Вот когда со всей силой проявились волевые качества, приобретенные за
четыре космических рейса. Лицо Мельникова было совершенно спокойно. Не
только Второв, но и никто другой не смог бы увидеть на нем ни малейшего
следа озабоченности и тревоги, которые в действительности быстро
возрастали.
Второв даже не заподозрил грозной опасности, нависшей над ними.
- Я буду упражняться, - сказал он. - Подойду к пульту только тогда, когда
смогу уверенно представить себе нужный угол. У нас есть время?
- Сколько угодно, - невозмутимо ответил Мельников. - Не торопись. Надо
действовать наверняка.
Он сам поступал именно так. Еще одна неудачная попытка - и ничто уже не
спасет их. Во что бы то ни стало нужно выдержать принятую тактику до
конца. Это единственный шанс.
- Ты оставайся здесь, - сказал Мельников, - а я пойду в другие помещения.
Похожу по кораблю.
"Забыл", - подумал Второв.
Стараясь делать это незаметно, он стал следить за товарищем.
Мельников подошел к стене. Нажал кнопку, но дверь не открылась. Механизмы
фаэтонцев полностью перешли на "мысленные приказы". Тогда он попытался
представить себе открытый проход. Но и из этого ничего не вышло.
"Насколько все было бы проще, - подумал Мельников, - если бы механизмы
оказались настроенными на биотоки моего мозга, а не мозга Второва".
- Открыть дверь? - спросил Геннадий Андреевич.
- Нет, это ни к чему. Все равно мне одному никуда не уйти. Передвигаться
по кораблю можно только с тобой. Я постараюсь не мешать тебе здесь.
Но дверь все-таки открылась.
Второв снова выругался.
- Одно наказание, - сказал он. - Я опять подумал против воли.
- Да, это трудное искусство. Но думай о повороте.
Всем известна сказка о человеке, который не должен был думать об обезьяне
и только то и делал, что думал о ней. Та же история повторилась и со
Второвым. В помещении, где они находились, было два выхода. И вот
началось. То одно, то другое, а то и оба сразу пятиугольные отверстия
возникали и исчезали. Вспыхивал и потухал синий круг с желтыми линиями.
Стенки становились прозрачными и теряли прозрачность. То и дело зажигался
свет, сменяясь темнотой. Беспорядочная мысль Второва перескакивала с
одного на другое, но - было ясно - не могла сосредоточиться на том, что
нужно.
Мельников ни словом, ни жестом не выражал своего нетерпения. Это было бы
бесполезно и даже вредно. Все зависело от самого Второва.
Борис Николаевич вынул записную книжку и сделал вид, что записывает в ней
свои наблюдения. На частые смены света и темноты он никак не реагировал,
будто не замечал их. Пусть Второв думает, что Мельников считает весь этот
хаос вполне естественным и понятным.
Мчались одна за другой секунды, сливаясь в невозвратимые минуты. Звездолет
все быстрее приближался к Венере. Невольно Мельников перешел от записей к
расчетам. Выходило, что в их распоряжении около двух с половиной часов.
Если за это время звездолет не повернет в сторону, то он врежется в
атмосферу планеты со скоростью ста километров в секунду, и только огненный
след прочертит в небо Венеры путь его гибели.
Два с половиной часа! Очень мало...
Мельников украдкой посмотрел на Второва. Молодой инженер висел у
противоположной стенки, прижатый к ней уже вполне отчетливо чувствуемой
силой инерции. Его лицо было сосредоточено, а глаза закрыты. Но
беспорядочное открывание и закрывание пятиугольных входов, мелькание света
все еще продолжалось, хотя и не так часто, как вначале. Очевидно, мысли
Второва приходили в порядок.
Так прошло около часу.
Скорость звездолета, по расчетам Мельникова, достигла пятидесяти
километров в секунду или немногим больше. Высчитать точно он не мог, так
как не знал, с какой скоростью летел корабль в начале падения на Венеру.
Но он был уверен, что эта скорость не превышала двадцати, двадцати пяти
километров в секунду. Расстояние до Венеры также было известно
приблизительно.
"Ну, скорее!" - хотелось ему крикнуть своему товарищу, но он молчал.
Теперь стены уже не теряли своей прозрачности. Свет и темнота не сменяли
друг друга. Только вход в помещение пульта нет-нет, да и откроется.
Очевидно, Второв представлял себе, как он входит в это помещение, как
садится в кресло, как приказывает кораблю повернуть на девяносто градусов.
Мельников с изумлением убеждался в поразительной чувствительности
аппаратов фаэтонского корабля. Чудесная техника! Как будет жаль, если этот
корабль погибнет, не сможет послужить моделью для будущих космических
кораблей.
"Вероятно, - думал Мельников, - на Арсене найдутся материалы об аппаратах,
управляемых мыслью. Не может быть, чтобы фаэтонцы не оставили указаний на
этот счет. Но все же это совсем не то, что сами эти аппараты,
сосредоточенные на корабле. Ведь их можно разобрать, наглядно увидеть, как
они сделаны".
Его нетерпение все росло. Второв не шевелился. Дверь в помещение пульта
перестало открываться. Заснул он, что ли?..
- Попробуем, Борис Николаевич.
- Да, конечно!
Не следовало отвечать так поспешно, но Мельников не смог удержаться:
- Пойдемте.
Ходить было легко. Звездолет незаметно повернулся "дном" к Венере.
По-прежнему автоматы фаэтонцев работали чрезвычайно разумно.
Но и вторая попытка кончилась полной неудачей. Сразу, как только Второв
сел в кресло, резкий толчок сбросил их обоих - одного с кресла, другого с
мостика. Повысившаяся скорость сделала эти падения значительно более
чувствительными, чем в первый раз. Они основательно ушиблись.
Второв не выдержал. Сидя на прозрачной стенке словно вися в пространстве,
он закрыл лицо руками и разрыдался.
"Вот теперь, - подумал Мельников, - все пропало! Раньше чем через полчаса
он не успокоится. А тогда будет уже поздно. Мы погибли, а с нами и
звездолет".
Он не пытался утешать своего друга. Пусть выплачется, если слезы смогут
разрядить нервное напряжение, в котором он находился последний час.
Некоторым людям слезы помогают.
Он смотрел вниз, и ему казалось, что Венера стремительно надвигается на
них. Сколько еще осталось до нее? Час? А впрочем, не все ли равно. Чем
скорей они врежутся в атмосферу, тем лучше! Предотвратить гибель
невозможно...
Один час до смерти!..
Мельников мысленно перенесся на Землю. Единственный близкий человек - Оля,
как живая встала перед ним. Он увидел ее улыбку, такую знакомую и родную..
"Прощай, Оля! Прощай, родная! Тяжело тебе будет перенести мою смерть. Но
найди в себе силы. Ведь ты дочь и жена звездоплавателя! Будь тверда! Найди
утешение в том, что я погиб во имя науки, во имя грядущих побед над
космосом!.. Для человека!.."
ЭТО НАШ ДОЛГ!
Бежали минуты...
Все быстрей и быстрей мчался кольцевой корабль фаэтонцев к Венере, чтобы
там, в верхних слоях атмосферы, бесследно исчезнуть облаком раскаленных
газов.
Два человека молчали. Один, зная, что их ждет, другой, еще не подозревая
истины.
Постепенно Второв успокоился.
- Извините меня, Борис Николаевич, - сказал он. - Я постараюсь, чтобы
этого больше не повторялось.
- Так надо, Геннадий. Нервное напряжение требует разрядки. Я тебя понимаю
и не осуждаю.
- Я немного отдохну и попытаюсь еще раз. В конце концов должно выйти.
Сумел же я овладеть дверями и стенами... - Он посмотрел вниз. - Мы очень
близки к Венере! Сколько времени в нашем распоряжении?
- Вполне достаточно, - спокойно ответил Мельников. - Видимость расстояний
обманчива. Отдохни часа два. Перейдем в соседний отсек, - прибавил он. -
Сделай так, чтобы стенки потеряли прозрачность. Я устал от вида
пространства.
"Пусть он не видит, что до Венеры совсем близко. Внезапная смерть не
страшна. Хоть один из нас будет избавлен от ожидания".
Пятиугольное отверстие "затянулось" металлом за их спиной.
Позади остался разноцветный пульт фаэтонцев, единственное, что могло бы
еще спасти их.
Мельников не пытался заставить Второва попробовать в последний раз. Это
было бесполезно. Когда-нибудь из него мог бы выйти настоящий
звездоплаватель, но сейчас... сейчас он еще не был им...
Желто-серые стены отрезали их от внешнего мира. Не видно Солнца, не видно
Венеры! В памяти Мельникова остался только безграничный облачный океан, к
которому они стремительно приближались...
Он лег в гамак и закрыл глаза.
Вот сейчас... через минуту... Скорей же, скорей! Каждый нерв, каждая
клеточка его тела напряженно ждали...
И то, что произошло, он в первое мгновение воспринял как начало конца. До
самой смерти, естественной смерти на Земле, этот закаленный человек не мог
без жуткого чувства вспомнить это ужасное мгновение...
Натянувшийся под его тяжестью гамак фаэтонцев внезапно лопнул. Мельников
полетел на пол. Он видел, как Второв упал и покатился к стене, а через
секунду сам оказался рядом с ним.
Удар об атмосферу Венеры?.. Или...
Только одно мгновение... и глубокий вздох облегчения, вздох живого
существа, вернувшегося к жизни из холодных объятий смерти, вырвался из его
груди. Он понял...
Жизнь! Снова жизнь, просторная и широкая, раскрылась перед ними.
- Спасены, Геннадий! Звездолет поворачивает. Автоматы фаэтонцев сработали
сами. Ты слышишь меня Геннадий?..
Второв молчал.
Звездолет круто сворачивал с прежнего пути. Сила тяжести была увеличена
больше чем в два раза. Почему же это произошло?
Ответ напрашивался сам собой, а слова Мельникова подтверждали догадку.
"Спасены!"... Но это значит...
Второв повернул голову и посмотрел в глаза своего товарища. Да, это так...
- Спасибо, Борис Николаевич! Я не забуду до конца своих дней вашего
безмерного великодушия. Вы хотели, чтобы я не знал...
- Предположим, - ответил Мельников. - Что за радость мучиться вдвоем. Твое
спокойное лицо поддерживало меня. Я сделал это для себя самого.
- Вы говорите неправду.
- Предположим и это. Не все ли равно. Когда-нибудь ты поступишь так же, и
мы будем в расчете. Сделай-ка стены прозрачными.
Пережитое волнение помешало Второву сосредоточиться, и прошло несколько
минут, пока ему удалось исполнить просьбу.
Венера по-прежнему была внизу, но не прямо под ними, а несколько сбоку.
Корабль еще не выровнялся. Но люди видели, что он удаляется от планеты, а
это было главное.
- Когда никого нет у пульта, - сказал Мельников, - звездолетом управляет
автопилот. Почуяв опасную близость Венеры, он самостоятельно повернул
корабль в сторону. Очень умно сконструирован этот аппарат.
- Запасы энергии здесь, по-видимому, не ограничены, - заметил Второв. -
Для такого огромного корабля подобный маневр - это колоссальное количество
затраченной энергии.
- Несомненно.
- Что же это за энергия?
- Узнаем впоследствии.
Они замолчали. Говорить было тяжело. Давящая тяжесть не уменьшалась.
Но минут через десять тяжесть стала заметно ослабевать. Корабль принял
нормальное положение, и Мельников со Второвым лежали уже не на стене, а на
полу. Еще немного - и они получили возможность подняться на ноги.
А через час с небольшим тяжесть совсем исчезла, и кольцевой звездолет
полетел прямо, удаляясь от Венеры.
- Снова к Солнцу, - сказал Мельников.
- Пойдемте на пульт.
- Еще рано. Приди в себя окончательно. Хорошо бы подкрепить силы, да нечем.
Он сказал это машинально, но сразу сообразил, что голода по-прежнему не
чувствует. Было такое ощущение, что он только что поел, правда, не сытно,
но достаточно, чтобы не мучил голод.
В чем дело? В чем причина этого странного обмана чувств?.. После утреннего
завтрака на "СССР-КС3" прошли почти полные сутки.
- Как ты думаешь, Геннадий, в чем тут секрет? - спросил Мельников.
- Ума не приложу, Борис Николаевич.
- И воздух, ты заметил, по-прежнему чист и свеж. А ведь мы находимся в
сравнительно небольшом замкнутом помещении. Соседние отрезаны от нас
непроницаемыми стенами.
- Значит, воздух возобновляется и очищается какими-то аппаратами,
находящимися здесь, - сказал Второв. - И вполне может оказаться, что в
него систематически добавляются питательные вещества в газообразном
состоянии. Невозможного в этом нет ничего. Как-то раз Степан Аркадьевич
говорил, что в космическом рейсе наш способ питания несовершенен. Полный
желудок вреден при невесомости. Вероятно, фаэтонцы в полете питались
как-то иначе.
- Другого объяснения не видно.
- Чудесная наука! И она достанется нам в наследство, людям Земли.
- Для этого мы должны спасти корабль. Спасти во что бы то ни стало. Это
наш долг. Твой долг, - улыбнувшись прибавил Мельников.
- Так вы окончательно считаете, что только я...
- Похоже, что так.
- Я сделаю все, что могу. Уверен, что не поддамся больше никакой панике.
- Никакой паники и не было...
Едва он произнес последнее слово, как резкий, огромной силы удар, словно
пушечный выстрел на близком расстоянии, прервал фразу. Прямо перед ними на
невидимой глазом прозрачной стенке вспыхнуло яркое пламя. Погасло, - и,
словно вися в воздухе, появилось темное пятно, как след от ожога.
- Метеорит!
- Но он не пробил стенку!
- Ударился об нее и взорвался. Этот металл крепче стали в десятки раз.
- Металл ли это?
- Да, правильно, - ответил Мельников. - Называть это металлом неверно. Но
как же тогда? Сплав, что ли? Во всяком случае эта стенка надежно защищает
нас от метеоритов. Вблизи от Солнца метеориты имеют большую скорость, но,
как мы только что убедились, пробить стену не могут.
- Я думал недавно, - сказал Второв, - почему деревья Венеры не задержали
корабль при взлете. Вернее, почему они не смяли его корпуса. Сросшиеся
друг с другом стволы, по два, три метра в обхвате, - чудовищное
препятствие.
- Меня удивляет другое, - возразил Мельников. - Двигатели космического
корабля сильнее деревьев, - это понятно. Но почему мы не захватили с собой
ни одного дерева? Вот что удивительно.
- Вероятно потому, что их корни очень крепко вросли в "землю".
- Да, и это очень важно для понимания строения этих деревьев. Разорвать
сросшиеся стволы оказалось легче, чем вырвать дерево из "земли".
- Я хочу спать, - неожиданно сказал Второв.
- Очень хорошо, - ответил Мельников. - Это самое лучшее.
"Как странно, - подумал он. - Геннадий сказал это в тот самый момент,
когда я сам почувствовал желание заснуть. Неужели и тут проявляется наука
фаэтонцев?"
Все было возможно на этом корабле, построенном существами, разум которых
далеко превзошел своим развитием разум людей. Они находились среди будущей
техники, будущей науки, будущих способов применения этой науки для нужд
человека. Они находились в мире Фаэтона, а не Земли. Гадать было
бесполезно, приходилось повиноваться законам жизни фаэтонцев.
"Становится понятным, как мы смогли заснуть сразу после катастрофы. В
обычных условиях это вряд ли могло удастся".
Второв "затемнил" стены. Сон надвигался на них непреодолимо. Глаза сами
собой закрывались. Едва коснувшись сетки гамаков, они заснули мгновенно.
Кольцевой звездолет летел в пространстве от Венеры к Солнцу. "Разумные"
механизмы зорко стерегли его безопасность. Они вели корабль более точно,
более надежно, чем мог бы это сделать человек. Двое людей могли спать
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг