между наемниками. Когда дейвани ознакомился с состоянием сокровищницы шада,
заблаговременно вывезенной из столицы, то ужаснулся: если так пойдет и дальше,
к началу осени Даманхур превратится в нищего. Следует немедленно пополнить
казну. Но как? Население Дангары и без того обложено самыми высокими налогами,
подати взимаются едва ли не за право дышать воздухом. Сегваны и мономатанцы,
привозившие на кораблях зерно и мясо, подняли цены, бесстыдно наживаясь на
бедах Саккарема. Нарлаки так вообще отказались поставлять хлеб в шаданат - у
них, видите ли, в этом году неурожай. И тогда Энарека осенила светлая мысль.
Кто богаче всех в этом мире? У кого запасено столько золота, серебра и
драгоценностей, что хватит буквально до конца света, даже при самой роскошной
жизни? Кто много столетий накапливал сокровища, подарки царственных особ,
рачительно складывал в бездонные закрома самые невзрачные монетки, прекрасно
зная, что по капле собирается море?
- Солнцеликий, выслушай меня. - Энарек вихрем ворвался в шатер Даманхура,
лишь мельком кивнув собравшимся там командирам воинства. Более всего обращали
на себя внимание двое легатов из аррантского "Сизого беркута", ибо в
соответствии со своими непонятными обычаями ходили полуобнаженными, нося лишь
ослепительно белые короткие туники. - Я придумал!
- Что? - недовольно повернулся к дейвани шад. - Прошу извинить меня,
почтенные. Мне необходимо переговорить с уважаемым Энареком.
- Надо отправляться в Меддай, как можно быстрее! - горячо зашептал Энарек
Даманхуру. - Аттали эт-Убаийяд не откажется помочь нам. Господин, у мардибов
Священного города накоплены огромные богатства. Они властвуют над душами людей.
И наконец, аттали ближе, чем любой смертный, стоит к божественным силам.
Сейчас, когда мергейты угрожают Меддаи, эт-Убаийяду потребуется защита войск.
Полагаю, для мудрейшего не секрет, что за каждый меч придется заплатить...
- Я думал об этом, - тихо проговорил в ответ Даманхур. - Шадов отнюдь не
зря называют Львами Провозвестника и Хранителями веры. Вечером ты узнаешь мое
решение.
Каким оно еще могло быть, это самое "решение"? И шады, и священнослужители
из Белого города не раз выручали друг друга, тем более что династия
саккаремских владык, по преданию, вела свой род от самого Провозвестника Эль-
Харфа. Даманхур, оставив армию на попечение наследника и взяв с собой двести
гвардейцев эскорта, Энарека и своих личных телохранителей, спешно выехал в
Меддаи. Вместе с отрядом отправился младший сын кониса Нардара Юстиния Асверус
Лаур, бывший послом своего отца в Мельсине. Молодой человек собирался
немедленно вернуться в Нардарский конисат, чтобы предупредить соотечественников
об опасности, а путь из Дангары через Меддаи и далее на полночь, хотя из-за
войны стал опасен, всегда считался самым коротким.
Проводники из кочевых племен джайдов, обитавших в пустыне Альбакан, вели
конников шада от оазиса к оазису, и вскоре отряд должен был прибыть под стены
Белого города.
* * *
- Нашел что-нибудь?
- Сплошную ерунду, и ничего более. Кроме, пожалуй, трактата Авестиниана
Аэтрийского "О древнем волшебстве, магии, искусствах колдовства и ворожбы, а
такожде о способах общения с силами демоническими". Хочешь послушать?
Редкостный бред. Это о детородном уде некоего козлоподобного демона, вызванного
безымянной колдуньей: "...он был обычно извилистым, остроконечным и
змееподобным, сделанным иногда наполовину из железа, наполовину из плоти и
обычно расщепленным, наподобие языка змеи". И далее: "...колдунья сказала, что
соитие не доставило ей никакого удовольствия, поскольку она испытала скорее
страх и очень сильную боль от члена козла, который был холодным как лед..."
- Кто, козел или уд?
- Прекратите, пожалуйста, вы двое! Кэрис, убери эту отвратительную книгу!
- Да погоди возмущаться, тут еще есть... ага, даже с миниатюрами в
аррантском стиле. Иди посмотри.
Фарр атт-Кадир только поморщился и неодобрительно покачал головой. Его
приятель-вельх по непонятной причине находил в обширнейшей библиотеке Меддаи
самые мерзкие трактаты и рукописи, наподобие только что процитированной, и
зачитывал отрывки из них вслух. Почему-то они казались ему очень забавными.
В прохладном сумрачном помещении библиотеки стоял кисловатый запах старой
кожи, вылежавшейся несколько столетий. Большинство полок занимали деревянные
футляры со свитками, ибо в Саккареме предпочитали не переплетать пергамент, но
сворачивать длинные листы в плотные рулоны, помещаемые в искусно отделанные
тубусы. Однако изрядная часть книгохранилища содержала толстенные неподъемные
гримуары, фолианты и инкунабулы, созданные в Нарлаке, Вольных конисатах или
Нардаре. Отнюдь нельзя сказать, что хранители библиотеки Священного града
сваливали рукописные сокровища без всякого порядка и системы, ибо рукописям
каждой страны отводилось отдельное помещение, а полки имели таблички с
указаниями тематики - здесь трактаты о сущности мироздания, а здесь, к примеру,
труды богословов. Тут описания путешественников, бывавших в отдаленных
незнаемых землях, на соседней полке громоздились испещренные яркими рисунками
"бестиарии" и "физиологии", повествующие о живом мире, дальше - трактаты о
волшебстве. То, что и нужно.
Драйбен Лаур-Хельк из Кешта, высокий светловолосый нардарец, прибившийся к
Фарру и Кэрис у в Самоцветных горах, первые два дня попросту не желал покидать
библиотеку. Вельху приходилось бегать на суматошный и невероятно дорогой базар
Меддаи за едой для Драйбена, который, не отрываясь от старинных рукописей,
поглощал лепешки с медом и жаренные в горячем масле колобки из мяса и теста с
пахучими травами, а глазами пожирал побледневшие от времени строки. Вскоре и
Фарр заразился от нардар-ца "библиотечной хворью", как это назвал Кэрис; и даже
ночами не являлся на отдых в гостеприимный шатер старого джайда Бен-Аххаза.
Фейран, старшая и любимая дочь погибшего от рук мергейтов управителя
маленького Саккаремского городка Шехдада, тоже навещала библиотеку (спасибо
аттали эт-Убаийяду, согласившемуся допустить женщину в святая святых города
Провозвестника), но более интересовалась книгами многоразличных предсказателей,
ибо сама владела даром предвидения. В свободное время Фейран помогала семье
саккаремцев, устроивших свой небольшой шатер рядом с импровизированным
постоялым двором Бен-Аххаза. У этих беженцев из Междуречья было много маленьких
детей, муж трех женщин лежал не вставая, ибо страдал от раны, нанесенной
степной саблей, а его престарелый отец мог, самое большее, добрести до базара
за покупками и вернуться обратно, не растеряв по дороге приобретенные лепешки и
копченое мясо.
Видя усердие Фейран, Кэрис - дэв, или, как он сам называл своей народ,
броллайхан - внезапно расщедрился и начал помогать семейству беженцев серебром,
извлекаемым из своего волшебного (похоже, бездонного) мешка. Правда, это не
мешало Кэрису по-прежнему утверждать, что помочь всем не сможет никакая магия и
расширять благотворительность он не собирается. Однако вельх все-таки купил по
просьбе Фейран осла, на котором было проще возить воду от хрустально чистых
источников Меддаи и ездить к рынку, расположенному в другой части города. Вельх
выложил за эту никчемную скотину целых двадцать халисунских сиккиллов, что
прежде равнялось стоимости неплохого домика с садом на окраине Мельсины.
В полном соответствии с советами мудрейшего правителя Священного города,
аттали Касара эт-Убаийяда, Фарр, Драйбен, а с ними и Кэрис от рассвета до
захода солнца изыскивали в гигантской, насчитывающей десятки тысяч томов и
свитков библиотеке Меддаи любые упоминания о Небесной горе и событиях Столетия
Черного неба. Скорее всего, подобные упоминания могли встретиться в книгах о
магии, или в исторических хрониках, или списках с летописей разных государств,
но пока обнаруживались лишь глупые трактаты, которые вельх не уставал
высмеивать, - как-никак, Кэрис не являлся человеком, прожил незнамо сколько
столетий и разбирался в магии куда больше, нежели все живущие сейчас смертные.
Блаженная тишина библиотеки периодически разрывалась в клочья искренним хохотом
вельха, приводившим в ужас престарелого мардиба, присматривавшего за
книгохранилищем и неожиданными гостями, которые по воле аттали получили в его
владениях полную свободу. Кэрис умирал со смеху, пролистывая старинные
пергаменты: самые уважаемые, чтимые многоученые мужи, по чьим трудам
десятилетиями обучались послушники храмов и ваганты многочисленных учебных
заведений полуночных держав, оказались примитивными шарлатанами, любителями
распространять слухи и самые невероятные домыслы, более достойные неграмотных
деревенских старух. Однако Кэрис, без обиняков высказав Фарру и Драйбену свое
мнение, заметил, что иная старуха осведомлена в вопросах истинной магии
("Каковая является подвластной человеку силой природы",- заметил вельх) куда
больше, нежели самый многомудрый и образованный аррантский логик.
Многоуважаемые мэтры нарлакского Университета, мудрецы Аррантиады и Шо-
Ситайна, звездочеты Аша-Вахишты, саккаремские мардибы, да и все прочие, славные
своей ученостью мужи на придумывали, по словами вельха, такое количество
нелепых баек (из которых затем сами начинали делать еще более дурацкие выводы),
что все эти книги и свитки давно стоило бы выбросить в выгребную яму.
- Пергамент жалко, - ухмыльнулся Драйбен. - Можно счистить чернила и на
палимпсесте записать твои речи, кои, несомненно, истинны.
Говорилось это с невероятным сарказмом, но Кэрис не обратил на ерничество
нардарца никакого внимания.
- Может быть, ты и прав, - кивнул вельх. - Я удивляюсь, как ты сумел
извлечь из этого скопища вопиющей чуши необходимые знания. Все-таки ты владеешь
основами волшебства...
- Терпение, долгая работа, отсеивание плевел, - дернул плечом Драйбен и
сморщил нос.
Кэрис задел его за живое - нардарец с юности мечтал стать волшебником и
прекрасно понимал, что его грезы неосуществимы. Магия в этом мире сошла на нет,
исчезла в глубине веков или, возможно, была уничтожена при падении Небесной
горы. Нардарец, вместо того чтобы развлекаться, управлять своим леном или, в
конце концов, жениться и завести семью, посвятил свою молодость исследованиям
остатков магического искусства, по каплям выцеживая из старинных книг сведения
о древнем искусстве. По сравнению с шарлатанами, выдающими себя за магов, он
сумел достичь изрядных высот: мог обратить медную монету в золотую или
серебряную (но подобное заклинание отнимало у него столько сил, что приходилось
отсыпаться два дня), наслать короткий мелкий дождик (только потом отлеживался
не меньше седмицы) или создать кратковременные иллюзии - противник, допустим,
мог увидеть перед собой разъяренного тигра и, испугавшись, бежать. Однако
иллюзия - не настоящее волшебство, а всего лишь воздействие на воображение
другого человека мысленным внушением. Боевая магия, о которой ходили легенды,
оказалась Драйбену недоступна: несколько лет назад он ради интереса решил
создать огненный шар и запустить его в ближайшее дерево, дабы посмотреть, что
получится, но... Случилось это в Аррантиаде, и, хвала богам, на другой день
после неудачного опыта неподалеку проходил козопас, который обнаружил
валяющегося без сознания чужеземца и доставил его к лекарю. Драйбена пришлось
выхаживать полтора месяца, а аррантский целитель недоумевал, почему человек,
чей кошель оказался набит золотом, дошел до последней стадии истощения.
Огненный шарик, кстати, получился, и даже пролетел десяток шагов, не
поразив, однако, своей цели.
Иногда, во время краткого отдохновения от трудов в библиотеке, Драйбен
секретничал с Кэрис ом - он знал, что Фарр атт-Кадир (мальчишка, несмотря на
свой шестнадцатилетний возраст, уже был самым настоящим священнослужителем бога
Атта-Хаджа, и сам аттали эт-Убаийяд подтвердил его права), как посвященный
мардиб, не одобряет волшебство, ибо считает, что чудеса могут творить только
люди, отмеченные божественной дланью, все же остальное - от Тьмы. Кэрис называл
такую позицию "бараньей тупостью", Драйбен разводил руками и говорил, что чужие
верования следует уважать, Фейран полностью поддерживала Фарра, а сам атт-Кадир
искренне верил только в одно: все, сказанное в Книге Провозвестника Эль-Харфа,
истинна.
- Вся незадача в том, что ты не умеешь использовать силу окружающего тебя
мира, а употребляешь свою, - полушепотом втолковывал Кэрис Драйбену, когда они
коротали вечера в лучшей (а значит, и самой дорогой) чайхане Меддаи. Сюда редко
заглядывали беженцы, наводнившие теперь окрестности Священного города, и
чистенькое заведение, принадлежащее опять же джайду, посещали только мардибы
или очень богатые люди. Чего нельзя было сказать по внешнему виду о вельхе или
нардарце. Однако Кэрис исправно платил серебром за любимый в Саккареме зеленый
чай, вино, мясные пироги и даже за запретную травку, чей запах дарил странные
видения. Драйбен отказывался употреблять дымное зелье, а вот вельх, ныне
переодетый саккаремцем, время от времени прикладывался к чубуку, утверждая, что
это помогает ему думать.
- Не получается, - огорченно ответствовал Драйбен. - Хоть убей, не
выходит! Я чувствую, как природная сила льется со всех сторон, от земли,
деревьев, источников... От солнца исходит просто целая река. А вот собрать ее и
направить... Никак. Не понимаю, как у тебя получается?
- Ты забыл, - посмеивался Кэрис, - что я не человек, а броллайхан. Каждый
воплощенный дух - источник силы сам для себя. У меня другая природа, нежели у
человека. В то же время некоторые великие маги древних времен, волшебники из
рода людей, достигали таких вершин, о которых я даже мечтать не могу. Знаешь
почему?
Потому что мои силы не безграничны, а вы, люди, можете пропускать через
свое сознание бесконечную мощь природы, значит, и творца Вселенной, мысль
которого воплощена в этот мир. Понимаешь? Нет? Тогда давай заново.
- Давай, - хмыкнул Драйбен и приложился к чаше с вином. - Только каким
образом? Я умею собирать силу от окружающих меня людей. Вон, посмотри на
чайханщика...- Нардарец указал взглядом на владельца заведения, который,
вопреки представлениям, был отнюдь не толстым с сальными щеками и жирными
губами евнухом, но высоким и худощавым мужчиной. Среди людей говорили, что
хозяин чайханы своим ске-летоподобным видом только отпугивает посетителей -
мол, сам тощ и других уморит.
- И что чайханщик? - поинтересовался вельх. - Я прекрасно знаю, что ты
собираешься сделать. Забирать силу у людей, которые в большинстве своем
слабовольны и не могут сопротивляться, почти то же самое, что пить кровь
подобно гхолям, - знаешь таких вампиров? Я их видел несколько раз, неприятные
твари... Сделаем по-другому: вот тебе...- Кэрис порылся пальцами в поясе и
извлек блеснувшую монету, - серебряный сиккилл. Сделай из него два золотых, да
мельсинской чеканки.
- Ты что?! - вылупился Драйбен и даже приоткрыл рот от изумления. - С ума
сошел? Ты меня потом отсюда потащишь на своем горбу? Да я седмицу буду лежать в
лежку! Кроме того, я не умею делать из одной монеты две! И вообще - заметят!
Видишь тех мардибов, они на нас весь вечер косятся.
- Ничего они не заметят, - помотал головой вельх. - Это я обещаю. И сейчас
постарайся использовать не свою личную силу, которой у тебя, как и у любого
смертного, очень мало, и не силу другого человека, а мою.
- Твою? - изумился нардарец. - Каким образом? Я знаю, как вытянуть силу из
людей, но ведь ты...
- Я, как ты правильно хотел сказать, почтенный Драйбен, как раз не
человек. Я - часть природы, великого творения. Если ты научишься забирать силу
у меня, значит, сумеешь взять ее у дерева, звезды или, на самый худой конец,
навозного жука. Хотя у жука я бы брать не стал: подохнет. Я попробую тебя
подтолкнуть. Формулу заклинания помнишь? Вот и отлично. Начинай. На нас никто
не будет смотреть.
Кэрис сделал в сторону подозрительных мардибов и чайханщика небрежный жест
ладонью (те мигом завели какой-то непонятный разговор о священных сурьях
Провозвестника и нынешних тяжелых временах, якобы предсказанных Эль-Хар-фом еще
восемьсот лет назад) и положил перед Драйбеном крупную монету из потемневшего
от времени серебра. Как и принято в Халисуне, на ней красовались выведенные
замысловатой вязью слова Провозвестника: "Пусть серебро служит жизни",
обрамлявшие изображение лука с пучком стрел.
Драйбен закрыл глаза и расслабился. В Аррантиаде его учили, что волшебник
в момент творения магического акта обязательно должен быть спокоен и безмятежен
- не следует отвлекаться на окружающий мир, посторонний разговор, шум, яркий
свет. Нужно уйти в себя, увидеть собственное сознание как бы изнутри, и только
тогда в сосуд, являющийся человеческим телом, польется сила снаружи. Когда ее
накопится достаточно, нужно направить мощь природы в необходимое русло
определенным сочетанием частенько бессмысленных звуков, именующихся
заклинанием.
Нардарец, как и прежде, ощутил потоки силы, неподвластные ему, но
пронизывающие все окружающее бытие. Магия изливалась со всех сторон: от людей,
пламени светильников и очага, в меньшей степени - от досок пола чайханы и
ковров (мертвая материя куда менее сильна, нежели живая). Драйбен смутно видел
пятна колдовского пламени, исходящие от расположенных неподалеку храмов,
слепящий факел магии и величайший источник силы, расположенный в храме-
крепости, - Камни Атта-Хаджа. Могущество лилось с небес, от вечных звезд;
зеленый, тягучий и очень теплый огонь истекал от земли... Окружающий мир
являлся безбрежным океаном волшебства, зачерпнуть из которого, увы, большинство
обычных смертных не могли.
Чтобы начать превращение, Драйбен сознательно отказался от использования
силы чужих людей и попытался обратиться к небу - звезды обладают невиданным
могуществом. Но бело-синие струи магии протекали сквозь его тело, не
задерживаясь в нем. Не удалось сосредоточить внутри ни одной капли огня...
В голове Драйбена зазвучал раздраженный голос Кэриса - дэв не использовал
речь, он владел мыслью:
"Дубина! К чему обращаться к звездам, когда источник силы сидит прямо
перед тобой! Проверь!"
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг