали Куприянова, и профессор, нако-
нец, сдался. В тот же день, а не "завтра", состоялось техническое со-
вещание с участием командира звездолета - Диегоня и его старшего инже-
нера - Мьеньоня. Переводчиком был, конечно, Широков.
Куприянов понимал, как важно выяснить, какие меры надо принять,
чтобы восстановить "сердце" звездолета, если оно серьезно повреждено,
и упорствовал только потому, что опасался за состояние здоровья Мьень-
оня, который тяжелее всех переносил последствия отравления. Диегонь
был уже совсем здоров. Перед своим отъездом Синьг рассказал товарищам
о диверсии, и каллистяне сами просили ускорить это совещание. Под та-
ким натиском с двух сторон Куприянову пришлось отступить со своих "ме-
дицинских" позиций. Все же он заставил Широкова переговорить по теле-
фону с Синьгом и, только получив согласие каллистянского врача, разре-
шил Мьеньоню встать с постели.
Поздно вечером в палатке Куприянова собрались все члены экспеди-
ции, правительственная комиссия и оба звездоплавателя.
Профессор Смирнов подробно ознакомил собравшихся с устройством
дверей звездолета. По его мнению, оставалось только одно - прорезать
стену, но сплав, из которого состоял корпус корабля и все его перего-
родки, был настолько тверд, что никакой инструмент не мог справиться с
ним.
- Электродуговые, автогенные и термитные способы резки металлов
не годятся в этом случае, - сказал он. - Они могут дать температуру не
больше трех-четырех тысяч градусов, а для расплавления металла Каллис-
то требуется не менее одиннадцати.
- Может быть, у них есть что-нибудь вроде "каллистянского" сва-
рочного аппарата? - спросил Неверов.
- Насколько я знаю, - ответил Смирнов, - нет. Они уверены в кре-
пости частей звездолета и не предполагали, что возникнет необходимость
ремонта.
Широков, сидевший рядом с каллистянами, слово за словом переводил
им все, что говорилось. Мьеньонь подтвердил, что сварочного аппарата
на корабле нет.
- Сколько времени находился диверсант у агрегата? - спросил он.
- Около полутора часов.
- Товарищ Мьеньонь говорит, - перевел Широков, - что этого време-
ни недостаточно для того, чтобы разобрать даже верхнюю часть кожуха
машины. А не разобрав, нельзя ничего испортить. Он считает, что дивер-
сия привела только к тому, что придется резать стену и опять сваривать
ее.
- Скажите ему, что наши сварочные аппараты не могут дать больше
четырех тысяч градусов.
- Это я ему уже говорил.
- Можно попытаться размягчить металл токами ультравысокой часто-
ты, - сказал один из инженеров комиссии. - Спросите его мнение об
этом.
Перевод занял много времени. Знание Широковым языка каллистян бы-
ло еще недостаточно, чтобы перевести такую сугубо техническую фразу. С
помощью профессора Смирнова, прибегнувшего к рисунку и математике, за-
дача все-таки была решена.
- Этого делать нельзя, - ответил Мьеньонь. - Такая операция нару-
шит изотропность металла.
Слово "изотропность" осталось непереведенным. О его значении до-
гадались по смыслу фразы.
Положение оказалось затруднительным. Проникнуть внутрь помещения
"котла" и установить, в какой мере потребуется помощь земной техники,
надо было как можно скорее. Но как это сделать, если не видно способов
открыть дверь?
- Товарищ Диегонь спрашивает, - сказал Широков, - можем ли мы
сделать аппарат... я не совсем понимаю, что он говорит... Такой аппа-
рат, чертежи которого имеются на звездолете. Кажется, так? - повернул-
ся он к Ляо Сену.
- По-моему, так, - ответил китайский лингвист.
Инженеры комиссии переглянулись.
- Все зависит от того, что для этого нужно.
Совещание затягивалось по мере того, как переводчики запутывались
в дебрях технических слов. Почти каждое из них приходилось переводить
очень сложным способом. В переводе принимали участие Смирнов, Манаенко
и Аверин.
Совершенно неожиданно пришлось рассказать каллистянам о ранении
Вьеньяня. Это произошло тогда, когда Мьеньонь обратился к Широкову с
просьбой слетать на звездолет и принести оттуда нужную ему книгу и ка-
кие-то чертежи.
- Передайте Вьеньяню записку, - сказал инженер. - Он найдет то,
что нужно.
- Синьг просил ничего не рассказывать о Вьеньяне до его возвраще-
ния, - сказал Куприянов, когда Широков перевел просьбу. - Но теперь
ничего не поделаешь! Расскажите!
Как и следовало ожидать, сообщение о ранении товарища произвело
на каллистян очень большое впечатление. Мьеньонь вскочил и взволнован-
но заходил по палатке. Он что-то сказал Диегоню, на что командир звез-
долета молча пожал плечами.
Куприянов видел, как Широков и Ляо Сен недовольно поморщились, но
не перевели слова каллистянского инженера
Мьеньонь подошел к Широкову.
- Придется мне самому слетать на звездолет, - сказал он. - Прово-
дите меня! Они вышли из палатки.
- Не сердитесь! - сказал Мьеньонь, протягивая руку. (Каллистяне
переняли этот жест, не употреблявшийся на их родине.) Широков пожал
руку.
- На что же я могу сердиться? - сказал он. - Вы совершенно правы.
Но ваши слова справедливы не для всего человечества.
- Я это знаю, - сказал Мьеньонь.
- Мы именно к тому и стремимся, чтобы эти слова исчезли из созна-
ния людей, - сказал Широков.
- Это не так просто. У нас на Каллксто уже давно изменились отно-
шения между людьми, но, как видите, я смог их сказать.
- Память о прошлом сохраняется долго, - сказал Широков.
На корабле Мьеньонь достал нужные ему материалы. Потом он спус-
тился вниз и внимательно осмотрел обе двери и помещение "котла".
- Пройдет много времени, пока мы попадем туда, - сказал он. - Те-
ло вашего товарища будет лежать...
- Там нет нашего товарища! - как ужаленный воскликнул Широков. -
Там лежит тело врага и... и...
Он хотел сказать "негодяя", но не знал, как произнести это слово
по-каллистянски.
- Кажется, - сказал Мьеньонь, - я сегодня совершаю одну ошибку за
другой. Извините! Я не то хотел сказать. Диверсия на корабле, ранение
Вьеньяня - все это вывело меня из равновесия. Мы все очень дружны меж-
ду собой, - добавил он как бы в пояснение.
- Я вас понимаю, - сказал Широков. - И не сержусь на ваши "прома-
хи".
"Что они думают о нас в глубине души? - мысленно задавал себе
вопрос Широков, когда они летели на вертолете обратно в лагерь. - Как
говорят о нас между собой? Может быть, они считают нас дикарями и не-
годуют на то зло, которое человек Земли причинил им? Их приветливость
и дружеские чувства, которые они высказывают, - все это, возможно,
только маска вежливости".
Эти вопросы мучили его, но ответа на них пока было невозможно по-
лучить. Со временем все станет ясным. Он сам искренне полюбил этих
чернокожих пришельцев из другого мира, и ему было очень горько думать,
что они не относятся к людям так же. В лагере все были убеждены в иск-
ренности каллистян. Их откровенность, явное желание помочь ученым ра-
зобраться в технике Каллисто, полное доверие к людям - все это говори-
ло о том, что они смотрят на своих хозяев, как на братьев. Но Широкова
не удовлетворяли эти внешние признаки доброжелательства. Он хотел
знать затаенные мысли каллистян. Почему? Он сам себе не любил задавать
этот вопрос.
Они вернулись в палатку, где участники совещания с нетерпением
ожидали их.
Мьеньонь принес книги с описанием сварочного аппарата Каллисто и
его чертежи.
Выяснилось, что для того, чтобы сделать этот аппарат, надо было
предварительно изготовить тот материал, из кочорого был построен звез-
долет, и найти способ получения из земных материалов не известного до
сих пор газа. Сварочный аппарат Каллисто был газовый.
- Задача, которую не решить в один день, - сказал один из инжене-
ров комиссии. - Но она не является невыполнимой. Медлить нельзя. Когда
мы откроем дверь, могут появиться новые проблемы. Завтра утром надо
возвратиться в Москву и решить, каким заводам поручить этот необычай-
ный заказ. Кто из каллистян будет нас консультировать? - обратился он
к Широкову.
- Мьеньонь и Ньяньиньгь, - ответил Диегонь.
- Ньяньиньгь, - пояснил Широков, - это второй инженер корабля.
Кроме того, он химик.
- Необходим будет переводчик.
- Петр Аркадьевич нужен здесь, - поспешно сказал Куприянов.
Ему не хотелось отпускать своего любимого ученика. Намерение Ши-
рокова, в котором он сам себе не хотел признаться, давно уже не сос-
тавляло тайны для профессора. Вдали от него это намерение могло только
укрепиться. Куприянов надеялся, что Широков еще передумает.
- Лучше всего отправить с вами Лежнева, - сказал Козловский.
На том и порешили. Лежнев завтра должен был вернуться в лагерь
вместе с Вьеньянем и Синьгом.
- Изготовить металл, могущий выдержать температуру в одиннадцать
тысяч градусов, нелегко, - сказал Неверов. - Если этого не удастся
сделать, то придется прибегнуть к токам высокой частоты. Тогда мы
обойдемся меньшей температурой.
- Я уже говорил, что это нежелательно, - ответил Мьеньонь. - Но,
если не будет другого выхода, придется помириться с ухудшением качест-
ва металла двери.
- Что сказал Мьеньонь? - спросил Куприянов, когда совещание окон-
чилось и они с Широковым шли "домой". - Почему вы не перевели его сло-
ва?
- Гомо гомини люпус эст1, - ответил Широков, - вот смысл его
слов. К сожалению, он совершенно прав.
(1 Гомо гомини люпус эст (лат.) - "Человек человеку волк".)
- Прав, но не по отношению ко всей Земле, - сказал Куприянов.
- Это я ему сказал, и он согласился со мной, - ответил Широков.
ЗЕЛЕНАЯ ПЛАНЕТА
В этот вечер Широков долго разговаривал с Диегонем. Этот разговор
был продолжением того, который возник в палатке звездоплавателей в
связи с известием о ранении каллистянского астронома.
Мьеньонь, которого забыли предупредить о просьбе Синьга, ничего
не стал скрывать от своих товарищей.
Широков с напряженным вниманием следил за каждым словом инженера.
Он опасался, что причины покушения будут изложены неправильно. Так и
случилось. Тогда Широков сам начал говорить. Он прочел каллистянам це-
лую лекцию и сам удивился, как хорошо это ему удалось. Звездоплаватели
отлично поняли все, что он говорил, и засыпали его вопросами. Беседа о
современной жизни на Земле затянулась до полуночи.
Когда она кончилась, Широков вышел из палатки, решив немного по-
сидеть на воздухе перед сном. Через несколько минут к нему присоеди-
нился Диегонь.
- Как быстро и хорошо вы овладели нашим языком! - сказал он.
- Еще недостаточно хорошо, - ответил Широков.
- Правда, что Ляо Сен знает восемнадцать языков?
- Теперь уже девятнадцать.
- Нашим языком он владеет хуже, чем вы. Мне кажется просто неве-
роятным, что человек может удержать в памяти девятнадцать различных
языков. У нас всегда существовал только один язык.
- Расскажите мне о вашей родине, - попросил Широков.
Диегонь поднял голову и стал смотреть на звезды. Небо было безоб-
лачно, и туманная полоса Млечного Пути казалась очень яркой. Ночь была
теплой, но Широков видел, как каллистянин плотнее застегнул меховой
воротник. Для него было слишком холодно.
- Рьельос, - сказал он, - не виден у вас.
- Он виден зимой.
- Да, я знаю. У вас тепло сменяется холодом и опять теплом. "Ль-
етьо" сменяется "зимьой". (Он по-русски сказал эти два слова.) Нам
трудно представить себе, как вы живете в таком сменяющемся климате. К
тому же и "льетьомь" у вас холодно.
- Мы к этому привыкли, - сказал Широков.
- Да. И поэтому ваша кожа такая светлая. Мне нравится ваша плане-
та. Я хотел бы еще раз посетить ее.
- Вы думаете, что полет к нам будет повторен?
- Конечно. И вы прилетите к нам. Общение двух планет, раз начав-
шись, будет продолжаться. Но мне, конечно, не удастся еще раз попасть
на Землю.
- Почему?
Диегонь повернул голову к Широкову. Его черное лицо плохо разли-
чалось в темноте.
- Мне странно слышать от вас такой вопрос, - сказал он. - Так же,
как на Земле, на Каллисто существует старость и люди не вечны. Не за-
будьте, что на полет туда и обратно требуется одиннадцать лет, по на-
шему счету.
- Вы еще не стары.
- Мне тридцать шесть лет.
"Семьдесят два по-нашему", - подумал Широков.
- Я не был на вашей планете, - сказал он, - и очень хочу попасть
на нее.
- В вашем возрасте это вполне осуществимо. Мне почему-то кажется,
что вы полюбите нашу Каллисто.
- Я ее уже люблю, - сказал Широков.
Диегонь ласково положил руку на руку Широкова.
- Мы это видим, - сказал он. - И больше всех полюбили именно вас
и именно за это. Мы были бы рады взять вас с собой, когда будем возв-
ращаться на Каллисто.
Широков вздрогнул всем телом от этих слов, отвечавших на его сок-
ровенные мысли. Он смешался, покраснел и был рад, что благодаря темно-
те его собеседник не видел этого.
- Расскажите мне о вашей родине, - вторично попросил он.
- Вы о ней уже много знаете.
- Нет, совсем немного. Даже очень мало. У нас очень смутные
представления о вашей жизни. Как вы живете сейчас? Как жили раньше?
Нам кажется, что каллистяне прошли тот путь, который проходят сейчас
народы Земли. Я вам рассказывал об этом. Было ли у вас такое же время?
- Земля и Каллисто, - ответил Диегонь, - родные сестры. Как при-
рода и люди Каллисто похожи на природу и людей Земли, так и история
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг