туша авианосца.
- Надоел, честное слово! - подняв голову к потолку тоннеля, проорал
Дастин, когда створки в очередной раз захлопнулись. Я сообразил, к кому он
обращался. К Хозяину. Именно так мы почему-то начали именовать того, кто
командует нынешними бесчинствами с пространством, временем и материей. -
Нам надо подняться наверх! Эсмеральда голодная!
Металлические плиты разъехались. Море исчезло. Надо же, послушался. Но в
качестве ответа на гладкой стенке лифта был вывешен старинный советский
плакат со строгой женщиной-работницей в красном платке, приложившей палец
к губам, и размашистой надписью "Не болтай!"
* * *
- По-моему, красиво.
- Да, ничего. Только если бы вместо железных листов на крыше была
черепица... И цветы зачем-то убрали.
- Почему убрали? Видишь фиалки, в ящиках на подоконнике? И чистенько. У
нас хорошие уборщики, оказывается.
- А где Эсмеральда?
- Слышишь, пыхтит? Вон сарай. Только он опять другой. И крыша соломенная
почему-то. Заглянем?
- К Эсмеральде?
- Нет, в дом.
Выкрашенные веселенькой голубой краской кары стояли на дороге, вымощенной
желтым кирпичом (теперь дорога стала широченной, как шестиполосная
скоростная трасса), прямиком возле Дома, у калитки. За время, пока мы с
Дастином путешествовали в Комплекс, Дом из более-менее современного
коттеджа превратился в постройку немецко-австрийского типа: белые панели
обшивки, укрепленные крест-накрест деревянными рейками, узкие окна со
ставнями, острая крыша. Действительно, жаль, что нет черепицы, тогда Дом
смотрелся бы точь-в-точь как обиталище почтенного баварского бюргера,
любителя пива и тушеной капусты. Флюгер на коньке, маргаритки и фиалки в
ящичках. Сбоку на первом этаже витрина с кричащей надписью по-немецки.
- Пивная, - перевел Дастин, знакомый с тевтонским наречием. - Будешь
смеяться, называется "У Дастина".
- Поздравляю, - кивнул я. - Всегда мечтал надуться пивом на халяву.
Надеюсь, денег ты с меня брать не будешь? Впрочем, у меня никаких
наличных, только кредитная карточка.
Внутри оказалось неплохо. Мощные дубовые столы, деревянная обшивка стен,
умилительные украшения в виде развешанных по стенным панелям фарфоровых
тарелок с пасторальными сценками - пастушки, пастухи, свинки, овечки,
деревца. Широкая деревянная стойка. Сушатся кружки - большие, глиняные, с
баварским орлом на боках. Какие-то германоязычные надписи готическим
шрифтом.
- Этот столик забронирован, - Дастин ткнул пальцем в клочок картона. -
Интересно, для кого? Ты посмотри, какая прелесть! Настоящий патефон, как в
кино!
- Заводи, - я понаблюдал, как Дастин крутит ручку и выбирает пластинку. -
Ого, Марлен Дитрих! Классика!
- Хочешь, поставлю Эдит Пиаф? - серьезно спросил напарник. Я отказался.
Пошли осматривать Дом. На втором этаже - почти никаких изменений. Мебель
поархаичнее, исчезли телевизоры и прочая современная техника, которую
заместили большие, как мамонты, радиоприемники. Ради эксперимента включили
- бухал барабанами военный марш. В остальном все, как вчера. Две спальни,
кухонька. В кладовках появились копченые окорока, большой запас овощей,
старинные консервные банки. Кстати говоря, газеты, захваченные Дастином со
скамеечки у крыльца, остались прежними - от 12 апреля 1961 года.
Единственным привычным предметом обстановки были коммуникаторы. Навигатор
насуплено отмалчивался, напрочь отказываясь как-либо комментировать
происшедшее.
- Тихо! - Дастин поднял палец. - Слышишь? Машина гудит!
Вихрем слетели вниз по лестнице. Я на всякий случай посмотрелся в зеркало.
Сразу вспомнилось пребывание в "дырке", изображавшей книжный магазин, где
я вступил во владение книжкой товарища Сталина (а книга посейчас лежит на
тумбочке у кровати, где я ее оставил утром). Может быть, наш теперешний
облик вновь не совпадает с реальным? Ничего подобного. Черный комбез,
заляпанный пятнами слонопотамьего молока, кобура на поясе и шеврон службы
безопасности Внесолнечной Колониальной Администрации. И на том спасибо.
Игра продолжалась вовсю - подъехали первые посетители.
На дороге стоял скромненький, но изящный черный "мерседес", на которых
обычно ездят герои фильмов о событиях тридцатых годов ХХ века. Красивая
машина, умели тогда делать и для души, и для эстетики.
Появилась молодая пара. Господин в темном костюме и белокурая девушка -
такую хоть на рекламный плакат: "Настоящая немка". Синие глаза, облегающее
бежевое платье длиной чуть ниже колен, шляпка, аккуратный ридикюльчик. Я
онемел, увидев на лацкане пиджака ее сопровождающего круглый значок со
свастикой в центре и вполне переводимой надписью по ободу -
"Национал-социалистическая рабочая партия Германии".
Куда же это нас занесло? И почему они не удивляются нашему внешнему виду,
несколько не подходящему к эпохе Второй мировой?
Парочка вопросительно уставилась на нас.
- Герр Дастин? - осведомился молодой человек со значком.
- Э... Да, - выдавил напарник. Подумал и добавил: - Чего изволите?
- Мне кружку "Бюргерброй" и айсбайн, для фройлян - бокал красного вина.
И уселись за ближайший столик.
- Что такое "айсбайн"? - шепотом спросил меня Дастин.
- Какая-то хрень из свинины, - мои познания в кулинарии особой глубиной не
отличались. - Смотри, еще кто-то пришел... Давай-ка быстренько налей этому
парню пива, а я попробую найти красное вино для мадемуазель. Видишь
бутылки над стойкой? Неприлично же - они наши гости, а мы бизнес
поддержать не можем!
- Рехнулся? - прошипел Дастин. - Выставить их отсюда с громом и треском!
Это же игра!
- А если нет? Если все взаправду? Раз уж игра - давай соблюдать правила. В
общем, ты содержишь трактир, а я у тебя на подхвате. Начали?
- Идиотизм, - точно отобразил Дастин наше положение и побледнел, когда его
вдруг тронули за плечо сзади. Обернулся. Раскрыл рот.
- Майн герр? - на Дастина лыбилась дородная, брюнхильдисто-белокурая дева
в накрахмаленном фартучке. Явилась дева из глубины дома. - Что заказано
господами?
- Айсбайн, - подсказал я.
- Айн момент! - дева что-то чиркнула в извлеченном из кармана передника
блокнотике и упорхнула в дверь за стойкой. Я едва только не пинками
препроводил ничего не осознающего Дастина к бару, ткнул пальцем в краники,
из которых наверняка наливалось пиво, а сам ухватил ближайшую ко мне
бутылку красного (этикетка гласила: "Розе д'Анжу, урожай 1936 года") и
вонзился в пробку штопором.
Брюнхильда появилась, как и обещала, почти мгновенно. Тащила подносик с
дымящейся и благоухающей едой, снежными салфетками и аккуратно сложенным
столовым прибором. Я успел перебросить туда же наполненный бокал и
перехватить у Дастина пенистую кружку с пивом. Брюнхильда, колыхая
наипышнейшей грудью, отправилась к заказчикам.
Ныл патефон, оглашая нашу таверну страданиями Марлен Дитрих, с большой
кухни, где хозяйничала златоволосая дева и еще какие-то личности, мне
категорически незнакомые, проистекал вкусный запах, зала постепенно
наполнялась посетителями. Самые разные социальные слои. Если первые двое -
парень с нацистским значком и красавица в шляпке - явно представляли
средний класс, то затем подходили работяги в картузах. Вполне приличные
работяги, чисто, пусть и непритязательно одетые, вежливые и укладистые.
Заглянули военные. Я, хоть и дал себе слово впредь ничему не удивляться,
пролил от неожиданности вино из бутылки, а саму бутылку рассадил об угол
стола. Первый - обер-лейтенант ВВС, серо-сизая форма, над правым нагрудным
карманом летящий орелик с венком в лапах. Внутри венка - паучиный
коловорот. Между второй и третьей пуговицами кителя - черно-бело-красная
орденская полосочка Железного Креста. Второй попроще: какой-то снабженец в
лейтенантском чине. Конечно, в школе у меня была пятерка по истории, но
всех тонкостей быта середины ХХ века я не помнил.
Дастин вкалывал, как проклятый. Тому пива, этому рыбы. Третьему сардельки
в томате. Четвертому - водки. Приходилось еще и рассчитываться, давать
сдачу. И, само собой, поддерживать разговор.
Тут я понял главное. Все говорили по-немецки. Я тоже. Отлично понимая
язык, из которого прежде знал два самых общераспространенных слова
наподобие "да", "нет", "спасибо". Что же такое творится на белом свете?
Удивительное дело, но Дастин, хоть и был слегка тугодумом, быстро вышел из
ступора. В немалой степени ему помог прайс-лист, висевший перед глазами.
Что сколько стоит, что подают в нашей пивной... Иногда гости прямо-таки
настырно пытались заговорить с ним на политические темы, однако Дастин
благоразумно и натужно улыбался, заявляя, что он не интересуется делами
вне трактира. Вам еще пива? Извольте.
Часа через четыре (к семи вечера по земному стандартному времени) поток
гостей достиг пика, мне, как "гарсону", помогавшему сисястой Брюнхильде,
хотелось лишь прилечь и забыть обо всем сегодняшнем неразумии окружающего
мира. Дастин бросал на меня страдальческие взгляды, отирая льняным
полотенцем облитые пивом руки. Признаться, нас просто достали. Вроде бы и
кабацких драк нет, и посетители более-менее приличные, и во вкус дела
немножко вошли... В голове вертелась единственная глупая мысль: как там
Эсмеральда? Небось опять доить придется.
И вдруг все кончилось. Дверь больше не хлопала, последний припозднившийся
работяга - скорее всего, докер или грузчик в гавани (КАКОЙ ТАКОЙ ГАВАНИ?!)
- откланялся, бросил на стойку несколько монеток и, покачиваясь, ушел.
Брюнхильда, отнюдь не выглядевшая уставшей, вытребовала у Дастина дневное
вознаграждение размером в двадцать марок, надела приталенное пальтишко,
шляпку с вуалью, и тоже растворилась в неизвестности. Навигатор, незаметно
наблюдавший за этим кабаком в обоих смыслах данного слова, суконно молчал.
Мужики с кухни ушли через черный ход.
- Ф-фу! - я набросил на мытое стекло двери табличку "Закрыто". Дастин,
как-то посеревший и скукожившийся, сидел на табурете за стойкой, считая
деньги. - Много заработали?
- Пятьсот двадцать четыре марки, сорок пфеннигов, - доложил он. - Надо бы
высчитать из твоего жалованья за разбитую бутылку. Подойди, посмотри.
Я подошел. Повертел в руках синевато-серые купюры. Молча поиграл в орел и
решку с монеткой в десять пфеннигов - тяжелый желтый кругляш с имперским
орлом и буквами готикой. Где-то неподалеку, а точнее - в сарае, недовольно
урчала Эсмеральда. У Дастина, как у всякого приличного трактирщика, под
стойкой лежало оружие: импульсная винтовка, слегка не вписывавшаяся в
архаичный пейзаж.
- Я пойду спать, - измученно сказал Дастин. - Если завтра будет то же
самое - сожгу этот дом самолично. Знаешь, о чем они меня спрашивали?
Напарник зло посмотрел в сторону входной двери.
- О чем?
- Спрашивали: долго ли продлится война с Англией и вмешается ли в нее
Россия? Восхищались броском генерала Гудериана в обход линии Мажино к
швейцарской границе. И еще, Тео... Они все настоящие, живые. От женщин
пахнет духами. Какой-то парень пожал мне руку - настоящая, теплая, твердая
рука. Что здесь происходит? Ведь мы же на другой планете, в другом
времени, наконец! Двадцать второй век от Рождества Христова! Сколько лет
прошло!
Я сунулся в карман за личной аптечкой, выудил капсулу с успокоительным и
перебросил Дастину. Тот поймал и бездумно заглотил.
- Иди спать, - сказал я. - А мне полы помыть надо.
* * *
Еще ровно сутки, вплоть до вечера 13 апреля, мы изображали из себя
добропорядочных трактирщиков. За некоторыми исключениями. Слонопотамша
Эсмеральда требовала к себе внимания, но следующим утром я нашел выход -
свистнул проходящего мимо по дороге желтого кирпича мальчишку, вынул
несколько измятых купюр номиналом по десять рейхсмарок каждая и нанял его
на работу. Мальчик, в обязанность которому вменялось надзирать за
слонопотамом - кормить, чистить, расчесывать шерсть, доить - слегка
удивился господской щедрости, но не более. Отнесся к Эсмеральде, словно к
банальной корове. Подивился покладистому характеру нашего с Дастином
домашнего животного. С радостным воплем бросился к слонопотамчику -
минувшей ночью в хлеву зародился детеныш Эсмеральды. Скотинка едва
превосходила габаритами собаку породы сенбернар, то есть была на удивление
маленькой. Умильный хоботочек, мягкая шерстка и едва прорезывающиеся
бивни. Чтобы не вступать в противоречие с Хозяином, явно чтившим Виктора
Гюго и знаменитый роман "Собор парижской Богоматери", я поименовал малыша
Квазимодо. Никто не возражал.
На второй вечер наше с Дастином относительно благополучное существование
дало трещину.
Поначалу все шло нормально. Дастин даже одел фартук и вполне
профессионально управлялся со своими обязанностями. Днем посетителей было
мало, когда пивная пустела, мы выходили на крылечко, дабы обозреть, что
творится в окрестностях - Комплекс оставался на месте, мощные взрывы,
происходившие в минувшие дни на северо-западе, нас не тревожили,
Навигатор, окончательно впавший в уныние, только констатировал, что его
понятию о реальности чужды экзерсисы, которые вытворяет внешняя среда, а
над нами изредка проносились самолеты времен Второй Мировой. Как
германские, так и союзнические. Спасибо, не бомбили.
Мы уже собирались закрываться. Брюнхильда вовсю кокетничала с каким-то
французом в форме охранных войск правительства Виши и немецким
унтер-офицером, разбрасывая свою любвеобильность на обоих. Вчерашний докер
снова напился и уснул за столом. Я только вздохнул, когда услышал, как
рядом с Домом зафыркал двигатель автомобиля.
- Кого там принесло на ночь глядя? - встрепенулся Дастин, подсчитывавший
дневную выручку. Похоже, наше заведение было очень доходным, но мы никак
не могли уяснить, куда можно тратить заработанные рейхсмарки. Это при
условии, что запас продуктов в кладовых и погребе не истощался. Всего за
два дня кабацкая жизнь стала привычной и мысли о расширении производства
сдерживало лишь то обстоятельство, что в округе не было ни одного дома.
Откуда в пивную приходили гости - так и оставалось загадкой.
Они вошли быстро, хищно и почти незаметно. Петли на двери даже не
скрипнули. Четверо офицеров в черных плащах, на околышах фуражек -
Тотенкопф, мертвая голова. На серебристых петлицах - лавровые листочки,
один плетеный погон на правом плече и красная повязка на рукаве. За ними -
полудюжина солдат в форме войск SS.
- Оставайтесь на местах, - скомандовал худощавый господин в плаще. Я
послушно замер, потому что дула солдатских автоматов "МП-38" уставились
прямиком на Дастина и мою персону. Брюнхильда от неожиданности попрала
громоздкой задницей скамью у стола и прикрыла пухлый ротик ладонью.
- А в чем дело? - возмутился Дастин. - Кто вы такие?
- Geheimestaadspolizei, - исчерпывающе представился начальник. Знакомое
слово. Сокращенно - "гестапо". Государственная тайная полиция. Ни хрена
себе игрушечки... Каким образом мы с Дастином могли наступить им на
любимую мозоль?
- Так в чем дело-то? - я краем глаза замечал, как насторожившийся Дастин
шарит под прилавком в поисках импульсной винтовки. Рожи черноплащных
эсэсовцев не сулили нам ничего хорошего. - Если вы зашли покушать и выпить
пива - милости просим.
- Нет, - железно сказал мужик в одном погоне и высокой фуражке. Кивнул
своим офицерам. Те мгновенно рванули вверх по лестнице, уводящей на жилой
этаж дома. Я машинально поднял руки и вдруг различил странный грохот на
улице. Покосился в окно. Дастин, кстати, смотрел туда же.
Картина маслом: по дороге, вымощенной желтым кирпичом, идут танки. Тяжелые
"Тигры - T-IV" с черно-белыми крестами на бортах. Надо полагать, грядет
война с Изумрудным городом.
- Обыск, - бросил черноплащный. - По закону о чрезвычайном положении.
Как-то сама собой опустилась игла патефона и надрывный женский голос завел
"Лили Марлен".
Какой обыск? Как могут в середине XXII века вломиться в дом, пусть даже
весьма необычный, офицеры спецслужб давно исчезнувшего государства?
Конечно, и сейчас Германия существует, но она ведь совсем другая! Я не
вижу смысла их бояться. Это игра. Игра и ничего больше! Значит, можно
посопротивляться.
Сверху доносился какой-то невероятный шум. Будто там мебель ворочали. Так
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг