протяжении шестидесяти лет, от тридцатых до девяностых годов, могли читать
подобную чушь?
- Архетипическая фигура на все времена, - уже куда более серьезно сказал
Сергей. - Крутой герой. Считай, современная замена Зигфриду. Между прочим,
здесь, если не ошибаюсь, вовсю зачитываются "Песнью о Нибелунгах" и "Песнью о
Роланде". А чего? Тоже крутейшие мечемахатели, борцы за справедливость. А если
кто-нибудь про нас напишет книжку или, допустим, поэму, это будет неинтересно.
Мир мы не спасаем, с мечом обращаться не умеем, только влипаем в какие-то
дурацкие истории...
Сэр Мишель благополучно поторговался с хозяином таверны, весьма прозаично
именующейся "Соленый осьминог", и обед был подан. Казаков спокойно, однако не
без удивления осмотрел предложенные блюда - рыба во всех видах и самые
невероятные продукты моря. Устрицы и прочие ракушки, непременный на Средиземном
море осьминог, филе тунца, вываренная в белом вине кефаль. И, конечно же, в
огромном количестве оливки, маслины, лимон. Все кушанья резко пахнут специями.
Черный, еще теплый, хлеб.
- Где же классика? - Казаков хитро поглядел на Гунтера. - Пицца, спагетти,
пеперрони?
- Еще не придумали. Но и это выглядит вполне себе ничего. В мои времена
такую кефаль подавали только в лучших ресторанах.
- В мои тоже, - вздохнул Сергей.
Некоторое время ушло на распробование необычных яств средиземноморской
кухни. Рыцарю безумно понравилась рыба, хотя он и занозил десну острой
косточкой. Гунтер, как человек, имевший чопорное дворянское воспитание, хотел
было положить себе буквально таявшего во рту осьминога и возжелал украсить все
оливками да ломтиками лимона, однако приостановился.
Тарелок, вилок и ложек, принятых в благовоспитанных домах Германии середины
XX века, здесь не предусматривалось. Даже в замке Фармер (уж на что
захолустье!), не говоря уж о Тауэре или Винчестере - резиденции принца Джона, -
имелись небольшие овальные блюда, заменявшие собой тарелки и выдаваемые каждому,
кто оказался за хозяйским столом. Из инструментов на трактирном столе находились
лишь три широких, остро отточенных ножа.
- Руками, руками. По-простому, - посоветовал Казаков. - А, понял. Ты
собственную тарелку хочешь получить. Счас сделаем.
Русский взял пышный каравай ржаного хлеба, разрезал его вдоль надвое, с
верхней половинки срезал корку, а нижнюю подал германцу. Получилась эдакая
лепешка из хлеба.
- У Вальтера Скотта прочитал, - гордо заявил Сергей. - Шотландский способ.
Берешь хлеб и используешь в качестве блюда, после чего его можно либо съесть,
либо выкинуть. Все равно деньги заплачены.
Осьминог оказался вкусным - нечто среднее между хорошо приготовленной
белорыбицей и мягким, пахнущим морем желе. Единственное, повара погорячились со
специями, особенно с перцем и лимонным соком. Традиция... Оливки самые обычные,
за восемьсот лет они ничуть не изменились. Овощи безвкусные - просто вареная
репа.
Сэр Мишель, как человек привычный, хватал еду руками и благополучно
отправлял в рот, запивая светло-зеленым кисловатым вином и поглядывая по
сторонам. французы, сидевшие в другом конце зала, уже подвыпили, но все равно к
ним стоит попозже подойти, представиться и узнать последние новости. Самое
главное - прибыл ли на остров его величество король Ричард.
- Что такое? - вскинулся Казаков на странный звук. - Ага, культурная
программа.
В трактире появился сравнительно молодой сицилиец из местных, разве что
передвигался он с помощью костылей - у новоприбывшего отсутствовала по колено
правая нога. Вернее, так казалось лишь с первого взгляда, ибо при более
пристальном рассмотрении становилось ясно, что нога согнута, а лодыжка подвязана
к бедру. Незамысловатое жульничество более-менее скрывалось при помощи
широченных шаровар, какие обычно носят сарацины.
Увечный-калечный, переглянувшись с хозяином, примостился на свободной
лавке, вытянул из-за спины потрепанную виолу, дернул струны и заголосил самым
неблагозвучным образом.
- Переведи-ка мне эту развеселую песенку, - попросил Казаков Гунтера. Тот
некоторое время вслушивался, сдвигая брови, и наконец объяснил:
- Это про рыцаря, который отправился в Крестовый поход, долго там страдал и
дрался с сарацинами. Вернувшись наконец домой, он обнаружил, что жена ему
изменила, прижила ребенка от конюха, а замок захвачен соседом. Жену он зарубил,
ребенка бросил в колодец, сам ушел в монахи. Ему очень грустно, и он спрашивает,
в чем смысл бытия.
- Волшебно, - кашлянул Сергей. - Слушай, может, этому мужику подать немного
денег, чтобы убрался?
Казаков вытянул из пояса монету и швырнул исполнителю. Медный английский
фартинг исчез еще на лету, а певец затянул новую балладу.
- А это о чем?
Гунтер обреченно повернулся к бродяге и только вздохнул:
- Это про сицилийского рыбака, который отправился в штормовое море добыть
рыбы, чтобы накормить голодающую семью. Там гигантский спрут разбил утлую лодку
и утащил рыбака на дно. Жена, не дождавшись супруга, бросилась с утеса в море.
Старший сын, которому приходится содержать десяток младших братьев и сестер,
стал разбойником. Его поймали, он сидит в подвале мессинского замка, завтра его
четвертуют. Ему очень плохо, и он спрашивает, как спасти свою бессмертную душу.
- Понятно, местный колорит, - согласно кивнул Казаков. - А на темы
международной политики можно что-нибудь попросить? Человек-то явно старается...
В сторону нищего полетел еще один фартинг. Гунтер с пятого на десятое
перевел смысл заказа господина оруженосца. Сэр Мишель сидел набычась, ибо во
время аквитанской войны ему довелось внимать и Бертрану де Борну, и Роберу де
Монброну, и Кретьену де Труа, самым выдающимся менестрелям нынешнего времени.
Рыцарь не мог слушать, как вонючий смерд делал все для того, чтобы испаскудить
благороднейшее куртуазное искусство, а потому начинал злиться.
Певец, пройдясь грубыми пальцами по струнам, извлек из виолы ноюще-ревущие
звуки и пронзительно заголосил. Французские копейщики во главе с господином
сержантом начали недвусмысленно пофыркивать.
- Ну? - Казаков дернул Гунтера за рукав. - О чем гласят сии комические
куплеты?
- Матерь Божья... - Германец сокрушенно приложил ладонь ко лбу. - Может, я
не буду переводить? Ладно, не буянь. Как ты и просил - международная политика в
полный рост. Баллада о короле Ричарде Львиное Сердце и его невесте Беренгарии
Наваррской. Несчастная Беренгария приехала к жениху, но никак не может затащить
его под венец. Ричард хочет воевать, вокруг него полно смазливых оруженосцев, а
его сердце - львиное, заметь - отдано отнюдь не благороднейшей девице из
королевского дома Наварры, а менестрелю Бертрану де Борну. Беренгарии очень
грустно, и она спрашивает, почему судьба предназначила ее... гм...
- Педику, - своевременно дополнил Казаков. - Вообще-то я и раньше слышал,
что у Ричарда было не все в порядке с ориентацией...
Французы ржали в голос. Песенка подданным Филиппа Капетинга безумно
понравилась и вызвала изрядный приток денег. Судя по тому, какие взгляды
скучавший за стойкой хозяин "Соленого осьминога" бросал на певца, трактирщику
полагалось не менее трети от заработанного.
- Эти мерзавцы, - процедил подвыпивший сэр Мишель, яростно посматривая на
франков, - своим непочтением оскорбляют моего и вашего короля! И мессира де
Борна, лучшего певца Аквитании! Я такого терпеть не намерен!..
Гунтер не успел повиснуть на. плечах у рыцаря. Сэр Мишель увернулся, быстро
шагнул к середине залы, съездил кулаком в рыло поддельного калеки, который
моментально улетел в партер - рука у рыцаря была тяжелая, - и, выпятив грудь,
повернулся к господам в синих туниках с лилиями французского королевского дома.
- Они его побьют, - быстро сказал Казаков. - Я ведь предупреждал! Черт, их
семеро... Ладно, перетопчемся. Ты огнестрелку свою распаковал?
- Предпочитаю полагаться на подручный инструмент, - сквозь зубы ответил
Гунтер. - Ничего, может, и обойдется. В крайнем случае договоримся.
- Почтенные мессиры, - сэр Мишель пожирал взглядом франков, - если меня не
обманул слух, вы только что изволили смеяться над королем Ричардом
Плантагенетом? Оскорбление моего сюзерена я почитаю оскорблением самого себя.
Если среди вас есть дворяне, то я либо жду извинений, либо, если таковые не
воспоследуют, требую поединка.
Высоченный сержант поднялся.
- Жеан де Ле-Бей, - усмехнулся он, представляясь. - Младший сын барона
Ле-Бея. Да, мы смеялись над твоим королем. Потому что он заслуживает только
смеха. Не может быть королем человек, пусть и храбрый, у которого никогда нет
денег, нет дамы сердца и... И его подданные, наподобие вас, сударь, по бедности
ходят пешком.
Гунтеру показалось, что сэр Мишель сейчас лопнет. Лицо рыцаря приобрело
цвет спелого граната, щеки надулись, светлые усы встали дыбом и, пожалуй, пройди
еще пара минут, из ноздрей повалил бы дым.
- Никакого поединка, - насмешливо продолжал сержант. - Его величество
Филипп запретил своим воинам драться с англичанами, иначе вашему Ричарду
придется идти в Палестину одному. Или только с шевалье де Борном. Много они там
навоюют...
- Bastarde! - возопил окончательно выведенный из себя рыцарь, у которого
гордость за свою страну и короля накладывалась на воздействие вина сбора
нынешнего года. - Никакого поединка? Получай!
Мишель повернулся к столу, за которым сидели Гунтер и Сергей, напряженно
вслушивавшиеся в перепалку, схватил первый попавшийся предмет и запустил его в
мессира королевского сержанта, сопровождая сие действо длинной формулой речи,
коя сжато, но ярко повествовала о предках, рождении, настоящем и будущем
господина де Ле-Бея.
...Кувшин летел медленно, по параболической траектории, переворачиваясь в
воздухе и плюясь капельками красного вина, остававшегося на донышке к моменту
взлета...
- ...Я же говорил - свои! - бросил прочим mafiosi длинный предводитель
сицилийцев. - Что до меня, то я прозываюсь Роже из Алькамо, младшая ветвь
герцогов Апулийских, потомков Танкреда Отвиля и Гильома Железной Руки... Может
быть, присядем, мессиры? Кажется, после нашего веселья здесь уцелела пара
скамей. Эй, хозяин! Только не говори, что вина не осталось! Кстати, шевалье, с
чего вы вдруг решили поссориться с французами?
Бледный хозяин траттории вкупе с двумя помощниками приволок вино и
какую-никакую закуску, однако физиономия у него против воли оставалась
довольной. Такая прибыль за один день!
Французы иногда начинали шевелиться, тогда кто-нибудь из mafiosi вставал,
отвешивал вражине пинка, после чего недобитый противник затихал.
По счастью, никто из попутчиков сэра Мишеля в минувшей драке серьезно не
пострадал. Гунтеру чуток разбили верхнюю губу - ерунда, даже не ранка, а
ссадина, а Сергею рассекли бровь, задев только кожу. И то царапина была получена
от его собственной невнимательности - пропустил летящую в него кружку,
царапнувшую по касательной надбровье.
- Мне жаль, что так вышло, мессир Роже, - говорил сэр Мишель. - Но эти
мерзавцы оскорбили моего короля. Вы бы стали терпеть злословие в адрес его
величества Танкреда?
Слово за слово, фраза за фразой. Сицилийские mafiosi на первый взгляд
казались милейшими, куртуазными и благовоспитанными людьми, которые в то же
время не сторонились мелких потасовок, затеваемых ради собственного развлечения.
Роже де Алькамо отлично говорил и на норманно-французском, и на
норманно-латинском, был сдержанно вежлив, ненавязчиво поинтересовался новостями
с севера Франции...
Вскоре выяснилось, что Роже ни больше ни меньше как пятиюродный дядя сэра
Мишеля - они больше получаса спорили, вспоминая генеалогии норманнских родов, и
из их разговора даже искушенный в языке Гунтер с трудом понял треть.
- Роже приходится вроде бы племянником троюродного брата дедушки нашего
Мишеля, - прошептал германец сидевшему рядом Сергею. - Хотя кто их разберет.
Почти все дворянские семьи Европы так или иначе связаны родственными узами.
Мессиру де Алькамо на вид насчитывалось около сорока лет. Высокий, очень
загорелый блондин, по манерам сразу видно, что происходит из почтенной семьи.
Остальные, как и водится, являлись его ближайшими родичами - младший брат,
племянники, молодые мужья дочерей...
- Одно слово, мафия, - отозвался Казаков на объяснения Гунтера. - Все
схвачено, все завязано. Интересно, где их крестный отец? Марио Пьюзо не читал?
А-а, он же после войны свой роман написал...
Разговаривали долго. Если вначале Роже де Алькамо относился к Мишелю с
обычной вежливостью дворянина, сумевшего помочь другому представителю своего
сословия в опасной ситуации, то, когда прояснились кровные узы, Роже оставил
свою сицилийскую гордость и счел норманнского рыцаря едва ли не ближайшим членом
семьи. Поминали многочисленных предков, выпили за здоровье барона Александра и
супруги самого Роже - госпожи Маго де Алькамо, дочери одного из отпрысков
французской семьи де Валуа. Потом выпили еще за что-то или за кого-то, потом за
Крестовый поход, потом помянули добрым словом королей Ричарда и Танкреда, благо
сестра английского монарха, леди Иоанна, много лет была сицилийской королевой,
вплоть до безвременной кончины минувшим летом короля Вильгельма II. Гунтер и
Сергей в разговор дворян не вмешивались, предпочитая обмениваться
взаимоинтересными репликами. Германцу, как всегда, приходилось переводить с
норманнского на английский. Младший брат Роже - молодой, лет двадцати двух,
высоченный громила и, судя по виду, страшный забияка, то и дело выбирался из-за
стола отвесить лишних тумаков пытавшимся покинуть поле бесславной битвы франкам.
В общем, знакомство, коему способствовало отличное сицилийское вино, шло
полным ходом.
- Мессиры! Эй, кто-нибудь меня слышит? Человек, стоявший в дверях трактира,
несколько раз безуспешно воззвал к сицилийским mafiosi, но, поняв, что
бессмысленно обращаться к пьяной компании, подошел непосредственно к Роже и
тронул его за плечо.
- Де Алькамо! Эй! Ау! Вы меня так встречаете? Он обвел плавным широким
жестом напрочь разгромленную обеденную залу "Соленого осьминога" и улыбнулся в
бороду. Сицилиец посмотрел на нового гостя с прищуром, однако узнал.
- О! Мессир Раин...
- Мессир Ангерран де Фуа, - как-то слишком поспешно перебил Роже
незнакомец. Казаков, как он ни накачался мгновенно пьянящим светлым вином,
громко прошептал Гунтеру на ухо:
- Второе предсказание сбылось. Сначала кабацкая драка, потом таинственный
незнакомец. Слышал, как оговорился Роже?
По причине того, что это произносилось на английском языке, принятом в XX
веке, их, к счастью, никто не понял. Впрочем, по мнению Гунтера, никакой
особенной таинственности в приятеле Роже де Алькамо не замечалось. Хорошо одетый
статный пожилой человек лет пятидесяти. Слева на поясе меч в богатых ножнах.
Морщинистое продубленное лицо, принадлежащее либо моряку, либо обитателю
Палестины или Африки, привыкшему к горячему дуновению пустынь. Рост высокий,
держится прямо. Синеватый шрам справа на открытой воротником шее. А самое
потрясающее - это глаза. Два светло-голубых бездонных колодца, которые должны
принадлежать отнюдь не пожилому рыцарю, а семнадцатилетнему мальчишке: синие
пятна на коричневом лице, в которых отражаются хитрость, задор, веселье и
безмерное удивление окружающим миром.
- Ангерран, садитесь, - разбитно пригласил Роже и подвинулся, освобождая
место на скамье. - Вообразите, я встретил родственника! Знакомьтесь, это шевалье
Мишель Робер де Фармер.
- Вас засунь в Аравийскую пустыню, - хмыкнул седеющий мессир де Фуа, - вы и
там родственников отыщете. Впрочем, рад встрече, господин де Фармер. Роже,
безусловно, я выпью с вами, однако к завтрашнему утру мне следует быть в
Мессине.
- Все готово, - полупьяно-полутрезво кивнул предводитель mafiosi, - лошади
ждут, подставы по дороге есть. Да и ехать-то, если вдуматься, совсем недолго...
- Благодарю, Роже, - отозвался Ангерран, присэ-живаясь, и вполголоса
пробормотал: - Давно же мы не виделись...
ДУНОВЕНИЕ ХАНААНА - I
О ТОМ, КАК НЕКИЙ ЧЕЛОВЕК ПРПЕХАЛ В ИЕРУСАЛИМ
И ВСТРЕТИЛСЯ С СУЛТАНОМ ЕГИПТА
* Ханаан - древнее доиудейское название Палестины, происшедшее от племени
хананеев. Ханаан включает в себя Гали-лею, Самарию (север) и собственно Иудею
(юг).
Поздним сентябрьским вечером, когда солнце уже зашло, но полумесяц пока что
скрывался за Елеонской горой, к стенам великого города подъехал одинокий всадник
в. арабской одежде. Выглядел он человеком богатым - белый с серебристой
оторочкой бурнус, изукрашенный необработанными камнями пояс, на котором
красовалась сабля с эфесом чистого золота. Небольшой тюрбан, оконечье которого
прикрывало лицо, свит из ярко-голубой шелковой полосы и украшен вычурной
багдадской брошью с синими аметистами. Сразу видно - эмир или тысячник войска
светлейшего султана...
Только почему столь важный человек путешествует в одиночку? Нынче на
дорогах неспокойно, банды потерявших землю крестьян или беглых рабов частенько
угрожают даже небольшим отрядам или караванам, а тут - одинокий путник. Впрочем,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг