безопасно, но...
- Что "но"? - нахмурился шад. - Говори яснее!
- Не могу, - признался саккаремец. - Это нельзя описать словами.
-..Даманхур остановил своего коня на дне красноватой песчаной впадины и
поморщился.
Во-первых, неприятно пахло - солнце успело пригреть. Запах очень слабый,
но мерзкий. Во-вторых, такого количества крови шад еще никогда не видел. Будто
здесь закололи дюжину баранов. Песок буквально пропитался темно-багровой
жидкостью, корка с хрустом ломалась под копытами лошадей... Кое-где песчаная
россыпь сплавилась, превратившись в мутно-коричневое с прозеленью стекло,
поверхность пустыни взрыхлена так, словно тут всю ночь металось стадо
взбесившихся верблюдов, в двух местах прямо из песка вырываются струйки
незаметного сине-желтого огня... И следы. Рассыпанные повсюду следы гигантского
зверя. Оттиски когтистой лапы, напоминающей волчью, только размером самое
меньшее с обеденное блюдо. Рядом с ними угадывались следы поменьше, однако по
форме почти такие же.
Удивляло и поражало одно: посреди этого кровавого месива, расплавленных
осколков, колдовского огня, какой можно встретить только на болотах возле
саккаремского Кух-Бенана, скорчившись, лежал человек. Абсолютно голый. Даманхур
отчетливо разглядел огромную рану на ребрах справа - такое чувство, что
незнакомца наотмашь полоснули ятаганом.
- Лекаря, - коротко приказал шад. Ему показалось, что "мертвец" отнюдь не
настолько мертв, как привиделось Асверусу.
Гвардейцы и личный целитель шада спустились вниз (не без опаски, правда.
Место, судя по виду, было дурное), а вскоре Даманхур тоже решил спешиться и
разглядеть все подробно. Пока лекарь возился с неизвестным, осматривая его
зрачки и щупая пальцами шею, шад поднял чуть теплый обломок песчаного стекла,
чтобы убедиться - виденное существует наяву.
Даманхур знал основы кузнечного дела - оно считалось в Саккареме
благородным занятием, и многие эмайры специально учились у кузнецов, для того
чтобы самим узнать, как из невзрачной руды рождаются чудесные образцы
оружейного искусства. Каждому, кто хоть раз в жизни стоял У горна, известно:
песок сплавляется только на самом жарком огне. Попробуйте-ка расплавить камень!
Но здесь... Что же за пламя бушевало над пустыней минувшей ночью? Именно
минувшей: произойди это раньше, кровавые пятна не выглядели бы такими свежими.
Загадка...
- Он жив, господин, но еле-еле. - Даманхура отвлек голос Асверуса.
- Да? - Шад не без сожаления отбросил тяжелый осколок и подошел к лекарю,
хлопотавшему над странным человеком. Последний, как сумел рассмотреть Даманхур,
был молод, но не юн - лет двадцать пять или двадцать семь, хорошо сложен, кожа
светлая. Не саккаремец. Скорее, выходец откуда-то с полуночи. Волосы длинные и
почему-то у висков заплетены в косички.
"Наверное, сегван, - предположил шад. - Хотя нет, торговцы с Островов
светловолосы и повыше ростом. А у этого голова темная. И в кости более крепок".
- Солнцеликий. - Лекарь обратился к шаду. - Нельзя оставлять человека без
помощи. Он очень сильно ранен, и дух его блуждает на грани света этого мира и
божественного пламени мира загробного, но, как я посмотрю, тело у него
сильное...
- Если твоего искусства хватит для исцеления, - подумав, решил Даманхур, -
мы заберем его с собой. Когда очнется - расспросим, что происходило на этом
месте. Мне это было бы любопытно.
- Волшебство, - прошептал лекарь. - Меня кое-чему учили, и я могу
распознавать тайны исчезнувшей магии.
"Исчезнувшей? - задал сам себе вопрос шад. - Неправильно ты говоришь,
ученый человек. Чем дольше я размышляю, тем более прихожу к выводу: магия
никуда не исчезала. Вот ты, целитель, пользовавший еще моего отца, знаешь какие-
то фокусы, кое-кто из моих телохранителей пользуется странными амулетами,
придающими человеку силу в бою... Весьма у многих, как я погляжу, хранятся
какие-то клочки, кусочки, обломки волшебства, хотя высокоученый Гермед
Аррантский долгими вечерами в Мельсине убеждал меня: любое волшебство ныне
невозможно, а последние остатки его тщательно сохраняются на Великолепном
Острове... Темнят арранты, ой темнят..."
У Даманхура давно появились смутные догадки о том, что искусство
волшебства, процветавшее во времена Золотого века, и не думало исчезать в
небытие. Нельзя просто так выдернуть у природы какую-то часть ее силы. Но
вездесущая Аррантиада, посланники басилевсов, просто путешествующие
мудрецы с Острова убеждали всех и каждого: волшба канула в прошлое, людям стоит
надеяться только на свои силы и помощь богов. Непонятно, для чего им это нужно.
И почему создавалась отчетливое впечатление, что Гермед (между прочим, один из
самых приближенных к басилевсу Тиберису людей) знал о подоплеке войны,
свалившейся на материк Длинной Земли, куда больше, чем все прочие?..
Но подозрения оставались только подозрениями, и ничем больше.
Пока Даманхур, хмурым взглядом уставившийся на язычок невиданного в
пустыне огня, выбивавшийся прямо из песчаной плоти Альбакана, размышлял, лекарь
и несколько гвардейцев соорудили из копий и попоны носилки.
Шад вздрогнул, услышав чужой голос (Даманхур, отличавшийся завидной
памятью, мог по интонациям распознать любого из своих ближних даже в кромешной
тьме). Этого голоса он не знал.
- Кто вы? - Слова прозвучали глуховато, однако разборчиво, с едва заметным
акцентом. Никто сразу и не сообразил, что это говорит неизвестный, уже
переложенный на носилки,- Эй, кто-нибудь! - позвал он.
Асверус отозвался первым. Сын кониса Юстиния присел на корточки рядом с
человеком и сказал по-саккаремски:
- Свита блистательного владыки шаданата Саккарем Даманхура Первого. Не
бойся, ты вне опасности, здесь есть очень хороший лекарь, и сам шад о тебе
позаботится...
- Опять повезло, - с болезненной усмешкой ответил человек, настороженно
косясь по сторонам. - Вы все - свита, а ты кто?
- Асверус, урожденный Лаур, эрл и тан владения Керново, что в Нар д аре, -
представился посланник так, будто стоял рядом с привычным к этикету мельсинским
придворным, а не с обнаженным бродягой, вымазанным в пыли и собственной крови.
- Нарвался, - вздохнул раненый. - Шад, нардарский принц... Кто тут еще?
Ладно, меня обычно называют Кэрисом, сыном Кавана, из Мак-Каллан-мора. Я вельх.
Прошу вас об одном - если вы направляетесь в Меддай, а скорее всего, так оно и
есть, немедленно передайте мудрейшему аттали Ка-сару эт-Убаийяду, что человек
по прозвищу Дэв хочет побыстрее переговорить с ним...
- Что? - шад шагнул вперед. - Что ты сказал?
- Что слышал, - хмуро ответил вельх, и Даманхур едва не поперхнулся от
такого непочтения.- Спасибо вам, конечно, за помощь, но... Сейчас я... Если
угодно - доверенное лицо аттали. Мне нужно в Меддай, я должен его увидеть...
После этих слов Кэрис снова забылся в присущем броллайханам полусне,
восстанавливающем их силы, черпаемые из всего окружающего - небесного света,
песка, облаков, людей.
Караван Солнцеликого шада Даманхура ("бывшего", как думалось самому
Повелителю Саккарема) подошел к стенам Священного города незадолго до полудня.
Разведчики-джайды успели донести Энареку, что в городе далеко не все в порядке
и он наверняка подвергся штурму минувшей ночью. Однако дейвани не поверил в их
слова, будучи уверенным - Меддай под защитой Атта-Хаджа и город неприступен.
Мельсина тоже считалась неприступной. До времени наступления шестой луны
835 года от Откровения Провозвестника, или 1320-го, считая от падения Небесной
горы.
* * *
- И что случилось дальше? - хмуря брови, спросил эт-Убаийяд у Драйбена. -
Рассказывай, ничего не утаивая, потому что это видел только ты.
- Демон... - Драйбен запнулся. - Нет, не демон. Духи существуют сами по
себе, имеют свое собственное сознание и бытие. Это существо являлось лишь
частицей некоей другой силы. Скорее воплощенная мысль...
- Я знаю, что такое воплощенная мысль, - терпеливо сказал эт-Убаийяд и в
который раз тяжело вздохнул. - Меня интересует, что именно черная тварь делала
в храме-крепости.
- Самое смешное в том, что ничего. ...Едва рассвело и ужасные призраки
долгой ночи Дикого Гона исчезли, нардарец, едва стоявший на ногах от усталости,
что физической, что душевной, побежал к Золотому храму. Необходимо было найти
аттали и рассказать обо всем происшедшем. Халитты признали Драйбена, несмотря
на непотребную одежду, и тотчас же проводили к Касару эт-Убаийяду,
выслушивавшему донесения от начальников Священной стражи, приходившие со всех
концов города. Аттали сделал знак обождать, отдал самые насущные распоряжения:
странноприимные дома Меддаи следовало отдать под лечебницы для раненых, усилить
патрули халиттов мало пострадавшей в ночном сражении Саккаремской конницей,
помочь людям продовольствием и взять под строжайшую охрану величайшее сокровище
Пустынного города - водоемы. Затем эт-Убаийяд отпустил своих сотников и позвал
Драйбена в отдельную, донельзя скромно обставленную комнатушку, единственным
украшением которой служил выложенный самоцветами на стене изумрудный
треугольник Атта-Хаджа. Разговор продолжался не слишком долго - нардарец ясно,
в коротких фразах, описал все, что видел сам, и высказал предположение о смерти
Кэриса, на что аттали ответил:
- Это достойно величайшего сожаления. Такой помощник в борьбе против
сошедшего на наши земли зла был бы незаменим. Что ж, теперь придется
справляться своими силами... Между прочим, уважаемый Драйбен из Кешта, я даже
не могу вознаградить тебя по достоинству. Все халитты видели, что отрядом,
принявшим на себя самый тяжелый удар Дикого Гона, командовал сотник Джасур. -
Аттали невесело рассмеялся. - Его привели ко мне сегодня утром, превознося его
подвиги, а он хлопал глазами и ничего не понимал... Пришлось одарить его
золотым пером к тюрбану, иначе вожди Священной стражи сочли бы меня
неблагодарным.
- А я так старался...- фыркнул Драйбен.- Хотя какая разница? Меддаи мы так
и не защитили.
- Ничего подобного, - отмолвил эт-Убаийяд. - Если бы не ты, погибли бы не
десятки, а сотни. Я не буду спрашивать тебя о том, что ты хочешь в награду.
Слава преходяща и недолговечна, золото тебя не интересует, к любым книгам
библиотеки ты и без того допускаешься в любое время... Не знаю, какой ты
волшебник, но то, что командир хороший, - это ясно. Прими веру Атта-Хаджа, и я
сделаю тебя сотником Священной стражи. В нарушение всех традиций. Перечить
моему слову никто не посмеет.
- Нет, спасибо. - Нардарец помотал головой. - Вы не подумайте, мудрейший,
это не из-за того, что я не верю в Атта-Хаджа. Почему же, верю... Просто
придется сидеть на одном месте, а мне, как человеку, больше других знающему о
Небесной горе и ее Хозяине, нельзя быть привязанным к кому-то или чему-то,
пусть даже к Священной страже величайшего из городов материка. Одного не
понимаю, - Драйбен внезапно сменил тему разговора, - почему Владыка Самоцветных
гор отправил свою мысль, воплощенную в тело черного волка, именно сюда? В
Меддаи, к храму-крепости?
Перед самым рассветом нардарский безземельный эрл стал свидетелем
непонятного события. Черное чудовище, неторопливо прошествовав по главной
площади города, приблизилось к храму, возведенному Провозвестником, где
хранились Камни, и без всяких затруднений прошло сквозь стену, оставив за собой
медленно затягивающуюся прореху. Драйбен, осторожно следовавший за гигантским
волком, видел, как существо остановилось возле отлитых из серебра ладоней,
обнюхало лежащие на них Кристаллы... А потом, по-собачьи незамысловато задрав
лапу, помочилось на постамент и попросту растворилось в воздухе. Драйбен
сначала остолбенел от неожиданности и, лишь когда волчина исчез, понял: Владыка
Самоцветных гор мыслью своей решился проверить, в действительности ли храм
Меддаи скрывает в себе оружие, способное поразить Его сущность. Следовательно,
теперь...
А что теперь?
Над головой нардарца пылали зелеными сполохами небеса. Предвечный был
разгневан, волчьи стаи Дикого Гона, почуяв, что человеческое божество может
обратить свою ярость на них, поджав хвосты, убегали обратно в пустыню... А где-
то там, к восходу, за красновато-желтыми барханами Альбакана, ждали приказа к
атаке другие стаи - на сей раз человеческие, но по злобе и бешенству стократно
превосходящие любых волков. Око увидело, что наконечники небесных копий
сохранились, а значит, будет устранять опасность, исходящую от Меддаи, и прежде
всего пошлет на Священный город орды мергейтов.
Именно эти соображения и высказал Драйбен святейшему аттали.
- Тогда...- На лице старика не было написано ни испуга, ни обреченности, а
только уверенность. Знание того, что Атта-Хадж сильнее любого монстра,
явившегося из других миров. - Тогда я вижу лишь два пути: либо срочно вывезти
Кристаллы Провозвестника из храма-крепости и спрятать в Дангарских горах, что
будет немыслимым святотатством, либо требовать от прибывающего сегодня шада
Даманхура защиты. Пала Мельсина, но это не весь Саккарем. Олицетворение
Саккарема здесь, в Священном городе. Если мергейты и союзные с ними горцы
превратят Меддаи в груду развалин, тогда можно будет говорить: "Горе тебе,
Саккарем!"
- Я знаю, что шад собрал большую наемную армию, - начал развивать мысль
аттали Драйбен. - Но посуди сам, мудрейший: Даманхур много седмиц ведет войну,
наверняка большая часть казны потеряна или истрачена. Содержание иноземного
войска стоит дорого - я не беру в расчет рыцарей из Полуночной империи. Вольных
конисатов или Нардара, которые приехали в Дангару с надписями на щитах "Война
ради войны". Для них битвы - лишь развлечение. Безусловно, конница Нарлака
сильна, но после первого же поражения они начнут сомневаться, а после второго -
подадутся обратно, на родину. Биться до конца станут лишь арранты или сегваны,
но им нужно платить. Как я предполагаю, золото у Даманхура кончится очень и
очень скоро.
- Золото? - вскинул брови эт-Убаийяд. - Пусть справедливо накажет меня
Атта-Хадж за несдержанный язык, но я скажу так: золота, цветных камней,
серебра, драгоценных даров моря в Меддаи накоплено великое множество. Поверь,
мне стоит лишь приказать, и казначеи Священного города купят десять самых
великих армий, но дело в другом. Во-первых, нужны мудрые полководцы, без
которых самое обеспеченное и многочисленное войско будет лишь стадом баранов. А
во-вторых, требуется как можно быстрее устранить саму первопричину войны -
тварь, засевшую в Самоцветных горах. Положим, мы убьем Гурцата. Но чудовище,
пожирающее страх, используя свою стократно увеличившуюся силу, немедленно
найдет себе другого слугу. И как знать, не будет ли им шад Даманхур, кениг
Нарлака или, уж прости, ты сам, а то и конис Юстиний Нардарский?
- Верно, - сокрушенно согласился Драйбен. - Но как? Как его уничтожить? Мы
по-прежнему ничего не знаем.
- Искать! - Аттали повысил голос. - Что-то знают арранты, наверняка
сохранились древние книги, - в конце концов, библиотека Меддаи не единственная
" этом мире. И до времени, пока мы не найдем способа испепелить явившегося в
нашу Сферу чужака и развеять его прах по ветру, нам придется лишь огрызаться.
В дверь робко постучали, и в темном проеме появилась озабоченная бородатая
физиономия мардиба Джебри.
- Что? - рявкнул эт-Убаийяд. - Я разговариваю, выйди!
- Мудрейший...- тихо сказал мардиб.- Со сторожевых башен заметили караван.
Самые зоркие воины Священной стражи разглядели зелено-синее знамя Солнцеликого
шада Даманхура.
- Вот как? Ну хорошо... Подготовь мне одеяние первосвященника и прикажи
халиттам взять в кольцо Золотую площадь. Я выйду встретить Даманхура.
Когда Джебри исчез в полутьме прохладного коридора, медленно, но верно
засыпающий от переутомления Драйбен вскинулся:
- Прости, господин, а где девушка, которая была с нами, и Фарр атт-Кадир?
- Отдыхают, - коротко ответил поднявшийся с ковра эт-Убаийяд. - Иди по
коридору, третья дверь справа. Тебе тоже нужно поспать. Я справлюсь со всеми
делами без твоего участия.
* * *
Изумлению шада не было границ. Даманхур оставался в неколебимой
уверенности в том, что у стен Меддаи его наконец-то встретят божественное
спокойствие и безмятежность, в коих искони пребывал Священный город. Все войны,
стихийные бедствия, эпидемии и прочие несчастья, сваливавшиеся на человечество
со времени окончания Золотого века, обходили твердыню Атта-Хаджа стороной,
разбивая свои волны о белые стены и зеленые купола храмов, выраставших из
песков Альбакана. Даже зачерпывать воду из водоемов Меддаи имели право лишь
особо назначенные управителем-аттали люди, использовавшие Для этого освященные
серебряные сосуды, прозрачная жидкость из которых затем переливалась в кувшины
и бурдюки паломников или жителей города.
- Энарек, - дрожащим шепотом позвал Даманхур своего верного слугу. -
Посмотри, что это?..
- По-моему, мертвец, - пытаясь сохранять безразличный тон, ответил
дейвани. - И кажется, не один.
В нынешние времена труп человека стал не такой уж и редкостью - разоренный
Саккарем завален мертвецами, оставшимися без погребения, раздувшимися и
истекающими смрадом, над которыми трудились вороны и стервятники. Они были
всюду: у обочин дорог, среди развалин храмов, на главных площадях захваченных
мергейтами городов, на жестких веревках, обмотанных вокруг ветвей олив, на
песчаных берегах океана или великих рек Тадж-аль-Саккарема... Но здесь? В
Меддаи? Около священного водоема?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг