Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
главное  - привлек внимание людей, оторвав их мысли от подступающего к  главным
улицам Священного города Дикого Гона.
     -  Аль-Тури.  -  Глаз  Тугана выхватил в темноте  знакомое  лицо  халитта.
Стражник перевел взгляд на телохранителя аттали. - Собери всех халиттов,  каких
увидишь, причем немедленно. Веди людей в храмы. Неважно, женщины это, мужчины с
непокрытой головой или чужеземцы. Веди всех! Атта-Хадж простит нам этот грех.
     Аль-Тури  заколебался,  услышав такие слова,  -  в  главные  храмы  Меддаи
допускались только истинно верующие в Предвечного и Слово Эль-Харфа мужчины,  и
никто  другой. Для женщин предназначались выстроенные в полуденной части города
особые  и  очень  красивые  святилища Дочери (или Великой  Матери,  как  Богиню
называли  на  побережье  океана).  Еще  никогда  женская  ступня  не  касалась
выложенных самоцветами и горным хрусталем узорчатых полов Золотого храма.
     -  Я  приказываю, - повторил Туган и на свой страх и риск добавил: - Слово
аттали! Выполняй!
     Атта-Хадж  все-таки вмешался. Великому богу, в чье имя и  сущность  верили
сотни  тысяч Саккаремцев и их братьев по крови в Халисуне и побережных  землях,
как   видно,   показалось  оскорбительным  зреть  посвященный  ему   город-храм
разоряемым  чужой  силой.  Едва Туган произнес эти слова,  над  вытянувшейся  к
небесам  луковицей  Золотого храма, кою венчала трехлучевая  звезда,  появились
сполохи  зеленого  пламени  - напоминавшие знамена ленты,  изменявшие  цвет  от
изумрудного до почти лазоревого, с оттенком перьев павлина и прозрачности волны
Великого  океана. Божественное пламя, явившееся в ночи, не красило  лица  людей
мертвенным  оттенком  болотного мха, но подчеркивало  красоту  изгибов  скул  и
бровей,  яркость  глаз  и  воронову черноту ресниц. Страх  исчез  окончательно.
Осаждавшие  площадь  звери превратились из явившихся  от  глубин  Нижней  Сферы
демонов  в  обычных животных из плоти и крови, да и сам Дикий Гон  вдруг  начал
отступать.  Пришедшие  из  пустыни хищники словно  растерялись:  появившаяся  в
небесах  Сила удивляла их своей неизведанностью, благо мир безмысленных  тварей
подчиняется совсем иным богам...
     Мгновенно  собравшиеся халитты, услышав приказ Тугана, начали действовать.
На  главной площади, именовавшейся по названию храма Золотой, сейчас находилось
не  меньше двадцати тысяч человек, но все же немногочисленная Священная стража,
изредка и благоговейно посматривая в окрасившиеся малахитовым огнем, изгоняющим
ужас  и возвращающим человеку самообладание, небеса, разбила толпу на отряды  и
начала  отводить в храмы. Захлопнулись тяжелые бронзовые двери Золотого  храма,
опустились  подъемные  створки  святилища  Эль-Харфа,  где  хранились  реликвии
Провозвестника,  с  тяжелым натужным скрипом поползли к проемам  храма  Отца  и
Дочери  каменные притворы, кои разбить можно было лишь самым тяжелым тараном...
Совсем  недолго  по  Золотой площади метались запоздалые  беглецы,  обязательно
принимаемые охранявшими врата халиттами, и наконец...
     Фарр,  абсолютно  обессиленный,  был  готов  свалиться  прямо  на  террасу
библиотеки,  выложенную  плитками  розового  гранита.  Однако  его   подхватили
широченные  и  мозолистые ладони Тугана. Высокий халитт  не  дал  упасть  юному
священнослужителю, прижал его к своей необъятной груди и чуточку встряхнул.
     -  Надо уходить! - услышал Фарр хриплый шепот телохранителя аттали.  -  Ты
говорил  словами  Атта-Хаджа, словно сам бог вложил эти речи в  твои  уста.  Не
ошибусь,  предсказывая  тебе Хрустальный трон Меддай.  Есть  в  тебе  что-то...
особенное. Но посмотри вокруг!
     Туган  довольно жестко поставил Фарра на ноги и придержал за  плечо.  Атт-
Кадир  постепенно проясняющимся взглядом обозрел опустевшую площадь и  в  свете
льющегося  с  небес  зеленого огня увидел темные тела погибших  и  затоптанных,
черные  ручейки  крови,  протекшие по мраморным  мостовым,  несколько  силуэтов
бегущих  куда-то  и  пока живых людей и в отдалении - быстро  движущиеся  тени.
Дикий  Гон  преодолел  заставы халиттов и теперь рыскал  в  поисках  добычи  по
белоснежным улицам города Провозвестника.
     Атта-Хадж,   как  видно,  вновь  посчитал,  что  люди  сами  управятся   с
опасностью.  Свечение  над головами Фарра и Тугана меркло,  однако  атт-Ка-дир,
непроизвольно подняв глаза к небесам, вдруг различил в проносящихся над  Меддаи
черных  тучах лицо человека лет сорока с короткой и окладистой черной  бородой.
Он  смотрел вниз с тревогой и заинтересованностью. Но, скорее всего,  это  было
лишь  видение, явившееся измученному разуму Фарра атт-Кадира. Ибо  известно  со
времен  Эль-Харфа:  Всеблагой  ныне  и  вплоть  до  Последнего  Дня  не  станет
спускаться в Среднюю Сферу - обитель смертных.
     - Куда уходить? - очень слабо пробормотал Фарр. Уверенность в себе куда-то
исчезла, и смелости добавляла лишь тяжелая ладонь Тугана, покоившаяся на плече.
- Посмотри, рассвет скоро... Небо синеет. Глядишь, и переждем, а?
     -  Не  думаю,  -  коротко  бросил халитт. - Мы на высоте,  но  сюда  можно
забраться по ступеням библиотеки. Я не смогу долго защищать тебя.
     Атт-Кадир  осмотрелся. Здание хранилища свитков (его строили  арранты  лет
двести  назад,  в  знак  уважения к саккаремской  религии)  представляло  собой
огромный  прямоугольный фундамент из гранитных блоков, на котором,  поддерживая
крышу,  стояли  розовые  резные колонны. Основание  колоннады  поднималось  над
площадью  на четыре с половиной локтя - запрыгнуть, особенно зверю,  можно,  но
трудновато.  Лестница  с  другой  стороны  здания.  Попасть  внутрь  библиотеки
невозможно  -  с вечера служители заперли двери, а ключи сейчас находятся  один
Атта-Хадж знает у кого. Двери близлежащих храмов закрыты. Вокруг - Дикий Гон.
     Фарр  и  Туган не двигались с места. Сейчас они находились в относительной
безопасности,  но  внизу, на Золотой площади, все чаще и чаще  мелькали  черные
приземистые  силуэты  хищников, чуявших кровь. Большая  стая  царапала  когтями
неприступные  двери  храма Отца и Дочери, другие просто  рвали  зубами  мертвую
человеческую  плоть, разбросанную в самом центре города,  где  многие  века  не
происходило ни одного убийства... Значительная часть хищников собралась  внизу,
в четырех локтях от стоящих на возвышении Фарра и верного телохранителя аттали.
Еще немного - и они бросятся в атаку.
     ...Аттали  эт-Убаийяд  по-прежнему  наблюдал  за  происходящим  с  вершины
минтариса  Золотого  храма, единственный проход наверх  перегораживала  тяжелая
дверь,  а  рядом  с правым плечом стоял халитт, недавно принесший  безрадостное
донесение с окраин города: "Священная стража отступает". Он и остался последним
телохранителем Предстоятеля Веры.
     Эт-Убаийяд  боялся.  Причем  боялся  так,  как  никогда  в  жизни.  Аттали
рассмотрел,  как через улицу Полудня, посвященную немеркнущей силе  Атта-Хаджа,
входящей  в  зенит  вместе со светилом, обозревающим мир из высшей  точки,  его
город посетило Нечто. Гигантский черный волк, отнюдь не порождение сил природы,
однако  и не демон; дар таинственного и чужого волшебства. Огромный зверь,  чья
голова  равнялась  с крышами домов, как хозяин шествовал к  Золотой  площади  и
далее к храму-крепости. К Камням Атта-Хаджа.
     * * *
     Гон  закончился  так  же  внезапно, как  и  начался.  Уставшие  и  изрядно
напуганные всем происходящим халитты довольно вяло оборонялись, устроив  завалы
на  окраинных  улицах города, большинство жителей прятались в  подвалах  домов,
снедаемые  ужасом,  те,  кто не успел укрыться в храмах,  становились  жертвами
почуявших  вкус  человеческой крови диких зверей...  Ржали  чуявшие  близкую  и
неотвратимую опасность лошади, взревывали принадлежавшие беженцам волы,  где-то
неподалеку  от  конюшен  выпущенные Священной стражей псы  насмерть  дрались  с
волками, слышались крики людей, как яростные, так и предсмертные, на минтарисах
большинства  храмов били гонги, внося в общую какофонию дополнительные  мрачные
нотки...  Холодно  мерцала на очистившемся от облаков небе луна,  приобретавшая
неприятный красноватый оттенок тем более, чем ниже склонялась она к краю  неба.
Звезды  светили  тускло  и недовольно. Восход постепенно  беременел  рассветом,
раскрывая  пока  что  слабые и бессильные перья солнечных лучей.  Сильно  пахло
дымом  -  ветер сменился и доносил со стороны Междуречья запах тлеющих останков
саккаремских крепостей и деревень...
     Драйбен  счел,  что минувшая ночь была худшей в его жизни.  За  много  лет
путешествий  бывший  эрл Кешта повидал всякое: удивительных чудовищ,  волшебных
существ, войны, нападения разбойников, что морских, что сухопутных. Ему  всегда
удавалось  вывернуться - счастье не покидало нардарца. Вплоть  до  того  самого
дня, когда его собственная гордыня расстелила перед ним путь в Пещеру. Минувшая
ночь - лишь следствие необдуманности.
     Некогда Драйбен вычитал в книге нарлакского мудреца следующие слова:  "Зло
-  не вожделение плоти, а ярость разума". Что ж, именно такая "ярость разума" и
позволила  Драйбену  возжелать давно исчезнувшего таланта - волшебства.  Только
для  себя одного. Смешно, но Кэрис за время пути почти убедил нардарца  в  том,
что  волшебник из него не получится. И способности вроде бы имеются, и желание,
и  самые простые фокусы он умеет делать (как известно, все великое начинается с
простого),  но...  Человеку, способному произнести не столь  уж  и  простенькое
заклинание,  изменяющее  суть  материи, а именно превращающее  медь  в  золото,
недоступно   другое,  не  менее  важное  искусство:  своей   колдовской   силой
противостоять другой магии. И сейчас, видя перед собой невообразимое  чудовище,
спокойно шагающее по улица Священного города, Драйбен тщетно призывал все  свои
умения для того, чтобы хоть ненадолго остановить призрачного волка.
     "Какого  еще  призрачного? - Драйбен спиной прижался  к  выбеленной  стене
одного  из  домов.  Он  уже  приказал оставшимся  в  его  подчинении  ха-литтам
спрятаться  на крышах или в узких переулках и, по возможности бережно  расходуя
стрелы,  палить  из луков и арбалетов в монстра, превосходящего  ростом  самого
крупного  быка. - Я отчетливо вижу: черный волк живой, хотя под  этой  странной
"жизнью" скрывается совсем другая сущность! Так просто его не победить... Куда,
интересно, делся Кэрис?"
     Нардарец,  обученный вельхом, умел отсылать свою мысль  к  мыслям  Кэриса,
если это требовалось. Броллайхан мог ответить ему когда угодно - во сне, будучи
предельно  занятым  в  библиотеке  или,  например,  любезничая  с  какой-нибудь
прекрасной саккаремкой (броллайхан не чуждался маленьких человеческих слабостей
и  зачастую  находил время на охмурение женщин). Однако сейчас Драйбен  не  мог
отыскать даже промелька того фиолетово-лилового огонька, которым светилась душа
его  приятеля.  Используя  все  накопленные знания,  Драйбен  обшаривал  город,
окружавшую его пустыню, дороги, ведущие на полдень и восход... Кэрис пропал.
     "Он  что, умер?! - смятенно подумал нардарец. - Великие боги, вельх всегда
твердил, что убить его почти невозможно! "Почти" - коварное словечко... Если он
сцепился  с  этим...  этой... в общем, с этим чучелом... Что  мы  теперь  будем
делать без него?"
     Волк  вышагивал по мрамору мостовых, бесшумно касаясь мягкими  подушечками
лап  камня.  Людей он словно не замечал - в его холке и боках  торчали  десятки
стрел,  две  или  три, засевшие в веках, раскачивались в такт движениям,  одна,
особенно удачливая, пробила верхнюю губу. Вожак Дикого Гона не обращал внимания
на боль, если вообще был способен ее чувствовать. И он точно знал, куда шел.
     "Где же Кэрис? - Драйбен, опустив глаза, отчетливо увидел, как дрожат  его
пальцы. Скрыться негде - до ближайшего переулка шагов пятьдесят, если побежишь,
волк может и прыгнуть, - кто знает, что кроется в его голове? - А это что еще?"
     Нардарец замер, глядя на свои руки. Он уже привык к новому облику "сотника
Джасура", но сейчас смуглая саккаремская кожа посветлела, Драйбен увидел старый
шрам  на  запястье,  полученный еще в детстве при обучении владению  клинком...
Значит,  и волосы из вороново-черных вновь стали по-нардарски светлыми, исчезла
полнота, присущая уважаемому халитту... Человек с подобной внешностью не  может
носить  одеяния Священной стражи: войско халиттов набиралось только из  жителей
полуденных  областей  материка.  Светлокожие и белобрысые  нардарцы  и  нарлаки
относились  к неверным и правители Священного города никогда не удостаивали  их
чести служить в своей гвардии.
     "Что  же  получается?  -  У  Драйбена  дернулась  щека.  -  Если  заклятье
рассеялось, значит, его создатель... Я же предупреждал его: сиди в городе!  Как
мне теперь выкручиваться? Бурнусы и обязанности халиттов священны. Меня изловят
мои  же десятники, которыми я командовал этой ночью, и прикончат не задумываясь
- ведь ладонью неверного я осквернил клинки Священной стражи".
     Драйбену повезло - сейчас на него никто не смотрел. Все защитники Мед  дай
наблюдали  за  двигавшимся к центру города черным волком. Заклятье возвращаться
не   собиралось,  это  нардарец  уже  понял,  благо  был  научен   распознавать
направленную на него самого магию. Выходит, Кэрис погиб...
     Пояс  никак не желал развязываться, а потому нардарский эрл кромсал полосы
зеленой  материи  кинжалом  -  изумрудным  шелком  подпоясывали  халаты  только
сотники.  Потом  с плеч полетел на землю тяжелый бурнус, тюрбан  с  перышком...
Драйбен остался только в нижней рубахе, заправленной в шаровары. В полу десятке
шагов прямо посреди улицы лежал мертвый джайд - сдирать халат затруднительно  и
времени  нет,  зато  подбитый  овечьим  мехом  плащ  подойдет  в  самый  раз...
Прекрасно, у мертвеца есть еще и сабля! Не такая, как у халиттов, попроще,  но,
судя  по  клейму, выкованная в Шоне, знаменитом городе кузнецов, что  стоит  на
границе Саккарема и Хали-суна, на побережье, двадцатью лигами полуденное Акко.
     -  Глупейшая  маскировка. - Драйбен не без отвращения  набросил  на  плечи
окровавленный плащ. Если судить по ранам на теле джайда, кочевник попал на ужин
небольшой  стае  шакалов, промышлявших в городе. - Шаровары  Священной  стражи,
рубаха и лицо нардарские, накидка от джайдов... Кто я такой, а?"
     Надо  было  пробираться к центру, к Золотой площади. Обычные  дикие  звери
разбежались, видя, что идет вожак Гона, - как видно, пришедшие из пустыни  стаи
сами  преизрядно  его  побивались. Если следовать в  тридцати-сорока  шагах  за
спиной  черного волка, будешь в относительной безопасности. Драйбен видел,  что
создавшее  это умопомрачительное существо магия с рассветом слабеет.  Возможно,
когда появятся прямые солнечные лучи, тварь исчезнет. Тогда сразу разбегутся по
своим барханам звериные полчища.
     "Первым  делом  -  разыскать  аттали эт-Убаийяда,  -  раздумывал  Драйбен,
пробираясь в предутренних сумерках вдоль стен. - У мудрейшего отличная  охрана,
он  и  Фарр  (если этот мальчишка не вытворил очередную глупость и  не  пожелал
умереть  героем!)  наверняка уцелели - спрятались на минтарисах  или  в  храме-
крепости,  куда  никакому врагу пробиться невозможно.  Все  рассказать.  А  что
потом?  Кэриса  мы  потеряли, а значит, разъяснять все,  что  связано  с  чужим
колдовством,  нам никто не будет. Жалко парня... Фарра и Фейран  я  пристрою  в
Меддаи  -  аттали  не  откажется им помочь. Самому  придется  ехать  в  Нардар,
предупредить  кониса. Потом в Аррантиаду - великолепные, уверен, смогут  помочь
отыскать первопричину пробуждения Самоцветных гор. Аттали со своими помощниками
пусть   начнут  поиски  третьего  Камня  Атта-Хаджа  -  кто  знает,  вдруг   он
действительно  существует? Камни - это оружие. Мы не знаем, как оно  действует,
как  его употребить, но нужно постараться выяснить это, хотя бы для того, чтобы
наш материк не превратился в пустыню, где будут только обугленные остовы домов,
непогребенные трупы и волчий вой..."
     В утренней мгле внезапно вырисовалась Золотая площадь. Стройная аррантская
колоннада  библиотеки, зеленые и золотые лезвия минтарисов, вспарывающие  небо,
громада Золотого храма и тусклая коробка храма-крепости... Трупы, запах крови и
вывороченных  кишок,  жмущиеся  к стенам гиены и  шакалы,  напуганные  явлением
вожака.
     И  черный гигант, пересекающий усеянное телами пространство площади.  Волк
неспешно миновал открытое место, направляясь к седым стенам возведенного руками
Провозвестника храма.
     Драйбен  буквально  раскрыл рот, увидев, как вожак, не встретив  на  своем
пути  никаких  препон,  растворился в стене храма-крепости,  войдя  в  обитель,
доступную далеко не всякому человеку.
     "Волк  -  не  животное,  это  воплощенная мысль,  -  неожиданно  для  себя
сообразил  нардарец.  - Мысль проникает всюду. Но кто мне ответит,  почему  Оно
направило свои мысли именно сюда, в сердце Меддаи?"
     Ответить  было  некому. Драйбен остался единственным  живым  человеком  на
площади...
     
     ИНТЕРМЕДИЯ
     Где   божественный  басилевс  Аррантиады,  Царь-Солнце  Тиберис  Аврелиад,
принимает сенатора Луция Вителия
     Мрамор  резиденции кесаря в лунном свете казался не белым, но  голубым,  с
искринками  серебра. Царственный Тиберис несколько лет назад запретил  украшать
факелами  морской  фасад дворцового комплекса, раскинувшего  свои  бесчисленные
здания,  храмы  и  пристройки над падающим к волнам океана  скалистым  обрывом,
более  всего  напоминавшим чуть скошенный нос гигантского корабля,  бороздящего
изумрудные  просторы  Великого моря. От факелов, по мнению  Божественного,  нет
никакой пользы - только вонь, копоть, масляные следы на камне, да и сам  дворец
со  стороны  моря  выглядит  (особенно в  ночные  часы)  гораздо  загадочнее  и
удивительнее,  когда  желтоватые проблески огня изливаются  лишь  из  окон  или
неугасимых  бронзовых  чаш,  что громоздятся перед святилищами,  а  благородная
твердь камня отражает естественный огонь природных светил.
     Любому  корабельщику,  проводящему свое судно мимо  загородной  резиденции
басилевса,  должно  было  казаться,  что тяжелая,  мрачная  скала  увенчивается
слитком  чистейшего  и  таинственного света,  амфитеатром  грандиозных  зданий,
возведенных ради вящей славы Аррантиады на широком и длинном мысе,  имеющем  на
мореходных картах название Хрустальный. Днем же белоснежный и розоватый  мрамор
построек  обращал  жилище  басилевса  в рукотворный  каменный  венец,  достойно
украшавший чело Острова Великолепных.
     Благородному  Луцию, первому Всаднику Сената и эпарху  Аррской  провинции,
мужу  любимой старшей дочери басилевса, прихоть Тибериса была малопонятна: если
он прибыл вечером на лодке к мысу, то почему приходится подниматься по узкой  и
крутой  лестнице,  ведущей по телу скалы наверх, в полнейшей тьме,  разрываемой
лишь  скупыми  отблесками  звезд и лучами нарождающейся  луны?  Лампа,  несомая
ликтором  из  охраны  Царственного,  не  столько  помогала,  сколько  отвлекала
внимание  и  слепила благороднейшего сенатора. Луций получил сегодня строжайшее
предписание  басилевса: не медля ни мгновения прибыть с Паллатия  -  сенатского

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг