помощь английских принцев, обосновавшихся в Аквитании. Бургундия замирилась, и
герцог номинально признал сюзеренитет короля, от Фландрийского графства удалось
оттяпать несколько ленов и включить в монарший домен, граф Блуаский сцепился с
графом де Шампань, и тихая война между собой поглотила все их силы, а
Филипп-Август, потихоньку расширяя владения и не тратя лишних денег, становился
сильным королем.
Потом Филипп положил глаз на английские владения, и прежде всего на
богатейшую Аквитанию. Этому помогла в первую очередь нелюбовь анжуйцев и
аквитанцев к Старому Гарри - рыцари Пуату во время войны с Генрихом
присоединились к войску французов. Генрих был побежден, Филипп с Ричардом
заставили короля подписать договор, по которому Англия передавала Франции
многочисленные земли на континенте и выплачивала контрибуцию, но вот незадача:
спустя несколько дней Генрих умер от огорчения и теперь условия договора
предстояло выполнять Ричарду.
Львиное Сердце, как всегда, оказался обманут. Какого черта папенька
подписал соглашение с Филиппом, если знал, что умирает? Почему это Ричарду
теперь придется платить французам за прегрешения своего отца? А плата-то не
маленькая!
Четвертый сын Элеоноры Пуату позабыл, что сам участвовал в подготовке
договора и силой заставил Старого Гарри с ним согласиться. Теперь Ричард не
хотел выполнять поставленные Филиппом условия, но слово, как известно, не
воробей. Так Филипп-Август за здорово живешь и без малейших усилий отнял у
Англии солидный кусок земель, а дружба двух монархов на сем прекратилась, Ричард
же получил громкий нагоняй от матушки. За глупость и расточительство.
Филиппу Крестовый поход совершенно не требовался. Зачем? Вернуть Иерусалим
- замечательная мысль, но этим должны заниматься рыцари наподобие Ричарда
Львиное Сердце или старого волка Фридриха Барбароссы. Во Франции хватает своих
забот. Однако расчетливый Филипп понял, что можно будет запросто использовать
огромное войско английского короля в своих целях - Ричард обязательно ввяжется
по дороге в какие-нибудь истории (вдруг ему взбредет в голову отбить У Византии
средиземноморские острова?), что пахнет неплохой прибылью. По договору между
союзниками вся добыча делилась пополам. То есть Ричард завоевывает, а Филипп
забирает половину. И куда смотрела тетушка Элеонора?..
Помимо того, отказываться от принятия креста просто неудобно. Барбаросса
идет, Плантагенет, самые знатные герцоги... Но если уж предстоит война с
сарацинами, к ней нужно тщательно и нерасточительно подготовиться. Ричард
потратил огромные деньги (почти все золото, кстати, осталось во Франции, ибо
припасы Львиное Сердце закупал в Бургундии и Провансе), его войско достойно
восхищения, весьма многочисленно и сильно. У германского императора почти сто
тысяч человек. Добавим норманнов, итальянских баронов, возможно, византийцев.
Огромная армия! К чему тогда тратиться на сбор своей? Несколько королевских
отрядов, а далее вассалы Филиппа соберут свои копья (разумеется, на собственные
средства), и можно отправляться. Денег уходит минимум, а польза для королевства
великая. Так и быть, год или полтора на Крестовый поход потратить можно, тем
более что во Франции сейчас на удивление спокойная жизнь. Главные противники
замирены, Фландрия побеждена, а Лангедок затаился и варится в собственном соку.
- Надо будет, - напомнил сам себе Филипп-Август, - потом разобраться с
Тулузой и их вассальной присягой...
Король оторвал от копченой курицы ножку и принялся медленно, вдумчиво
жевать. В последнее время его беспокоили известия с юга. Шпионы доносили, будто
еретическое альбигойское течение распространилось по всему Тулузскому графству,
проникло в Прованс и завладело умами не только простецов, но и многих дворян.
Церковь очень беспокоится, ибо стали известны случаи изгнания священников,
святотатства и разрушения храмов. Филипп считал, что у страха глаза велики и
бывает даже полезно наказать некоторых святош, захвативших себе слишком много
власти и использующих ее ради своего обогащения. Но ересь, ересь... Если события
на юге вызовут недовольство Рима, придется вмешаться. Владетель Тулузы почти
независим - много лет назад граф Раймунд принес присягу Генриху II, но с тех пор
умерли и Раймунд, и Генрих, а сейчас непонятно, кому вообще подчиняются
обитатели Лангедока...
- Ваше величество?
В обширную каюту, располагавшуюся на корме нефа, заглянул первый
королевский камердинер, Жан де Сиго, - пройд ошливый малый, но великолепно
справлявшийся со своими обязанностями.
- Ммм? - промычал Филипп, вопросительно посмотрев на мессира де Сиго. - Фто
тафое?
- Мне крайне досадно отрывать вас от трапезы, государь, - вкрадчиво сказал
камердинер, - но к вам настойчиво желает пройти мессир де Фуа из Лангедока. .
Король наконец-то прожевал и ворчливо пробормотал:
- Очень вовремя. Проси. Кстати, он не сказал, по какому делу?
- Вроде бы по денежному, ваше величество...
- Тогда тем более проси.
Сесть за стол мессира Ангеррана не пригласили. Высокий старик замер на
пороге и безмятежно воззрился на Филиппа-Августа. Король продолжал расправляться
с цыпленком.
- Говорите, - француз махнул правой рукой, в которой была зажата темная
косточка, - Ангерран, от вас вечно одни неприятности! Почему вы всегда приходите
так неожиданно? Вас послала Элеонора?
- На каждый из этих вопросов, сир, я смог бы дать самый развернутый ответ.
- Господин де Фуа любезнейше улыбнулся. - Но сейчас на это просто нет времени.
- Тогда зачем пришли? - взглянул на гостя Филипп.
- Пожелать вам, ваше величество, доброго дня и хорошего аппетита, -
изнемогая от галантности произнес Ангерран, но даже круглый дурак не заметил бы
в ней легкой высокомерной издевки. Король Франции начал хмуриться. - Ричард
ввязался в очередную авантюру.
- На сумму? - как ни в чем не бывало уточнил Филипп.
- Восемьдесят тысяч безантов, - фыркнул Ангерран. - Сюда же прилагаются
хорошие отношения Ричарда с королем Танкредом и Элеонорой Аквитанской. Не
сомневаюсь, что не сегодня-завтра Плантагенет потеряет расположение как своей
добрейшей матушки, так и сицилийцев. А если Львиное Сердце добьется своего, вы,
сир...
- ...Я пополню казну, - кивнул Филипп-Август. - Наследство Иоанны, если не
ошибаюсь?
- Проницательность вашего величества, - приторно залебезил Ангерран со
своим всегдашним сарказмом, - достойна вашего великого предка Шарлеманя*.
* Шарлемань - император Карл Великий.
- Когда? - Филипп выплюнул на блюдо горошинку черного перца, коим умащалось
жаркое.
- Вечером или завтра с утра. Позволю себе дать совет вашему величеству.
Вмешиваться в спор не следует. Когда дерутся два волка, лев должен только
наблюдать и ждать, пока соперники не вцепятся друг другу в глотки. А потом
подойти и забрать добычу.
- Что бы я делал без таких, как вы, умников? - Филипп состроил на своей
розовой округлой физиономии недовольное выражение. - Ангерран, вам никто никогда
не говорил о том, что вы редкостный мерзавец?
- Я счастлив, что великий король столь высоко ценит мои скромные таланты, -
не остался в долгу де Фуа. - А насчет "мерзавца", сир... Весь мир таков, что
стесняться нечего.
- Подите вон, - тряхнул щеками Филипп. - Или у вас есть еще, что сказать?
Ангерран, выставив вперед правую ногу и прижав руку к сердцу, поклонился и
безмолвно исчез за легкой деревянной дверью каюты. Свое дело он сделал. Король
Франции, выждав некоторое время, громко сказал:
- Мессир де Сиго! Немедленно позовите графа Карла Валуа и коннетабля!
Затевается кое-что интересное...
Камердинер выглянул из-за двери, выслушал указания господина и быстро
побежал на палубу.
Ангерран де Фуа, спустившись по деревянным сходням с разукрашенного
знаменами корабля на каменный пирс мессинской гавани, окликнул рассматривавших
суда молодых мессиров и, когда те подошли, картинно воздел глаза к небесам:
- Ах, шевалье де Фармер, как мне ни неприятно такое говорить, но его
королевское величество Филипп Капетинг - просто жирная свинья.
- Он в нас вчера из лука стрелял, - мстительно наябедничал сэр Мишель. -
Когда мы с Беренгарией в лодке катались. Едва не попал в мессира Сержа, моего
оруженосца.
- Сержа... - произнес Ангерран. - Давно ли этот дворянин у вас оруженосцем?
- С прошлого месяца, - правдиво ответил рыцарь. - Мне бы хватило и одного,
но за Сержа отец Колумбан попросил. Я вам о нем рассказывал - это отшельник из
Ирландии. Живет в папенькином баронстве, в лесу.
- Понятно, - протянул господин де Фуа. - Впрочем, мессиры, я закончил все
дела, и теперь мы можем отправляться дальше. Например, в монастырь Святой
Цецилии.
Гунтер, Мишель и язвительный Ангерран гуляли по городу не меньше двух часов
- хронометр германца, на который тот украдкой поглядывал, показывал без четверти
семь вечера. В Мессине было спокойно - на улицах порядок, городская жизнь
продолжается, в церквях служат мессы. Только появились лишние патрули стражи,
внимательно надзиравшие за иностранцами. Если сицилийцы почти не обращали
внимания на французов, то за подданными Ричарда следили в оба глаза. Гунтер и
Мишель сейчас носили цвета Аквитании, а значит, подозрений не вызывали -
герцогство хоть и подчиняется английскому королю.. но все знают, что в
действительности им управляет королева Элеонора.
- Попомните мои слова, - пророчески вещал Ангерран, когда троица подходила
к гавани, - не пройдет и дня, как Львиное Сердце отомстит Танкреду за поражение
на турнире. Не знаю, как именно, но, думаю, громко и бестолково. Вы меня
подождете, мессиры? Сейчас я поднимусь на корабль Филиппа-Августа и передам
французу... Одно известие.
- Подождем, - благосклонно согласился Мишель. Ангерран отчасти шокировал
норманна. Для голубоглазого старика словно бы не существовало ничего святого -
он поругивал королей, симпатизировал сарацинам, а что поражало больше всего -
всегда и постоянно называл вещи своими именами, не обращая внимания на
условности этикета. И все-таки общаться с мессиром Ангерраном было интересно. Он
бывал во всех известных странах, встречался с самыми разными людьми, вспоминал
об умершем от проказы несчастном короле Иерусалима Балдуине IV, о старых и новых
монархах, о давно отгремевших сражениях - выяснилось, что Ангерран действительно
участвовал во Втором Крестовом походе, кончившемся полнейшей неудачей.
Мессир де Фуа был вхож к Ричарду, Элеоноре и Филиппу, как выразился Гунтер,
"с черного хода", а значит, на самом деле являлся важной персоной. Но почему же
указанная важная персона не имеет никакого громкого титула и ничего не
рассказывает о своем происхождении и семье? Любой дворянин давно поведал бы о
многочисленных благородных родственниках, своих владениях, сыновьях-дочерях...
Мишель уяснил только одно: их новый знакомый имеет лен в королевстве
Иерусалимском. К тому же норманна немного смущало произношение Ангеррана - судя
по фамилии, он был выходцем из Лангедока, а речь звучала с едва заметным
бургундским акцентом. Известно, что герцогство Бургундия тяготеет не к Франции,
а к Священной Римской империи и тамошнее наречие более германизировано.
Сейчас Ангерран, отвечая на бесконечные вопросы сэра Мишеля, проявлял
отличное знание традиций Востока и красочно повествовал о сарацинских нравах.
Рыцаря заинтересовал языческий обычай многоженства, и мессир де Фуа объяснил,
что пророк Муххамед запретил своим последователям иметь больше четырех жен, но
сарацины выкручиваются - четыре жены перед Аллахом, и сколько угодно наложниц. У
багдадского халифа вроде бы по одной на каждый день года.
Аббатство встретило гостей тишиной и благолепием - все обитательницы
монастыря и постояльцы странноприимного дома отправились в церковь. Именно там
сэр Мишель с оруженосцем и мессиром Ангерраном обнаружили Беренгарию. Принцесса
шепотом сказала, что Серж остался в комнатах - мол, ему необходимо находиться
там по приказу Элеоноры. Туда и направились.
- О, явились! - увидев друзей, воскликнул Казаков, вскакивая. Судя по
развернутой на столе огромной рукописной Библии, он старательно осваивал
латинский язык, читая на торжественном слоге Рима знакомые главы Писания. - Вино
в кувшине. Если хотите пожевать, остались пироги. Только они холодные.
- А где же ее величество? - поинтересовался де Фуа, подозрительно
осматривая громоздящиеся возле стен коричневые сундуки.
- У нее неприятности с Ричардом, - ответил Казаков. - Кстати, тамплиеры
приезжали. Видите ящики? Полно денег! Сижу тут на золотом запасе королевства.
Какое-то время прошло в разговорах. Мишель общался с Ангерраном,
допытываясь у палестинского рыцаря, можно ли европейцу хоть одним глазом
посмотреть на гарем. Гунтер и Сергей разговаривали по-английски, вызывая
недоуменные взгляды со стороны не понимавшего странный язык мессира де Фуа -
германец описывал события на турнире, а Казаков страдал, что не смог увидеть
экзотическое зрелище.
Идиллию разрушила Беренгария. Принцесса, явившись с мессы, буквально
ворвалась в покои, едва не сокрушив толстенную дощатую дверь. Сэр Мишель аж
схватился за меч, увидев огромные перепуганные глаза наваррки. За плечом дочери
короля Санчо Мудрого стояла невозмутимая мадам де Борж.
- Что случилось, ваше высочество? - озабоченно спросил норманн. - Вас
кто-нибудь напугал или обидел?
Ангерран напрягся и подался вперед, будто ожидал новостей.
- Да, меня напугали, - отрывисто сказала Беренгария. - Мессиры, в монастыре
закрыли ворота, а аббатиса приказала всем служкам вооружиться.
- Да в чем дело-то? - забеспокоился Казаков. Принцесса, бледная и
растерянная, опустилась на стул и совершенно не дамским жестом плеснула вина из
кувшина.
- Волнения в городе, - ответила Беренгария. - К аббатисе прибежал десятник
сицилийской стражи и сказал принять все меры к защите обители. Понимаю, в это
трудно поверить, но, по известиям, английский король Ричард начал штурм Мессины
с моря и суши...
КОНЕЦ ИСТОРИИ ТРЕТЬЕЙ
Август - декабрь 1999 года, Санкт-Петербург - Казань - Санкт-Петербург
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 04.07.2002 13:07
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг