характерный для него жест.
- Глядя на вас, - сказал он, - легко этому поверить. Ну, что
ж! Если так, я очень рад. Значит, по-прежнему будет четыре
человека. Когда была решена наша экспедиция, мы предполагали
взять только научных работников. Кроме меня, их было трое. Все они
были давно отобраны и около года проходили специальную подготовку.
Но месяц тому назад случилось несчастье, и мы потеряли одного из
своих товарищей...
Он замолчал и пристально посмотрел на меня. Потом
одобрительно улыбнулся.
- По вашему лицу незаметно, - сказал он, - что мои слова
произвели на нас плохое впечатление. Вы имели право подумать, что
человек погиб от чего-нибудь, связанного с подготовкой к
экспедиции.
- Я именно так и подумал.
- И это вас не испугало?
Я пожал плечами:
- Я хорошо сознаю, что ваша экспедиция не увеселительная
прогулка.
- Наш товарищ, - сказал Камов, - погиб при автомобильной
катастрофе. Машина, на которой он ехал, упала с высокого обрыва.
Мы потеряли одного участника будущего полета. Заменить его другим
научным работником мы не можем, - осталось слишком мало времени.
Для научной работы в условиях космического полета нужна длительная
подготовка.
- И тогда вы решили заменить его журналистом?
- Нет, не совсем так, - сказал Камов. - Это моя идея
соединить в одном лице журналиста, фотографа и кинооператора.
Главная задача была в том, что на корабле должен находиться
специалист по астрономической съемке. Наш погибший товарищ прошел
курс этого дела, и если мы сможем обойтись без него, как
астронома, то без фотографа и кинооператора не сможем. Вот почему
мы приглашаем вас.
- Но ведь я не имею понятия об астрономической съемке.
- Мы вас научим. Именно поэтому мы и просили дать нам
человека, имеющего опыт. Научить вас специальным приемам
астрономической съемки будет не так уж трудно. А то, что вы
опытный журналист, тоже пригодится. По возвращении надо будет
рассказать людям о полете.
- Я сделаю все, что в моих силах, - сказал я. - Но мне
хотелось бы знать, куда вы направляетесь?
- Желание вполне законное, - ответил Камов. - Воо6ще мы не
делаем тайны из наших намерений, но не опубликовали время старта.
Дело в том, что, когда мы достигли Луны, некоторые из наших
зарубежный "друзей" пришли в ярость, что их опередили.
- Вы говорите о Хепгуде?
- Да, о нем. Нам известно, что его звездолет почти готов, и
он, конечно, захочет взять реванш и первым достигнуть одной из
планет. Наша экспедиция имеет не спортивные, а чисто научные цели,
но все же мы не хотим уступать и первенство. - Он улыбнулся. - Вам
я конечно скажу, хотя бы потому, что вы должны знать, на что
идете.
Он замолчал и довольно долго смотрел на меня своими странно
спокойными глазами.
- Медицинские требования, предъявляемые к участникам полета,
отличается от обычных. Возможно, что вы не будете допущены.
Камов опять замолчал, потом продолжал уже обычным тоном:
- Но если это случится, то вы, конечно, сохраните тайну. Вы
знаете, что мой первый полет был пробным и в нем участвовал я
один. Корабль облетел вокруг Луны и вернулся на Землю. Второй
полет я совершил вместе с астрофизиком Пайчадзе. Мы опустились на
поверхность Луны и провели на ней несколько часов. Оба полета
показали, что материальная часть работает безотказно, и тогда было
решено осуществить третью экспедицию - достигнуть планеты Марс и
по пути осмотреть, Венеру. Вас это не пугает?
- Нисколько! - ответил я совершенно искренне. -Теперь я еще
больше хочу принять участие в полете, но меня смущает малый объем
той работы, которая мне предназначена. Оправдает ли она мое
участие?
- А откуда вы знаете, что объем вашей будущей работы мал? -
спросил Камов.
Я почувствовал, что краснею.
- Мне кажется...
- А пусть вам не кажется, - перебил Камов. - Ваша задача
очень ответственна. Изучение тех снимков, которые вы сделаете,
очень важно для науки и наши ученые дадут вам обширное задание. В
свободное время вы будете помогать мне в управлении кораблем.
Я посмотрел на него с изумлением.
- Не удивляйтесь! - улыбнулся Камов. - Это не так страшно.
Управление космическим кораблем в полете не сложно. Другое дело -
подъем, спуск или полет вблизи крупных планет. В этих случаях дело
усложняется. Наша "рулевая рубка", если можно так ее назвать,
оборудована замечательными приборами. Вы с ними освоитесь в первые
же дни полета.
- Сколько времени продлится экспедиция?
- А как вы думаете?
- Я полагаю, что года два или три.
Камов засмеялся.
- Техника ракетостроения, - сказал он, - развивается быстро.
Если полеты к Луне заняли у нас - первый два, а второй один день,
то с тех пор мы далеко шагнули вперед. Вся экспедиция рассчитана
на двести двадцать пять дней, то есть на семь с половиной
месяцев.
- Так мало!..
- За эти семь с половиной месяцев, - продолжал Камов, - мы
пролетим расстояние, немного большее чем полмиллиарда километров.
Средняя скорость корабля вставит сто две тысячи шестьсот
километров и час.
- Это как в сказке! Камов покачал головой.
- Эта скорость не так велика, как вам кажется, - сказал он.
Техника идет по пути достижения скоростей, достаточных для
свободного полета на любую планету, не считаясь ни с какими
сроками, а наш корабль вынужден строго придерживаться графика, так
как его скорость меньше, чем скорость Земли по ее орбите. Догнать
Землю мы не смогли бы.
- Мне кажется, что и сто две тысячи шестьсот километров
чудовищно много. Вы в три часа будете около Луны. Через две
секунды ваш корабль будет невидим с Земли.
- Нет! - сказал Камов. - Если бы мы вздумали начать путь
сразу с такой скоростью, то корабль продолжал бы лететь с мертвым
экипажем. Человеческий организм не может выдержать такого
ускорения. Мы начнем полет относительно медленно, и только через
двадцать три минуты сорок шесть секунд корабль достигнет своей
максимальной скорости в двадцать восемь тысяч пятьсот метров в
секунду. (Скорость Земли по орбите составляет 29,76 км/сек.)
Он называл эти головокружительные цифры с таким невозмутимым
видом, как будто дело шло об автомобильной прогулке.
- Если бы мы, - продолжал он, - летели к Луне по прямой
линии, то достигли бы ее через три часа пятьдесят три минуты, но
наш путь будет почти перпендикулярным к линии Земля-Луна. Луну
вблизи мы вообще не увидим. Вы сможете полюбоваться на нее с
расстояния большего, чем наблюдаете обычно.
- Это жаль!
- Но зато вы увидите ту ее сторону, которая скрыта от нас.
- Давно уже, - сказал я, - весь мир знает, что невидимая
сторона Луны почти ничем не отличается от видимой, но взглянуть
своими глазами конечно очень интересно. Разрешите задать вам один
вопрос.
- Пожалуйста.
- Вы сказали, что по пути к Марсу намерены осмотреть Венеру.
Это мне не совсем понятно.
- Что именно непонятно?
- Как вы попадете к Венере на пути к Марсу. Их орбиты лежат в
противоположных направлениях от Земли.
- Ваше недоумение было бы законно, - ответил Камов, - если бы
планеты были неподвижны. Но они движутся, и притом с различными
скоростями. Часто бывает, что обе, то есть Венера и Марс,
находятся по одну сторону от Земли. Чтобы вам стал яснее наш
маршрут, я нарисую его на бумаге.
Он взял карандаш и быстро провел на листе несколько
окружностей. Несмотря на то, что он рисовал без циркуля, круги
получились замечательно ровными. Я сохранил этот рисунок на
память.
(см. рис. zvezd-1.gif)
- Смотрите, - сказал Камов: - точка в центре обведенная
маленьким кружком, изображает Солнце. Первый круг - это орбита
Венеры. Между нею и Солнцем есть еще планета Меркурий, но его
орбита нам не нужна. Второй круг - это орбита Земли. Третий -
орбита Марса. Если бы я соблюдал правильный масштаб, то изобразить
планеты на этом листе было бы невозможно: они были бы не видны на
нем. Но это не план, а схема. Кружки, которые я помечаю цифрой
"1", - это положение планет в момент, нашего старта. Движения всех
планет по их орбитам направлены в одну сторону. На этом рисунке -
справа налево. От кружка, изображающего Землю, я начинаю наш
маршрут пунктирной линией. Вот! В этой точке мы встретим Венеру...
Он нарисовал второй кружок на орбите Венеры и отметил его
цифрой "2".
- Отсюда мы направляемся тем же путем к Марсу и встретимся с
ним вот здесь, а затем - обратно к Земле, которая, за это время
успеет пройти больше половины своего годового пути и будет
находиться примерно вот тут.
- Ясно! - сказал я.
- Этот рисунок не более чем грубая схема, - заметил Камов. -
Орбиты не замкнуты, так как Солнце, увлекая планеты за собой,
само движется в пространстве; но так вам должно быть понятнее.
- Благодарю вас. Мне все совершенно ясно.
- Вот теперь вы вполне поймете, почему мы не можем ни на один
день отложить старт.
- Понимаю.
- На сегодня этого достаточно. За семь с половиной месяцев
пути мы успеем обо всем переговорить. Ваше участие в экспедиции
начнется с завтрашнего утра после медицинского осмотра. Чтобы
подготовить вас к полету, нельзя терять ни одного для.
На этом наш первый разговор с Камовым закончился.
Было за полночь, когда я пришел домой.
Над крышами домов поднималась Луна. На ней побывал человек, с
которым я говорил сегодня. Кто знает, может быть, и я попаду когда-
нибудь на ее сверкающую поверхность...
Сверкающую... Я вспомнил статью Камова, в которой он писал,
что поверхность Луны темная и мрачная, покрыта скалами
густо-коричневого цвета, - и улыбнулся своей восторженности.
Там, в непосредственной близости, все выглядит иначе, чем с
Земли. Блестящие планеты - в действительности темные, несветящиеся
тела. Скоро я сам буду на одной из них.
Буду ли? А что если завтра приговор врача навсегда закроет
передо мной такую возможность? Как тяжело будет пережить это
разочарование!
Я очень плохо спал и в эту ночь. Лежа в постели с открытыми
глазами, я прислушивался к медленному ходу часов на стене, и
временами мне казалось, что они совсем остановились.
Я заснул под самое утро, и во сне меня не оставляла все та же
мысль.
Но страхи оказались ложными. Комиссия, состоявшая из трех
врачей, под председательством известного профессора, долго и
тщательно выстукивала, выслушивала и измеряла меня. Проверяли
зрение, слух, вращали на какой-то специальной карусели и даже
заставили несколько минут провисеть вниз головой на особых
петлях, после чего опять принялись за бесконечные выслушивания.
В заключение старик профессор, похлопав меня по спине, сказал
слова, сладкой музыкой прозвучавшие у меня в ушах:
- Идеальный организм! Можете, молодой человек, направляться
хоть на Полярную звезду, если вам так надоела наша Земля. Врачи
засмеялись.
- Готовьтесь к полету! - серьезно сказал профессор. -
Помните, если перед стартом у вас окажется хотя бы насморк, вы не
будете допущены. Соблюдайте строгий режим. - Он указал на одного
из членов комиссии: - Доктор Андреев специально прикреплен к
участникам экспедиции. Советуйтесь с ним как можно чаще. Работа,
отдых, пища, развлечения - все должно проходить под его контролем.
Вы больше не принадлежите себе.
Пройдя комиссию, я поехал прямо к Камову, чтобы получить у
него указания для начала работы. Он меня, по-видимому, ждал и
обрадовался, когда узнал, что все в порядке.
- Мне было бы жаль потерять вас. Очень рад, что этого не
случилось. Познакомьтесь, - сказал Камов, подводя меня к высокому
худощавому человеку, сидевшему у письменного стола: - Константин
Евгеньевич Белопольский - мой заместитель в космическом полете.
Имя, названное Камовым, было мне знакомо. Белопольский -
однофамилец знаменитого русского астронома - был автором
многочисленных астрономических книг, и я сам изучал в школе
астрономию по его учебнику.
Когда Камов назвал мою фамилию и сказал, что я участник
будущего полета, Белопольский пожал мне руку, но, как мне тогда
показалось, сделал это совершенно равнодушно. Даже тени улыбки не
появилось на его лице, покрытом глубокими морщинами (хотя ему было
только сорок пять лет), и он не сказал ни одного из тех слов,
которые принято говорить в подобных случаях.
Помню, что на меня произвело неприятное впечатление это
молчание, и я даже подумал, что иметь такого спутника в долгом
путешествии не особенно большое удовольствие.
Как я знаю теперь, крайняя молчаливость является
отличительной чертой этого человека, который может долго говорить
только об астрономии и математике.
Совершенно иначе встретил меня четвертый участник экспедиции
- Арсен Георгиевич Пайчадзе, с которым я познакомился двумя днями
позже.
Еще молодой, не старше тридцати пяти лет, он был широко
известен как выдающийся знаток спектрального анализа.
(Спектральный анализ - исследование химического состава тел при
помощи изучения испускаемого или отражаемого ими света.)
Влюбленный в астрономию, называющий ее "верховной наукой",
Пайчадзе способен часами говорить о какой-нибудь звезде или
туманности. Говорит он не очень хорошо, с заметным грузинским
акцентом, но я знаю, что студенты университета, где он преподает
астрономию, любят его слушать.
- Борис Николаевич Мельников? - спросил он, пожимая мне руку
с такой силой, что я сморщился от боли. - Слышал про вас.
Участвовали в полярной экспедиции.
- Участвовал, - сказал я.
- Тогда на полюс, теперь на Марс. Боитесь полета?
- Если говорить откровенно, боюсь немного.
Возможно, что я не ответил бы так кому-нибудь другому. Но вся
небольшая, тонкая фигура Пайчадзе, его смуглое лицо с коротко
подстриженными черными усиками, его ласковые глаза сразу произвели
на меня такое впечатление, как будто я знал его уже много лет.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг